"ПБ" - ВЫСТРЕЛ № 17
У федерального агента Рональдо Умберто Антуна Ле-Ёкс-Виссариона двойник был. Да не один. И все разные. Потому, как одна единственная личность, хоть какая выдающаяся, для агента, возвышенного и гордого, это и обида страшная, и неудобство великое. А так - на все случаи жизни у агента хитроумного подходящая личность была и по сигналу наружу выскакивала. И никогда не узнать было, какая же личность у Рональдо Умберто Антуна Ле-Ёкс-Виссариона настоящая, врожденная, а какие приобретенными являются. Злые языки, впрочем, «за глаза» его титулярным советником величали, а которые совсем злые - так и действительным статским. Но правды не знал никто. Да что там личность - даже имя настоящее у него было не выманить. Но это он не из вредности или каких прочих государственных интересов, а от того, что и сам-то имя свое целиком признести не мог даже при всем своем патриотизме. Уж как только враги не изощрялись! Поймают, бывало нашего агента, разденут донага, привяжут к сковородке - и на самую большую конфорку-то и поставят. Иной раз тыщу лет и три года пытают:
- Ты часом не Д’Артаньян будешь?
- Нет, - отвечает наш агент и щурится лукаво, - Вовсе даже совсем ни разу нет!
- А чем докажешь? - придираются враги.
- А на меня посмотрите! - простодушничает агент.
Смотрят враги - и правда! Никакой не Д’Артаньян, а чисто Клотильда. И ужимки, и характер вредный, и внешность типичная. Купятся враги и давай наперебой ей бананы предлагать и цирковой карьерой по знакомству манить взамен правды о настоящей личности славного агента.
- А я тогда вообще не Клотильда, а наоборот даже Ян, - издевается Клотильда над врагами.
- Это еще почему? - недоумевают враги, расплескав кофе и оттого раздражаясь ещё сильнее.
- Из принципа! - отвечает Клотильда, - Ни ласками, ни плясками, ни уговорами, враги мои, вам не удастся меня переубедить. Благодаря вашим экспериментам во мне скоро не останется ни одной приличной личности! Так что, из принципа!
И глядь - а Ян уже тут, как тут! Сидит на рунном тубусе, смотрит на врагов одним глазом исподлобья и дразнится:
- Из пррррринципа! Из пррррринципа! Сахарррррок!
Сатанеют враги. Масла на сковородку не подливают, не переворачивают агента деревянной лопаточкой. Пригорает удалой агент с одного боку, с другого - ну чисто розовый поросенок, а только виду не кажет! За Отечество радеет и муку великую как должно принимает - нежится на раскаленном тефлоне, обмахивается резвесистой клюквенной веточкой да знай вражинам сказки бает. Благо, поднакопил немало сказочек всяческих - и золотых, и серебряных, и бронзовых, и всякоразных тож немеряно. Совсем враги из себя выходят и снова агента пытают:
- Ну, надо же, какая память! А вот помнишь, с кем водил дружбу двести лет назад? Аль ты склеротикус обычникус?
- Их бин дойче кёниг унд руссише кирасир! - возмущается Рональдо Умберто Антун Ле-Ёкс-Виссарион, заталкивая Яна в неизвестно какой тайник на голом-то теле. - Фу! Какие вы скучные, враги! И неприличные вопросы порядочной девушке спозаранку задаёте! А вот танометры! Свежие танометры!
Совсем разум враги теряют от такой находчивости и изобретательности агента славного и недоуменно вопрошают:
- Какие танометры? Ты что несешь? Ты вообще нас уважаешь?!
- Попрошу мне не тыкать! - сурово ставит их на место невесть откуда выползшая хорошая девочка, - Я хоть и гениальная продавщица танометров, а все ж дама! Щас ка-а-а-ак плюну!
- Держите себя в руках, дружище! Имейте мужество сказать, наконец, что за личность у вас настоящая! - добродушно журят полужаренного героя враги.
И серебряными щипчиками хватают нашего агента, подносят поближе к глазам и давай его в монокли разглядывать.
- Ну и долго мне так висеть? - вопрошает врагов бесстрашный Рональдо Умберто Антун Ле-Ёкс-Виссарион.
Словом, такая вот жизнь у агента. Долгая и беспокойная.