Война войной, а мода модой
Перед Первой битвой при Ньюбери, 20 сентября 1643 года, сэр Люциус Кэри, виконт Фолкленд, велел принести ему новую рубашку, чтобы если его найдут мертвым, на нем не было бы несвежего белья. Сэр Люциус в той битве действительно погиб, и когда его нашли, на нем не было никакой рубашки (о большой вероятности чего он, несомненно, знал - мародеры и жители окрестных населенных пунктов всегда начинали грабить трупы даже прежде, чем сражение заканчивалось), но опрятная и красивая одежда была его последним бастионом в войне, в которой он даже не симпатизировал ни одной из сторон, что не помешало ему из чувства долга сражаться за короля. Фолкленда убила сама война - если бы он не погиб, то умер бы от полного истощения жизненных сил (он уже не мог спать), но без битвы за свое достоинство виконт не сдался.
Таким же последним бастионом одежда стала и для короля Чарльза I, когда он одевался перед своим последним путешествием - к месту казни. Утро 30 января 1649 года было очень холодным, и он распорядился одеть себя в нижнюю рубашку из толстого шелка, и две рубашки поверх нее, заметив, что не желает дрожать от холода, потому что это может быть понято как дрожь от страха. Когда человек не может перебороть мощь потока событий, он хочет хотя бы психологически поставить между собой и ими нечто, что он ещё может контролировать.
В гражданской войне 1640-х мода имела более серьезное значение, чем это можно предположить. Вообще-то она всегда имеет гораздо большее значение, чем это готовы признать те, кто решает, как нам жить и одеваться. Просто официальная пуританская пропаганда тех времен растиражировала некий шаблонный образ коротко остриженного протестанта в камзоле скромного цвета и Библией под мышкой, в полном соответствии с желанием самого Кромвеля видеть в рядах своих офицеров "командиров в простых бурых камзолах, которые знают, за что сражаются, и которым нравится то, о чем они знают". Как обычно, реальность, которую создают живые люди, вносила свои коррективы в идеологию.
Пуританская пропаганда, в которой легко опознать роялистов с пуделем в качестве бойцового пса. Причем, это не просто какой-то пудель, а вполне конкретный - белый пудель принца Руперта по кличке Бой
С роялистами, которых ещё называли кавалерами/шевалье, стереотипы были более или менее справедливы. Бархат камзолов, кружево рубашек, тщательно завитые длинные волосы и обманчиво нежные, изящные руки (обладавшие, на самом деле, железной хваткой) были типичными внешними признаками верности королю Чарльзу, а "визитной карточкой" партии роялистов как раз и был принц Руперт Рейнский, племянник короля.
Это великолепное создание без малого двухметрового роста было сыном старшей сестры короля Чарльза от Фридриха V, курфюрста Пфальца и короля Богемии. Сам же принц Руперт носил ещё и титул герцога Кумберленда. Принц командовал кавалерией короля Чарльза, потому что, не взирая на крайнюю молодость (ему было 24 года в 1643 году), принц Руперт был опытным воякой. Начал он сражаться на стороне голландцев против Габсбургов в Восьмидесятилетней войне, потом продожил карьеру в Тридцатилетней войне против Императора Священной Римской империи, а потом примчался подсобить дядюшке. Забегая вперед скажу, что когда пал Бристоль, принц сдался парламентаристам, был выслан из Англии, поступил на службу королю Франции, потом был королевским приватиром в Карибии, после Реставрации вернулся в Англию, где привел в порядок флот, воевал там в двух войнах с голландцами, а на старости лет его и вовсе закинуло в Канаду, где он стал губернатором Хадсон Бэй. Как ни странно, умер принц Руперт в 62 года и в собственной постели, как говорится, решив, что постель эта будет в Англии. Человек-легенда.
В плену принц Руперт тоже успел побывать - ещё в Германии, после битвы при Флото, и именно тогда ему подарили щенка редкого белого пуделя, которого он называл... Пудель, а иногда - Бой. Поскольку принц был личностью практически культовой в обоих лагерях, как роялистов, так и парламентаристов, то легендой стал и его пёс, который, кстати, стал первым официальным армейским псом, но вообще широко считалось, что Бой - это волшебник-оборотень, умеющий предсказывать будущее, находить спрятанные сокровища, говорить на всех языках, делать себя и своего хозяина неуязвимыми для пуль, делать себя невидимым, превращаться в людей, причинять смерть или ранение своим обидчикам, и дурить людям головы. Так что вышеприведенная пуританская карикатура была определенным проявлением храбрости, чтоб вы знали.
Так вот о пропаганде и о том, что протестанты соответствовали мечтаниям Кромвеля о бурых камзолах. Принц Руперт был, вообще-то, протестантом, причем воспитанным как кальвинист. Вышеупомянутый виконт Фолкленд вообще был увлечен смыслом религии, но не понимал ее разделения на конфессии. Сам король Чарльз I тоже был протестантом! И при этом все они были роскошными кавалерами, в кудрях, кружевах и бархате.
В лагере парламентаристов религия и мода не уживались так полюбовно. Ниемайя Вортон (Nehemiah Wharton), бывший подмастерье а нынче сержант под знаменами графа Эссекса, Роберта Деверё, был пуританином, как и многие в армии парламентаристов, но сражался в камзоле алого цвета, расшитом серебряным и золотым кружевом. Как он сам говорил, он молится, чтобы его одежды не коснулась бы никакая грязь, кроме крови кавалера. Благодаря этому Вортону, кстати, и известно много подробностей из рядов протестантов - тот часто и подробно писал своему мастеру на Голден Лейн обо всем происходящем. Например, следующее: Every day our soildiers by stealth doe visit papists' houses and constraine from them both meate and money. They give them whole greate loves and chesses, which they triumphantly carry away upon the points of their swords (Каждый день наши солдаты тайно ходят в дома папистов отбирать у них мясо и деньги. Те дают им большие хлеба и сыры, которые наши победно уносят на остриях мечей) Мы также знаем из его писем, что на битву при Эджхилле парламентаристские войска действительно благославлял на битву пастор-пуританин с Библией в одной руке и пистолетом в другой.
Полковник парламентаристской армии Джон Хатчинсон, в свою очередь, носил роскошные завитые кудри, что вызывало кипение желчи у его подчиненных-пуритан до степени, когда они открыто заявили, что полковник не имеет права считаться протестантом, если выглядит как кавалер. По мнению супруги полковника Хатчинсона, написавшей впоследствии его биографию, подобные выпады говорят о слабости умов обвинителей, неспособных мыслить логически. С каких это пор о мужчине судят по прическе, а не по его храбрости? Честно говоря, относительно убеждений полковника Хатчинсона сложно судить. Судя по всему, пуритан он действительно не переносил, да и семья его была наполовину роялистской. Тем не менее, он выступил в гражданской войне на стороне парламентаристской армии, и даже был одним из подписавших смертный приговор Чарльзу I, однако факт, что он использовал свое положение для того, чтобы подешевке скупить самые лучшие картины из коллекции короля, чтобы через несколько лет продать их со значительной выгодой, говорит о том, что в ряды парламентаристов его привел рассудок, но не сердце.
Хатчинсону удалось пережить Реставрацию за счет заступничества его роялистской родни, но вместо радости это принесло ему муки совести. Полковника позже арестовали в 1663 году в связи с заговором Фарнли Вуд. Заговор был настолько серьезным, что 26 его участников были казнены как государственные изменники. Хатчинсон, похоже, никакого отношения к загопору не имел, потому что ему предложили освобождение, если он напишет прошение о помиловании, но Хатчинсон отказался это сделать, потому что чувствовал раскаяние за предыдущее прошение. Помытарившись неполный год сначала в Тауэре, а затем Сандаун Кастл, он подхватил лихорадку и умер. Как бы там ни было, такой уход из жизни был всё-таки лучше, чем публичное четвертование.
Тема инспирирована небольшой статьей Мэри МакВикер в журнале Historic UK
Таким же последним бастионом одежда стала и для короля Чарльза I, когда он одевался перед своим последним путешествием - к месту казни. Утро 30 января 1649 года было очень холодным, и он распорядился одеть себя в нижнюю рубашку из толстого шелка, и две рубашки поверх нее, заметив, что не желает дрожать от холода, потому что это может быть понято как дрожь от страха. Когда человек не может перебороть мощь потока событий, он хочет хотя бы психологически поставить между собой и ими нечто, что он ещё может контролировать.
В гражданской войне 1640-х мода имела более серьезное значение, чем это можно предположить. Вообще-то она всегда имеет гораздо большее значение, чем это готовы признать те, кто решает, как нам жить и одеваться. Просто официальная пуританская пропаганда тех времен растиражировала некий шаблонный образ коротко остриженного протестанта в камзоле скромного цвета и Библией под мышкой, в полном соответствии с желанием самого Кромвеля видеть в рядах своих офицеров "командиров в простых бурых камзолах, которые знают, за что сражаются, и которым нравится то, о чем они знают". Как обычно, реальность, которую создают живые люди, вносила свои коррективы в идеологию.
Пуританская пропаганда, в которой легко опознать роялистов с пуделем в качестве бойцового пса. Причем, это не просто какой-то пудель, а вполне конкретный - белый пудель принца Руперта по кличке Бой
С роялистами, которых ещё называли кавалерами/шевалье, стереотипы были более или менее справедливы. Бархат камзолов, кружево рубашек, тщательно завитые длинные волосы и обманчиво нежные, изящные руки (обладавшие, на самом деле, железной хваткой) были типичными внешними признаками верности королю Чарльзу, а "визитной карточкой" партии роялистов как раз и был принц Руперт Рейнский, племянник короля.
Это великолепное создание без малого двухметрового роста было сыном старшей сестры короля Чарльза от Фридриха V, курфюрста Пфальца и короля Богемии. Сам же принц Руперт носил ещё и титул герцога Кумберленда. Принц командовал кавалерией короля Чарльза, потому что, не взирая на крайнюю молодость (ему было 24 года в 1643 году), принц Руперт был опытным воякой. Начал он сражаться на стороне голландцев против Габсбургов в Восьмидесятилетней войне, потом продожил карьеру в Тридцатилетней войне против Императора Священной Римской империи, а потом примчался подсобить дядюшке. Забегая вперед скажу, что когда пал Бристоль, принц сдался парламентаристам, был выслан из Англии, поступил на службу королю Франции, потом был королевским приватиром в Карибии, после Реставрации вернулся в Англию, где привел в порядок флот, воевал там в двух войнах с голландцами, а на старости лет его и вовсе закинуло в Канаду, где он стал губернатором Хадсон Бэй. Как ни странно, умер принц Руперт в 62 года и в собственной постели, как говорится, решив, что постель эта будет в Англии. Человек-легенда.
В плену принц Руперт тоже успел побывать - ещё в Германии, после битвы при Флото, и именно тогда ему подарили щенка редкого белого пуделя, которого он называл... Пудель, а иногда - Бой. Поскольку принц был личностью практически культовой в обоих лагерях, как роялистов, так и парламентаристов, то легендой стал и его пёс, который, кстати, стал первым официальным армейским псом, но вообще широко считалось, что Бой - это волшебник-оборотень, умеющий предсказывать будущее, находить спрятанные сокровища, говорить на всех языках, делать себя и своего хозяина неуязвимыми для пуль, делать себя невидимым, превращаться в людей, причинять смерть или ранение своим обидчикам, и дурить людям головы. Так что вышеприведенная пуританская карикатура была определенным проявлением храбрости, чтоб вы знали.
Так вот о пропаганде и о том, что протестанты соответствовали мечтаниям Кромвеля о бурых камзолах. Принц Руперт был, вообще-то, протестантом, причем воспитанным как кальвинист. Вышеупомянутый виконт Фолкленд вообще был увлечен смыслом религии, но не понимал ее разделения на конфессии. Сам король Чарльз I тоже был протестантом! И при этом все они были роскошными кавалерами, в кудрях, кружевах и бархате.
В лагере парламентаристов религия и мода не уживались так полюбовно. Ниемайя Вортон (Nehemiah Wharton), бывший подмастерье а нынче сержант под знаменами графа Эссекса, Роберта Деверё, был пуританином, как и многие в армии парламентаристов, но сражался в камзоле алого цвета, расшитом серебряным и золотым кружевом. Как он сам говорил, он молится, чтобы его одежды не коснулась бы никакая грязь, кроме крови кавалера. Благодаря этому Вортону, кстати, и известно много подробностей из рядов протестантов - тот часто и подробно писал своему мастеру на Голден Лейн обо всем происходящем. Например, следующее: Every day our soildiers by stealth doe visit papists' houses and constraine from them both meate and money. They give them whole greate loves and chesses, which they triumphantly carry away upon the points of their swords (Каждый день наши солдаты тайно ходят в дома папистов отбирать у них мясо и деньги. Те дают им большие хлеба и сыры, которые наши победно уносят на остриях мечей) Мы также знаем из его писем, что на битву при Эджхилле парламентаристские войска действительно благославлял на битву пастор-пуританин с Библией в одной руке и пистолетом в другой.
Полковник парламентаристской армии Джон Хатчинсон, в свою очередь, носил роскошные завитые кудри, что вызывало кипение желчи у его подчиненных-пуритан до степени, когда они открыто заявили, что полковник не имеет права считаться протестантом, если выглядит как кавалер. По мнению супруги полковника Хатчинсона, написавшей впоследствии его биографию, подобные выпады говорят о слабости умов обвинителей, неспособных мыслить логически. С каких это пор о мужчине судят по прическе, а не по его храбрости? Честно говоря, относительно убеждений полковника Хатчинсона сложно судить. Судя по всему, пуритан он действительно не переносил, да и семья его была наполовину роялистской. Тем не менее, он выступил в гражданской войне на стороне парламентаристской армии, и даже был одним из подписавших смертный приговор Чарльзу I, однако факт, что он использовал свое положение для того, чтобы подешевке скупить самые лучшие картины из коллекции короля, чтобы через несколько лет продать их со значительной выгодой, говорит о том, что в ряды парламентаристов его привел рассудок, но не сердце.
Хатчинсону удалось пережить Реставрацию за счет заступничества его роялистской родни, но вместо радости это принесло ему муки совести. Полковника позже арестовали в 1663 году в связи с заговором Фарнли Вуд. Заговор был настолько серьезным, что 26 его участников были казнены как государственные изменники. Хатчинсон, похоже, никакого отношения к загопору не имел, потому что ему предложили освобождение, если он напишет прошение о помиловании, но Хатчинсон отказался это сделать, потому что чувствовал раскаяние за предыдущее прошение. Помытарившись неполный год сначала в Тауэре, а затем Сандаун Кастл, он подхватил лихорадку и умер. Как бы там ни было, такой уход из жизни был всё-таки лучше, чем публичное четвертование.
Тема инспирирована небольшой статьей Мэри МакВикер в журнале Historic UK