Конкурсный текст: Ласт
Автор: somesin,helgvar
1
Ласт успел приноровиться и к тяжелой неуклюжей сохе, и к подлым рассохшимся пням, караулящим если не очередной зуб и без того щербатого инструмента, так натруженную ногу. Солнце немилосердно напекло голову, и отброшенную было кепку пришлось отыскивать в высоком чертополохе возле кустов. Здешняя хозяйка - лисица росточком с котенка - фыркнула при этом в его сторону и неспешно уволокла в густые тени мертвую куропатку.
- Да, сестрица, - спокойно сказал ей вслед Ласт, - Ты вон ужин вольна сама ловить…
Он вернулся к полю, подхватил длинные рукояти и потащил соху дальше, грузно утопая ступнями в теплой, плодородной земле. Усилия, от которых томило плечи, доставляли ему неяркую, достойную радость. Почему-то хотелось петь; приходилось напоминать себе о том, насколько не любят чужедальних песен в Стоммалье. Это была правда - и это был стоящий, горчащий опыт.
И тем не менее радость понемногу стала угасать.
Ласт задумался о причинах, и почти пропустил маленькое, невзрачное гнездышко. Впоследствии он много думал о том, как бы ему хотелось - нет, не миновать кладку равнодушным взглядом… а хотя бы не встретиться с ней. Не пересекаться с ней путями.
Впоследствии, впрочем, он сожалел о многом; меленькие белесо-сероватые яички же скорее согревали ему память. И не более того.
Ласт успел рвануть соху в сторону, а затем, удивляясь, как только посчастливилось переступить гнездо, бросился к сплетенному из ветвей и стебельков лукошечку с пятью яичками. Миновали года с тех пор, как он хотя бы издали видывал кладку ручных змеев, но мог ли он - еженощно скитающийся в полях отдаленной родины и на берегах полузабытой юности - не узнать эту расцветку и размер?!
Ласт нагнулся, чтобы подхватить крохотные подрастающие жизни, и в следующий миг земля прямо у него за спиной полыхнула черным пламенем и комковатым пологом упала сверху на голову и плечи. Как ни дивно, кладка уцелела вся.
- Ой! - гнусно сказали в стороне, у самой торной дороги. В голосе отчетливо слышались все неполных две дюжины годков редкой мерзости - Джулиуса Берренса, единственного ребенка городского головы и слабенького колдунишки, обожавшего увешиваться опасными штучками за папины (а злые языки уверяли - еще и казенные) денежки.
Ласт поднялся, выпрямившись во весь рост, с укором взглянул на Джулиуса и трех его прихлебателей, напропалую веселящихся при виде недотепистой деревенщины. Он отряхнул землю с плеч, вытряхнул сырые комья из волос - и все пытался сообразить, как быть дальше.
Выходило, что сначала следовало определить, успели наглые молодчики увидать гнездо или нет.
- Мне нечего с вами делить, парни, - громко сказал Ласт, переступая с ноги на ногу и чувствуя, как гнездышко проваливается поглубже за пазуху. - Я тут работаю.
И, внутренне вопя и мечась, добавил зачем-то:
- Потому что умею.
Смех словно отрезало. Коршун, угнездившийся в дальних сикаморах, выбрал именно эту минутку, чтобы отчаянно и тоскливо закричать. Зафыркал вороной в гречке испанский жеребец Джонни Кечака, но всадник только резко дернул поводья, и во всем мире остался только шорох трав да басовитый гул шмеля в отдалении.
Ласт внимательно наблюдал за Берренсом, но старался вслушиваться во все, что происходит вокруг: сколь ни слабы были эти недоучки, но и с них станется вывести на него койотов, а то и чего похуже. Колдуны, одно слово; никогда Ласт колдунов не то, чтоб не любил - старался и близко не оказываться. Просто на всякий случай.
- Ты чего это гавкнул, недоумок? - лениво поинтересовался Кечак, выпрастывая витую плеть.
- Кто умеет - работает, - снисходительно улыбнулся Ласт краешком рта. - Кто не умеет - гадит. Кто и гадить не умеет - гоняется за эхом собственного лая…
Кечак пришпорил коня моментально, однако картинно рисоваться вышло не особенно: попав на вспаханную землю, конь сбавил ход, и в конце концов у Джонни оказалось куда как много времени - достаточно, чтобы внимательно рассмотреть холодный взгляд Ласта. И его правую руку, мягко занесшую соху над головой.
- Назад! - хлестнул теплый весенний воздух окрик Джулиуса. - Назад, Кечак! Не сейчас. Это человек Томпсона.
Кечак нехотя развернул коня и вернул на дорогу. Там молодые люди перекинулись несколькими тихими словами и, зловеще посмеявшись, понеслись в сторону города, даже не глядя в сторону Ласта.
- Да, - слегка растерянно произнес тот, повторяя последние слова Джулиуса, не подозревавшего, насколько хорош слух у «деревенщины», - Не сейчас. Но уже скоро.
Лишь теперь он заметил, что успел-таки переломить соху, и грустно покачал головой, предчувствуя горечь и обиду в лицах мистера Томпсона и его семьи. Ничего не попишешь - работник он попросту аховый, того и гляди что-то да сломает… и добро бы хрупкое да ненадежное! Словом, починять за ним, Ластом, приходится каждую неделю: кузнец уже за пару кварталов узнавать стал. И нынешняя поломка дома не исправится, сразу видать.
Аккуратно увязав гнездышко в узелок, он взгромоздил сломанную соху на плечо и трусцой двинулся в сторону короткой тропинки, доходившей до самого пруда на задворках Дома Синих Сов.
2
Тэмми с Изольдой, невероятно юркие и сообразительные двойняшки, высыпались на пыльную белую дорогу перед Ластом из кучерявой кроны, низко нависшей над самой развилкой.
- Привет, мистер Ласт! - пискнула Изольда, шустро осматриваясь по сторонам. - А что, что-то случилось?
Тэмми решительно пихнул ее локтем и заискивающе залыбился. От двойняшек крепко пахло клейстером и почему-то - шерстью. Впрочем, это забота, скорее, юного Троя - парнишки ничуть не менее искусного, чем препорученные его надзору маленькие братик с сестричкой. Скорее всего, он аккурат поспешал по их следу.
Ласт покачал головой.
- Мне нужно увидеть мистера Томпсона, - ласково сказал он. - И лучше, чтоб не затягивая до сумерек.
- Папа? - удивился Тэмми, оглядываясь куда-то за спину. Ветвистый подлесок шелестел теперь чуть громче прежнего. - Папа в мастерской. Вот.
Двойняшки уже приплясывали от нетерпения, и Ласт просто не мог не подмигнуть им понимающе. Миг спустя дорога перед мужчиной снова опустела.
Он же свернул влево и двинулся вдоль высокого плетня в сторону мастерской - подлинным шагом, шагая упруго и твердо. Оставшиеся триста ярдов с тремя поворотами и высокими буками по обе стороны дороги Ласт преодолел быстро. Здесь были земли Томпсонов, здесь не требовалось таиться и скрываться, выбирать момент для обращения с просьбой или для похода за покупками. Его воспринимали как равного.
Нет. Ласт хмыкнул, чуточку сбившись с шага. Не просто как равного. Как своего.
Клетчатую рубашку мистера Томпсона уже издали было видно возле угла высокого двухэтажного здания с пятью окошками, закрытыми резными ставенками. Хозяин фермы как раз занимался подновлением резьбы на плоской некрашеной дощечке, которую обычно навешивали на ворота хлева в числе прочих. Почему-то именно противокрыска теряла полезные свойства чаще всех оберегов, расположенных там, - даже сейчас, весной, когда крысам полагалось бы, вроде, поубавиться в числе и переселиться в поля и перелески.
Ласт подошел, стараясь не топать, чтобы не отвлекать от тонкой чародейской работы. Однако мистер Томпсон, конечно же, знал о приходе работника. Еще пару раз коснувшись ножом узора, он повернулся и приветливо поздоровался. Утром Томпсон вставал воистину чуть свет, чтобы немедля отправиться в отдаленные уголки обширной фермы: поддерживать ли озимые, изводить ли сорняки… Ласт и сам вставал очень рано, однако, как правило, виделись они уже за обедом или того чаще перед ужином.
- И Вам доброго здоровья, сэр, - сказал Ласт, опуская наземь изломанную соху. - Вот, понимаете, снова… Надо бы мне к кузнецу сегодня обернуться.
На смуглое до черноты лицо Томпсона внезапно набежала тень.
- Сегодня День Грехов, сынок, - сквозь зубы, словно страдая от неведомой боли, сказал он, - сегодня добропорядочные и благочестивые жители города не хотят видеть у себя никого, кто отличался бы от них. Мэт, конечно, отправился туда с утра, но я надеюсь, что он вот-вот вернется…
Хозяин не закончил. Ласт, однако, уже примерно знал, что подразумевается: Томпсоны были цыганами, и хотя принадлежали к знатному роду своей нации, хотя принадлежали к людям состоятельным и уважаемым, никому из них все равно не стоило искушать судьбу, появляясь в День Грехов на городских улицах после двух часов дня.
В два часа дня начиналось Очищение. И читаемые повсеместно в городе формулы могли здорово оскорбить, а то и унизить чужаков. Ласт, впрочем, ни разу не слышал их собственными ушами.
- Мэт молод, - согласился он.
Мистер Томпсон качнул головой. Глаза у него сверкнули:
- Дело не в молодости моего первенца или еще в чем, - возразил хозяин сухо. - Дело в том, как в последнее время смотрят на чистоту крови Берренсы, Расмунсы, Кечаки и прочие. Дело в них.
Он развернулся и пошел в сторону хлева, почти неслышными шагами, как и работник, почтительно следующий за ним.
- И поэтому все так безнадежно, - добавил хозяин, прилаживая дощечку на место. Что-то тихонько щелкнуло, и воздух стал слегка отдавать грозой.
- Но, что ни говори, Мэт уже скоро вернется, - деланно весело сообщил Томпсон, - И если они и надумали что, так уж точно не получат повода; не в этом году. Послушай, а что с сохой, в самом-то деле?
Ласт, которого уже обуревала странная, безосновательная вроде бы тревога, мгновенно вспомнил о своей проблеме.
- Э-э-э, - протянул он, собираясь с мыслями, - Молния ударила в нее.
- Молния, - сказал Томпсон с сомнением, изучая неровные сколы.
- Да, - твердо кивнул работник, - случилась… э-э-э, гроза. Молния ударила прямо в соху. Ужас какой-то.
- Да вижу, сынок, - отечески покивал мистер Томпсон, приседая и проводя пальцами по сохе. Он быстрым внимательным взглядом оглядел всего Ласта, начиная с плохо оттертых ладоней. Потом сказал:
- Ну, хорошо. Конечно, в округе не было грозы с самого декабря, а над дальним полем ни облачка уже больше недели. Это пустое. Если ты говоришь, гроза, то так оно и есть. Вот только я уже, кажется, говорил тебе, что сегодня за день…
- Я пройду задворками, сэр, - искренне пообещал Ласт. - Не стану ни с кем связываться попусту, да и глаза мозолить понапрасну - тоже.
Томпсон взъерошил непослушные черные кудри. Громадное сомнение пульсировало у него во взгляде. Потом махнул рукой:
- Иди, Ласт, иди. А если по пути увидишь Мэта… помоги ему добраться домой поскорее.
Ласт вздрогнул, понимая, что это могла быть та самая оговорка, которыми славился народ семьи Томпсон - оговорка, рассказывающая будущее. Наклонив голову, он молча подобрал соху, разорванную пополам. И уже собираясь уходить, замер.
- Сэр, - сказал он тихонько, - у меня есть просьба.
Мистер Томпсон подошел поближе.
- То самое поле, Ласт?
- Да, сэр. Я… надеюсь на это.
Ласт извлек из-за пазухи гнездо, стараясь не разглядывать ошеломление на лице хозяина слишком пристально и невежливо. Протянул на ладони. А затем скрипнул зубами и, вынув одно яичко кладки, заложил себе подмышку.
Томпсон продолжал молчать, принимая гнездышко и пряча пыльную плетенку под носовым платком с монограммой.
- Тогда… тогда тебе тем более незачем ехать в город, - прервал он молчание, уложив кладку в деревянный сундучок с песком возле мастерской.
- Ну, надо же мне починить соху; не люблю оставлять за спиной незавершенные дела. Как Вы и учили, сэр.
Хозяин Дома Синих Сов не ответил.
Ласт понял все без слов. Не поэтому ли и он тоже считал семью Томпсонов за своих?
3
Город дремал - как обычно во время томительной полуденной жары. Весна еще не успела вступить в права, солнышко и подавно не набралось сока и опыта, способных вымотать и заморочить кого угодно в июльские деньки, но - как ни крути, город уже учился спать посреди бела дня на самый летний манер.
Ласт шел задворками, не встречая ни души.
Ему было слышно хмельные выкрики в салуне «Белый бык» на углу улицы Веллингтона; отсюда, с окраины, они звучали как отдаленный шум реки в порогах. Гораздо ближе противно и протяжно повизгивала дверца салуна «Черный бык». От этого злачного места до кузни было уже и рукой подать. Да и запах сжигаемого угля, стоявший вокруг обиталища кузнеца круглые сутки даже в праздники, успел окружить Ласта, как шпана - приблуду.
Ласт шел, прислушиваясь к потрескиванию скорлупы ручного змея подмышкой. Но думал он совсем не о маленькой жизни, которую пускает на белый свет из-за собственной трусости, бесконечно гоняемой по его жилам, из-за желания перестраховаться. А ведь змеи… змеи запрещены так давно, что, верно, еще дедушка мистера Томпсона, а то и прадедушка, или… Впрочем, их запретили, наверное, в Старом Свете еще.
Как ни крути, но идти в город с проклятым церковью и свободным людом зверем - пускай очень маленьким зверем - глупо. Тем более в День Греха.
Однако было одно обстоятельство, заставлявшее Ласта еще и торопить змея мысленно.
На всем пути от Дома Синих Сов и до города он не видел двуколки, которой отправился в город Мэт Томпсон. Необязательно это означало что-то скверное. Но Ласт здорово обеспокоился и, как ни старался отогнать скверные мысли, но то и дело вспоминал оговорку хозяина фермы. До мигрени, до темных кругов перед глазами.
Напрасно.
- С ним все в порядке, дубье бестолковое, - грубо сказал он себе самому. - Никто в этом зачуханном городишке не подымет на него руки.
Вот только был еще где-то Джулиус Берренс, обещавший сегодня свести счеты с Томпсонами… и был в кобуре у молодого Томпсона хорошо ухоженный револьвер. И шел спокойный, приветливый снаружи День Греха - со щебетанием пичужек, отдаленным смехом, а ближе к вечеру - танцами и темными плотскими развлечениями.
Ласт опустил голову. Ему следовало больше думать о поле, которое, что ни скажи, оказалось-таки Тем Самым Полем. Долгие, многовековые поиски подходили к концу. И это следовало поставить на самое первое место. На единственно важное место.
Починить соху - и живо туда. Ночь, день ли… теперь не важно. Немного осталось.
Но где же Мэт?
Отряхнув джинсы и старательно заправив рубаху за широкий потертый ремень с тиснеными талисманчиками на будний день, Ласт пригладил волосы, запоздало пожалев, что не сполоснул голову у Стэнтонова Ручья. Хотя и спешил, но ведь в городе судят по нарядной внешности, не то, что на ферме.
Дверь распахнулась, и тихонько зазвенел целый рой крошечных колокольцев.
Ласт вошел, испытывая все то же привычное восхищение тонкостью работы старого Джедедайи Смита. Здесь можно было найти все, что душе угодно - и столь тонкой работы, что даже эльфы-полукровки не постеснялись бы. Говаривали, что Смит и учился у эльфов; как правило, об этом вспоминали в разгар пьянки, со смешками и прибаутками. На трезвую-то голову вряд ли кто и поверил бы, что эльфы могут допустить людей до сумеречных своих умений да ремесел.
Впрочем, едва взглянув на косую сажень в плечах и неопрятную бороду Смита, было понятно, что и о родстве с эльфами речи тут не шло.
Кузница Смита по-своему была уютным местом, и уж точно - замечательно интересным. Седобородый Джедедайя увешал стены просторного помещения клинками разных размеров и типов, среди которых нетрудно было встретить совершенно неожиданные металлические жезлы для волшебников, стальные цепи с глазками кварца в звеньях для боевых чар, великолепные плуги, косы, лопаты - не исключая и хитроумные варианты с наговоренной самоработой.
Кузнец, против обыкновения, не позволил Ласту долго любоваться великолепием прирученного металла.
- Добрый день! Могу чем-то помочь, мистер Ласт? - скрежетнул он откуда-то слева, и немедленно же выдвинулся вперед, под ворошащий пылинки солнечный луч.
- Здравствуйте, мистер Смит, - поклонился Ласт, - Вот… соха испортилась опять. Все грозы, чтоб им пусто было.
Кузнец пристально осмотрел места разрывов. Исподлобья зыркнул на Ласта - снизу вверх, разумеется.
- Дверь-то прикрой, парень. Не стой столбом. Дело-то плевое, но эти уж грозы…
Ласт повиновался. Дверь мягко легла в короб, коротко взгромыхнули неисчислимые замки, засовы и засовчики.
Смит протянул типично гномью лапищу к сохе и принялся говорить. Ласта он не стеснялся давно - как и сам работник, собственно. Оба отлично знали главный секрет друг друга; но в здешние края за последние пару веков, к примеру, и духу гномьего не заглядывало. Потому взаимной скромности обоим за глаза хватало для спокойного сна.
Гном колдовал недолго, но эффективно: соха поблескивала местами срастания, и выглядела даже получше новой.
- Ох, уж эти мне грозы, - проворчал Смит, удовлетворенно разгибаясь. - Готово, парень, готово. Шиллинг с тебя, дружище.
- Запишите на счет мистера Томпсона, как обычно, - попросил Ласт.
Кузнец остановился. Повернулся, надевая на нос очки и долго изучал лицо работника Синих Сов.
- Не могу, - просто сказал он. - Вчера бы смог, наверное. Сегодня - не могу, извини.
Ласт растерялся. Никто и никогда в городке не отказывался записать что бы там ни было на счет Томпсона - тот был небеден, дружелюбен да и платил исправно. Парня тряхнуло все то же предчувствие.
- А вот, - замялся он, - не видели ли Вы сегодня случайно молодого мистера Томпсона?
Кузнец опустил глаза.
- Мэттью-то? - переспросил грубовато, но с явственно прозвучавшей ноткой вины, - Видел, конечно. Был он и у Роджерса, был и у Крэнстоу… только уехал уже, поди. Вон давеча стоял… но уехал.
- Где? - вскинулся Ласт, - Где, Вы сказали, стоял?
Кузнец смолк и направился в дальний угол, к горну.
- Вот что, Ласт, - негромко сказал он. - Скажу, что видел. И все. Не хотел бы я в это впутываться. Я со всех сторон стар, тут обжился, пообвыкся… Ни к чему мне переезды, да и просто неприятности. Но Мэт человек, кажется, неплохой.
Где-то громко заржала лошадь. Ласт едва не подскочил на месте.
- Он поехал в «Лисицу», Ласт. Сказал, что его туда, наконец-то, пригласили Берренс и его дружки. Что, наконец-то, его приняли как равного, ведь давно пора…
Часы на ратуше принялись отсчитывать полдень. Работник крепко зажмурился. Не было возле «Лисицы» вообще никаких экипажей, уж это точно.
- Он хороший парень, но никогда не хотел знать своего места и всех условностей, - закончил Смит мертвым голосом, - Не то, что его отец. Мальчик считал себя ровней этой бездари. Очень зря.
- Что ж поделать, мистер Смит, сэр, не может же человек всегда и во все быть умным.
Смит пожал плечами.
- Но сегодня День Греха. Не то место для глупостей, так и время неподходящее.
Старик кашлянул.
- У тебя, кстати, подмышка дымится. Левая.
Ласт вздрогнул и понял, что кузнец прав: припекало как следует. Он едва сдержался, чтобы не выхватить высиживаемое.
- Это…
- Помолчи. Не впутывай меня хотя бы в это. Где бы ты его ни достал - молодец, хвалю. Но если от Берренса с Томпсоном и их внутренних распрей шериф Карр отвернется, то от… дыма - ни за что. Ты ж не хочешь лишних хлопот для Томпсона?
Ласт помотал головой. Дверь за его спиной распахнулась сама собой.
4
Редко какое заведение может похвалиться наличием завсегдатаев прямо посреди дня. Выпивохи стекаются в пабы и салуны ближе к вечеру. Что может быть лучше, нежели наперегонки с раскаленной, усталой от зноя землей избавляться от лишнего терзающего жара?
В «Лисице» было иначе. Прежде всего, благодаря Энди Хоккинсу, повару милостью Божией - и вполне приличному колдуну от кулинарии. При наличии обычных ящериц-пустынниц, которые иной зимой наползали в город тысячами, у Энди можно было отведать и крольчатину, и лапу гризли, и хвост крокодила, и даже печень дракона. Кормил он сытно и обильно, за длинной денежкой здесь не гнались… Ласт в детстве часто приезжал сюда вместе с Томпсонами, обычно после ярмарок или иных праздничных увеселений, и запомнил местные ужины с обедами на всю жизнь. С восхищением.
В переулке сбоку «Лисицы», возле жестяных баков, в которые скидывали объедки для енотов и сильфид, Ласт вытащил дымившийся приплод из подмышки, подул на него и осторожно надколол скорлупу. Змей поглядел на него блестящим глазом, пыхнул синеватым огоньком и перебрался на левое предплечье.
- Извини, дружок, - сказал Ласт, бережно пряча скорлупу в карман и скрывая змея под рукавом, - придется потерпеть.
Так он и вошел в «Лисицу». Уже на третьем шаге Ласту показалось, что он явился очень не вовремя. Среди людей, заполонивших просторный зал салуна, не оказалось ни Мэта, ни Энди.
А за стойкой, подбоченясь и сбив набок стетсон, красовался Джулиус Берренс.
- Что это ты оставил у порога данного благородного заведения? - вскричал молодой бездельник с наигранным возмущением. - Неужто пересохли грязевые озера?
Ласт молча прошел к стойке и уселся на табурет, не обращая внимания ни на косые взгляды, ни на якобы нечаянные толчки.
- Да ну? - уже без аффектации, четко и сдержанно спросил Берренс, - Верно ли я понимаю, что ты проголодался, грязнуля?
Ласт поглядел на Берренса и отвернулся. Он все больше тревожился о Мэттью Томпсоне, а того все еще нигде не было видно, точно так же, как даже следа его экипажа не нашлось снаружи. Берренс же, конечно, мог вызвать чужого работника на дуэль - в городе были часы с боем и церковь, и вообще все надлежащие условия для законного поединка чести. Но Ласт, говоря по совести, сомневался, чтобы его сочли достойным пули.
- Пошел вон, - подытожил Джулиус, явственно теряя интерес к Ласту и подтверждая эти сомнения.
- Налей мне пинту молока, - меланхолично велел тот сразу же. - Да пошевеливайся, коли уж нашел работу, которую не в силах запороть.
Застучали ножки стульев, отодвигаемых одним резким, исполненным гнева движением. Судя по метнувшемуся вдоль зала эху, Джулиус был ну просто окружен соратниками и прихлебателями. Поскрипывали кобуры и ножны, выпуская на свободу неприятное содержимое.
- Выметайся, пока можешь, - прошипел Кечак за спиной Ласта.
- Думаю, так и сделаю… вот только заберу мистера Мэттью - и домой, - нехотя согласился тот.
Зал взорвался хохотом, и вот уж это Ласту понравилось меньше всего.
Смех еще не успел стихнуть, как Джонни Кечак ринулся к нему, нанося безжалостный удар бутылкой по голове… вот только Ласт уже сдернул себя со стульчака, отшагнул в сторону и без помех влепил прямой правый в голову агрессивному болвану.
Потом он ушел от удара типа сзади - нога в тяжелом сапоге застряла между ножек стульчака, и грех было бы не добавить в небритое рыло хоть разочек. А спустя десять секунд перед Ластом уже стоял добрый десяток злых и нетрезвых мужчин, вооруженных все как один и жаждущих здорово его обидеть.
Ласт напрягся, жалея, что вынужден был обуться и не чувствует досок пола. Серьезно помешать это не должно было, но…
Кто-то выстрелил, и Ласт, сдергивая себя вниз, плашмя рухнул на пол. Перекатился, вскочил… и почувствовал, что шея оказалась в железном захвате. Покосившись, он увидел начищенную бляху с фамилией Карр. Шериф тряхнул его, а затем выпустил.
- Какого черта вы творите?! - громыхнул гулкий баритон шерифа под низкими балками потолка «Лисицы». - Стрельба в городе, без секундантов?! Да я пересажаю сейчас всех!
Ножи и револьверы сгинули, словно нечисть, окропленная святой водой. Толпа сызнова растеклась по залу.
- Что тут случилось, мистер Ласт? - сощурился шериф.
Ласт пожал плечами.
- Понимаете ли, я ищу мистера Мэттью…
- Да неужто? Мне-то почудилось, что ты ищешь скорой и болезненной смерти, - оборвал рассказ Карр. - Да что там - уже практически и нашел. Не так ли?
Ласт уставился в пол. Тут ему уже не мог помочь и ручной змей, на которого он так рассчитывал. Даже показать его было нельзя. Кто-то из дружков Берренса быстро подбежал к шерифу, мотнулся к стойке и приволок галлон свежего молока, который сунул в руки Ласту.
- Ступай отсюда, - тепло сказал шериф парню, - Поезжай домой. Никто тебя не тронет. Верно, друзья мои?
И Ласт подчинился, не чуя земли от стыда и злости. Даже вязкий ледяной страх на какой-то миг отпустил.
А за порогом вернулся и навязчиво приобнял за плечи.