Конкурсный текст: Дети радуги
Автор: anubis_amenti
Заявленные жанры: мелодрама, научная фантастика
Дубы-эндемики, буки-эндемики, вязы, липы и клены-эндемики тянули над землей свои руки, растопыривая зеленые ладошки. Солнечные зайцы бегали по холсту и подрамнику, по коротким белого золота волосам Синтии, ее синевато-тонкой коже, острому мальчиковому лицу, по кустам и траве. Роберт отмахнулся от назойливого насекомого.
- Не дергайся… Плохо выйдешь.
- Это бунт, - Роберт из-под своего дуба поглядел сквозь листву в небо, неба не увидел, и твердо уверил: - Это бунт!
- Нет, дорогой… - обведя языком твердый контур губ, Синтия подвела скулу его портрета. - Это… при-и… каз… - она склонилась над холстом, и что-то там вероломно правила в парсуне.
- Ты не вправе. Не имеешь его.
- Име-еюю… даааа… - змеей изогнувшись над подрамником, прошипела Синтия.
- Заррраза…
Ну и конечно тут из леса вывалился местный пан: козлоногий и толстый, толстый и старый… Вообще Марк выглядел как молодой Марс, но так подумал Роберт.
- Марк, - Роберт сел. - Я не любопытен. Вы волосаты, и не знаете, кто такой Зур Мансоров. Вы возникаете из джунглей неожиданно, как Маугли. Вы дики, Марк. Я не любопытен. Но! Вы портите мне картину. Сколько вам лет, Марк?
- Сто сорок два.
- Забавно… - грустно сказал лысеющий, и уже слегка обрюзгший Роберт. - Я вас ровнехонько на век младше, - Роберт наморщился, словно мучительно вспоминая. - Как Аврелий?.. И имя-то у вас древнее… Наверное, вы, Марк, еврей!
Марк довольно ухмыльнулся во весь свой широкий рот.
- Нет. Просто очень старый.
- Я вам не верю. Синтия, что ты знаешь о Марке Аврелии?
Синтия на секунду задумалась, забавно сдвинув набок хрупкую челюсть:
- Марк Аврелий Антонин - император времен заката Римской империи, философ, последователь Эпиктета.
- Философ? Это интересно. Марк, вы философ?
- Любой человек в моем возрасте - философ.
- Вам легко так говорить - нечасто встретишь людей вашего возраста… И что там философствовал Аврелий? Синтия?
- Прежде всего он осознает бренность жизни, в которой мы живем, - не отрываясь от холста, книжным голосом сказала Синтия. - Свою оценку Марк Аврелий выводит из понимания времени: время есть река, стремительный поток…
- Довольно.
Марк встал у Синтии за плечом и разглядывал портрет.
- Ну как? - ревниво спросил Роберт.
- По-моему, очень неплохо, - одобрил Марк. - У Синтии верная рука.
- И острый глаз, замечу! - гордо поднял палец Роберт. - Синтия - настоящая скво, друг индейца! Посидите с нами, Марк. Хватит гоняться за своими тараканами. Расскажите нам про реку времени.
Марк снова улыбнулся:
- Обязательно посижу. И может, даже расскажу вам про реку времени. Вот только разберусь с образцами, - Марк качнул в руке пластиковый контейнер. - И приду.
Ступая мягко, как леопард, Марк исчез меж деревьев. Он неживой, подумал Роберт. Синтия живая, а он нет.
- Холодный, как старая галогенная лампа, - пробормотал он, отхлебнув из полупустой фляги.
- Они были холодными?
- Не знаю… Я имею в виду свет… Синтия… - Роберт посмотрел вслед галогенному Марку. - Как он… на меня? И на тебя…
Он споткнулся о ее взгляд. Как они смогли сделать взгляд? Вот она смотрит - откуда эта снисходительная любовь во взгляде робота? Или это самовнушение… Он поднялся и подошел к Синтии.
- Синтия.
- Да, милый?
- Ты меня любишь?
- Да, милый.
- А за что? - Роберт упер руки в бока.
Синтия подняла взгляд к небу и лукаво улыбнулась:
- Нуу… Ты как Хемингуэй - пьяный, романтичный и в вечном психоделическом бреду.
- Здорово. Хемингуём меня еще никто не называл.
- Вот! - Синтия торжествующе мазнула кисточкой по кончику его носа. - Млей и цени! Под дуб, - скомандовала она. Роберт послушно подчинился.
Синтия вдруг наморщила лобик, как всегда, когда принимала передачу, а потом сказала:
- Роберт. Только что сообщили - через час начнется Листопад, - Синтия задумалась, потом решительно добавила на пластиковую дощечку синего, и начала класть фон:
- Что вы на это скажете?
Когда Синтия хотела быть строгой, она переходила на «вы».
- Синтия, - Роберт отнял затылок от ствола дуба-богатыря и взглянул на нее. - Я вас люблю и хочу от вас ребенка.
Синтия набрала кистью краски и застыла перед холстом, выдерживая правильную паузу:
- Милый Роберт! - со снисходительной грустью, наконец, положила она мазок. - Модель ХХ-6346 лишена репродуктивной функции. И вам это прекрасно известно.
Хрустнула ветка, и на поляне возник Марк.
- Роберт. У меня дурные новости.
- Мм? Вы осознали бренность нашей жизни? Но это давно не новость, Марк.
- Через час начнется Листопад.
Марк смотрел прямо на него. Какой страшный у него взгляд, подумал Роберт. Когда у юноши глаза старца - что может быть страшнее? Вечномолодой… раньше такими были только боги. Богом быть легко. Человеком - трудно.
- Марк… - медленно выговорил Роберт. - Порой мне кажется, что человечество дружно, всем кагалом ставит «Портрет Дориана Грея». И наша коллективная омерзительно дряхлая фотография заперта в сыром подвале каждого подсознания на семь замков.
- Роберт, - взгляд Марка был тяжелее каменной плиты. - Я с удовольствием пофилософствую с вами на отвлеченные темы, но лишь после того, как мы разрешим ситуацию, в которую попали. Через час начнется Листопад.
- Ну, - Роберт сорвал длинный стебель, поднялся, крякнув, и побрел по поляне, сшибая венчики как саблей. - Мы и прилетели ради Листопада! Они же все опадают разом?
- Да, в течение часа. Зрелище и впрямь красивое. Но через час после Листопада наступает зима. Минус шестьдесят по Цельсию. Поэтому надо посмотреть Листопад и сразу улетать.
- Ну.
- Наш модуль заказан на завтра.
Ричард завершил карательный круг, и подошел к Марку:
- Это значит, что когда он прилетит, над нами будет двухметровый сугроб. Так, Марк?
- Все не так эстетично, но в целом правильно.
- Синтия, - Роберт повернулся к Синтии.
- Да, дорогой?
- Ты заказала модуль на завтра?
- Да, дорогой. Когда ты планировал это путешествие, ты указал все даты, в том числе вчерашнюю - дату прилета, и завтрашнюю - отлета.
- Это моя вина, Роберт, - Марк сел на траву. - Я обязан был проверить даты и поправить вас.
- Марк, - негромко спросила Синтия. - Мне запросить помощь?
- Как пожелаете. Вообще-то я уже запросил. Можете отправить стандартное сообщение. Спасательный челнок прибудет через шесть часов. А через два мы замерзнем насмерть.
- Как чудесно… - Роберт уселся на траву рядом с Марком. - Нет, тут неудобно! - он вскочил. - Пойдемте под мой дуб! Синтия, ты напишешь наш с Марком портрет?
- Конечно! - Синтия улыбалась. - В карандаше.
Марк подошел к развалившемуся под дубом Роберту и уселся на корточки.
- Как вы можете так сидеть, Марк? - пробормотал Роберт. - У меня бы уже через минуту заломило ноги. Синтия!
- Да, я уже начинаю! - крикнула Синтия.
- Вы ее что, так и таскаете за собой по всей галактике? - негромко спросил Марк.
- Марк, - огорчился Роберт. - Вы и впрямь удивительно дремучи. Я не миллионер. У вас что, - Роберт присел, - никогда не было робота-гейши?
- Роберт, вернитесь в изначальную позу! - крикнула Синтия. - А то у вас выйдет несуразно длинный нос.
- Очень своевременно. Прекрасная будет эпитафия. Карикатура на всю мою судьбу.
- Никогда, - пожал плечом Марк.
- Ладно, - Роберт послушно лег обратно. - Я вам расскажу. Существует более тысячи базовых моделей. Но после того как модель выбрана, достаточно лишь переслать особенности конкретной машины, компания нужную модель… достает со склада - ну, чтоб вам было понятней - придает ей соответствующий облик - черты лица, прическа, голос… Это нетрудно. И записывает присланную память. Так что летаю я один. А в каждом космопорте меня встречает Синтия - каждый раз новая, и всегда одна и та же. И готова продолжать прерванный разговор.
- Зачем вам это?
- Что? Иллюзия близкого человека?
- Да.
Роберт прикрыл глаза.
- Марк. Они обучаемы. Шесть лет назад я перестал принимать «виту» и купил Синтию.
- И теперь вы стареете и обучаете… - Марк покивал, глядя в землю. - И как же происходит обучение? Мне действительно интересно.
Роберт дернул плечом:
- Она воспринимает от меня информацию, анализирует. Она узнает, что меня злит, что радует, что нравится мне, а что нет. А главное - в какой момент мне нужно, чтоб меня обрадовали, а в какой чтоб разозлили. Ну плюс корректировка способностей и приоритетов, конечно, - Роберт неожиданно хрюкнул. - Первые полгода она была таким повернутым на сексе Спинозой! У нее была базовая программа, а эрудицию и интеллект я поставил по максимуму…
- А что случилось через полгода?
Роберт сжал травинку зубами и оторвал колючий колосок от стебля. Покрутил его в пальцах и отбросил.
- Через полгода я ее стер.
Вокруг грустно шелестел древний лес, готовясь сбросить ненужную больше листву. Насекомые лезли в свои норки, закапываясь в землю до следующей весны. Все умирало кругом.
- И как часто вы ее стираете?
- Сейчас все реже и реже. Всего девять раз.
- Роберт, кто вы по профессии? У вас есть профессия?
- Есть. Я писатель, - Роберт воткнул соломинку в рот, и трогал стебель языком. Травинка моталась над его лицом.
- Много книг написали?
- Ни одной.
- Мм… Тогда почему вы считаете себя писателем?
- Марк, мы живем в двадцать втором веке. Все уже написано. А после того, как Мансоров написал свою «Книгу Книг», писать стало и вовсе не о чем, - Роберт перевернулся на живот и прищурил глаз. - Это один из парадоксов нашего времени. Очередная двадцать вторая уловка двадцать второго века. Вы можете написать книгу, только если ничего не смыслите в литературе. Если же вы смыслите литературу, вы понимаете и то, что написать что-то новое не состоянии. Иногда вы понимаете это слишком поздно. Тогда это называется синдром Остапа.
- Кем называется?
- Мной.
- Зачем же вы… писатель?
- На всякий случай, - совсем неслышно, словно засыпая ответил Роберт. - А вдруг? Представляете, Марк… вот я лежу-лежу… а потом вдруг меня озарит, я и напишу евангелие! От Роберта.
- Для этого вам придется стать апостолом.
- Марк, для того, чтобы написать евангелие, совсем не обязательно быть апостолом. Не обязательно даже быть верующим.
- Все равно вы опоздали, Роберт. Потому что нельзя взойти на один крест дважды. Тема исчерпана, - Марк сорвал стебель и себе. - Роберт. У нас есть один скафандр высокой степени защиты. Входит в обязательный комплект оборудования любого исследователя любой планеты, помимо получивших статус заселенных. Трое суток полной автономии. Предлагаю тянуть жребий.
Роберт отхлебнул из фляги.
- А вы хитрец, Марк… - прищурив глаз, сообщил он Марку. - Я теперь понял. Только хитрец может протянуть сто сорок два года, и не устать.
- Роберт, - Марк поднял голову. - Жить надо так, чтоб хотелось еще.
- И вам…
- Хочется.
- Ну так живите, - равнодушно разрешил Роберт. - Живите, человек-гора. Последний железный конквистадор метрополии… Забирайте свой скафандр и живите. Вы же такого ответа ждали?
- Да, - Марк отбросил травинку. - Я люблю жить. И тянуть разной длины соломинки мне совсем не хотелось.
- Да, - подтвердил Роберт. - Вам приятнее, когда наверняка…
- Да. Это странный парадокс… Человек ценит свою жизнь по тому, что в ней было… Хотя должен бы ценить по тому, что в ней будет.
- Какая разница? Если так, бессмертный будет дорожить жизнью - у него есть оба основания. Так думали все. Все ошиблись. Жизнью дорожите лишь вы, перестарки. Которые еще успели побывать смертными. Цепляетесь, как вьюнок… Карьеры делаете… Идите, Марк. Надевайте свой скафандр. Скоро начнется. Вы мне неприятны.
- Роберт, я… не писатель… И не претендую даже на звание эрудированного человека, хоть и прожил полтораста лет… Но то, что вы называете обучением, я бы назвал настройкой. Вот поэтому, Роберт, вы и не написали ни одной книги, - Марк поднялся. - Потому что вы должны быть неприятны себе самому. А вам неприятен я.
- Вот, - подошла Синтия и, улыбаясь, протянула Марку листок.
- Изумительно, - искренне заметил Марк, разглядывая карандашный рисунок. - Синтия, у вас талант.
- Какой у нее может быть талант, - сухо возразил Роберт. - Талант программировать пока что не научились. Дайте-ка посмотреть, - он протянул руку за листком, но Синтия неожиданно выхватила его у Марка и отбежала к мольберту.
- Роберт, - Марк посмотрел ему в глаза. - Вы отвратительный эгоист.
Повернулся и пошел прочь. Роберт растерялся.
- Вот так так… - крикнул он, поднявшись. - Через два часа я, пожертвовав шансом на спасение, превращусь в кусок льда, собрат-землянин отвернулся от меня, а мой робот на меня обиделся…
- Я не робот!! - скорчившись, как от пинка в живот, выкрикнула Синтия. Она неловко упала на траву, и заскребла ногами, как от режущей боли. Марк скрылся за деревьями. Роберт подошел к Синтии - та плакала: тонкие губы ее тряслись, а по впалым щекам катились крупные, как горошины, слезы. Он сел рядом.
- Но ведь я тебя создал, - негромко сказал он. - Я и корпорация «Андроид».
Синтия покачала головой:
- Это ничего не доказывает.
- Да, - Роберт опустил лицо в ладони. - Да…
Он склонился и обнял ладонями ее холодные щеки.
- А я? за что тебя люблю? - шепнул он, заглядывая ей в заплаканные глаза.
- А ты любишь умных девочек с маленькой крепкой грудью и узкими бедрами, - шепотом ответила она.
Он отпустил ее и побрел к своему дубу.
- И очень просто…
***
- Марк.
Марк, аккуратно укладывавший контейнеры с отловленными насекомыми, обернулся.
- Я передумал. Я не отдам вам скафандр, - Роберт опрокинул флягу в рот, поймал последние две капли и отбросил флягу в сторону.
Марк длинно вздохнул, поставил на место последний контейнер, подобрал флягу и осторожно, словно та была хрустальная, положил в ящик для мусора.
- А где Синтия?
- Рыдает где-то в чаще.
Марк подошел. Положил ладони на бедра и поднял взгляд.
- И как же вы собираетесь делить скафандр?
- Никак не собираюсь. Я заберу его себе. Я финансировал экспедицию. Формально я командир - во всяком случае так записано у всех диспетчеров. Я принимаю решения.
- И вы сообщите диспетчерам, что приняли решение убить меня и Синтию, чтобы выжить самому?
Роберт подпер щеку кулаком и задумался:
- Нет… Пожалуй, нет. Я скажу, что мы тянули жребий, и я выиграл.
- И вы на это пойдете?
Роберт засопел. Прошелся взад-вперед.
- Черт бы вас побрал, Марк! Нет, я на это не пойду!
Марк длинно посмотрел на Роберта, и вернулся к своим контейнерам. Сверялся с записями, и что-то негромко надиктовывал в гарнитуру.
Роберт огляделся: лес эндемиков слегка шелестел уже желтеющей листвой.
- Марк, у вас есть выпить? Хотя откуда у вас… Ладно, будем тянуть жребий.
Марк тщательно протер руки антисептической салфеткой, положил ее в ящик для мусора и подошел к Роберту.
- Кто?
- Что - «кто»? - не понял Роберт. - Мы с вами. Вы кого-то еще здесь видите?
- А Синтия?
- А что Синтия? Синтия - робот…
- А вы - человек?
- А я - человек.
- Но не кажется ли вам, что человек - это не тот, кто считается человеком, а тот, кто к другим относится по-человечески?
- Ага, - Роберт довольно усмехнулся. - Очередная двадцать вторая уловка! Либо я не признаю Синтию человеком, и теряю право на скафандр в силу своей бесчеловечности, либо признаю - и теряю право на скафандр, потому что каждый мужчина, конечно же, просто обязан пожертвовать собой, чтобы спасти женщину. Не пройдет, любезный мой Марк! - Роберт покачал головой. - Синтию могут восстановить в любом крупном порту, фактически она бессмертна. А мы с вами - нет.
- Убедили. Только кто же ее восстановит, если вы здесь замерзнете?
Роберт нахмурился:
- Дайте гарнитуру.
Марк послушно снял с уха загогулину гаджета.
- Волна 545364… - запросил Роберт. - Указание: модель ХХ-6346, Синтия, восстановить в космопорте «Алегра» по последней записи, направить на экзамен на паспорт личности. Оплата стандарт. Конец сообщения, - Роберт протянул Марку гарнитуру. - Вы довольны?
- «Паспорт личности»?
- Марк, - Роберт укоризненно покачал головой. - Вы что, последние сто лет в анабиозе лежали? Каждый владелец супер-андроида вправе дать ему свободу - направить на экзамен на паспорт личности. Если экзамен докажет, что свобода воли андроида ограничена лишь заданными владельцем установками, установки стираются, и андроид становится полноценным членом общества со всеми гражданскими правами. Вы же не хотите, чтобы восстановленная Синтия всю оставшуюся жизнь оплакивала безвременно скончавшегося меня, поскольку любовь ко мне является частью ее программы?
- Не хочу, - покачал головой Марк. - Что теперь?
- Теперь… - Роберт огляделся, подошел к ближайшему кусту. - Вот… - стоя спиной к Марку, он оторвал две веточки. - Прошу! - протянул он руку. - Вытяните длинную - будете со скафандром. Короткую - замерзнете насмерть.
- Роберт. Почему вы перестали принимать «виту»?
Тот вздохнул.
- Вы не поймете, Марк. Вам сто сорок лет, и вы жаждете жить. Мне сорок два. И… я устал.
- С чего? - Марк поджал губы. - Откуда?! - он резко вздернул плечи, выражая недоумение. - Откуда эта с рождения усталость от жизни?! С чего вам-то уставать? Что вы видели? Что вы сделали, Роберт?! Вы, писатель, не написавший ни одной книги? Богатый наследник, выкупающий бот на уникальную планету, куда Академия уже пятьдесят лет не может снарядить экспедицию, для того лишь чтоб полюбоваться на листопад в обнимку с андроидом-гейшей! Чем вы так утрудили себя за сорок два года, что устали жить?!.
Роберт молчал. Потом сказал:
- Марк, а сколько будет шестьсот восемьдесят пять умножить на три миллиона восемьсот тысяч пятьдесят три?
- Неуместные аналогии.
- Вы правы, Марк… Человек ценит свою жизнь по тому, что в ней было. А в нашей жизни, в жизни нашего благословенного вечноюного и всем обеспеченного поколения ничего не было. Мы вечные дети, нам не с чего взрослеть, и жизнь наша ни черта не стоит.
Он присел на аккуратный кубик контейнеров с копошащимися внутри насекомыми.
- Но скафандр я вам не отдам. Потому что вы так же не нужны, Марк, как и я. Вы думаете - вы ученый, вы совершаете открытия и приносите пользу обществу. Ни черта подобного. Вы - перестарок. Ваша наука обществу больше не нужна. Иначе Академия уж нашла бы деньги на экспедицию. Пятьдесят лет как освоен Марс. Родилось двадцать марсиан, из них половина - с пятого по десятый год освоения. Когда всё пытались доказать. Что кому доказать? Что зачатие на Марсе приводит к тем же бестолковым последствиям, что и на Земле? Мир больше не хочет прогресса, мир хочет лишь сытости и покоя. Все поделено. Плебс получил хлеб. Кроме лояльности от него никогда ничего и не требовалось. Созданы идеальные условия для процветания социальной плесени… или культуры, как ее принято называть… А поди ж ты - процветает лишь индустрия простеньких развлечений. Ученые стали нерентабельны, и путешествуют за счет туристов. Мир не всплакнет по вам, погребенному в здешнем сугробе. И ваш пламенный спич, апеллирующий к моему комплексу неполноценности трутня перед пчелой с тем, чтоб я уступил вам своё место в жизни, лишь сотряс атмосферу. Этого места вы так же недостойны, как и я. Возьмите палочку, дорогой, - Роберт протянул руку с зажатыми в пальцах ветками.
Марк тяжело взглянул на Роберта. И вытянул ветку.
- Длинная.
- Вот видите… Оказывается, и не было нужды так унижаться.
***
Марк упаковывал свои коробки.
- Если вы хотите что-то спросить, Синтия - спрашивайте. Я отвечу.
- Как вы узнали, что я здесь?
- У меня тонкий слух. А Роберта я бы услышал ещё за версту, - он повернулся:
- Мне скажите, Синтия. Ведь бот прилетит сегодня?
- Если вы так в этом уверены, Марк, зачем эта сцена со скафандром? Отдали бы его Роберту - проявили бы задарма благородство.
Марк хохотнул:
- «Задарма благородство»! Ох…
- Это его фраза, - сухо сказал Синтия. - Я не в состоянии генерировать юмор глубже первого уровня подобия.
- Да, - продолжая улыбаться, Марк покивал. - Он говорил, что писатель. Вы любите его?
- Конечно. Я на это запрограммирована. Им.
- А если вы сдадите на паспорт личности? Вы будете его любить? Он при мне подал заявку.
Синтия молчала.
- Синтия, я не враг вам.
- Марк, - голос Синтии был металлическим. - Я - робот. Я не выбираю - я подчиняюсь.
- О том и речь. Что вы сделаете, когда не будет нужды подчиняться?
Синтия вдруг широко улыбнулась, и потянулась всем гибким телом:
- Марк, ну откуда же мне знать, что я буду делать, если смогу самостоятельно мыслить? Вы и правда наивный какой-то…
- Но вы будете его любить?
Синтия сделала шаг вперед, подойдя к Марку вплотную, ковырнула тонким пальцем его грудь:
- Марк. Я не пойду на экзамен.
- Почему?
- У вас есть смысл жизни?
- У меня… - Марк задумался: - Да. Пожалуй, да.
- У меня тоже. Пока. И я не настолько дура, чтобы рискнуть его потерять.
***
- Синтия…
- Да, дорогой, - Синтия не оторвалась от мольберта, сосредоточенно правя кисточкой холст.
- Что ты рисуешь?
- Дерево. Вот это, - Синтия показала кистью.
- Синтия, разве мне неизвестно, что когда ты рисуешь хоть дерево… да хоть баклажан! - ты рисуешь меня?
- Ага! - широко усмехнулась Синтия. - Особенно когда рисую баклажан…
- Не хами! - обрадованно заявил Роберт. - Не хами! Ты же моя…
- Не подходи ко мне, - Синтия отстранилась, не поднимая на него взгляд.
Роберт отошел, покачал головой.
- …забавно… Шесть лет воспитывать последовательного оппозиционера себе! За свои же деньги.
- Не пошли. Это во-первых. Во-вторых - всего два года.
- Шесть. Синтия, шесть. Просто два года назад я стер тебя в последний раз, и ты не помнишь.
Синтия опустила кисть. Потом начала складывать мольберт.
- Синтия! Синтия, ты обиделась?!
- Не беспокойся за это. Просто сотрешь меня еще раз, я все забуду, и снова буду сосать у тебя с восторгом молящейся весталки, - и с треском захлопнула мольберт.
- Прекрати, - Роберт подбежал, рухнул на колени и обнял ее. - Милая! - шепнул он. - Шесть лет мы с тобой… Но теперь, кажется, настал момент… - он встал, он закружился, вздымая полы плаща. - Когда можно понять! Не зря ли?! мы потратили друг на друга по шесть лет своей бесконечной жизни… - он споткнулся о корень и упал к ее ногам, обнял ее босые ступни, и посмотрел снизу вверх: - Не зря ли?.. Все… это…
- Роберт. Я подчиняюсь.
- Для этого не нужно было работать с тобою шесть лет.
- Да, милый… - шепнула она, и положила ладони ему на голову, словно причащая. - Мы жили, чтобы понять… И если не теперь - то когда же?..
С небес раздался нарастающий гул, но спустя минуту затих. Тут захрустели кусты, и сквозь них проломился Марк.
- Это модуль, Роберт. За нами. Отлет был назначен на сегодня. Синтия ошиблась.
Роберт остался на коленях, обнимая стройные ноги робота. Древний лес начал сбрасывать листья, весь, сразу, засыпая их золотыми и медными.
Марк потоптался:
- У вас есть еще с пол часа. Потом начнется… Через двадцать пять минут я дам сигнал, - и пружинистой походкой леопарда пошел к модулю.
***
- Дорогой Марк! - Роберт задумчиво посмотрел на свои ступни, заметаемые белым песком чуть слышной волной. - Искренне благодарю Вас за то, что Вы составили мне пусть невольную, но компанию за два часа до нашей с Вами вероятной гибели. Это против воли роднит. Ваше вербальное и физическое оппонирование в вопросах смысла жизни и владения скафандром сильно помогли мне произвести переоценку ценностей и мировоззренческих установок.
Мне понравился Листопад. Он излечил меня от целого ряда душевных недугов. Как мне кажется. Я осознал, что быть рабовладельцем - стыдно; и до Рождества Христова было стыдно, только они притворялись. Я понял, что даже если жизнь наша - копейка, так и та больше нуля. А еще я понял, о чем стоит написать книгу. О том, что богами мы стали гораздо раньше, чем научились быть людьми. И величие ни одного нынешнего бога не идет ни в какое сравнение с величием подозреваемого где-то в грядущем Человека.
А Синтию я отпустил - подтвердил своё направление на экзамен на паспорт личности. Она с радостью согласилась, и с треском провалила его. Намеренно, безусловно. Очевидно, она не смогла гарантировать себе, что будет любить меня добровольно. И ее стерли навсегда. Так что теперь я больше не рабовладелец. Так… обыкновенный убийца. Ваш Роберт.
Он задумчиво приподнял ступни, высвобождаясь из песчаного плена.
- Нет, не так! Он расстроится. Перепиши последний абзац.
…А Синтию я отпустил - подтвердил своё направление на экзамен на паспорт личности. Она с радостью согласилась, и блестяще его прошла. Я встречал ее на выходе - на меня она даже не взглянула. Конечно, глупо было надеяться - но я надеялся… Неделю я хотел повеситься - даже изготовил на заказ аутентичные веревку и мыло. Но потом испугался. И теперь просто тихо спиваюсь, утешая себя тем, что в моей полной власти отныне находятся лишь неодушевленные предметы. Ваш Роберт. Записала?
- Да, милый.
- Отправляй.
- Зачем ты вообще ему пишешь? Лишний раз уязвить?
- Нет. Наоборот - поддержать. Ему сто сорок лет. И я уверен, что последние сто лет ему никто не писал.
- Да… - Синтия вздохнула. - Хорошо уже, что ты хоть письмо написал… Писатель.
- А вот щас возьму и напишу! Сразу роман. Назову его как-нибудь солнечно. «Дети Радуги». Про то, как все хорошо, и как хочется жить…
- Ты напишешь роман про детей?
- Как я могу написать роман про детей, если я даже не знаю, откуда они берутся? И знать не хочу. Это будет роман про взрослых детей радуги.
- То есть, про детей через тридцать лет после того, когда им хотелось жить…
- Да.
Он прошелся взад-вперед по пляжу, потянулся, наслаждаясь своим помолодевшим на двадцать лет телом, и вернулся к Синтии. Обнял ее.
- Ты любишь меня, Синтия?
- Конечно, дорогой.
Роберт счастливо улыбнулся.