Конкурсный текст №8
Тринадцатый месяц - tamanoi
«Корабль», темным силуэтом напоминающий Кёльнский собор, едва угадывался за пеленой метели. Два его корпуса темнели в белой взвеси пушистого снега, обрамленные алыми позиционными огнями.
Герман увеличил радиусы снегоступов и неуклюже шагал на двух ажурных полукружиях туда, в тепло и уют корабля.
- Лунатик, здесь Мишель, - услышал он в ухе девичий голосок, - как успехи?
- Да так же как было и раньше. Мы знаем что искать, но не знаем как. Нам метод нужен. Сканер какой-то. Подснежникоискатель. Иначе, боюсь мы ничего не найдем никогда.
- А Злой Мачехе ты об этом говорил?
- Да. А толку?
- Не унывай, Лунатик. Сегодня 28-е число месяца Козерога. Новый Год. Нужно радоваться, а не унывать.
- Елочки-моталочки! - оступился Герман, снег слишком рыхлый.
- Лунатик? - встревожилась Мишель, - как ты?
- Чуть не навернулся, - проворчал он.
- Ты хочешь меня напугать? - повеселел голосок Мишель в наушнике.
- Нет, нет, что ты…
- Но ты напугал. Почти…
- Прости, Мишель.
- Принято. Я подумала, что корабль напомнил тебе две новогодних елки… - начала Мишель, но ее голос пресекся утробным гулким сигналом тревоги.
- Здесь бригадир Алиса, - услышал Герман другой голос, когда сирена отхрипела и отлаяла. - Быстро на борт, Лунатик!
- Я - сама стремительность, - проворчал он.
- Что вы сказали, старпом?
- Есть, капитан!
Александр Герман, старший помощник капитана рокера «Корабль», капитан-лейтенант ВКС Земли I вошел в кессонную камеру, свернул снегоступы, ударом о бедро стряхнул снег с ушанки, и прямо шапкой, шапкой начал стряхивать снег, набившийся в складки дутой куртки. Потопал, стряхивая снег с мунбутов. Задраил внешний люк, открыл внутренний и зашагал по кольцевому коридору в обход машинного отделения к лифтам, оставляя мокрые следы.
Навстречу ему пробежали несколько техников, при встрече делая вид, что собираются вытянуться и отдать честь, но он только отмахивался шапкою. Экипаж уже занял места по тревожному расписанию, а техники всегда запаздывают.
А что ждать от нижних чинов, когда рокер, по прихоти капитана, мечется по студеным заснеженным мирам вот уже год - тринадцатый месяц подошел к концу? Экипаж ропщет. Офицеры недобро иронизируют.
Ртутные лампы в зарешеченных плафонах бросали блики на пудовые заклепки несущих спонсонов коридора. Рокер олицетворял мощь и надежность.
Рокерами раньше называли шахтеров, специализирующихся на проходке самых твердых и тяжелых пород, а потом так называли машины для прокладки тоннелей. Теперь это поименование полностью узурпировали обитаемые снаряды для путешествий между мирами типа «земля-1-космос-земля-n». Рокеры выходили в космос, смещались во вневремени и внепространстве, и возвращались на Землю… На новую Землю.
Этот безотрадный мир снега и метелей был внесен в каталог под обозначением Земля-4-76. Иначе 76-я разновидность 4-го параллельного мира. Старпом не должен понимать физику и математику параллельных миров и их разветвлений. Его профессия - вести рокер в космос и возвращать из космоса. Через вневремя и внепространство рокер проводили Спящие или в просторечии «сони». И делали это, разумеется, во сне.
Этих тревогой не обеспокоить. Из четверых сонь на корабле всегда двое спят в капсулах перпендикулярного времени. Они покойны и готовы ко всему. Реальность для них иллюзорна, а сны - реальны. Их не снедают страсти.
Свет лампы на столе дрожал - маршевая энергоустановка входила в боевой режим.
- По вашему приказанию… - начал с порога Герман.
Но бригадир Алиса остановила его вялым манием руки. Мерцали тускло ордена, петлицы, аксельбанты.
- Тревогу слышал? - она поднялась из-за стола. - У нас чужой. - Сообщила она. - Сел в ста двадцати четырех километрах от нас. Посадка по большой небаллистической дуге. Измещение пространства соответствует тяжелому рокеру класса «Ковчег». Шкалы ускорений близки характеристикам ковчегов, объемно-массовая и темпорально-топологическая характеристики в тех же пределах. На запрос свой-чужой не отвечает. Молчит на всех диапазонах. Фон происхождения не соответствует ни одному из известных нам.
- Это, значит, все это уже успели выяснить, пока я сто метров до люка ковылял? Лихо, оперативненько. Как так может быть, «Ковчег», но чужой?
- Больше информации нет, - бригадир Алиса подошла вплотную и смотрела на своего старпома снизу вверх. - Теперь приказ. Возьми «Тринити», напарника, оружие, сухпай. Езжай к чужаку. Узнай что он такое. Установи контакт. Доведи до их сведения, что мы здесь первые. А потому, пусть убираются.
- А если они из мира не признавшего конвенцию?
- Все равно скажи им, что нужно. Не согласятся - будем думать. Выполняй задачу.
- Есть. Понял.
- Кого берешь напарником?
- Я… э…
- Возьми Мишель, - бригадир Алиса положила на сердце старпома узкую ладонь с тремя обручальными кольцами на безымянном пальце и тяжелым перстнем Военной Академии Корпуса Амазонок на среднем, - возьми девочку. Она тебя любит. Она тебя очень любит.
- Есть, капитан!
- Выполняй задачу, сынок.
- Да, - уходя, обернулся Герман, - Теперь все поисковые группы вернутся?
- Не вижу смысла. - Ответила бригадир Алиса, поморщившись. - Поиски прежде всего.
- Мы обед, значит, пропускаем? - нахохлилась Мишель и поджала губки.
Растущий организм. Девочка любила и умела покушать. И куда только влезало в нее?
- Приказано взять сухим пайком, - глухо ответил Герман из кормовой секции вездехода.
- А можно два… в смысле - по два комплекта?
- Да хоть шесть бери!
- Я еще пирожков взяла корзиночку и термосок.
- Запрыгивай.
- А можно взять шубку и муфточку?
- И косметичку, и плеер, и красную шапочку! - вспылил Герман, - руку давай!
Тонкие пальчики вцепились в его протянутую руку, и легкое гибкое тельце взлетело в кабину «Тринити».
Она действительно надела шубку поверх суперсьюта, действительно прихватила муфточку и сумочку и плеер на ухо повесила и нахлобучила свою шутовскую ред-кепи поверх рыжих кудрей.
- Не рычи на меня! Я прелесть. На меня нельзя рычать.
Дальний конец грузовой аппарели терялся в снежной круговерти. «Тринити» задраил люки, моргнул экраном сводной индикации, осанисто приподнялся на трех «дутиках» и задорно покатил вперед в непроглядную пургу.
Мишель развернула свое кресло к Герману, распахнула шубку и, откинувшись на высокой спинке, сказала с вызовом:
- Чем займемся?
Герман смерил ее взглядом от озорных зеленых глазенок, до тонких лодыжек обтянутых сапожками суперсьюта. Остался удовлетворен.
Тоже развернул кресло.
- Ну, давай, - сказал, - займемся… Ты же не отстанешь, совратительница! Тем более времени полно.
- Ты сегодня в ударе! - воскликнула она, - мне понравилось!
- Я больше не могу! - признался он. - Ты меня совсем заездила!
- То-то же! - заливисто смеялась Мишель, - это тебе не в шахматы играть!
Действительно, играли они всю дорогу до чужого корабля не в шахматы, а в шашки, в чем Герман был не силен. Больше чем покушать Мишель любила только поиграть в шашки. Желательно - в съедобные. Но, не смотря на то, что он раз за разом проигрывал, крошечные пирожки, служившие шашками, уже не глотались.
- Доедай, - скомандовал он, - видеть их больше не могу.
- Нет, ты правда сегодня лучше играл! - похвалила она серьезно и собрала с кожуха главного конвертера вездехода, расчерченного под стоклеточную доску, недоигранные пирожки.
Герман и сам знал, что играет лучше обычного. Кепочка Мишель, с прошивкой семантогеном, почти не оставалась красной, то шла муаром цветов побежалости, а то изображала вид «думающего» мозга. Мишель обожала эту шапочку, отражавшую мысли и эмоции пользователя, но далеко не всем в экипаже такое могло понравиться и юнгу недолюбливали.
- Слушай боевую задачу, - сказал Герман.
Мишель выслушала, выдержала паузу и подытожила:
- Злая мачеха в своем репертуаре.
- А вот и чужак…
Если двухкорпусный «Корабль» походил на кельнский собор, то «Ковчег» построенный по схеме 2+2 куда больший, напоминал собор «Сограда фамилия» так и не законченный ни Гауди, ни последователями.
- Доложи злой мачехе.
Мишель щелкнула пальцами.
- «Корабль», говорит «Тринити», «Корабль»… - Затараторила.
- «Корабль» на связи, - послышалось в ответ, - здесь бригадир Алиса. Что у вас?
- «Тринити» на связи. Здесь юнга Мишель. Докладываю. Уперлись носом в чужого. Визуально опознается «Ковчег». Позиционных огней нет. Видимость шестьдесят процентов. Стоит штатно. Отклонение от условной вертикали в пределах нормы. Люки задраены. Стояночных огней нет. Приступаем к работе.
- Переходите на личные каналы связи. Действуйте. Связь постоянная. Передаю вас дежурному офицеру.
- Есть.
Мишель взглянула на Германа испуганно.
- Ой… Лунатик… Я это… Я забыла, какой мой позывной для личного канала.
- Задница ты, - сказал он ласково, - ты Котенок. Я Лунатик, ты Котенок. Запомни уж.
- Хорошо. Может, пообедаем, а?
- Если ты еще шашками не насытилась, то, так и быть, ешь. А я пойду наружу. Осмотрюсь.
И откинув боковой люк, с крахмальным хрустом провалился в снег.
Чертыхнулся.
- Лунатик, не кликай лукавого! Накличешь, не расплатимся! - Мишель говорила, явно не дожевав.
- Котенок, я забыл снегоступы развернуть и провалился по самые помидоры, - как бы извиняясь, сказал Герман.
- Лунатик, ваша мужская система деления тела оскорбляет мои нежные девичьи ушки, - она беззастенчиво чавкала, - вот мы измеряем эротичнее: по колени, по бедра, по талию, по грудь, по шейку…
- Положим колени, талия и шейка у тебя уже есть, а вот… Черт!
- Что теперь?
- Теперь по уши!
Многими трудами Герман выпростался из сугроба и, лежа на снегу, поочередно поднимая ноги, развернул снегоступы.
Поднялся и зашагал к чужому рокеру.
Ветер стих, или это громада «Ковчега» закрывшая полмира заслонила от ветра, но снег теперь мерно падал крупными хлопьями.
По дороге к чужаку Герман начал думать. Многие люди лишь думают, что они думают. В действительности мы только реагируем. На раздражители. Долгосрочные, или краткосрочные. Думать - значит самому формулировать задачу и пытаться ее решить. Иначе говоря - самому инспирировать раздражитель.
Герман задумался о том, как он очутился здесь и сейчас. И почему он сейчас здесь.
Человечество издревле тянулось к звездам. И вот были построены межзвездные корабли, что пронесут сквозь время и простор Вселенной к далеким мирам.
Но оказалось, что куда бы люди не намеревались лететь - они всегда прилетали на Землю. На ту же планету, давшую человечеству жизнь. Но всякий раз другую.
Сони вели рокеры через вневремя и внепространство. И видели сны. В этих снах, путеводной звездой вели их через миры диковинные цветы.
Кто-то обмолвился, что это подснежники.
Кто-то сказал, что цветы исполняют желания.
И родилась легенда. О чудесных цветах, что откроют путь к всемогуществу и счастью.
Легенда обрастала подробностями.
И многие капитаны рокеров, как бригадир Алиса, окончательно спятили на поисках мира, где цветут подснежники.
Но это не наше дело, о чем сам с собою думает человек. Вот он думал еще, например, о словах капитана. Как там сказала бригадир Алиса о Мишель: «Она тебя очень любит!». И как теперь к этому относиться?
Мишель подобрали в одном из миров, встреченных по пути. О, это был развеселый и хмельной мир. Там пели шансонетки, пили зелье, плясали и пускали фейерверки. И во всем этом чудном мире было место всему и всякому, но не было только одного - судьбы и пути для Мишель. И целого мира оказалось мало для счастья одного ребенка.
И вот она прибилась к экспедиции. Юнгой. И «Корабль» стал ей домом, а экипаж семьей. А бригадира Алиса - злой мачехой.
Она подросла и повзрослела. Из чумазого вечно голодного ребенка она сделалась хорошенькой девочкой-подростком. И даже, кажется, дождалась первой любви. Она влюбилась в старпома Германа, который когда-то выдернул ее из потных ручонок злого дяди.
Страшный чужак надвигался на Германа. Черная громада застила белый свет. Но почему нет позиционных огней? Будь здесь ясно и солнечно - мороз и солнце - небрежность вполне простительная. Но в сумраке и метели! Значит у них что-то с энергоустановкой.
Опытный разведчик чужих миров Геран не любил загадок. Ученые их любят. А старпомы нет.
Аварийный рокер совершивший штатную безаварийную посадку это всем загадкам загадка!
«Почему ты не включил ни позиционный ни стояночный свет? - Обратился мысленно к своему коллеге - старпому чужого рокера, Герман, - Наивно прячешься? От нас? От нас так не скрыться. Ты должен это знать. От какой-то неведомой нам, но известной тебе опасности? Что это такое, что заставляет тебя подвергать рокер опасности, дабы избежать большей опасности? Что может угрожать «Ковчегу» кроме другого «Ковчега»?
И вдруг услыщал не в наушниках, а прямо у себя в голове, и почему-то этому вовсе не удивился:
- Это не имеет мыссла. Я просто свожу к минимуму опасность исходящую от нас.
- Вам нужна техническая помощь? - спросил, прежде чем осмыслил происходящее Герман.
- Нет, мы уже полностью освоились с управлением этой примитивной машиной. Прежде было сложно. Непонятно. Грубая связь. Однако сновидцы нашли путь общения с мыслеподобием машины...
- Каким образом вы завладели рокером? - Герман дрожал и отнюдь не от холода.
Голос в голове был теплым, отеческим. Он жалел Германа, будто дитя неразумное и боялся напугать, задеть, обидеть.
- Как вы захватили «Ковчег»?
- Нашли. Брошен. Холоден. Необитаем. Далеко. Чужой мир. Злой мир. Наумелись управлять. Пустились в путь к давней мечте сновидцев.
- Как и мы... - вырвалось у Германа.
- Как и все.
Голос настраивался на Германа, читал его, искал понятия для лучшего взаимопонимания.
- Лунатик, я котенок! Ты чего там бормочешь? Почему не по уставу без позывных? - вмешалась Мишель.
- Я разговариваю с... вождем чужих. Не мешай.
- А... - она уже не чавкала, но, похоже, потягивала какой-то напиток через соломинку.
Герман не помнил потом, как он очутился на мостике «Ковчега». Почему-то капитан чужих принял его не в каюте, не в капитанских апартаментах и даже не в библиотеке, как любила бригадир Алиса.
- Я верховный друид.
- Это что-то вроде жреца?
- Что-то вроде мудреца, - улыбнулся старик, - я всем здесь командую.
- Это у вас должность такая или призвание?
- Это предназначение.
- Я старший помощник командира рокера «Корабль», капитан-лейтенант ВКС Земли I Александр Герман.
- Земли первой?
- Да.
- Этого следовало ожидать.
- Чего?
- Все считают, что их мир это Мир. А все остальные параллельные или их вариации.
- А это не так?
- Это как в пути. Зависит от наблюдателя. То есть относительно. Ведь тело с внутренними органами, мозгом и органами чувств мы получаем на время. И не имеем права говорить «мое тело», «мой мозг». Только личность, разум и дух мы взращиваем сами.
Герман не стал делать вид, будто что-то понял, но ничего и не сказал.
- Я прибыл с тем, чтобы передать вам, - сказал Герман, - мы прибыли сюда первыми и потому можем остаться здесь. А вы согласно конвенции должны покинуть Землю-4-76.
- Что это за конвенция?
- Соглашение, по которому только один рокер может находиться в чужом мире. Присутствие двух экспедиций из разных миров на одной Земле недопустимо.
- Это не имеет смысла. - Поморщился старец точно как бригадир Алиса, когда ее что-то раздражало. - Мы только прибыли. А сейчас конец тринадцатого месяца. Перемена года. Время цветения. Мы останемся до самого чуда и потом отправимся дальше.
- Моему командиру не понравится ваш ответ. - Покачал головой Герман. - Мы руководствуемся законом. И по закону имеем право объявить вам ультиматум и применить силу.
- Силу?
- Наш рокер класса «Корабль» вдвое меньше «Ковчега» и легче вооружен. Но экипаж имеет значительный опыт военных действий в отличие от вас.
- Вооружен?
- Да.
- У нас нет оружия. Мы его сняли. Нам это не нужно.
- Значит, вы беззащитны?
- Мы не вооружены, но не беззащитны.
- И как вы собираетесь защититься от тактического оружия.
- Ты защитишь нас.
- Я? Как? Вы возьмете меня в заложники?
- Нет. Ты свободен.
- Я могу идти?
- Да. Подснежники выполняют только одно желание. Но для этого нужно желать. А вы хотите чего угодно, только не этого.
- А вы?
- Это наша единственная мечта.
Говорить больше было не о чем. Герман пошел прочь.
- Вот так. Они не подчинятся, - закончил свой доклад Герман.
- Двигайтесь обратно со всей возможной скоростью. Я возвращаю все поисковые группы, и когда все будут на борту, нанесем удар.
- Может быть не нужно…
- Нам необходима монополия на подснежники. - Сказала, как отрезала бригадир Алиса.
Она такая. Ее слово тверже гороху.
«Тринити» покатил вспять по своему следу, уже заметенному снегом напрочь.
- А давай не будем возвращаться, - сказала Мишель.
- Как это? - не понял Герман.
- Если мы не вернемся, а останемся здесь, то злая мачеха не выстрелит. Тогда же и нас накроет. Она не станет. - Мишель испуганно хлопала ресницами, но губы решительно сжаты.
Герман остановил вездеход.
- Думаешь, это ее остановит? - засомневался он.
- Она не решится, - неуверенно сказала Мишель. - Она тебя любит.
Герман помотал головой. Аргумент был слабый. Но его подкупила трогательная наивность Мишель. Авось командир не решится сразу стрелять, а там, может быть удастся ее убедить или что-то придумать. Еще ему не давали покоя слова верховного друида.
Снег прекратился. Снеговые тучи таяли на глазах. Небо, чудесным образом яснело и наливалось ультрамарином. А вокруг, тут и там, начали подниматься струйки пара. И вот из под сугробов, вспухая и разрастаясь на глазах, начали подниматься ледяные купола. Прозрачные, как мыльные пузыри, огромные.
А в них, словно прикрытые линзами распрямлялись и раскрывались большие белые цветы.
Это и было чудо, о котором говорил друид.
- Они исполняют только одно желание, - сказал Герман, - желание увидеть чудо их цветения. Каждый тринадцатый месяц года.
- О чем вы? - сердито поинтересовалась бригадир Алиса.
- Вам это видно?
- Что мы должны увидеть?
Он обернулся и встретился с зелеными глазищами Мишель.
- А ты видишь?
- Да.
- Что?
- Тебя.