Пародия №1. Рыба-серп, рыба-молот
Автор andrey_katz
"Ну вот делать ему было нечего! Мало того что он нашёл меня, гад, так он ещё решил и по реке меня сплавлять. Редакторы не печатают - я виноват, читателям не нравится то, что он пишет - снова я. А ведь я так могу вообще сгнить. Не алюминиевый я все-таки," - грустно бубнил себе под нос старый дубовый шкаф, медленно плывший по илистой реке, берега которой давно заросли камышом.
Афанасий Петрович выкупил свой любимый шкаф, но вот привезти его домой не было никакой возможности. Того как подменили: он не разбирался, и чтоб перевезти его, нужен был грузовик. В результате новый-старый хозяин решил сплавит его по реке. Он долго сомневался, думал, может, пожалеть старую любимую мебель, но, после того как залез в него снова, решил окончательно: "В реку, в реку, в реку!" Мало того, что шкаф не подсказал Афанасию Петровичу но одного стиха, ни одного сюжета для мало-мальски сносного рассказа, так он ещё больно шлёпнул своего хозяина старой вешалкой со сломанным плечиком. По носу. А ведь это так больно - ломаным пластиком по морде! В общем, хозяин страшно разозлился на свой неблагодарный шкаф, и отправил его вниз по реке. "Доплывёт - подберу, ведь недалеко от реки живу," - решил Афанасий Петрович и ушёл домой с лицом, которое запросто можно было спутать с мордой обиженного бассет-хаунда.
Шкаф плыл по реке, время от времени загребал скрипевшими дверцами и продолжал свой душераздирающий монолог. "И вообще, кто он такой? Он думает, что это он меня сделал? Ага, щас... Ни пилу, ни молоток с детства в руках держать не умел! А ведь меня волшебница создала, настоящая! Людей-журавлей делала, летом была. А как она молотком орудовала, а ведь и пила у неё пела в руках: "жух, жух, жух". Раз взмахнёт пилой - дверца готова. Второй раз взмахнёт - и ведьма без руки останется. Ах, какая женщина была, какая женщина! Ах, ах..." - постанывал шкаф, отмахиваясь вешалками от стаек назойливых карасей.
Женщина тем временем скучала на берегу реку, прячась от шкафа в камышах. "Увидит - опять начнёт на жизнь жаловаться, старый зануда," - подумала она про себя, глядя на круживших над ней крикливых журавлей. - "Сделать бы ему ещё что-нибудь весёлое, ну как ещё один шкаф, чтоб ему было с кем вешалками перекидываться".
- Анника, смотри, к нам по небу что-то плывёт! - окликнула Триша. В самом деле, отражаясь в мутной воде реки, по небу плыло что-то тяжёлое, чёрное.
- Это не к нам, а к нему, рыба-молот называется.
- А какая она, эта рыба-молот?
- Она такааааяя, - задумчиво прошептала Анника, широко развела руки и больно шлёпнула Тришу по щеке. - И вообще, тише, шкаф услышит.
- Какой шкаф? - удивилась Триша, потирая ушибленное лицо.
- Да тот, который я тогда сделала, давным-давно. Зануда страшная. Услышит - приплывёт сюда, начнёт мозги компостировать, какая у него жизнь тяжёлая, как его никто не ценит, и как его родной-дорогой-любимый Афанасий Петрович не понимает его тонких намёков. То вешалками закидает, то платья начнёт одно за другим выплёвывать. Ну тише же, а то шкаф и в самом деле услышит, - снова цыкнула она на Тришу.
Шкаф продолжал плыть по заболоченной реке и оплакивать свою судьбу пока, наконец, не заметил, что что-то закрыло солнце. По небу величественно плыла иссиня-чёрная рыба размером с акулу, с огромной кувалдой вместо морды. "Мама," - тихо прошептал шкаф и попытался нырнуть. Ничего не вышло: дерево не ныряет. "Анника, помоги," - зашептал насмерть перепуганный шкаф, повернувшись несколько раз вокруг себя. На берегу, в камышах, молча плакала Триша, беззвучно хохотала Анника. "Сейчас, сейчас, я тебе ещё одну рыбу приготовлю, будет что рассказать Афанасию Петровичу, он, наверное, потом такое напишет," - думала про себя Анника, готовясь к следующей шутке.
"Плюх," - услышал вдруг всплеск воды шкаф. Солнце светило как прежде - яркое, ничем не скрытое. "Ну наконец-то, я спасён," - подумал шкаф. "Тук-тук-тук," - кто-то очень дотошно стучался в заднюю стенку шкафа. "Ну что там ещё, совсем караси и ерши замучили," - заворчал, разворачиваясь, шкаф. Рыба-молот стала дотошно стучаться в дверцы. "Пора глотать воды и идти ко дну, совсем страхи-ужасы в наших реках расплодились," - безнадёжно заключил шкаф, всеми дверцами почувствовав, как это чудище пытается проникнуть внутрь.
- Ой, ещё что-то плывёт по небу, - вытирая слёзы заметила Триша.
- Ну это совсем летняя, а ведь весёлая какая, - отвечала Анника. - Ты её не бойся, хотя она большая. Очень большая, И жёлтая как лето. Вот она-то и откроет шкаф для нашей рыбы-молота.
- Это журавли?
- Да какие журавли, - рассердилась Анника. - Это же рыба-серп. Она сильная.
Тем временем рыба-серп на самом деле подплывала по небу к несчастному шкафу. Большая, круглая, острая. "Плюх," - послышался всплеск, и через пару минут рыба-серп тоже оказалась в воде. "Всё, мне кирдык," - с грустью подумал шкаф, бряцая всеми вешалками сразу. Рыба-серп стала старательно пропиливать вход. "Мне конец, мне конец," - уныло бормотал шкаф, чувствуя как острые зубцы рыбы-серп делают в нем дырку. "Они мне продырявят голову," - решил шкаф, так до сих пор не понявший, где же у него находится голова.
- Хватит? - булькнула рыба-серп, обращаясь в рыбе-молот.
- Пили ещё, у меня нос большой, не влезет.
- А сейчас?
- Сейчас как раз, залезем оба, этот тупица-шкаф на ещё спасибо скажет, - прогромыхала рыба-молот, пристраиваясь на одной из пустых полок шкафа.
Шкаф плыл и плыл, смирившись с названными гостями. "И что мне с ними делать?" - рассуждал шкаф - "Серп есть, молот есть. Рассказать о них Афанасию Петровичу? Или не надо? А он о них написать сможет? Бездарь ведь, родился бездарь, да и помрёт бездарь. Зря я ему тогда сказки сочинял. Решительно зря. Говорят, там за его домом ещё дом есть. Вот там настоящий писатель живёт! Гигант! Сколько томов написал, а ведь ещё писать будет. Вот, я ему а моих рыбах расскажу. Пусть напишет. Ильич наш Владимир, говорят, зовут. Да, великий человек!"
"Ну вот делать ему было нечего! Мало того что он нашёл меня, гад, так он ещё решил и по реке меня сплавлять. Редакторы не печатают - я виноват, читателям не нравится то, что он пишет - снова я. А ведь я так могу вообще сгнить. Не алюминиевый я все-таки," - грустно бубнил себе под нос старый дубовый шкаф, медленно плывший по илистой реке, берега которой давно заросли камышом.
Афанасий Петрович выкупил свой любимый шкаф, но вот привезти его домой не было никакой возможности. Того как подменили: он не разбирался, и чтоб перевезти его, нужен был грузовик. В результате новый-старый хозяин решил сплавит его по реке. Он долго сомневался, думал, может, пожалеть старую любимую мебель, но, после того как залез в него снова, решил окончательно: "В реку, в реку, в реку!" Мало того, что шкаф не подсказал Афанасию Петровичу но одного стиха, ни одного сюжета для мало-мальски сносного рассказа, так он ещё больно шлёпнул своего хозяина старой вешалкой со сломанным плечиком. По носу. А ведь это так больно - ломаным пластиком по морде! В общем, хозяин страшно разозлился на свой неблагодарный шкаф, и отправил его вниз по реке. "Доплывёт - подберу, ведь недалеко от реки живу," - решил Афанасий Петрович и ушёл домой с лицом, которое запросто можно было спутать с мордой обиженного бассет-хаунда.
Шкаф плыл по реке, время от времени загребал скрипевшими дверцами и продолжал свой душераздирающий монолог. "И вообще, кто он такой? Он думает, что это он меня сделал? Ага, щас... Ни пилу, ни молоток с детства в руках держать не умел! А ведь меня волшебница создала, настоящая! Людей-журавлей делала, летом была. А как она молотком орудовала, а ведь и пила у неё пела в руках: "жух, жух, жух". Раз взмахнёт пилой - дверца готова. Второй раз взмахнёт - и ведьма без руки останется. Ах, какая женщина была, какая женщина! Ах, ах..." - постанывал шкаф, отмахиваясь вешалками от стаек назойливых карасей.
Женщина тем временем скучала на берегу реку, прячась от шкафа в камышах. "Увидит - опять начнёт на жизнь жаловаться, старый зануда," - подумала она про себя, глядя на круживших над ней крикливых журавлей. - "Сделать бы ему ещё что-нибудь весёлое, ну как ещё один шкаф, чтоб ему было с кем вешалками перекидываться".
- Анника, смотри, к нам по небу что-то плывёт! - окликнула Триша. В самом деле, отражаясь в мутной воде реки, по небу плыло что-то тяжёлое, чёрное.
- Это не к нам, а к нему, рыба-молот называется.
- А какая она, эта рыба-молот?
- Она такааааяя, - задумчиво прошептала Анника, широко развела руки и больно шлёпнула Тришу по щеке. - И вообще, тише, шкаф услышит.
- Какой шкаф? - удивилась Триша, потирая ушибленное лицо.
- Да тот, который я тогда сделала, давным-давно. Зануда страшная. Услышит - приплывёт сюда, начнёт мозги компостировать, какая у него жизнь тяжёлая, как его никто не ценит, и как его родной-дорогой-любимый Афанасий Петрович не понимает его тонких намёков. То вешалками закидает, то платья начнёт одно за другим выплёвывать. Ну тише же, а то шкаф и в самом деле услышит, - снова цыкнула она на Тришу.
Шкаф продолжал плыть по заболоченной реке и оплакивать свою судьбу пока, наконец, не заметил, что что-то закрыло солнце. По небу величественно плыла иссиня-чёрная рыба размером с акулу, с огромной кувалдой вместо морды. "Мама," - тихо прошептал шкаф и попытался нырнуть. Ничего не вышло: дерево не ныряет. "Анника, помоги," - зашептал насмерть перепуганный шкаф, повернувшись несколько раз вокруг себя. На берегу, в камышах, молча плакала Триша, беззвучно хохотала Анника. "Сейчас, сейчас, я тебе ещё одну рыбу приготовлю, будет что рассказать Афанасию Петровичу, он, наверное, потом такое напишет," - думала про себя Анника, готовясь к следующей шутке.
"Плюх," - услышал вдруг всплеск воды шкаф. Солнце светило как прежде - яркое, ничем не скрытое. "Ну наконец-то, я спасён," - подумал шкаф. "Тук-тук-тук," - кто-то очень дотошно стучался в заднюю стенку шкафа. "Ну что там ещё, совсем караси и ерши замучили," - заворчал, разворачиваясь, шкаф. Рыба-молот стала дотошно стучаться в дверцы. "Пора глотать воды и идти ко дну, совсем страхи-ужасы в наших реках расплодились," - безнадёжно заключил шкаф, всеми дверцами почувствовав, как это чудище пытается проникнуть внутрь.
- Ой, ещё что-то плывёт по небу, - вытирая слёзы заметила Триша.
- Ну это совсем летняя, а ведь весёлая какая, - отвечала Анника. - Ты её не бойся, хотя она большая. Очень большая, И жёлтая как лето. Вот она-то и откроет шкаф для нашей рыбы-молота.
- Это журавли?
- Да какие журавли, - рассердилась Анника. - Это же рыба-серп. Она сильная.
Тем временем рыба-серп на самом деле подплывала по небу к несчастному шкафу. Большая, круглая, острая. "Плюх," - послышался всплеск, и через пару минут рыба-серп тоже оказалась в воде. "Всё, мне кирдык," - с грустью подумал шкаф, бряцая всеми вешалками сразу. Рыба-серп стала старательно пропиливать вход. "Мне конец, мне конец," - уныло бормотал шкаф, чувствуя как острые зубцы рыбы-серп делают в нем дырку. "Они мне продырявят голову," - решил шкаф, так до сих пор не понявший, где же у него находится голова.
- Хватит? - булькнула рыба-серп, обращаясь в рыбе-молот.
- Пили ещё, у меня нос большой, не влезет.
- А сейчас?
- Сейчас как раз, залезем оба, этот тупица-шкаф на ещё спасибо скажет, - прогромыхала рыба-молот, пристраиваясь на одной из пустых полок шкафа.
Шкаф плыл и плыл, смирившись с названными гостями. "И что мне с ними делать?" - рассуждал шкаф - "Серп есть, молот есть. Рассказать о них Афанасию Петровичу? Или не надо? А он о них написать сможет? Бездарь ведь, родился бездарь, да и помрёт бездарь. Зря я ему тогда сказки сочинял. Решительно зря. Говорят, там за его домом ещё дом есть. Вот там настоящий писатель живёт! Гигант! Сколько томов написал, а ведь ещё писать будет. Вот, я ему а моих рыбах расскажу. Пусть напишет. Ильич наш Владимир, говорят, зовут. Да, великий человек!"