Конкурсный текст №20

[rualev]

Мы с Галкой

Мы с моей тёзкой Галкой даже однокурсницами не были, познакомились на каком-то высоконаучном семинаре. И как столкнулись там, не слишком обращая внимание на окружающих, так с тех пор долго не расставались.
И по внешности, и по характеру мы сильно отличались, сходясь разве что в нежелании стричь косу. Впрочем, к нашим славянским физиономиям модная причёска вряд ли бы и пошла. Видно происходили наши предки с самых российских окраин, где женщины часто оставались на хозяйстве без мужиков, и каждая была сама себе голова. Но Галка была с окраин южных - скуластая, чёрные брови, карие очи. А родители её и вовсе добрались до самой Молдавии, что впоследствии вышло Галке боком. У меня же была финская физиономия с просторным лбом, широко посаженными серыми глазами и тяжеловатым низом.
С тех пор громкая наша парочка принимала участие в любом сколько-нибудь примечательном факультетском событии. Галка была общительна, щедра, всегда готова кому-то помочь. Она обнаруживала поразительное умение штурмовать бюрократические препоны, необходимое тогда для почти всякого осмысленного телодвижения. Я - замкнута, мрачновата, самолюбива, поэтому когда уже сильно задним числом обнаружила, как много встреченных людей меня помнит, удивлялась изрядно.
Она была влюбчива, легко начинала восхищаться очередным приятелем, хотя с продолжением отношений у неё и возникали трудности. Ей, похоже, слишком хорошо вдолбили обычную для того времени идею, что всё, происходящее вне брака - ужасный разврат, да и в браке весьма сомнительно. Тем не менее со всеми своими молодыми людьми она сохраняла очень неплохие отношения.
Я была существом сугубо природным, практически чуждым культуре, и в меня подобные идеи вдолбить не удавалось. Я никак не могла понять, почему надо стесняться отношений, которых хотят оба, изображать беспомощное существо и носить что-то непонятное вместо удобных джинсов. Впрочем, потом появились дивные индийские юбки, разноцветные, до пола, по цене трёхлтровой банки сока, и мы с Галкой на многих летних фотографиях запечатлены именно в них. Но и в эру джинсов, и в эру юбок я влипала в своих личных отношениях прочно, надолго и самым драматическим образом.
У Галки оказались хорошие руки и, что ещё важней для экспериментатора, отличный запас оптимизма, помогающий быстро начать всё сначала, столкнувшись с очередной закавыкой. У меня всего этого не было, и я куда дольше искала научную деятельность, в которой от меня был бы хоть какой-то толк. Но уехала Галка даже не из честолюбия. Грянул 91 год, и осталась она хоть и РФ-овской гражданкой, но какой-то второсортной. Один раз когда я ночевала у неё, мы просидели до полчетвёртого утра, когда Галке надо было занимать очередную очередь на очередную регистрацию. Потом я легла спать, а она ушла, и разбудила меня, вернувшись уже под вечер.
К тому времени что-то наконец стронулось в ней и встало на место. Галка вышла замуж и выглядела вполне счастливой. Вот со своим мужем, тоже второсортным гражданином, она и уехала пытать счастья за границей.
И я выскочила замуж ещё до их отъезда. Появился на свет Мишка, потом Егор. Я долго не работала, потом, по заочной Галкиной протекции, начала делать обзоры для её лаборатории. А теперь и вовсе собиралась возвращаться к экспериментальной работе, благо новый шеф задумал исследования на моём любимом объекте. Возвращаться к ней было очень сложно - Мишка уже в музыкальной школе, Егор - в художественной. Собственно, вернуться было бы и вовсе невозможно, если бы не Алинка.
Алину я приметила, когда она была ещё школьницей. Она ездила ко мне на кружок. Толковая девочка. Но толковая девочка училась в задрипанной перовской школе, каждую неделю у них отменяли уроки, и речь шла не о престижном вузе, а просто о том, чтобы поступить хоть куда-то по профилю. Однако к Галке в лабораторию я её пристроила. При обычной нехватке лаборантов и экономии на всём Алина, готовая и посуду мыть, и за цыплятами для опытов ездить, оказалась нарасхват. Её и сейчас загружали подобными заданиями, не замечая, что девочка выросла, она и литературу по теме знает не хуже шефа, и постер свой американцам объясняла так, будто кончала английскую школу.
Мы с Алиной нацелились на великую и ужасную проблему сохранения памяти у организмов, переживающих метаморфоз. Благо моя любимая муха дрозофила к ним относилась. Всё личиночное разрушается, под оболочкой куколки - сплошная каша, большая часть органов взрослой мухи развивается из отдельных закладок, еле видимых у личинки. Да и нервная система … непросто там с нервной системой. А вот поди ж ты - очень похоже, что помнит взрослая муха запах, к которому привыкла личинка. Чем помнит? - а кто ж его поймёт.
У нас уже всё было собрано для опытов, мы выяснили, как полностью удалить запах со стеклянных лабиринтов, в которых будут ползать личинки и мухи. Но сегодня Алины в лаборатории не было, и я нацелилась наконец-то пересеять своих мух на свежий корм.
Честно говоря, мне следовало бы быть с Алиной. Она в очередной раз кодировала дядю Мишу, любимого и непутёвого своего батюшку. Это его заслугами Алина выросла такой гарной дивчиной, умной и красивой.
Дядя Миша учил её всему, что сам умел, а умел он многое. Водить и чинить машину, разбираться в разной электрике, штукатурить, малярить. Алина и теперь легко могла привести в рабочее состояние любую хитрую лабораторную штуковину.
Стрёмное место - Перово, после нашего с Алиной знакомства я там немного покрутилась. Ещё в советские времена для многих тамошних обитателей обычным делом было спьяну выкинуть в окно новый телевизор во время ссоры с женой. Или придти в квартиру к другу, когда того нет, вынести оттуда всю электронику, продать и пропить.
Те, кто держался… очень жёсткими становились те, кто держался. Терминаторы такие. При мне сосед дяди Миши рассказывал, как ночью потащил шестилетнего сына, спёршего чужие санки, в милицию. До самой двери дотащил, там только отпустил полуживого от рёва.
А вот дядя Миша был нормальный. Не терминатор. Он твёрдо знал, что рукастый мужик, не боящийся работы, нигде не пропадёт. И с одинаковым удовольствием перебирал на заказ невиданную зарубежную машину и соседский «Жигуль» - за так, по дружбе. А потом дядя Миша потерял работу. Ненадолго, в общем-то. Но сломался на этом, стал запивать. Жена от него съехала и только Алина не теряла надежды.
Надо мне было быть с Алиной, надо. Не знаю, отчего, но дядя Миша меня уважал. Меня, безрукую и бестолковую, он почему-то считал страшно учёной и умной женщиной.
Деда он мне напоминал, вот кого. Покойного деда, такого же рукастого и так же лечившего свои беды обычным народным способом. Дед, мягкий с домашними, строго соблюдавший своеобразный этикет с соседями, не слишком приспособленный к жизни человек, вернулся с войны, надо сказать, с орденом солдатской Славы.
Но я заранее знала, что не поеду. Сегодня вечером отводить на занятия и Мишку, и Егора. Одного Серёжка бы как-нибудь отвёл, а двоих - уже явно выше его сил. Но дело даже не в этом. Можно в конце концов пропустить одно занятие. Только вот опять выслушивать рацею о своём пристрастии к алкоголикам, частным предпринимателям и прочей неприятной публике… По праву моё внимание могло доставаться лишь одному человеку - ему самому. Я могла прошибить это сегодня, завтра, но не могла прошибать постоянно. По правде говоря, я уже смирилась - не строила дальних планов, не заводила тесных дружб, в которых может понадобиться неожиданно встречаться, помогать, выслушивать. И я знала, в какой момент это началось.
Сначала было не так. Сначала была жива Кира Львовна, Серёжкина мать. Меня до сих пор мучает мысль, что она пошла умирать в больницу, чтобы не напугать внуков. Хорошо, что и Мишка, и Егор уже были пристроены в садик. Хорошо, что я могла ходить к ней в больницу. Хорошо…всё равно это было ужасно. Меня выжал весь этот год.
После этого Серёжка каким-то чудом достал путёвку в пансионат для всей семьи. Я наконец могла показать детям настоящий лес, а не огородные грядки. Мы совсем неплохо там отдыхали, хотя я отвыкла от Серёжки, постоянно торчавшего на работе, а он не привык проводить столько времени с детьми. А потом пришло письмо от Галки.
В первые годы мы много переписывались, один раз встречались и наговорились вдоволь, когда Галка приезжала на конференцию. Теперь она приезжала снова. У неё возникли серьёзные проблемы с работой, ей был нужен мой совет. Да и мне было что рассказать. А я торчала в пансионате.
Серёжка как отрезал - не может он оставаться на сутки с двумя детьми-дошкольниками. И в общем даже прав был - мало ли что без меня стрясётся. Дело было не в этом. Дело было в тайном торжестве, с которым это говорилось. «Никуда не денешься».
Остаток смены я продремала в комнате. Не хотелось звонить Галке, не хотелось говорить с мужем, водить детей гулять. Ничего не хотелось. Так было легче.

В лабораторной двери стояла какая-то явно нездешняя - как только охрана пропустила - женщина. От неё словно исходило напряжение, хотя женщина была молодой, с мягким, немного детским лицом.
- Вы - Галина?
- Да.
- Вы когда-то знали моего мужа, Илью Новикова.
Чёрт бы побрал мою память на лица и на имена - впрочем, уже давно побрал, похоже. Знала я, конечно, Илью, и не одного.
- Да, знала.
- Ему очень плохо, а я не знаю, что делать. Его совсем не лечат!
Муж Иры заболел гриппом. Или не гриппом? Всю ночь болела голова, незадолго до рассвета он заснул. А ночью Ира не смогла его разбудить. Нет, дышал, и пульс был почти нормальный.
Скорую целый час уговаривали забрать Илью в больницу. Забрали. Диагноза не определили, делать что-то, похоже, не собираются.
Ну да, конечно, если в названии института есть слово «мозг», то тут-то мозги и лечат. А с другой стороны, к кому ей ещё пойти?
Я вспомнила про своего старого шефа. Вот уж у кого уйма медицинских знакомых.
Вадим Павлович в свои семьдесят лет был любопытен как в двенадцать, оставался отчаянным ругателем и любителем сложных философских построений. Он недавно написал три книжки. В первой он ругал большевиков с точки зрения науки и христианской веры. Во второй ругал православную церковь - с точки зрения науки и общественных идеалов. В третьей ругал науку - с точки зрения христианской веры и общественных идеалов. Искренне надеюсь, что пока тёмные покровители каждого из этих эгрегоров будут драться между собой за его грешную душу, она успеет ускользнуть гораздо выше и дальше.
Он, пожалуй, не откажет. Вот только всё забудет и перепутает, поэтому надо ехать прямо к нему. Я накинула куртку, в последний раз окидывая взглядом ящики с пробирками. Не помрут. Корм ещё немного подпортится, надышусь при пересеве очередной гадостью (я сглотнула аллергический комок в горле).
На улице я осведомилась, чтобы прервать затянувшуюся паузу.
- Илья ведь по специальности работает?
- Ну да, почти, он макетированием занимается.
- А Вы работаете?
- Да, воспитателем детского сада.
- Всегда мечтала познакомиться с воспитателем, - сказала я искренне. - Наши были очень хорошие.
- Я ещё на логопеда выучилась, - сказала она с гордостью.
- И как, удаётся логопедом поработать?
- Ох. Лучше бы поменьше. Недавно тестировали младших - так вместо одной логопедической группы пришлось две делать. Задержка речи. Если только «р» или «ш» не говорит, это уже простой случай.
Она разговорилась, но от неё по-прежнему шло почти невыносимое напряжение, и я согласилась на цену, которую заломил первый же остановившийся водитель.
Дальнейшие свои действия я помню как в тумане. Мы звонили, рассказывали, расспрашивали, я обещала, что Ира завтра же заплатит ужасные тыщи за очередное исследование. Я же так не умею! Так разве что Галка умела во времена моей молодости. Мы подъезжали в две клиники и говорили с врачами. Где-то в непонятно как возникшем промежутке я позвонила детям - как раз после их возвращения с продлёнки - и сказала им, что занятия отменяются.
Потом Ира поехала в больницу, а я - домой. Я с ужасом думала о том, что вот приедет она, а Илья уже…Нет, должно как-нибудь обойтись. Уже стемнело, и я пела на улице в темноте хулиганские песни моей юности: «Счастья нет», «Последние ботинки», «Крутится-вертится». Да…Серёжа когда-то находил у меня литературный вкус. Подходя к подъезду, я столкнулась с возвращающимися домой детьми, которые, надо полагать, слышали это безобразие.
Серёжки ещё не было. Оказывается, он тоже позвонил детям и сказал, что вернётся поздно. До этого Егор ещё надеялся пойти на занятия с папой, но теперь понял, что всё в его руках, и стал уговаривать Мишку пойти туда самим. В конце концов ему дорогу не переходить, а Мишке - только один раз и со светофором.
Да. Это характер. Брат почти на два года старше, но инициативы не проявил. И всё сошло, и Серёжка не ругается. Затемно их, конечно, одних отправлять не стоит, а вот когда занятия пораньше... Пора, уже пора.
Назавтра я отпросилась и отправилась с Ириной в больницу. Зазвав туда сразу двух врачей, про которых Вадим Павлович сказал, что они очень хорошие, было абсолютно неудобно и невозможно не показаться самой.
Вырисовывался, наконец, диагноз. И схема лечения. И даже прогноз возможен был не самый худший.
Ира хотела остаться в больнице, но её прогнали домой спать. Дом её был совсем рядом, она пригласила меня выпить чашечку чая, пока у Мишки с Егором не кончилась продлёнка. Хороший у них был дом, с куклами, кукольными кроватками и колясочками по углам. И сама Ира наконец расслабилась, рассказывала, как печёт пирожные, потом заплакала.
- Господи, как страшно жить! Я несколько лет назад у девочки из старшей группы истерику успокаивала. Они с мамой всё время ходили в ТОТ аквапарк. Бабушка не уследила, пустила её к телевизору, когда всё показывали. Она мне раз пять повторила, что там клетка с канарейкой висела…
Она успокоилась и принесла толстый семейный альбом.
- А я вас сначала почти не узнала, хотя видела вас с Илюшей. А теперь вспоминаю. Он мне много о вас рассказывал. Говорил, что совершенно замечательный человек, я даже ревновала. Вот, фотография осталась.
Да, тем, кто ругает качество современных мыльниц, я предложила бы на это посмотреть. На фотографии, несомненно, была Галка, я вспомнила, наконец, её бурный роман с Илюшкой Новиковым, вспомнила скорее по характерной обстановке общежития компьютерщиков. Но здесь Галку можно было перепутать с кем угодно, даже со мной.
Я слегка поперхнулась чаем, но пора уже было откланиваться.
- Заходите. Обязательно заходите, и с детьми.
- Попробую зайти. У меня мальчики хорошие, девочек не обижают.
Я закрыла дверь и подумала, что может быть и вправду зайду...

UPDATE: Итоги конкурса