Конкурсный текст №11
Чехарда - enotikova
- Глупый вопрос, - она пожала плечами и взяла в руку бокал, - неужели ты до сих пор считаешь, что так важно знать, который час? После того как время смешало месяцы в этот странный коктейль, после того как мы неизвестно сколько прожили в этом приторно сладком августе, наступившем сразу после января… Тебе до сих пор интересно, что сейчас два часа дня?
Она поставила бокал на пол, не пригубив. Собеседник женщины молчал и разглядывал часы у себя на руке. Воздух между ними замер в ожидании, тишина уже напрягалась, сделав последний вдох перед тем как зазвенеть...
- Я заметил… - мужчина медленно поднял глаза, - что вся эта чехарда начинается только в двенадцать. В двенадцать дня, ночи, в двенадцать неизвестно чего. И что ещё более странно, иногда двенадцать не наступает неделями, а иногда - два-три раза в день, как будто пробуя, чтобы ещё вытворить, чтобы застать нас врасплох.
Ты помнишь, как мы проснулись зимой на пляже где-то в Италии? Буквально за секунду до того, как нас обрызгало морской водой, я посмотрел, который час. Было двенадцать, и мы были в питерской квартире.
Она улыбнулась. - Да, этот душ забыть невозможно… Но ведь буквально через десять минут мы оказались в какой-то польской деревне. Ты хочешь сказать, тогда снова пробило двенадцать?!
Мужчина встал. Когда-то его звали, возможно, Михаилом, но за два года чехарды месяцев и времён года, успев побывать во всех уголках Земли, он перестал представляться. Кому интересно имя того, кто исчезнет через час или останется здесь на полгода? Он не обидится, если вы назовёте его чужим именем, или успеет привыкнуть к любому, выбранному вами.
Он прошёлся взглядом от её ступней до глаз и обратно. Когда-то такой же взгляд высек из зимнего московского воздуха фонтан искр и забросил их в август. Сейчас же воздух даже не попытался задрожать. Он продолжил разглядывать её босоножки.
- Да, дорогая. В тот день двенадцать било раз пять, не меньше. Как будто кто-то не мог решить, куда нас забросить. Или два игрока вырывали фишки друг у друга из рук и переставляли их на игровом столе. Ты успела заметить Австралию и Китай?
- Китай? - Она замерла на диване, - Ты хочешь сказать, мы были в Китае?! Как долго, на этот раз? Тридцать секунд и снова пробила полночь?
Женщина начала моргать чуть чаще, чем обычно, на её глазах выступили слёзы. Когда-то у неё тоже было имя и даже профессия. Но два года напрочь стёрли из биографии прошлую жизнь и вместо неё оставили на чистых листах непонятные разноцветные кляксы.
Он взял её за руку. - Просто поверь. Десять минут в ночном, похоже зимнем, Пекине и снова двенадцать, и нас перебрасывает в майскую Прагу. И где-то через два часа мы чуть не остались в Австралии, но видимо, они передумали, и нас вернуло обратно. - Он погладил её руку. - Ты так сладко спала всё это время, что я не стал тебя будить. Но… ты права, той ночью всё время било полночь.
Она снова взяла бокал в руку. Сейчас, здесь, в Испании, хорошее вино не было проблемой, не то, что в апреле в Норильске, где они однажды решили отпраздновать своё знакомство, а заодно и полгода на одном месте без приключений. После очередной двухнедельной метели они уже были готовы смириться с тем, что если не остаток жизни, то как минимум год-другой им придётся провести в этом суровом климате, когда, по дороге из супермаркета поднявшись по лестнице своей пятиэтажки и открыв дверь в квартиру, они услышали гром и в ту же секунду занавеска вылетела в открытое окно и, намокнув под ливнем, на обратном пути шлёпнулась об подоконник, сбив с него горшок с цветком.
- А что было в Норильске? - спросила она, не в силах поверить во внезапно наступающие полночи, - Я хорошо помню, что всё произошло в пять вечера, я как раз собиралась передохнуть перед тем как начать готовить ужин… Снова полночь?
Он вздохнул и не поворачивая головы нашёл на полу бутылку с вином. Осмотрелся в поисках бокала и не найдя его, сделал глоток прямо из бутылки.
- В Норильске было просто двенадцать часов. Я хорошо помню, что сначала было одиннадцать утра, потом мы спорили, что приготовить на ужин, чистили какие-то овощи и считали апельсины. Но когда мы закончили и собрались выходить в магазин, уже была половина первого. - Он сделал ещё глоток, - Но я клянусь, что в тот день не было полудня. Я хотел посмотреть новости и поставил будильник на двенадцать. Он не звонил. Ты бы ведь тоже слышала? Да ведь?
В воздухе снова назревала неловкая пауза. Она встала и резко пересекла комнату, чтобы принести ему бокал, совершенно не нужный в этот момент. Два года приключений, конечно, прибавили ей сил, но даже сейчас она не была готова показывать ему свои слёзы.
Пауза затягивалась. Обычно в такие моменты он вставлял какую-нибудь шутку и атмосфера разряжалась, но сейчас он был не в силах оторвать взгляд от своих часов…
- Дорогая, без пятнадцати двенадцать… - тихий голос заглушил все звуки в доме и за окном, - похоже, снова начинается…
Она обернулась. Комната выглядела совершенно обычно, но что-то неуловимое появилось в воздухе. Не успев понять, что происходит, она села на диван рядом со своим мужчиной и взяла его за руку.
- Без двенадцати двенадцать… Как странно. В году двенадцать месяцев, в сутках два раза по двенадцать часов и каждый раз в двенадцать с нами что-то происходит? Какая-то непонятная чехарда…
Он оторвал взгляд от часов и посмотрел ей в глаза. С такого близкого расстояния, когда невозможно отвернуться и кажется, что ты заглядываешь куда-то глубже…
Она вздрогнула и показала рукой куда-то на пол, который вдруг оказался усыпан листками отрывного календаря. Дни недели и месяцы, чёрные и красные, на разных языках, с иллюстрациями и без, покрыли ровным слоем пол их бывшей испанской гостиной. Сама комната потерялась, и уже нельзя было с достоверностью сказать, где они находятся…
Не сговариваясь, они бросились разбирать эти оторванные неизвестно кем и неизвестно когда листки, внезапно попавшие в их комнату. Листок за листком, в двенадцать аккуратных кучек. Январь. Февраль. Март. Апрель. Май. Июнь. Июль. Август… Она сбросила босоножки и металась босыми ногами по комнате, больше всего боясь порвать или не заметить какой-нибудь листок. Что-то подсказывало, что сейчас нет важнее дела, чем разделить этот хаос на привычные двенадцать месяцев, и может быть, тогда их странные путешествия прекратятся.
Собрав и разложив по месяцам листки, они уселись на пол в центре круга, составленного из двенадцати месяцев, собранных по листочку со всего света…
Он посмотрел на часы. По-прежнему было без двенадцати двенадцать, словно время не желало двигаться, пока они не закончат, что должны…
Не зная, что делать, они начали раскладывать стопки по дням. Январь дался легко. Почти все листки были на русском, и их было всего тридцать один. Февраль и март приберегли пару близнецов из разных стран, а начиная с мая пошла сплошная чехарда - словно ни одного месяца и года не повторилось, вплоть до декабря.
Декабрь он взялся разбирать сам. Первое, второе, третье… Разные языки, разные страны… И уже почти дойдя до конца, он внезапно замер с парой листков в руке:
- Дорогая, похоже, в этом декабре несколько раз наступает тридцать первое. Смотри, вот раз - старый советский календарь, два - что-то итальянское, три - тоже Европа, но я не могу узнать язык…
Они не успели встретиться взглядами, как где-то вдали раздался характерный звук совпадающих стрелок, и уличные часы в неизвестной им стране начали бить полночь…