Конкурсный текст: Овцемания, или пять овечек Роберта Патрика
Автор: Nino56
Роберт Патрик третий день мучился от бессонницы. Снотворные, которые ему выписал врач, не помогали: после их приёма, голова делалась тяжёлой, как чугунный котёл, ноги - ватными, и страдалец проваливался в беспросветную бездну, чтобы вынырнуть оттуда через час. Потом он лежал, тупо уставившись в потолок, или ходил по комнате, а то раскачивался в кресле-качалке, уже не надеясь на дальнейшее засыпание. Жена с детьми уехала погостить к матери, и наступившая тишина выползала из пустых комнат, просачивалась из щелей перегородок, тянулась к нему из углов, спускалась с лестницы, набрасывалась исподтишка, а потом душила...
Беззвучье было таким зловещим, что Роберт включал на всю громкость телевизор в гостиной, стучал молотком в мастерской, ремонтируя поломанные стулья, и с завистью вспоминал, как легко засыпал раньше.
Тогда даже раскаты грома не могли разбудить его. Жена злилась, так как не могла доверить ему маленького Дэвида, боясь, что муж уснёт в неподходящий момент, а с ребёнком случится беда.
И вот она расплата - сон сбежал, а бодрствование превратилось в муку. Когда с красными от недосыпа глазами Роберт появился на работе после вынужденного трёхдневного отпуска, коллеги сразу стали спрашивать, не случилось ли чего, не дай бог, дома. Рассказу о бессоннице они не поверили: сослуживец умудрялся засыпать в самых неподходящих местах - на совещании, вечеринках, в своём рабочем кресле, положив голову на кипу бумаг письменного стола, и даже однажды ухитрился уснуть за ланчем, выпив несколько чашек крепкого кофе.
Поверил ему только шеф, вызвавший его для поручения, но, глядя на измученного подчинённого, разрешил ещё два дня отдыха и посоветовал:
- От снотворных откажись, возникнет привыкание. Попробуй считать овец перед сном…
- Почему овец? - машинально переспросил Патрик.
Шеф от неожиданности задумался.
- Так спокойнее, наверное. Представь себе, что ты считаешь крокодилов, испугаться можно, кроме того, они такие уродливые. Овец много, они милые, кудрявые, спокойно пасутся на лугу, щиплют мягкую шелковистую травку, над ними огромное бездонно-синее небо, рядом рощица, где щебечут птички и протекает ручей, в котором чистая родниковая вода…
Роберт Патрик на мгновение потерял дар речи от красноречия начальника. Тот тоже был немало удивлён своей интерпретации, но, тем не менее, настоятельно порекомендовал этот способ, а на крайний случай посоветовал обратиться к гипнологу с хорошей репутацией.
«Считать овец? Хм… Почему не верблюдов? Вот бесконечная пустыня, сыпучие барханы, знойный воздух дрожит на горизонте. Караван движется медленно, первый навьюченный верблюд приближается, шевеля толстыми губами…о, чёрт, он плюётся!» - Патрик невольно взглянул на свой костюм - настолько достоверной оказалась иллюзия.
- Спасибо, обязательно испробую, готов на любые эксперименты, чтобы вернуть нормальный сон! - сотрудник обречённо поплёлся из кабинета под сочувственные взгляды начальника.
Вечер бархатистой лапой коснулся окон одинокого дома на окраине городка, внося в сознание жильца прежний страх. И всё же, следуя рекомендациям, Роберт стал готовиться ко сну: надел любимую пижаму, включил ночник с мягким зеленоватым рассеянным светом, аккуратно расправил постель, щёлкнул кнопкой магнитофона…
Звуки пастушьей флейты полились в комнату…
Первая овца появилась на горизонте неожиданно. Она выглядела неказистой, шерсть, завитая в колечки, свалялась, да к тому же овца ещё и прихрамывала. Патрик приготовился услышать её тоскливое «бе-е-е», но вместо этого женский голос произнёс:
- Привет. А в твоём воображении очень даже ничего, почти как на родном пастбище. А то приходишь к иным, а там сплошная чернота, в вашем аду и то, наверное, веселее. Чего молчишь, говорящей овцы не видел?
Роберт собирался с мыслями, а овца продолжала разглагольствовать:
- Ладно, у людей всегда бывает шок, когда они сталкиваются с тем, что, по их мнению, не может быть. Почему не может быть, они не особо задумываются. Насоздавали себе стереотипов…
- Я уже сплю?
- Если бы ты спал, то меня бы здесь не было. Ты готовишься ко сну и считаешь овец. Я твоя первая овца. О, да у тебя здесь и ручеёк имеется… Пойду полюбуюсь на твоё творение, то бишь на себя. М-да, не шибко красиво, хотя правдоподобно. Могло быть и хуже. Слушай, зачем ты мне такие огромные кудряшки придумал, они сейчас у нас не в моде. Нога одна короче другой, разве станет хороший хозяин такую овцу держать в стаде? Сразу прирежет… Молчишь? Совесть гложет, или шок ещё не прошёл?
Овца подошла к нему совсем близко и почти крикнула в ухо:
- А, может, ты глухой? Ну не злись, я же первая овца, мне положено быть такой разбитной, чтобы тебя расшевелить и паузу между счётом заполнить. Какими будут твои следующие овцы, я не знаю, ну вот я такая. Ты молодец, имеешь о нас представление, у некоторых людей или воображение отсутствует, или они вообще овец не видели, такими монстрами нас делают, а потом злятся, что сон не приходит! А сон взглянет на такие чудовища и бегом!
Роберт ошарашенно молчал, не зная, как всё это воспринимать: то ли это бред от бессонницы, то ли это ему снится…
- Два! - продолжил он счёт.
- Рановато паузу закончил, я только во вкус вошла. Хотя у каждого свой алгоритм, ты и так долго продержался, пугливые сразу глаза открывают, крестятся и молитвы читают. У тебя, я думаю, получится уснуть: воображение хорошее, нервы крепкие, да и дружба прежняя со сном пригодится. Ну что же, удаляюсь, встречай мою подругу! Прошу тебя только, ты внешность ей подкорректируй немного, уж очень она мнительная по этой части. Пока!
Разговорчивая овца дружелюбно помахала хвостиком и с чувством исполненного долга стала щипать травку.
Вторая овца оказалась горбоносой с меланхоличным взглядом, широкими висячими ушами и удивительно короткими ножками.
-Позвольте представиться, - вежливо сказала она, - я из породы бордер-лейстер. Не могли бы Вы подправить мне нос и немного удлинить ноги, а то обычные овцы меня сторонятся… Впрочем, может, и не стоит, всё же это меня выделяет среди сородичей. Понимаете, люди хотят от нас всего и сразу. Им и мясо подавай и шерсть хорошую. Экспериментируют, экспериментируют, а нам каково? Вот глупыми нас считают… А мы всего лишь не любим менять обстановку и очень боимся одиночества. Чем нас больше, тем нам лучше. Да, иногда мы бесцельно ходим по кругу друг за другом. Но это потому, что мы не любим загоны! Мы не любим ограждения, мы вольные стадные животные, мы очень дружелюбные, мы обожаем своего пастуха и всецело доверяем своему вожаку! Я не утомила Вас словословием? Понимаете, иногда так хочется произнести что-нибудь большее, чем простое блеяние…
У Роберта Патрика закружилась голова, хотя упасть ему было некуда: он возлегал на середине широкой супружеской кровати. Вторая овца, между тем, бесстрастно продолжала свой монолог:
- Да, возможно у нас есть недостатки, но у нас много и достоинств. Вы же эти достоинства и оценили. Мы - символ праведности и кротости, добрые, покладистые. В честь нас даже направление в искусстве назвали - пасторальное…
- Три! - замотал головой Патрик, силясь избавиться от наваждения, но глаза так и не открыл.
Третья овечка долго не появлялась. Патрик уже приготовился к следующему счёту, как она возникла, словно ниоткуда, с закрученными рогами, в плотной шерстяной шубе.
- Уф! - фыркнула она, - еле вырвалась. Я со стрижки сбежала. Хоть немного ещё в своей шубе погуляю, а то состригут всю, а потом ходишь голой, и бараны на тебя с таким вожделением смотрят, ну, вы, люди, понимаете …
Она оглянулась по сторонам, и, убедившись, что никто за ней не гонится, продолжила:
- Меринос, меринос, не води меня за нос…Я из породы тонкорунных. Долгое время мериносов из Испании не вывозили, под страхом смертной казни, но нашлись смелые люди, рискнули. И поделом жадным испанским торговцам. Сами же нас из Средней Азии умыкнули…. Послушай, а давай в поговорки поиграем?
Роберт чуть не поперхнулся. Надо срочно открыть глаза, иначе точно сойдёт с ума. Хотя нет, стоит продержаться ещё немного. С паршивой овцы хоть шерсти клок…
- И вовсе я не паршивая, - обиделась тонкорунная меринос. - И не клок с меня настригают, а столько шерсти, сколько с трёх обычных. Оскорбить нас легко. Как говорится: « Молодец против овец, а против молодца и сам овца».
Она замолчала, готовясь услышать возражения, потом примирительно продолжила:
- Ладно, вернёмся к нашим баранам, то есть, я людей имею в виду. Вы же столько о нас всего сочинили, нам вовек это не опровергнуть. Овцемания какая-то! Про песенки, стишки, басни, я уже не говорю. «У Мэри был ягнёнок» - не песня, а какое-то блеяние! А вам всё мало было - романы про нас стали придумывать. Оруэлл - « Скотный двор», японец этот… Мураки - « Охота на овец», Харди - « Вдали от обезумевшей толпы», мол, мы там персонажами являемся мета-фо-риче-скими…А в фильме « Паршивая овца» убийцами нас сделали…в общем, « нанялась овца волков пасти - к вечёрке только клок шерсти остался». А пословица-то про вас, правды в ваших сочинениях только один клок…
- Молчишь? Возразить нечего, ой, кажется, пастух меня ищет, убегаю, считай дальше…
Овца направилась в зелёную рощу, а Роберт с облегчением произнёс:
- Четыре!
- Это я пришла, молока принесла! - проблеяла четвёртая овца.- Что, удивлён?
Роберт недоумённо глядел на чёрно-белую овечку с большим выменем.
- Да, да, мы даём молоко, иногда до девяти литров в сутки. Жирность неплохая - от двух до семи процентов, правда, вкус на любителя. Зато сыры великолепные! Брынза, рокфор, фета, слышал о таких? Ладно, я тут пару слов в вашу защиту скажу. Без людей мы кто? Просто овцы. А вы вывели столько новых пород, имена красивые нам придумали, ты только послушай: «джакоб, афгани, тексель, я, например, ост-фризи из Голландии…» А знаешь, какая самая дорогая овца в мире? Нежда! Она может стоить до десяти тысяч долларов! А всё потому, что шерсть у неё необыкновенная, на человеческие волосы похожа. Вот бегали когда-то наши дикие предки муфлоны по горам без никакой пользы, а человек их одомашнил. Всем хорошо, и вам, и нам…Слушай, молочка надоить не хочешь?
- Пять! - громко и отчаянно крикнул Патрик.
Пятая овца появилась не одна, а в сопровождении целой толпы похожих на неё сородичей. Она величественно выступила вперёд, гордо подняла изящную головку.
- Долли! Просто Долли. Надеюсь, слышали обо мне?
« Боже, только клонов мне не хватало!» - почти простонал Роберт.
- У людей очень предвзятое отношение к клонам и клонированию. А ведь мы - ключ к вашему бессмертию. Да, я появилась необычным способом, из клеток вымени, но зато стала знаменитой на весь мир! Мне даже имя дали в честь певицы! Появились игры, фильмы о клонах. Прогресс не остановить! Давайте, я губами выдерну волосок из Вашей шевелюры, передам его моим создателям. У Вас появится свой клон…
- Нет! - В ужасе закричал Роберт Патрик и открыл глаза.
Мягкий свет ночника делал комнату похожей на фантастическую лабораторию, а звуки флейты стали напоминать булькающие звуки жидкостей в пробирках. Патрик вскочил с кровати и включил свет. Внизу в прихожей послышались чьи-то шаги.
- Роберт! - раздался голос жены. - Опять спишь?
Роберт кубарем скатился с лестницы и обнял жену.
- Как я рад, дорогая, что ты вернулась!
Жена подозрительно посмотрела на него.
- На спящего ты не похож… Может, с красотками развлекался, пока меня не было?
- Ага, развлекался, - сардоническая улыбка перекосила лицо Роберта, - с говорящими овцами.
Жена с тревогой взглянула на него.
- С тобой всё в порядке? Я вернулась ненадолго, взять тёплые вещи для ребятишек. Справишься без меня?
- Попробую. Возвращайтесь поскорее! Я вас всех так люблю!
Он снова обнял жену и через её плечо взглянул в угол прихожей. Там в полумраке неясно вырисовывался чей-то силуэт. Приглядевшись, Роберт Патрик опознал овцу Долли. Она озорно подмигнула ему правым глазом.
Роберт Патрик третий день мучился от бессонницы. Снотворные, которые ему выписал врач, не помогали: после их приёма, голова делалась тяжёлой, как чугунный котёл, ноги - ватными, и страдалец проваливался в беспросветную бездну, чтобы вынырнуть оттуда через час. Потом он лежал, тупо уставившись в потолок, или ходил по комнате, а то раскачивался в кресле-качалке, уже не надеясь на дальнейшее засыпание. Жена с детьми уехала погостить к матери, и наступившая тишина выползала из пустых комнат, просачивалась из щелей перегородок, тянулась к нему из углов, спускалась с лестницы, набрасывалась исподтишка, а потом душила...
Беззвучье было таким зловещим, что Роберт включал на всю громкость телевизор в гостиной, стучал молотком в мастерской, ремонтируя поломанные стулья, и с завистью вспоминал, как легко засыпал раньше.
Тогда даже раскаты грома не могли разбудить его. Жена злилась, так как не могла доверить ему маленького Дэвида, боясь, что муж уснёт в неподходящий момент, а с ребёнком случится беда.
И вот она расплата - сон сбежал, а бодрствование превратилось в муку. Когда с красными от недосыпа глазами Роберт появился на работе после вынужденного трёхдневного отпуска, коллеги сразу стали спрашивать, не случилось ли чего, не дай бог, дома. Рассказу о бессоннице они не поверили: сослуживец умудрялся засыпать в самых неподходящих местах - на совещании, вечеринках, в своём рабочем кресле, положив голову на кипу бумаг письменного стола, и даже однажды ухитрился уснуть за ланчем, выпив несколько чашек крепкого кофе.
Поверил ему только шеф, вызвавший его для поручения, но, глядя на измученного подчинённого, разрешил ещё два дня отдыха и посоветовал:
- От снотворных откажись, возникнет привыкание. Попробуй считать овец перед сном…
- Почему овец? - машинально переспросил Патрик.
Шеф от неожиданности задумался.
- Так спокойнее, наверное. Представь себе, что ты считаешь крокодилов, испугаться можно, кроме того, они такие уродливые. Овец много, они милые, кудрявые, спокойно пасутся на лугу, щиплют мягкую шелковистую травку, над ними огромное бездонно-синее небо, рядом рощица, где щебечут птички и протекает ручей, в котором чистая родниковая вода…
Роберт Патрик на мгновение потерял дар речи от красноречия начальника. Тот тоже был немало удивлён своей интерпретации, но, тем не менее, настоятельно порекомендовал этот способ, а на крайний случай посоветовал обратиться к гипнологу с хорошей репутацией.
«Считать овец? Хм… Почему не верблюдов? Вот бесконечная пустыня, сыпучие барханы, знойный воздух дрожит на горизонте. Караван движется медленно, первый навьюченный верблюд приближается, шевеля толстыми губами…о, чёрт, он плюётся!» - Патрик невольно взглянул на свой костюм - настолько достоверной оказалась иллюзия.
- Спасибо, обязательно испробую, готов на любые эксперименты, чтобы вернуть нормальный сон! - сотрудник обречённо поплёлся из кабинета под сочувственные взгляды начальника.
Вечер бархатистой лапой коснулся окон одинокого дома на окраине городка, внося в сознание жильца прежний страх. И всё же, следуя рекомендациям, Роберт стал готовиться ко сну: надел любимую пижаму, включил ночник с мягким зеленоватым рассеянным светом, аккуратно расправил постель, щёлкнул кнопкой магнитофона…
Звуки пастушьей флейты полились в комнату…
Первая овца появилась на горизонте неожиданно. Она выглядела неказистой, шерсть, завитая в колечки, свалялась, да к тому же овца ещё и прихрамывала. Патрик приготовился услышать её тоскливое «бе-е-е», но вместо этого женский голос произнёс:
- Привет. А в твоём воображении очень даже ничего, почти как на родном пастбище. А то приходишь к иным, а там сплошная чернота, в вашем аду и то, наверное, веселее. Чего молчишь, говорящей овцы не видел?
Роберт собирался с мыслями, а овца продолжала разглагольствовать:
- Ладно, у людей всегда бывает шок, когда они сталкиваются с тем, что, по их мнению, не может быть. Почему не может быть, они не особо задумываются. Насоздавали себе стереотипов…
- Я уже сплю?
- Если бы ты спал, то меня бы здесь не было. Ты готовишься ко сну и считаешь овец. Я твоя первая овца. О, да у тебя здесь и ручеёк имеется… Пойду полюбуюсь на твоё творение, то бишь на себя. М-да, не шибко красиво, хотя правдоподобно. Могло быть и хуже. Слушай, зачем ты мне такие огромные кудряшки придумал, они сейчас у нас не в моде. Нога одна короче другой, разве станет хороший хозяин такую овцу держать в стаде? Сразу прирежет… Молчишь? Совесть гложет, или шок ещё не прошёл?
Овца подошла к нему совсем близко и почти крикнула в ухо:
- А, может, ты глухой? Ну не злись, я же первая овца, мне положено быть такой разбитной, чтобы тебя расшевелить и паузу между счётом заполнить. Какими будут твои следующие овцы, я не знаю, ну вот я такая. Ты молодец, имеешь о нас представление, у некоторых людей или воображение отсутствует, или они вообще овец не видели, такими монстрами нас делают, а потом злятся, что сон не приходит! А сон взглянет на такие чудовища и бегом!
Роберт ошарашенно молчал, не зная, как всё это воспринимать: то ли это бред от бессонницы, то ли это ему снится…
- Два! - продолжил он счёт.
- Рановато паузу закончил, я только во вкус вошла. Хотя у каждого свой алгоритм, ты и так долго продержался, пугливые сразу глаза открывают, крестятся и молитвы читают. У тебя, я думаю, получится уснуть: воображение хорошее, нервы крепкие, да и дружба прежняя со сном пригодится. Ну что же, удаляюсь, встречай мою подругу! Прошу тебя только, ты внешность ей подкорректируй немного, уж очень она мнительная по этой части. Пока!
Разговорчивая овца дружелюбно помахала хвостиком и с чувством исполненного долга стала щипать травку.
Вторая овца оказалась горбоносой с меланхоличным взглядом, широкими висячими ушами и удивительно короткими ножками.
-Позвольте представиться, - вежливо сказала она, - я из породы бордер-лейстер. Не могли бы Вы подправить мне нос и немного удлинить ноги, а то обычные овцы меня сторонятся… Впрочем, может, и не стоит, всё же это меня выделяет среди сородичей. Понимаете, люди хотят от нас всего и сразу. Им и мясо подавай и шерсть хорошую. Экспериментируют, экспериментируют, а нам каково? Вот глупыми нас считают… А мы всего лишь не любим менять обстановку и очень боимся одиночества. Чем нас больше, тем нам лучше. Да, иногда мы бесцельно ходим по кругу друг за другом. Но это потому, что мы не любим загоны! Мы не любим ограждения, мы вольные стадные животные, мы очень дружелюбные, мы обожаем своего пастуха и всецело доверяем своему вожаку! Я не утомила Вас словословием? Понимаете, иногда так хочется произнести что-нибудь большее, чем простое блеяние…
У Роберта Патрика закружилась голова, хотя упасть ему было некуда: он возлегал на середине широкой супружеской кровати. Вторая овца, между тем, бесстрастно продолжала свой монолог:
- Да, возможно у нас есть недостатки, но у нас много и достоинств. Вы же эти достоинства и оценили. Мы - символ праведности и кротости, добрые, покладистые. В честь нас даже направление в искусстве назвали - пасторальное…
- Три! - замотал головой Патрик, силясь избавиться от наваждения, но глаза так и не открыл.
Третья овечка долго не появлялась. Патрик уже приготовился к следующему счёту, как она возникла, словно ниоткуда, с закрученными рогами, в плотной шерстяной шубе.
- Уф! - фыркнула она, - еле вырвалась. Я со стрижки сбежала. Хоть немного ещё в своей шубе погуляю, а то состригут всю, а потом ходишь голой, и бараны на тебя с таким вожделением смотрят, ну, вы, люди, понимаете …
Она оглянулась по сторонам, и, убедившись, что никто за ней не гонится, продолжила:
- Меринос, меринос, не води меня за нос…Я из породы тонкорунных. Долгое время мериносов из Испании не вывозили, под страхом смертной казни, но нашлись смелые люди, рискнули. И поделом жадным испанским торговцам. Сами же нас из Средней Азии умыкнули…. Послушай, а давай в поговорки поиграем?
Роберт чуть не поперхнулся. Надо срочно открыть глаза, иначе точно сойдёт с ума. Хотя нет, стоит продержаться ещё немного. С паршивой овцы хоть шерсти клок…
- И вовсе я не паршивая, - обиделась тонкорунная меринос. - И не клок с меня настригают, а столько шерсти, сколько с трёх обычных. Оскорбить нас легко. Как говорится: « Молодец против овец, а против молодца и сам овца».
Она замолчала, готовясь услышать возражения, потом примирительно продолжила:
- Ладно, вернёмся к нашим баранам, то есть, я людей имею в виду. Вы же столько о нас всего сочинили, нам вовек это не опровергнуть. Овцемания какая-то! Про песенки, стишки, басни, я уже не говорю. «У Мэри был ягнёнок» - не песня, а какое-то блеяние! А вам всё мало было - романы про нас стали придумывать. Оруэлл - « Скотный двор», японец этот… Мураки - « Охота на овец», Харди - « Вдали от обезумевшей толпы», мол, мы там персонажами являемся мета-фо-риче-скими…А в фильме « Паршивая овца» убийцами нас сделали…в общем, « нанялась овца волков пасти - к вечёрке только клок шерсти остался». А пословица-то про вас, правды в ваших сочинениях только один клок…
- Молчишь? Возразить нечего, ой, кажется, пастух меня ищет, убегаю, считай дальше…
Овца направилась в зелёную рощу, а Роберт с облегчением произнёс:
- Четыре!
- Это я пришла, молока принесла! - проблеяла четвёртая овца.- Что, удивлён?
Роберт недоумённо глядел на чёрно-белую овечку с большим выменем.
- Да, да, мы даём молоко, иногда до девяти литров в сутки. Жирность неплохая - от двух до семи процентов, правда, вкус на любителя. Зато сыры великолепные! Брынза, рокфор, фета, слышал о таких? Ладно, я тут пару слов в вашу защиту скажу. Без людей мы кто? Просто овцы. А вы вывели столько новых пород, имена красивые нам придумали, ты только послушай: «джакоб, афгани, тексель, я, например, ост-фризи из Голландии…» А знаешь, какая самая дорогая овца в мире? Нежда! Она может стоить до десяти тысяч долларов! А всё потому, что шерсть у неё необыкновенная, на человеческие волосы похожа. Вот бегали когда-то наши дикие предки муфлоны по горам без никакой пользы, а человек их одомашнил. Всем хорошо, и вам, и нам…Слушай, молочка надоить не хочешь?
- Пять! - громко и отчаянно крикнул Патрик.
Пятая овца появилась не одна, а в сопровождении целой толпы похожих на неё сородичей. Она величественно выступила вперёд, гордо подняла изящную головку.
- Долли! Просто Долли. Надеюсь, слышали обо мне?
« Боже, только клонов мне не хватало!» - почти простонал Роберт.
- У людей очень предвзятое отношение к клонам и клонированию. А ведь мы - ключ к вашему бессмертию. Да, я появилась необычным способом, из клеток вымени, но зато стала знаменитой на весь мир! Мне даже имя дали в честь певицы! Появились игры, фильмы о клонах. Прогресс не остановить! Давайте, я губами выдерну волосок из Вашей шевелюры, передам его моим создателям. У Вас появится свой клон…
- Нет! - В ужасе закричал Роберт Патрик и открыл глаза.
Мягкий свет ночника делал комнату похожей на фантастическую лабораторию, а звуки флейты стали напоминать булькающие звуки жидкостей в пробирках. Патрик вскочил с кровати и включил свет. Внизу в прихожей послышались чьи-то шаги.
- Роберт! - раздался голос жены. - Опять спишь?
Роберт кубарем скатился с лестницы и обнял жену.
- Как я рад, дорогая, что ты вернулась!
Жена подозрительно посмотрела на него.
- На спящего ты не похож… Может, с красотками развлекался, пока меня не было?
- Ага, развлекался, - сардоническая улыбка перекосила лицо Роберта, - с говорящими овцами.
Жена с тревогой взглянула на него.
- С тобой всё в порядке? Я вернулась ненадолго, взять тёплые вещи для ребятишек. Справишься без меня?
- Попробую. Возвращайтесь поскорее! Я вас всех так люблю!
Он снова обнял жену и через её плечо взглянул в угол прихожей. Там в полумраке неясно вырисовывался чей-то силуэт. Приглядевшись, Роберт Патрик опознал овцу Долли. Она озорно подмигнула ему правым глазом.