Конкурсный текст: Сказка-гид о разомкнутом единстве лирических интонаций
Автор: sciencedesreve
Чемодан с плюшевым тюленем роняют прямо в пруд. Он вздымает веер брызг и идет ко дну, весело пуская большие пузыри и акварельные разводы.
Тюлень все про себя забыл. Думает: «Где я? Кто я? И надо бы выходить, пожалуй»
Смотрит на водоросли, которые лениво движутся за окном. На пучеглазых рыб, что беззвучно открывают рты. Показывают язык.
Думает «пора». Берет зонт. Надевает шапку с мохнатым помпоном. Окидывает взглядом интерьер чемодана - картину с жирафом и кадку с розмарином.
Выбирается. Плывет вверх. Выползает на берег, отфыркиваясь и морща нос. Проталкивается сквозь заросли колючего можжевельника. Мягким шагом начинает путешествие.
Стеклянно блестят круглые глаза, в них отражается закат, потом звезды, потом рассвет.
Он идет на свет огней, неслышно ступая ластами. Увязает в песке и глине, с пыхтением карабкаясь по краю грязного оврага, оставляет на колючей проволоке и штырях арматуры невесомые пушинки.
Постепенно свалка сходит на нет, вокруг тропинки вырастает лес.
И начинается лес - со встреч.
На земле лежит шарф, с длинной бахромой, в сиренево-оранжево-изумрудную полоску. За него цепляется булавка на леске. Тюлень следит за леской - та ведет к ветке дерева. На ней - упитанный, пушистый, с розовым носом и маленькими ушками. В лапках держит удочку.
- Доброе утро!
- И вам доброе!
- Вы что это делаете, сударь, если не секрет?
- Ловлю шарф.
«Вот как», думает про себя тюлень. Что-то он темнит.
- А вы из каких краев к нам?
Тут тюлень вспоминает. Отвечает, сам себе удивляясь:
- В чемодане в пруд упал.
Словом, светская беседа.
Однако тюлень всей шкурой чувствует, как по ней скатываются на землю секунды и убегают в густую траву. Надо спешить. Он раскланивается с ушастым шарфоловом и скользит по тропинке дальше.
Ласты загребают семигранные карандаши, прошлогодние листья, истлевшие до серо-желтого кружева, и душистые кусочки коры.
Тюлень шумно вдыхает воздух. В ноздри забивается солнечная пыль и цветочная пыльца. Он чихает и спотыкается. Смотрит вниз и от удивления шевелит жесткими усами.
На земле лежит червяк. Переливается металлическим блеском, пускает зайчики ребристым телом. Лежит в стеклянной колбе с резной, плотно притертой пробкой. Тут, конечно, нельзя не протянуть ласт к неведомой зверушке…
- Она ваша?
Тюлень подпрыгивает от неожиданности и оглядывается. На него смотрят два глаза на длинных стебельках. Под углом сорок пять градусов друг к другу. На перламутровом панцире аккуратно выцарапано: «Не забыть теодолит!»
- О… она?
- Склянка с катушками напряжения.
Только теперь пушистый замечает, что к склянке приплетены медные катушки и проводки непонятного назначения.
- Не моя, - он разводит ластами.
- А кто бы мог ее положить сюда, как вы думаете?
Раковино-домичная будто специально не замечает червяка. Говорит только про склянку.
- Может… ее потеряли люди?
Кто же еще. Кто же еще мог потерять самого тюленя? Тут он холодеет от мысли - а что, если они так же не замечали его. Просто… выбросили чемодан.
- Не иначе, - глаза серьезно кивают. Собеседница проползает мимо, слоняется над любопытной вещицей. Следом за ней тянется серебристый след. Дорожная разметка. Тропка нанесена на карту леса.
Тюлень рассеянно кивает на прощание и спешит дальше. Он думает: важно найти тех самых людей. И спросить их - они хотя бы заглядывали в чемодан, прежде чем так легкомысленно с ним расстаться?..
- Где вы? - спрашивает. - Иду по вашим следам, но никак не могу догнать. Не молчите, не дайте мне раствориться в дороге.
Плюшевый тюлень проходит через овраг.
Здесь властвуют туман и сумрак.
Силуэты причудливых грибов угадываются в молочной дымке. Ножки, утончаясь, уходят вверх, теряясь во мгле, густой как кисель и зыбкой - как сон. Из средоточия туманного облака слышатся звуки: «Фррр…фррр… пыхпыхпых…»
Впереди - силуэт. Бледно-розовый шар. К влажным запахам тумана и леса примешивается клубничный аромат. Кто-то есть там, за шаром - за неровным краем подрагивают длинные темные иголки. Две пары черных бусинок - чьих-то любопытных глаз. И вопрос:
- Кто ты?
В замешательстве тюлень отвечает:
- Я?... Я потерялся. А… вы?
На поверхности шара хорошо виден рукотворный рельеф, но неведомые скульпторы не спешат показываться из тени своего шедевра - моргают темные глаза, покачиваются гребни тонких иголок.
- Мы придаем форму бесформенному… Фрррр… Мы ищем, ходим, топочем… Пыхпых… Порой ты слышишь нас, но не видишь. Фррр… Мы Толкователи.
- И вы можете растолковать, как я сюда попал?
- Фрррр… - черные бисеринки насмешливо щурятся.
- Пыпых, - топорщатся иглы. - Ответ на этот вопрос ты должен найти сам. Взгляни на Форму.
Черная лапа ложится на выпуклый рельеф шара.
Изогнутые лепестки сплетаются с гранями шестеренок, ветви тянуться навстречу тонким пальцам. Клювы птиц распахнуты в смехе. Перья и маски, молнии и плавники - все мешается и безмолвно взывает - «растолкуй», «в нас спрятан ответ», «мы - переход незримого в осязаемое»…
- Чикли градэадо син конэ эдуклорантис! Люди оставили Материал для формы. В нем мы ищем ответов.
- Сорбитулу, ксилитулу, аспартамо, асезулфамо! Люди - те, кто хранит ответ и на твой вопрос. Благодаря им ты здесь.
Их двое, таинственных игольчатых скульпторов, Толкователей Формы. Смутное воспоминание настигает тюленя - людей тоже было двое. Тех, кто… забыл его?
Впрочем, он и сам теперь по крупицам восстанавливает прошлое. Может ли он быть в чем-то уверен?
Ясно одно - чтобы найти ответы, надо продолжать путь.
Подныривая под низко висящие ветви, раздвигая травяные стебли, отряхивая нос от древесной трухи… Перешептывается листва над головой, а по следам, кувыркаясь и потягиваясь, несется туман.
Как они здесь шли до него? Тюлень беспокоится. Если даже ему странно, иногда - до смеха страшно, иногда - до дрожи волшебно-неуютно. Люди-то, люди как прошли? Какая путеводная нить их вела?
Над тропой несутся длинные паутинки, треугольники неба складываются в сны калейдоскопа, но как тюлень ни листает почерк птичьих стай на облаках, они молчат о правильном направлении.
И тут - нить. Оранжевая. На ней даже не нужно огонька, чтобы легче вести заблудившегося путника по лесу. Тюлень сопит от полноты чувств и прибавляет шагу.
За поворотом к оранжевой добавляется сиреневая. А потом - изумрудно-зеленая. Теперь уж точно не заблудишься.
- Угу, - раздается сверху.
Тюлень поднимает глаза. Сидят на ветке, глаза - как плошки, мраморно-крапчатые перья топорщатся, будто уши.
- Угу-угу, - перебивая друг друга, повторяют насмешливо.
Тюлень отводит взгляд от созданий ночи и видит, что нити уже почти привели его… Не к людям. В колючих руках терновника - полосатый носок, от него на тропинку ползут шерстяные нитки. На месте большого пальца красуется дырка, откуда выглядывает хитрый глаз.
- Угуууу! - раздается победный крик захватившего шерстяное гнездо.
Тюлень морщит нос, чувствуя сладкий запах костра. А еще - сгоревшей травы и мокрых листьев, нотки кожи и гудрона, угля и патоки, копченых сосисок, перезрелого ананаса и печеных яблок - будто терпкий ямайский ром.
Воспоминание настигает тюленя. Люди говорили что-то о пламени.
Пытаясь воскресить память, он вновь и вновь цепляется за обрывки фраз, лихорадочного шепота, жарких и безумных слов, унесенных осенним ветром, будто искры костра.
Тюлень входит под сумрачные своды ельника. Под ластами потрескивают шишки, шуршит хвоя.
В путанице шипов и колючек скрыты сладкие ягоды. В дремотном оцепенении шелестят, трещат заросли. Некто, ненадолго покинувший укромную берлогу, спрятанную под корой и мхом, пополняет запасы, напевает, бурча себе под нос.
Кто эти незнакомцы, укрытые чащобой от докучливого глаза? Бродяги-лешие, покрытые седым лишайником? Избушки ли с птичьими лапами? Или рыбы-сомы, что таращат из омута глаза-луны и творят ворожбу?
Нет. Эти - иные. Молчаливо и аккуратно собирают ягоды с шипастых ветвей многоцветные зверьки - густо-вишневые и изумрудные, поблескивающие гладкой мармеладной шкурой. Лимонные и апельсиновые, присыпанные пудрой сахарной крошки.
Завидев тюленя, обрывают на полуслове загадочные песни:
- Мы ждали тебя… Ты ведь ищешь людей?
Тюлень кивает:
- Можете помочь? Подсказать дорогу?
Цветные зверьки указывают ему на то, что тюлень мог заметить и сам.
За косматые ветви зацепились две пары джинсов. Одни черные и рваные, другие узкие и серые. У одних строгий ремень с квадратной пряжкой, у других - белый пояс, расшитый птичками.
Тюлень вспоминает… Людей было двое. Люди выбросили чемодан, чтобы спасти его от пожара.
И между ними были отличия! Не просто люди, но - Он и Она…
Тюлень спешит, вдохновленный новыми воспоминаниями. Ельник расступается, вот-вот он настигнет Их. Вот-вот подберется к ответу на свои вопросы - как он попал сюда? Почему?
Куда направились люди?
Меланхолическая симфония осенних ароматов, запахи костра и дыма ведут его.
Тропинка заканчивается поляной. Широкая прогалина, присыпанная пеплом и тлеющими угольками. На окрестных деревьях - густой слой копоти.
Что произошло здесь? Какую загадку унесла вспышка пламени, столб черного дыма, который уже разметался, рассеялся по осеннему ветру, унесся вдаль вместе с резными листьями и обрывками серебристой паутины…
- Что случилось? - спрашивает Тюлень.
Лес молчит.
Застыл тихой декорацией - в тонкой резьбе берез под бело-голубой небесной глазурью. Огненные всполохи кленов. Острые пики елей. В просветах ржавой листвы гуляют ароматы смолы и дыма.
Сменяются времена года, меняются года и эпохи - лес звенит и шепчет. Бормочет ветер, играя с дымом и листьями - все обман, все пустое. Лишь вольные песни рассветных соловьев и полуденный шмелиный звон приблизят к ответу. Поманят, чтобы тотчас раствориться, с озорными хихиканьем скрыться без следа.
Время подводить итоги.
Тюлень сжимает плюшевой ластой остывший уголек.
Чертит на древесном стволе: «Сказочный лес. Поляна Двоих, сгоревших от страсти. Остановка по требованию».
Привалившись к дереву, ждет, когда прилетит дирижабль.
Двигатель будет весело стрекотать, а аэростат - в сиренево-изумрудно-оранжевую полоску. В салоне будет пахнуть корицей и карри, и глубокие кресла, разрисованные мандолинами и парусами. И птицами - с головой кошки. И, уж как водится, телом кошки.