Маги отчет Элизабет Гросс/Блик/Alice in Wonderland часть первая доигровой дневник
Отчет очень большой! Мне можно писать килотонны текста, мне разрешили мастера :)))
Всегда мечтала иметь дневник
Нет, не отрывочные и беспорядочные записи в ЖЖ или дайри, а настоящий дневник: из красивой бумаги, с аккуратными записями каждый день.Чтобы ничего не забыть. Чтобы в тот момент, когда воспоминания становятся другими, погладить корешок родной книжечки, попереворачивать страницы, которые будут нежно шелестеть о прошлом и прочитать о том, как все было в действительности. И не мучаться сомнениями. И не пытаться понять, какой из двух вариантов воспоминаний истинный. Или они оба? А как так может быть?
Но это всего лишь Мечта. И далеко не самая главная Мечта из моих Мечт. У меня ничего нет, среди этого ни_че_го нет и дневника. Хотя нет, у меня есть Учитель, да фото папы и Жан-Жака на моем столе, и иногда мне кажется, это все, что у меня есть. И тут я вспоминаю, что забыла папу Легбу. Хотя это невозможно, ведь есть друзья, которых нельзя забыть. Вот и Папу Легбу нельзя забыть. С другой стороны, он настолько часть меня, что его можно не упоминать. Это как душа или сердце, я же не буду перечислять, что у меня есть сердце и душа, это же очевидно? Вот так и Папа Легба.
Однако, я отклоняюсь от темы. Так вот, воспоминания... Они стали внезапно меняться. Раньше я помнила одно, а теперь я помню ещё и другое. И чертовски затруднительно понять, что из этого правда, а что - изобретение моего сознания. И я подумала, что, хоть у меня нет дневника, мне стоит записать мои самые ценные воспоминания, чтобы потом, когда они станут другими, иметь возможность выкопать эти старые и перебирать их как четки из драгоценных камней, рассматривая, ловя гранями свет и пуская блики по стене.
Так что приступим.
Воспоминание первое, и одно из самых ценных: Мне лет пять, и я взломала какой-то сервак :)
Я так хорошо помню своего отца, и совсем не помню мать. Когда я произношу про себя слово "мама" в голове всплывает образ какой-то красивой и грустной женщины, которая смотрит на меня. Удивительно, но больше ничего я вспомнить не могу. Зато папа.... ох, как же много всего я помню про папу. Помню его руки, лежащие на клавиатуре, веселый голос и изобретательность. Он ученый, настоящий ученый, а не из таких, кто просиживает штаны в кабинетах. А ещё он любит меня.
Я взломала какой-то военный сервер, когда мне было пять. "Ого, малышка, это первый сервак, который ты взломала без моей помощи! И кто сегодня будет мороженое, а?" Помню,как папа смеется и подкидывает меня в воздух. У меня захватывает дух, и мне совсем не страшно, ведь он со мной.
Намного позже, когда Учитель рассказывал мне о разнице между магами и чародеями, я изо всех сил пыталась понять, когда со мной произошло Возвышение? Я сказала тогда Учителю, что я, должно быть, Чародей, так как Возвышения не помню. Более того, я не просто не помню его, я всегда была такой, как сейчас. Нет, конечно же, я развиваюсь, и с годами мне все легче и легче оперировать снами и мыслями, и выходить на перекрестки, но не менялась. А, впрочем, быть может, это случилось со мной в тот самый день? Недаром же я помню его так хорошо.
Хорошо. Хорошо помню. Помню. Почему теперь я помню все по-другому?
Будто бы папа - не изобретатель, мысль которого не может сдержать ничто, а скучный мужик, который изо дня в день сидит за компьютером и барабанит пальцами по клавиатуре? И он совсем не гордится мной, и наша жизнь с ним скучная и размеренная?
Воспоминание второе: Люди в серых пиджаках
Я долго не могла вспомнить, почему я так нервничаю, когда вижу мужчину в сером пиджаке? Меня просто парализует страх. Почему? И недавно я вспомнила.
Я была ещё маленькой. Я не помню точно, сколько мне было, у меня вообще плохо с цифрами. Они пришли к нам домой: мужчины в серых пиджаках. Мне было безумно страшно, и я забилась в шкаф. Я не знаю, почему: они не стреляли, не угрожали, не кричали, но было в них что-то такое, от чего хотелось бежать без оглядки. они говорили, что папа - преступник, и они должны арестовать его. Он куда-то повели папу, и нашли меня, хотя я сидела так тихо, что забыла даже дышать. Я все забыла с тех самых пор, как один из них подошел ко мне и что-то спросил. Я не знаю, что он спрашивал, и что я отвечала.
Следующее, что я помню - это детдом. Там было не просто плохо, там было очень плохо. Ещё хуже было то, что меня называли малолетним хакером, говорили, что я преступница и скоро меня отправят в колонию для малолетних. Я так и не побывала в колонии, но что-то подсказывает мне, что там ещё хуже, чем в детдоме.
Воспоминание третье: расставание с детдомом
Директриса была строгой мерзкой теткой. У нее были какие-то бесцветные волосы, собранные в пучок, и она постоянно выговаривала мне. Я была то преступницей, то малолетней шлюхой (это кто вообще? ага, это такие плохие тети), то дочерью преступника. В общем, я уже стала думать, что, возможно, в колонии все-таки будет лучше. Но в день отправки в колонию случилось Чудо.
Чудо звали Жан Жак.
"Выходи, к тебе приехал родственник."
"Папа, - подумала я. - приехал папа забрать меня!"
Он стоял спиной ко мне, и был немного повыше, чем папа. Я чуть не заплакала. Он обернулся. "Привет, малышка! Помнишь меня? Нет? Ну как же быстро ты забыла своего крестного Жан Жака! Я забираю ребенка с собой. Бумаги на усыновление? ах да, конечно же, вот они, оформленные надлежащим образом, в, ээээ, РОНО."
Я потрясенно смотрела на Жан Жака, он с уверенным видом протягивал директрисе... газету. Она с интересом изучала ее, и переписывала что-то себе в журнал. Жан Жак поймал мой взгляд и подмигнул мне.
Почему я снова помню что-то не то? Как будто бы ничего этого не было, но была какая-то жуткая бойня, и кто-то тащил меня за руку, и я бежала, перепрыгивая через валяющиеся трупы. Вокруг рвались гранаты, трещали очереди и падала штукатурка со стен. и кровь. Много крови. Нет, очень много крови.
Жан Жак - самый клевый крестный на свете.
Жан Жак показал мне фото с моих крестин. Там были он и папа, и они смеялись, держа на руках маленького ребенка.
Мы путешествовали вместе, я больше не училась, ну точнее у меня были длинные каникулы. Обычно мы были вдвоем, и периодически с нами были какие-то женщины, которые, эээ, любили Жан Жака. Ни с одной из них мы не жили долго, хотя мне многие нравились. А Жан Жаку нравились, по его словам, три вещи: сигары, высшая математика и крупнокалиберное оружие.
Они все пытались меня очаровать, почему-то их умиляло, что Жан Жак везде ездит со мной. С тех пор у меня есть много самых неожиданных навыков: вышивать, например.
Жан Жак рассказал мне о том, что папа в тюрьме, и он не знает, как его вызволить. В этой тюрьме очень сильная охрана. Я помню, как предложила убить их всех, а Жан Жак улыбнулся и сказал, что отнять чью-то жизнь - это огромная ответственность, и он рад, что я готова взять ее на себя, но шанс того, что у нас получится, меньше одной сотой процента.
Он вообще очень любил высчитывать шансы. И всегда делился со мной тем, какой у нас шанс на то или иное действие. "Хммммм, да, малышка, кажется, яичница мне не удалась. Шанс того, что ее можно есть, около двух процентов. Наверное, не надо было лить туда виски, но как-то же надо было продезинфицировать яйца, правда?"
Я всегда знала, что папа - волшебник. Это очевидно. И Жан Жак, конечно же, тоже был волшебником. Но, оказалось, что я - тоже маленькая волшебница. Это было для меня новостью. И люди, которые заключили папу в тюрьму, не любят волшебников вроде нас. Хотя сами тоже волшебники. Но другие. Жан Жак сказал, что они будут рады мне помочь, если я их попрошу, но папа бы этого очень не хотел.
Кстати, однажды он заколдовал меня. Чтобы всегда смочь найти меня, так он сказал. Это здорово, когда тебя всегда может найти крестный, правда? Мало ли что.
Я запомнила, что Жан Жак - волшебник-рыцарь, а папа волшебник-ученый. А я кто? Мне хорошо удавалось делать сны, говорить с папой Легбой и гулять по сети. А больше ничего я и не умею, наверное, я - волшебник-новичок.
Учитель
Я беззаветно люблю троих мужчин: папу, Жан Жака и Учителя. Я готова перевернуть мир ради них, но (возможно, к счастью) не знаю, как начать.
Однажды Жан Жак сказал, что, если я останусь с ним, я умру. То есть, шансы выжить меньше трех процентов. Я вообще не против умереть, если это чем-то поможет Жан Жаку, но он сказал, что мне ещё сильно рано умирать, и поэтому пока я поживу у его друзей. Я потеряла папу, а теперь теряю Жан Жака. Я рыдала непрерывно два часа, пока он не успокоил меня, сказав, что никуда не денется, и мы будем переписываться по сети и когда-нибудь обязательно увидимся снова.
У меня осталась его фотография. Я закапываю ее в землю и окуриваю дымом, чтобы сила Земли перешла на нее и Жан Жаку там, где он сейчас, было хорошо. Честно говоря, видок у нее от этих манипуляций уже не очень, но я хаааааа! отсканировала ее когда-то, так что смогу напечатать новую, когда эта совсем кончится. Беда в том, что я не знаю, что делать со старой, ведь, если я сожгу ее, Жан Жаку будет плохо. Папино фото я тоже закапываю, и плачу. Я хочу, чтобы он был со мной, а не тюрьме. Или не со мной, но был счастлив.
Друзья Жан Жака оказались волшебниками. Все! А их было много. Учитель - самый старший, всех организовывал и учил. Он стал учить меня тоже, и тут я столько всего узнала. Простоневероятно, оказалось, что волшебников много, и они делятся не на рыцарей, ученых и новичков, а на целую кучу разных видов и подвидов. Ещё он учил меня колдовать. А его ученики стали моими друзьями.
Так у меня появилась Семья.
Конец жизни
Все было слишком хорошо, и они пришли.
Люди в серых пиджаках.
Они пришли забрать Учителя так же, как забрали папу.
И я ничего не могла сделать с ними, потому что мне было страшно.
Я ненавижу страх, но я не знаю, как с ним бороться.
Учитель сказал, чтобы мы бежали, как можно быстрее, и я хотела ответить, что я никуда не побегу без него, но не смогла. Моя лучшая подруга встряхнула меня, и мы бежали.
Куда?
Зачем?
Я должна была умереть вместе с ними.
Я должна была защитить папу, но не смогла, я была слишком маленькой тогда. Но сейчас! Ведь я уже почти взрослая. Почему я не смогла ничего сделать?
Мне нужно было умереть. Последнее что я помню - это автоматчика, который целится в меня. В голове мелькнуло, как Жан Жак говорил, что в таких случаях нужно падать на пол, но я не успела - он уже нажал на курок.
Жизнь продолжается
Я проснулась в каком-то необычном месте. Или, наоборот, мне приснилось какое-то необычное место: большая прихожая, там свежо и как-то хорошо. Голоса.
Учитель! Учитель жив! Ещё Мими и Доротея.
Но Учителю очень плохо, он бледен и без сознания лежит на кровати, множество проводков уходит от приборов вокруг к нему под кожу. В то же время его дух стоит в прихожей. Двое незнакомых волшебников, Учитель приносит им клятву.
Теперь мы живем в капелле герметиков. Жан Жак говорил, что герметик - это такой клей в тюбике, я хорошо помню. Оказалось, ещё есть и такие волшебники. Братья Данхофф - Эрик, постарше, довольно приятный чувак и с целой библиотекой в голове, младший - Тиль, спонтанный, иногда надменный и веселый. С ними живет красивая молодая девушка, которая вяжет одежду для сирот.
Мими считает, что мы теперь в рабстве у этих герметиков. Мне они в целом нравятся, хотя я не считаю их настолько же близкой семьей, как Говорящих с Духами (это, кстати, мы, - так говорит Учитель. Не знаю, как насчет остальных, но я говорю с папой Легбой, так что я точно Говорящий с Духами), скорее как двоюродных братьев, тогда как Учитель, Мими и Доротея для меня родные. Учитель говорит, что герметики все такие и без договора шага не ступят, так что это нормально, ну и мы не в рабстве, а просто поможем им за то, что они помогли нам.
Я надеюсь, мне не приснилось то, что Учитель жив. И надеюсь, что мне приснилось то, что остальные погибли.
Всегда мечтала иметь дневник
Нет, не отрывочные и беспорядочные записи в ЖЖ или дайри, а настоящий дневник: из красивой бумаги, с аккуратными записями каждый день.Чтобы ничего не забыть. Чтобы в тот момент, когда воспоминания становятся другими, погладить корешок родной книжечки, попереворачивать страницы, которые будут нежно шелестеть о прошлом и прочитать о том, как все было в действительности. И не мучаться сомнениями. И не пытаться понять, какой из двух вариантов воспоминаний истинный. Или они оба? А как так может быть?
Но это всего лишь Мечта. И далеко не самая главная Мечта из моих Мечт. У меня ничего нет, среди этого ни_че_го нет и дневника. Хотя нет, у меня есть Учитель, да фото папы и Жан-Жака на моем столе, и иногда мне кажется, это все, что у меня есть. И тут я вспоминаю, что забыла папу Легбу. Хотя это невозможно, ведь есть друзья, которых нельзя забыть. Вот и Папу Легбу нельзя забыть. С другой стороны, он настолько часть меня, что его можно не упоминать. Это как душа или сердце, я же не буду перечислять, что у меня есть сердце и душа, это же очевидно? Вот так и Папа Легба.
Однако, я отклоняюсь от темы. Так вот, воспоминания... Они стали внезапно меняться. Раньше я помнила одно, а теперь я помню ещё и другое. И чертовски затруднительно понять, что из этого правда, а что - изобретение моего сознания. И я подумала, что, хоть у меня нет дневника, мне стоит записать мои самые ценные воспоминания, чтобы потом, когда они станут другими, иметь возможность выкопать эти старые и перебирать их как четки из драгоценных камней, рассматривая, ловя гранями свет и пуская блики по стене.
Так что приступим.
Воспоминание первое, и одно из самых ценных: Мне лет пять, и я взломала какой-то сервак :)
Я так хорошо помню своего отца, и совсем не помню мать. Когда я произношу про себя слово "мама" в голове всплывает образ какой-то красивой и грустной женщины, которая смотрит на меня. Удивительно, но больше ничего я вспомнить не могу. Зато папа.... ох, как же много всего я помню про папу. Помню его руки, лежащие на клавиатуре, веселый голос и изобретательность. Он ученый, настоящий ученый, а не из таких, кто просиживает штаны в кабинетах. А ещё он любит меня.
Я взломала какой-то военный сервер, когда мне было пять. "Ого, малышка, это первый сервак, который ты взломала без моей помощи! И кто сегодня будет мороженое, а?" Помню,как папа смеется и подкидывает меня в воздух. У меня захватывает дух, и мне совсем не страшно, ведь он со мной.
Намного позже, когда Учитель рассказывал мне о разнице между магами и чародеями, я изо всех сил пыталась понять, когда со мной произошло Возвышение? Я сказала тогда Учителю, что я, должно быть, Чародей, так как Возвышения не помню. Более того, я не просто не помню его, я всегда была такой, как сейчас. Нет, конечно же, я развиваюсь, и с годами мне все легче и легче оперировать снами и мыслями, и выходить на перекрестки, но не менялась. А, впрочем, быть может, это случилось со мной в тот самый день? Недаром же я помню его так хорошо.
Хорошо. Хорошо помню. Помню. Почему теперь я помню все по-другому?
Будто бы папа - не изобретатель, мысль которого не может сдержать ничто, а скучный мужик, который изо дня в день сидит за компьютером и барабанит пальцами по клавиатуре? И он совсем не гордится мной, и наша жизнь с ним скучная и размеренная?
Воспоминание второе: Люди в серых пиджаках
Я долго не могла вспомнить, почему я так нервничаю, когда вижу мужчину в сером пиджаке? Меня просто парализует страх. Почему? И недавно я вспомнила.
Я была ещё маленькой. Я не помню точно, сколько мне было, у меня вообще плохо с цифрами. Они пришли к нам домой: мужчины в серых пиджаках. Мне было безумно страшно, и я забилась в шкаф. Я не знаю, почему: они не стреляли, не угрожали, не кричали, но было в них что-то такое, от чего хотелось бежать без оглядки. они говорили, что папа - преступник, и они должны арестовать его. Он куда-то повели папу, и нашли меня, хотя я сидела так тихо, что забыла даже дышать. Я все забыла с тех самых пор, как один из них подошел ко мне и что-то спросил. Я не знаю, что он спрашивал, и что я отвечала.
Следующее, что я помню - это детдом. Там было не просто плохо, там было очень плохо. Ещё хуже было то, что меня называли малолетним хакером, говорили, что я преступница и скоро меня отправят в колонию для малолетних. Я так и не побывала в колонии, но что-то подсказывает мне, что там ещё хуже, чем в детдоме.
Воспоминание третье: расставание с детдомом
Директриса была строгой мерзкой теткой. У нее были какие-то бесцветные волосы, собранные в пучок, и она постоянно выговаривала мне. Я была то преступницей, то малолетней шлюхой (это кто вообще? ага, это такие плохие тети), то дочерью преступника. В общем, я уже стала думать, что, возможно, в колонии все-таки будет лучше. Но в день отправки в колонию случилось Чудо.
Чудо звали Жан Жак.
"Выходи, к тебе приехал родственник."
"Папа, - подумала я. - приехал папа забрать меня!"
Он стоял спиной ко мне, и был немного повыше, чем папа. Я чуть не заплакала. Он обернулся. "Привет, малышка! Помнишь меня? Нет? Ну как же быстро ты забыла своего крестного Жан Жака! Я забираю ребенка с собой. Бумаги на усыновление? ах да, конечно же, вот они, оформленные надлежащим образом, в, ээээ, РОНО."
Я потрясенно смотрела на Жан Жака, он с уверенным видом протягивал директрисе... газету. Она с интересом изучала ее, и переписывала что-то себе в журнал. Жан Жак поймал мой взгляд и подмигнул мне.
Почему я снова помню что-то не то? Как будто бы ничего этого не было, но была какая-то жуткая бойня, и кто-то тащил меня за руку, и я бежала, перепрыгивая через валяющиеся трупы. Вокруг рвались гранаты, трещали очереди и падала штукатурка со стен. и кровь. Много крови. Нет, очень много крови.
Жан Жак - самый клевый крестный на свете.
Жан Жак показал мне фото с моих крестин. Там были он и папа, и они смеялись, держа на руках маленького ребенка.
Мы путешествовали вместе, я больше не училась, ну точнее у меня были длинные каникулы. Обычно мы были вдвоем, и периодически с нами были какие-то женщины, которые, эээ, любили Жан Жака. Ни с одной из них мы не жили долго, хотя мне многие нравились. А Жан Жаку нравились, по его словам, три вещи: сигары, высшая математика и крупнокалиберное оружие.
Они все пытались меня очаровать, почему-то их умиляло, что Жан Жак везде ездит со мной. С тех пор у меня есть много самых неожиданных навыков: вышивать, например.
Жан Жак рассказал мне о том, что папа в тюрьме, и он не знает, как его вызволить. В этой тюрьме очень сильная охрана. Я помню, как предложила убить их всех, а Жан Жак улыбнулся и сказал, что отнять чью-то жизнь - это огромная ответственность, и он рад, что я готова взять ее на себя, но шанс того, что у нас получится, меньше одной сотой процента.
Он вообще очень любил высчитывать шансы. И всегда делился со мной тем, какой у нас шанс на то или иное действие. "Хммммм, да, малышка, кажется, яичница мне не удалась. Шанс того, что ее можно есть, около двух процентов. Наверное, не надо было лить туда виски, но как-то же надо было продезинфицировать яйца, правда?"
Я всегда знала, что папа - волшебник. Это очевидно. И Жан Жак, конечно же, тоже был волшебником. Но, оказалось, что я - тоже маленькая волшебница. Это было для меня новостью. И люди, которые заключили папу в тюрьму, не любят волшебников вроде нас. Хотя сами тоже волшебники. Но другие. Жан Жак сказал, что они будут рады мне помочь, если я их попрошу, но папа бы этого очень не хотел.
Кстати, однажды он заколдовал меня. Чтобы всегда смочь найти меня, так он сказал. Это здорово, когда тебя всегда может найти крестный, правда? Мало ли что.
Я запомнила, что Жан Жак - волшебник-рыцарь, а папа волшебник-ученый. А я кто? Мне хорошо удавалось делать сны, говорить с папой Легбой и гулять по сети. А больше ничего я и не умею, наверное, я - волшебник-новичок.
Учитель
Я беззаветно люблю троих мужчин: папу, Жан Жака и Учителя. Я готова перевернуть мир ради них, но (возможно, к счастью) не знаю, как начать.
Однажды Жан Жак сказал, что, если я останусь с ним, я умру. То есть, шансы выжить меньше трех процентов. Я вообще не против умереть, если это чем-то поможет Жан Жаку, но он сказал, что мне ещё сильно рано умирать, и поэтому пока я поживу у его друзей. Я потеряла папу, а теперь теряю Жан Жака. Я рыдала непрерывно два часа, пока он не успокоил меня, сказав, что никуда не денется, и мы будем переписываться по сети и когда-нибудь обязательно увидимся снова.
У меня осталась его фотография. Я закапываю ее в землю и окуриваю дымом, чтобы сила Земли перешла на нее и Жан Жаку там, где он сейчас, было хорошо. Честно говоря, видок у нее от этих манипуляций уже не очень, но я хаааааа! отсканировала ее когда-то, так что смогу напечатать новую, когда эта совсем кончится. Беда в том, что я не знаю, что делать со старой, ведь, если я сожгу ее, Жан Жаку будет плохо. Папино фото я тоже закапываю, и плачу. Я хочу, чтобы он был со мной, а не тюрьме. Или не со мной, но был счастлив.
Друзья Жан Жака оказались волшебниками. Все! А их было много. Учитель - самый старший, всех организовывал и учил. Он стал учить меня тоже, и тут я столько всего узнала. Простоневероятно, оказалось, что волшебников много, и они делятся не на рыцарей, ученых и новичков, а на целую кучу разных видов и подвидов. Ещё он учил меня колдовать. А его ученики стали моими друзьями.
Так у меня появилась Семья.
Конец жизни
Все было слишком хорошо, и они пришли.
Люди в серых пиджаках.
Они пришли забрать Учителя так же, как забрали папу.
И я ничего не могла сделать с ними, потому что мне было страшно.
Я ненавижу страх, но я не знаю, как с ним бороться.
Учитель сказал, чтобы мы бежали, как можно быстрее, и я хотела ответить, что я никуда не побегу без него, но не смогла. Моя лучшая подруга встряхнула меня, и мы бежали.
Куда?
Зачем?
Я должна была умереть вместе с ними.
Я должна была защитить папу, но не смогла, я была слишком маленькой тогда. Но сейчас! Ведь я уже почти взрослая. Почему я не смогла ничего сделать?
Мне нужно было умереть. Последнее что я помню - это автоматчика, который целится в меня. В голове мелькнуло, как Жан Жак говорил, что в таких случаях нужно падать на пол, но я не успела - он уже нажал на курок.
Жизнь продолжается
Я проснулась в каком-то необычном месте. Или, наоборот, мне приснилось какое-то необычное место: большая прихожая, там свежо и как-то хорошо. Голоса.
Учитель! Учитель жив! Ещё Мими и Доротея.
Но Учителю очень плохо, он бледен и без сознания лежит на кровати, множество проводков уходит от приборов вокруг к нему под кожу. В то же время его дух стоит в прихожей. Двое незнакомых волшебников, Учитель приносит им клятву.
Теперь мы живем в капелле герметиков. Жан Жак говорил, что герметик - это такой клей в тюбике, я хорошо помню. Оказалось, ещё есть и такие волшебники. Братья Данхофф - Эрик, постарше, довольно приятный чувак и с целой библиотекой в голове, младший - Тиль, спонтанный, иногда надменный и веселый. С ними живет красивая молодая девушка, которая вяжет одежду для сирот.
Мими считает, что мы теперь в рабстве у этих герметиков. Мне они в целом нравятся, хотя я не считаю их настолько же близкой семьей, как Говорящих с Духами (это, кстати, мы, - так говорит Учитель. Не знаю, как насчет остальных, но я говорю с папой Легбой, так что я точно Говорящий с Духами), скорее как двоюродных братьев, тогда как Учитель, Мими и Доротея для меня родные. Учитель говорит, что герметики все такие и без договора шага не ступят, так что это нормально, ну и мы не в рабстве, а просто поможем им за то, что они помогли нам.
Я надеюсь, мне не приснилось то, что Учитель жив. И надеюсь, что мне приснилось то, что остальные погибли.