Доклад академика А. А. Зализняка о новгородских грамотах на бересте из раскопок 2008 года
В прошлом году в Новгороде грамот найдено не было, основной интерес привлекли московские грамоты. Этот сезон дал 12 новгородских грамот. Правда, основной раскоп, Троицкий, как и следовало ожидать, находясь на уровне первой половины XI и даже конца X века, берестяных грамот не дал, но зато в этом году в Новгороде появилось несколько параллельных раскопов разной степени масштабности, и на двух из них грамоты найдены.
Это Кремлёвский раскоп, на бывшем архиепископском дворе, к западу от Грановитой палаты (здесь найдено 7 грамот XIV-XV в.; многие прямо связаны с архиепископской жизнью), а также раскоп у церкви Бориса и Глеба в Плотниках - Борисоглебский раскоп, где найдено 4 грамоты XIII века. Ещё одна грамота найдена не при раскопках, а при археологическом наблюдении за инженерными работами на Михайловской улице - там ремонтировали водопровод. Это грамота, разорванная на две половины; руководитель наблюдения С. В. Трояновский собственноручно нашёл их обе - сначала одну, а на другой день вторую. Это едва ли не самая интересная находка сезона. Кроме того, на Троицком раскопе найдена цера 1-й половины XI века, что ценно, так как показывает распространённость писания на церах уже в это время (к которому принадлежит и Новгородский кодекс). Однако, к сожалению, на этой цере нет текста.
Мы можем позволить себе разобрать не все, а избранные грамоты - что уже признак некоторого изобилия. Будем двигаться от малых грамот к большим - так получилось на сей раз, что это движение совпадает с движением от ранних грамот к поздним.
В позднем августе на Борисоглебском раскопе (как уже говорилось, это XIII век) была найдена грамота № 973 (последняя в данном сезоне). Она представляет собой неплохую задачу. Голландский славист Виллем Вермеер придумал теорему - если от грамоты осталось 9 букв, то как минимум одно слово должно выделяться. Так бывает не всегда. В грамоте № 973 мы имеем ровно девять букв, более того, это не обрывок, а законченный текст (документ явно дошёл до нас полностью и имеет все признаки этого - прямоугольник 4 × 2 сантиметра). Тщательное исследование показало, что ни в одну из четырёх сторон дальше текст не шёл.
Экспедиционные шутники быстро предложили считать Ге сокращением от имени Геня; тогда достаточно предположить, что третья буква от конца - описка вместо И, и мы получим… владельческую надпись Евгения Онегина: Ге. Онегине. Правда, чересчур раннюю.
Если серьёзно, то начальное Геон- нельзя отделить от древнерусского геона ‘геенна’ - это закономерное русское соответствие Gehenna, с заменой е в начале слова на о, также как в Ольга из Helga, Олёна из ’Elena и т. д. Но что идёт дальше?
Здесь напрашивается хорошо известное сочетание ‘геенский огонь’ (всякий, кто имел дело со старыми текстами, знает, что это основное, что бывает у геенны), в древнерусском обычно выглядящее как геоньскъ огнь (или с обратным порядком слов). Первое слово - не засвидетельствованное притяжательное прилагательное геонь ‘гееннин, принадлежащий геенне’. В пользу реальности такого прилагательного говорит существование притяжательного от близкого синонима адъ - адовъ; и ад, и геенна могли быть легко представлены как одушевлённые сущности. Пусть геоне читается как <геонь>, с заменой ь на е, тогда вместо огнь (допустив ту же замену) у нас почему-то написано <гонь>. Можно представить себе описку - перестановку о и г - но перестановка гласной и согласной встречается редко, гораздо чаще при описке переставляют согласные. Вероятнее, что е означает здесь [о] после мягкого - как современное ё; древнерусское е могло так читаться. Тогда это сложное слово - «геонёгонь». Чтобы понять, зачем потребовалось такое сращение, надо представить себе возможную функцию этого небольшого куска бересты с коротким текстом. По-видимому, перед нами специальное «волшебное слово», вид малого «заговора», заклятия, который доброхот подложил соседу под дом. Для того, чтобы такое слово подействовало как «волшебное», его, наверное, надо немного зашифровать - но это уже гипотеза. Подобный текст попадается впервые.
Следующая грамота также очень маленькая, но это - действительно фрагмент. Это кусочек средней строки - вообще говоря, такие грамоты обычно ничего не дают. Грамота № 968, 1-я половина XIV в. (возможно, даже начало) из раскопа на архиепископском дворе в Кремле - и это видно по её содержанию:
…доу . говори в[д]҃цѣ . ка[к]…
Здесь немного больше, чем 9 букв, но ненамного. За исключением …доу, которое не совсем ясно, остальное вполне понятно: ‘говори владыке, как…’ - как было дело, как всё произошло, как надо поступить или что-л. подобное. В таком случае исследователи пытаются осмыслить каждый кусочек. Первое, что приходит на ум при виде -доу - правьдоу. В этом решении всё замечательно, кроме одного - слово правьда в это время не означало правды! Оно означало законное разбирательство по суду, и говорить его было практически невозможно. Вариантов можно предложить несколько - но разумных конкурентов два. Во-первых, (про) обидоу; это чрезвычайно напоминает грамоту № 725, где архиепископу сообщается именно про «обиду»: Ѿ Рьмьшѣ покланѧнье къ Климѧ(тѣ) и къ Павьл[ѹ]. .Б. дѣлѧ, котореи любо потроудисѧ до владычѣ, съка(ж)ита владычѣ мою обидоу… Налицо буквально это сочетание, причём без про - с прямым дополнением. Ещё одна версия была выдвинута в качестве «безумной решительности» А. А. Гиппиусом: (Давы)доу; а потом действительно оказалось, что с 1309 по 1324 год новгородским архиепископом был Давыд. С датировкой это совпадает идеально. Лично Зализняк считает, что Давыд не очень вероятен, поскольку в летописях действующий владыка называется просто «владыка», а с именем, если речь идёт о неновгородских владыках. Такого сочетания в летописях не нашлось ни разу.
Казалось бы, анализ грамоты и окончен - ан нет! Самое интересное тут не -доу, а банальнейшее слово говори, на котором современный читатель не может ни секунды останавливаться. Слово говори оказывается выдающимся элементом этого текста и некоторым подарком для истории русского языка. В этой грамоте глагол говорити значит ровно то же, что в современном языке - ‘dicere’, один человек речью сообщает другому человеку нечто. Такое значение было не всегда; древнее было совсем другим. В берестяных грамотах этот глагол встретился в том же современном значении ещё четыре раза - но это более поздние грамоты: № 530 (1370-1380-е годы), дальше конец XIV, XV век. До этого - нет. Оказывается, что не только в ряду берестяных грамот, но и вообще во всей истории русского языка это первый документ, где говорити означает ‘говорить’. До этого слова говорить и идущее с ним в паре говоръ означали нечто иное - нечленораздельные звуки, которые издаёт толпа. Может быть, по отдельности они членораздельны, но до называющего их так доходят не слова, а единый гул, шум многоголосой толпы; возможно, с элементами угрозы (современное ропот, роптать). Из ПВЛ: «И въ горахъ тѣхъ кличь великъ и говоръ» - рассказ о племенах Зауралья, заключённых в горе. Из Суздальской летописи, XII в. - «И бысть говоръ акы до небеси, отъ множества людеи, отъ радости великыя». Глагол говорити, из летописного свидетельства 1068: «И начаша людие говорити на воеводу Косняча, и идоша с вѣча на гору, и приидоша на дворъ Косняча, и не обретшее его» - роптать, производить шум. Правда, если поискать шире, то в некоторых летописях найдётся пример за XII в. с современном значении. Запись в Уваровской летописи (рукопись XV в.), за 1149 год - «Нѣкотории же мужи его, злии человѣци, начаша емоу (князю Изяславу) вадити на Ростислава Юрьевича, глаголюще: «Подговорилъ люди на тя, берендичи и кыяны; а хотѣлъ сѣсти въ Кыевѣ». Подговорил - современное значение: один человек говорил и подговорил против определённого лица. Казалось бы, всё разваливается. Но этот же пассаж есть и в Лаврентьевской летописи, где выглядит так: «Ростиславъ Гюргевичь подмолвилъ на тя люди…» Совершенно чётко - между XII и XV произошла замена слова подмолвити на подговорити; раньше этот корень означал нерасчленённый шум. Это значение глагола говорить в говорах отчасти сохранилось. В СРНГ есть значение 3 - «говорить, о птицах: петь, щебетать, каркать и т. п.», то есть скорее гомонить. «Если весной птицы ещё не говорят - будет холодно, засиверка» (записано под Пинегой). У Гильфердинга в онежских былинах: «Прилетали тут русские птицы, учали тут пети-говорити, как млад соловей щекотати». Этимология говорити - от ‘звучать’, есть санскритская параллель. Таким образом, этот жалкий клочок бересты - первый засвидетельствованный пример слова в современном значении в истории русского языка.
Данная эволюция значения совершенно типовая. Глагол ‘dicere’ может происходить из разных семантических источников, но данный - один из наиболее популярных. В славянской зоне таких случаев отмечено 7. Первое из них - мълвити, в старославянском млъва - ропот толпы, мятеж, но уже довольно равно наступает такое развитие значения, в древнерусском уже это нормальный глагол для ‘dicere’. Остальные примеры диалектные, но их много. Глаголы гомонить, галдеть, гаметь, шуметь/шумнуть в русских говорах по СРНГ имеют нейтральное значение - просто ‘говорить что-то кому-нибудь’. Особенно яркий новейший пример: базар, базарить - для базара характерен именно хаотичный шум толпы, но в словаре сленга мы уже видим простое значение ‘говорить’ без дополнительных помет. Гутарить имеет ту же историю и, по-видимому, родственно говорить (gu-/gov-, глагол шума).
К этому можно добавить одну небезынтересную вещь, которая сперва сильно «возбуждает»: и слово говорити, и слово говоръ есть в Слове о полку Игореве. Сочинитель XVIII века, если бы подделал «Слово», не имел никаких шансов знать об этой хронологической границе, которая пролегла около 1300 года, и практически наверняка попался бы с этим самым обычным словом современного ему русского языка. Так вот, автор не попался и безупречным образом использовал оба эти слова в древнем значении, а не в новом. Когда А. А. занимался проблематикой подлинности «Слова» для книги, он на слово говорити внимания не обратил, но уже не первый раз всё новые и новые критерии, случайно подвергающиеся контролю, «работают» в ту же сторону. В Слове о полку Игореве говорят галици, и говор галичь - эти глаголы означают речь нерасчленённой массы (в данном случае птиц) в точном соответствии со старым значением. В переводах решительно везде даётся: «Галки свою речь говорили» - это неправильный, бессознательно модернизированный перевод: галки свою речью гомонят. Вот такие любопытные вещи вытекают иногда из крошечных фрагментов.
Грамота № 964 - тоже архиепископский двор, тоже XIV век, в данном случае конец (не менее чем вторая половина). Сохранились целиком первые две строки и часть третьей, дальше обрыв:
ѻгну.ѥлизару.много.челомъ.бию
послалъ.ѥмь.ѻгне.ктобѣ.слариѡнь
…….. ^.клещевъ.пошли.ѡсподине…
Начало легко читается: «Господину Елизару много челом бью». Для начала грамоты это весьма редкая и нетипичная форма - от первого лица «челом бью», не указано кто; господин Елизар должен сам понять, кто ему это письмо написал. Дальше вместо привычного послалъ.ѥcмь написано послалъ.ѥмь; это можно считать опиской, но возможно, это не случайно: разберём данную форму ниже. После с Ларионь|… единственная разумная конъектура - с Ларионь(цемъ), уменьшительное имя Ларионець, тип для Новгорода весьма характерный.
После обрыва видна угловатая верхушка буквы с титлом; это цифра, означающее количество «клещев». А что значит «клещев»? Непосвящённому прежде всего приходят в голову клещи, но это грамота очень аккуратная, а клѣщи пишутся через ять; не говоря уже о том, что форма родительного множественного от этого слова едва ли может выглядеть как клещевъ. На самом деле уже давно установлено, что это не клещи, а на самом деле это ‘рыба лещ’. Много лет назад была найдена грамота № 169, где говорится: Василевѣ Софонтѣѥва Ѻнтане . послале Ѥвдокиму два клеща да щука. Однако она в течение многих лет переводилась как ‘послал щуку и двое клещей’, пока совместными усилиями нескольких филологов не удалось установить, что всё-таки к щуке парными были не клещи, а лещи, и до сих пор ещё кое-где в северо-западных районах лещ называется клещ (на Чудском озере есть такие места), а сети для лещей называются клещинцы. Можно лингвистически показать, почему лещ имеет начальное kl-, но на этом мы останавливаться не будем.
Сколько же лещей послал наш автор? Уголок не может быть верхушкой от д (=’4’), поскольку окончание клещевъ могло быть только в случае, если бы они были одушевлёнными, а в XIV веке они были ещё очень даже неодушевлёнными. Первоначально считалось, что это л (=’30’), однако в грамоте всегда л (как, кстати, и д) пишется с плоским верхом. По мере изучения грамоты посылка эта подрастала: Елизар получал всё больше и больше лещей. Признали, что это о, то есть ‘70’, но потом выяснилось, что уголок несимметричный, и левая его сторона вертикальная. Так окончательно выяснилось, что получил господин Елизар р - 100 лещей.
Два лингвистических момента. Что такое послалъ ѥмь вместо ѥсмь? Возникает искушение считать, что это простая описка, и действительно, это возможно. Но, может быть, всё же небессмысленно считать, что это не так. Есть такие замечательные формы, как польское posłałem, демонстрирующие ровно такое же развитие вспомогательного глагола. Надо ждать появления новых находок; если долгое время такое же не появится, значит, скорее всего, это описка. Не исключено, что некоторые говоры Новгородской земли вели себя в этом смысле так же, как польские. Более того, не где-нибудь, а в Лаврентьевской летописи у Мономаха встретилось, также в качестве вспомогательного глагола при л-форме (как и в польском), такое же ѥмь, всегда считающееся опиской.
Теперь обратимся к другой проблеме, уже хорошо известной, но по которой кое-что встретилось в грамоте впервые. Почему форма ѻгну начинается с ѻ, хотя смысл предельно ясен - ‘господину’, и часто это слово просто гну и пишется (чаще с титлом, но бывает и без титла)? Для формы ѻгне в принципе можно было бы предположить, что это «о восклицательное»: «О господин!» Хотя надо сказать, что никаких надёжных «о восклицательных» в берестяных грамотах нет. Слово «господин» встречается часто - в поздних грамотах очень часто, в ранних как раз редко - и статистику можно навести весьма точную. Бывает два способа записи этого слова - полная и сокращённая, в котором принимает участие какая-нибудь идеограмма (идеограмм несколько: гн-, ги-, г-, гд-). Оказывается, что в хронологии имеется отчётливая зависимость.
господ- оспод- идеограмма
до ~1350 14 0 8
~1350-1400 7 7 14
после ~1400 1 39 45
Видно, насколько растёт если не низкопоклонство, а чинопочитание с веками, как увеличивается пласт грамот с «господином» в абсолютных цифрах (если разделить период до 1350 года на большее число отрезков, то в самых ранних веках будут вообще нули). Но наша речь не об этом. Важны изменения качественные.
Совершенно очевидно, что во второй половине XIV в. в древненовгородском диалекте произошла резкая смена, и вместо господин, госпожа, господа стали употребляться формы без начального г-: осподин, оспожа, оспода. Картина очень чёткая, редко бывают такие мощные перепады. Но при этом ничего не происходит в колонке с идеограммой. Почему? 45 случаев с идеограммой гн- -это явно случаи, которые пишутся с г-, а читаются без г-. Вот вычисление, которое было сделано не сейчас, а известно давно; но никогда ещё не было, чтобы в одной и той же грамоте было это слово записано и с идеограммой (дважды), и один раз полностью (ѡсподине). В любой грамоте до этого было либо то, либо другое. Здесь впервые чётко видно, что за этими идеограммами не скрывается г-. Поэтому, к сожалению, была масса ошибок в исторических публикациях, где любое гн- расшифровывается как господин c г. Такое сокращение, как огну, в публикациях даже многих филологов, в словарях, часто расшифровывалось как огосподину, что есть чистая фикция. Здесь нам впервые попался документ, где в трёх соседних строках есть и загадка, и разгадка.
Есть и другие примеры с начальным фонетическим о-, например о.и., что значит ‘8’ (осьмь), загадочное место в Успенском сборнике, где о было первоначально принято за асинтаксичный предлог: о.п. ‘80’.
Следующая грамота дошла до нас в печальном виде: порвана так, что ни одна строка целиком не сохраняется, так что приведём не целиком её, а только наиболее интересный фрагмент. Это явно запись о том, кто сколько получит денег, «на ком сколько положено долгу», используется глагол положити.
Из № 966 (XIII в.)
(по)ложило ѥсмь äдиноу гривоноу
ä в начале слова одиноу не свидетельствует об аканье; это цифра ‘1’ с редким знаком числа - двумя точками. Это не исправленная на слово одиноу цифра, это законный приём, ровно то, что мы делаем, когда пишем 1-ый, 5-ое. Правда, мы не выписываем такого длинного окончания слова - не пишем, скажем, 2-торой. Но вот пример из Ферапонтовской кормчей XVI века: в҃рóму (текст акцентуированный; ‘второму’) - очень длинный остаток слова тем не менее выписан. В берестяной грамоте № 339 (вообще говоря, плохонькой; но и в плохоньких грамотах бывают чудеса), адресованной «господину посаднику», автор написал слово ‘господину’ таким потрясающим образом: оги҃диноу. За этой записью стоит, безусловно, осподину (см. выше); в начале выставлено фонетическое о-, в конце выписано длинное окончание -диноу (ровно такое же, как в нашем äдиноу), а в середине стоит передающая корень идеограмма ги - которая читается тут фактически как спо! Он стремился не к экономии, а выполнил некоторое представление о том, как хорошо писать.
Теперь мы подходим к нашему plat de résistance. Это большая грамота № 963.
Один из редкостнейших подарков в том, что грамота имеет дату с точностью до пяти лет.
Она адресована архиепископу - что неудивительно, так как найдена на архиепископском дворе. Правда, владыка не очень хорошо поступил с этой петицией - она у него валяется в грязи во дворе. К сожалению, последняя строка наполовину потеряна, и можно придумывать на сей счёт разные фантазии.
ѻсподину архиепискупу новъгоцкому влд҃кѣ семену
ст҃ѣ бц҃и уездъ сиротѣ твои ѻшевьски погостъ ржевици
тебѣ целомъ бьютъ вси ѿ мала и до велика ѻсподарю
послали есме ѻсподине дьѧка ѻлексадра занеже ѻтецъ
его и дѣдъ его пѣлъ у стѣ҃ бц҃и в ошевѣ и цто бы еси
ѻсподине к стѣ҃ бц҃и того дьѧка поставилъ попомъ а с
нимъ есме послали труфана от погоста занеже церковь
стоитъ безъ пѣтьѧ а другое ѻсподине ст҃ыи влд҃ко
престолъ во церкве ѿ - - - - - - как ѻсподине о томъ укажешь
- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -(ос)҃ти же престолъ осподине
Новъгоцкому - описка (пропуск слога).
Влд҃кѣ - в отличие от грамоты № 968, здесь это слово записано не по-книжному, а по-народному, с -к-.
В Новгороде был только один архиепископ Симеон - его даты 1416-1421. Конечно, это великий подарок - грамота с точной датой. Но это сразу же требует проверки внестратиграфических таблиц, используемых для датирования грамот: для них сразу же наступает момент истины. Эксперимент был проделан, и таблицы дали следующий ответ: предпочт. 1380-1420. Таблицы выдержали испытание достаточно хорошо. Это редкий случай, когда мы имеем такую точную дату; бывали грамоты, привязанные к тому или иному князю, но это длинный период, а тут пять лет.
Челобитную подают ржевичи - жители современной Пустой Ржевы (ныне это уже Псковская область, а тогда юго-западный угол Новгородской земли), описывающие себя потрясающе детально - указан уезд, погост, дано указание сиротѣ твои, то есть крестьяне (термин известный). Синтаксис очень необычный - нагромождение именительных падежей. Погост и уезд - это как бы обозначение их совокупности. Это явление вполне может быть и в современном казённом языке. Недалеко от Пустой Ржевы находится населённый пункт, который на современных картах называется Ашево. Погост этот историки всегда называют Óшевский - и русский язык действительно тянет к тому, чтобы так называть, если так написано, но сейчас на карте написано А- (данная территория теперь находится в акающей зоне). В Новгороде Зализняк сделал об этом специальный доклад, и одна из слушательниц приняла это к сведению и через некоторое время пришла с сообщением, что она связалась по телефону с населённым пунктом Ашево с единственным вопросом: «как вы называетесь?» И действительно, они называют себя Ашéво (интересно, что не Ашёво, но без перехода в ё такие вещи бывают). Данная деревенька может при желании отметить какое-нибудь 600-летие.
В названии уезда ст҃ѣбц҃и титла разглядели не сразу, и долго ломали голову, кто такие «стебцы» - на самом деле это, конечно же, Святѣѣ Богородици, и уезд назван по церкви.
Ѻсподарю - по-видимому добавление «вдогонку» к тебѣ; дательным падежом при послали быть не может (потому что тогда энклитика есме будет на третьем месте, а не на втором), звательным тоже, так как там уже есть ѻсподине
Ѻлексадра - не описка; Олексядр - это законное древнее развитие -an- в Alexandros (ср. Кснятин из Konstantinos), затем -ся- заменилось на -са-.
А другое - «а вот ещё другое дело», такой оборот встречается.
Престолъ ѿ… -- что случилось с престолом, из-за обрыва непонятно (лакуна короткая - 5-6 букв, а дальше большая - пол-строки), но понятно, что он как-то испортился, и, возможно, ржевичи его уже починили и просят владыку освятить новый престол.
Переходим к той самой грамоте, которую нашёл Трояновский 24 мая. Ему быстро сообщили, что это лишь нижняя половина грамоты, он сказал: «Буду искать дальше!» - и на другой день принёс верхнюю половину.
№ 962; археологической даты нет (приблизительно кон. XV - нач. XVI судя по предметам вроде керамики). Письмо большое - 8 строк, сохранилось почти целиком, кроме трёх букв.
чоломъ бьѥть . олексеi ѻ заболотьѧ . софонтею . тимофѣю . чо ѥсте приказали мнѣ . свою
.землю. нонѣ . ѻсподо подовалъ ѥси пожни вашимъ здоровьѥмъ. положи.
грамоту по чому ѥси давалъ приказали ми старѣшии . и ѧзъ давалъ а нонѣ попъ
повѣстуть такъ давалъ ѥси пожни в наимы i хто iметь тыи пожни косить . и ѧзъ тыхъ
поимаю да траву на воротъ взвѧжю да ихъ веду в городъ нонѣ ѻсподо какъ ѻ мнѣ сѧ
печалутесѧ : а ѧзъ вамъ свои ѻсподѣ чоломь бью. толко ѻспо имеете мене жаловать ю
отошлите ѻсподо ко мнѣ грамотьку . до петрова дни. занежь. ѻсподо сено косѧть ѻ
петрове дни
Ѻ заболотьѧ - по-видимому, надо исправлять на ѿ Заболотья; либо это местность за болотами, либо, что более вероятно, название конкретной деревни.
Первые фразы грамоты понимаются с большим трудом, хотя все слова ясны. Приказали -- значит поручили (ср. приказчик), Олексей у двух феодалов - Софонтия и Тимофея - вроде управляющего. Единственный способ разобраться во фразе подовалъ ѥси пожни вашимъ здоровьѥмъ - принять, что ѥси написано по ошибке вместо ѥсмь. Сам Алексей Алексеевич Гиппиус, главный специалист по тому, «кто есть кто» в берестяных грамотах, пришёл к тому, что другого решения у этого отрезка нет. Управляющий сам говорит, что те земли, которые ему поручили, он раздал от имени своих господ.
Подовалъ - это вместо подавалъ, о в корне может быть результатом аканья (в грамоте нет новгородских признаков), но скорее всего, это ошибочный повтор идущего раньше такого же подо: осподо подовалъ. Кроме того, форма довать встречается в разных окающих говорах под влиянием приставки до-; так же начлегъ, начевать в окающих северных говорах и рукописях, под влиянием приставки на-.
Сама эта словоформа, в отличие от современного языка, означает совершенный вид, это аналог современного пораздавал, поотдавал; по серии грамот, где такое бывает, это прекрасно видно.
Вашимъ здоровьѥмъ - хорошо известная формула, имеется в виду не медицинское здоровье, а благополучие, сила, общественное положение, авторитет; это значит «с полномочиями от вас».
Осподо - звательный падеж; форма господа раньше была отнюдь не множественным числом; раньше это, как и братия, было собирательным именем ед. ч. ж. р. - моя господа, мою господу. Эти слова превратились во множественное число, поскольку при них можно использовать множественное число, как Русь пришли, войско пришли, а отсюда уже один шаг до того, чтобы приравнять к настоящим формам множественного числа вроде люди пришли. Несмотря на то, что историки сейчас иногда ударяют это слово госпóда, оно принадлежит к акцентной парадигме c (является энклиноменом); звательный от него должен быть óсподо, и почему это существенно - мы увидим ниже в той же грамоте.
Дальше у нас идут два предложения, в которых неясно, кто «ты», а кто «я»:
Положи. грамоту по чому ѥси давалъ «Предъяви грамоту, по которой ты давал»
Приказали ми старѣшии . и ѧзъ давалъ «Приказали мне «старшие» (начальство), а я давал»
Связать их с остальным текстом и понять, кто это говорит, в таком виде очень сложно.
А. А. Гиппиус является первооткрывателем целого пласта в толковании берестяных грамот - их коммуникативной структуры. На материале целого корпуса берестяных грамот он показал, что в них бывает то, что в современных письмах совершенно недопустимо - а именно без всякого предупреждения после речи автора письма может пойти речь другого лица, или наоборот, может меняться адресат и т. п. Могут быть элементы чужой речи, вставленные без всякого предупреждения. Благодаря этому открытию Гиппиуса было перечислено чтение нескольких десятков грамот, которые мы раньше читали «плоско». Эта грамота является чем-то уникального подарка Гиппиусу из-под земли: дело в том, что то, что раньше надо было вычислять особым напряжением ума и соединением аргументов, здесь оказалось лежащим на поверхности. Помимо написанного крупными буквами, в грамоте есть вписанные мелкими буквами тем же почерком дополнения. Перечитав текст, автор усомнился в том, что его поймут, и прямо над репликой «Положи грамоту по чому ѥси давалъ» вписал «попъ молвить». Это говорит Олексею поп, требующий от него подтверждения полномочий! А над первым словом реплики «Приказали ми старѣшии . и ѧзъ давалъ» - вписано «Олесеi». Это ответ Олексея на претензию попа. Уже безо всяких «молвит» - как ремарка в драме, кто говорит.
Дальнейший текст Олексей написал уже с указанием того, кто что говорит, прямо в тексте.
Повестуть -- вряд ли пропуск е; скорее северорусское стяжение с долгим гласным типа работат, требут.
Власть попа явно выходит за пределы церкви. Олексею он говорит: «Ты давал землю в наём, а тех, кто будет эти земли косить, я поймаю, привяжу им траву на ворот и поведу в город». В город - естественно, в Новгород. Замечательно наказание - «траву на ворот взвяжу». Прежде всего, что такое ворот? Сейчас это то же, что воротник, но исторически - это ‘шея’, поворотное устройство для головы, ср. персидское gardan ‘шея’, а воротъникъ - её принадлежность. То, что ворот и воротник синонимы - это некоторая нелогичность русского языка; она возникла из сочетаний типа за ворот, где за шею одновременно значит за воротник. Взвязати - очень колоритный глагол, означающей движение снизу вверх. Естественно предположить, что на шею траву надо привязать в знак того, что она ворованная. «Откуда мы знаем, что ворованное вешается на шею?» - вопрос, который задали Зализняку ещё в Новгороде. На этот вопрос можно ответить при помощи современной русской пословицы: брань на вороту не виснет. Сейчас её внутренняя форма совершенно затемнена; с чего это брань должна висеть на вороту? Но значение - «чужая брань не позорит человека» - подсказывает мотивацию; на шею вешали что-то с целью опозорить человека. И действительно, Марфа Толстая довольно быстро нашла подтверждение из сочинения Седовой «Быт томичей на крестьянском дворе». Цитата такая: «Сурово наказывало общество и за воровство; вору вешали украденное на шею и водили по селу, чтобы всякий мог его ударить и плюнуть».
Конфликт Олексея с попом произошёл вокруг того, кто должен распоряжаться землёй. Он просит господ «попечаловаться» о нём. Сѧ печалутесѧ - «двойное ся», характерное для позднего периода.
Толко - ‘если’ в языке XV-XVII вв.
Очень интересна словоформа ѻспо ‘господа’. Это не недописанное ѻсподо, а особая усечённая форма, представляющая собой этикетное обращение. Она чётко показывает, что ударение в ѻсподо падало именно на первый слог, и имеет аналоги в таких «сжавшихся» с течением времени обращениях, как -с из сударь, monsieur [msjø] из mon seigneur, такого же происхождения sir. Обращения становятся «скомканными» быстрее других слов языка. В частности, такая форма много раз засвидетельствована у немца Тонниса Фенне, составившего в 1607 году во Пскове русский разговорник - ценнейший памятник живой диалектной речи. Там регулярно встречается форма ospe (обращение к господину), относительно трактовки которой долго не было единого мнения. Новая находка удревняет эту форму более чем на 100 лет.
Олексей просит господ, если они его «пожалуют» (отнесутся к нему благосклонно), прислать «грамотку» до Петрова дня - даты, когда по общерусской традиции начинали сенокос. Только он почему-то загадочным необъяснимым образом прибавляет к этому: «занежь, ѻсподо, сено косѧть ѻ Петрове дни». Странно, что этот общеизвестный каждому русскому обычай приходится объяснять господам! Обычно берестяные писцы лишнего не пишут. Появилась даже гипотеза о том, что это управляющий объясняет порядки не новгородским, а новым московским владельцам, не знакомым с обычаями. Но, во-первых, в Москве точно так же косили сено на Петров день, а, во-вторых, мы не знаем, до или после 1478 года написана эта грамота - датировка по археологии неточная, а палеография нам помочь не может, потому что у нас почти нет грамот столь позднего периода.
Это Кремлёвский раскоп, на бывшем архиепископском дворе, к западу от Грановитой палаты (здесь найдено 7 грамот XIV-XV в.; многие прямо связаны с архиепископской жизнью), а также раскоп у церкви Бориса и Глеба в Плотниках - Борисоглебский раскоп, где найдено 4 грамоты XIII века. Ещё одна грамота найдена не при раскопках, а при археологическом наблюдении за инженерными работами на Михайловской улице - там ремонтировали водопровод. Это грамота, разорванная на две половины; руководитель наблюдения С. В. Трояновский собственноручно нашёл их обе - сначала одну, а на другой день вторую. Это едва ли не самая интересная находка сезона. Кроме того, на Троицком раскопе найдена цера 1-й половины XI века, что ценно, так как показывает распространённость писания на церах уже в это время (к которому принадлежит и Новгородский кодекс). Однако, к сожалению, на этой цере нет текста.
Мы можем позволить себе разобрать не все, а избранные грамоты - что уже признак некоторого изобилия. Будем двигаться от малых грамот к большим - так получилось на сей раз, что это движение совпадает с движением от ранних грамот к поздним.
В позднем августе на Борисоглебском раскопе (как уже говорилось, это XIII век) была найдена грамота № 973 (последняя в данном сезоне). Она представляет собой неплохую задачу. Голландский славист Виллем Вермеер придумал теорему - если от грамоты осталось 9 букв, то как минимум одно слово должно выделяться. Так бывает не всегда. В грамоте № 973 мы имеем ровно девять букв, более того, это не обрывок, а законченный текст (документ явно дошёл до нас полностью и имеет все признаки этого - прямоугольник 4 × 2 сантиметра). Тщательное исследование показало, что ни в одну из четырёх сторон дальше текст не шёл.
Экспедиционные шутники быстро предложили считать Ге сокращением от имени Геня; тогда достаточно предположить, что третья буква от конца - описка вместо И, и мы получим… владельческую надпись Евгения Онегина: Ге. Онегине. Правда, чересчур раннюю.
Если серьёзно, то начальное Геон- нельзя отделить от древнерусского геона ‘геенна’ - это закономерное русское соответствие Gehenna, с заменой е в начале слова на о, также как в Ольга из Helga, Олёна из ’Elena и т. д. Но что идёт дальше?
Здесь напрашивается хорошо известное сочетание ‘геенский огонь’ (всякий, кто имел дело со старыми текстами, знает, что это основное, что бывает у геенны), в древнерусском обычно выглядящее как геоньскъ огнь (или с обратным порядком слов). Первое слово - не засвидетельствованное притяжательное прилагательное геонь ‘гееннин, принадлежащий геенне’. В пользу реальности такого прилагательного говорит существование притяжательного от близкого синонима адъ - адовъ; и ад, и геенна могли быть легко представлены как одушевлённые сущности. Пусть геоне читается как <геонь>, с заменой ь на е, тогда вместо огнь (допустив ту же замену) у нас почему-то написано <гонь>. Можно представить себе описку - перестановку о и г - но перестановка гласной и согласной встречается редко, гораздо чаще при описке переставляют согласные. Вероятнее, что е означает здесь [о] после мягкого - как современное ё; древнерусское е могло так читаться. Тогда это сложное слово - «геонёгонь». Чтобы понять, зачем потребовалось такое сращение, надо представить себе возможную функцию этого небольшого куска бересты с коротким текстом. По-видимому, перед нами специальное «волшебное слово», вид малого «заговора», заклятия, который доброхот подложил соседу под дом. Для того, чтобы такое слово подействовало как «волшебное», его, наверное, надо немного зашифровать - но это уже гипотеза. Подобный текст попадается впервые.
Следующая грамота также очень маленькая, но это - действительно фрагмент. Это кусочек средней строки - вообще говоря, такие грамоты обычно ничего не дают. Грамота № 968, 1-я половина XIV в. (возможно, даже начало) из раскопа на архиепископском дворе в Кремле - и это видно по её содержанию:
…доу . говори в[д]҃цѣ . ка[к]…
Здесь немного больше, чем 9 букв, но ненамного. За исключением …доу, которое не совсем ясно, остальное вполне понятно: ‘говори владыке, как…’ - как было дело, как всё произошло, как надо поступить или что-л. подобное. В таком случае исследователи пытаются осмыслить каждый кусочек. Первое, что приходит на ум при виде -доу - правьдоу. В этом решении всё замечательно, кроме одного - слово правьда в это время не означало правды! Оно означало законное разбирательство по суду, и говорить его было практически невозможно. Вариантов можно предложить несколько - но разумных конкурентов два. Во-первых, (про) обидоу; это чрезвычайно напоминает грамоту № 725, где архиепископу сообщается именно про «обиду»: Ѿ Рьмьшѣ покланѧнье къ Климѧ(тѣ) и къ Павьл[ѹ]. .Б. дѣлѧ, котореи любо потроудисѧ до владычѣ, съка(ж)ита владычѣ мою обидоу… Налицо буквально это сочетание, причём без про - с прямым дополнением. Ещё одна версия была выдвинута в качестве «безумной решительности» А. А. Гиппиусом: (Давы)доу; а потом действительно оказалось, что с 1309 по 1324 год новгородским архиепископом был Давыд. С датировкой это совпадает идеально. Лично Зализняк считает, что Давыд не очень вероятен, поскольку в летописях действующий владыка называется просто «владыка», а с именем, если речь идёт о неновгородских владыках. Такого сочетания в летописях не нашлось ни разу.
Казалось бы, анализ грамоты и окончен - ан нет! Самое интересное тут не -доу, а банальнейшее слово говори, на котором современный читатель не может ни секунды останавливаться. Слово говори оказывается выдающимся элементом этого текста и некоторым подарком для истории русского языка. В этой грамоте глагол говорити значит ровно то же, что в современном языке - ‘dicere’, один человек речью сообщает другому человеку нечто. Такое значение было не всегда; древнее было совсем другим. В берестяных грамотах этот глагол встретился в том же современном значении ещё четыре раза - но это более поздние грамоты: № 530 (1370-1380-е годы), дальше конец XIV, XV век. До этого - нет. Оказывается, что не только в ряду берестяных грамот, но и вообще во всей истории русского языка это первый документ, где говорити означает ‘говорить’. До этого слова говорить и идущее с ним в паре говоръ означали нечто иное - нечленораздельные звуки, которые издаёт толпа. Может быть, по отдельности они членораздельны, но до называющего их так доходят не слова, а единый гул, шум многоголосой толпы; возможно, с элементами угрозы (современное ропот, роптать). Из ПВЛ: «И въ горахъ тѣхъ кличь великъ и говоръ» - рассказ о племенах Зауралья, заключённых в горе. Из Суздальской летописи, XII в. - «И бысть говоръ акы до небеси, отъ множества людеи, отъ радости великыя». Глагол говорити, из летописного свидетельства 1068: «И начаша людие говорити на воеводу Косняча, и идоша с вѣча на гору, и приидоша на дворъ Косняча, и не обретшее его» - роптать, производить шум. Правда, если поискать шире, то в некоторых летописях найдётся пример за XII в. с современном значении. Запись в Уваровской летописи (рукопись XV в.), за 1149 год - «Нѣкотории же мужи его, злии человѣци, начаша емоу (князю Изяславу) вадити на Ростислава Юрьевича, глаголюще: «Подговорилъ люди на тя, берендичи и кыяны; а хотѣлъ сѣсти въ Кыевѣ». Подговорил - современное значение: один человек говорил и подговорил против определённого лица. Казалось бы, всё разваливается. Но этот же пассаж есть и в Лаврентьевской летописи, где выглядит так: «Ростиславъ Гюргевичь подмолвилъ на тя люди…» Совершенно чётко - между XII и XV произошла замена слова подмолвити на подговорити; раньше этот корень означал нерасчленённый шум. Это значение глагола говорить в говорах отчасти сохранилось. В СРНГ есть значение 3 - «говорить, о птицах: петь, щебетать, каркать и т. п.», то есть скорее гомонить. «Если весной птицы ещё не говорят - будет холодно, засиверка» (записано под Пинегой). У Гильфердинга в онежских былинах: «Прилетали тут русские птицы, учали тут пети-говорити, как млад соловей щекотати». Этимология говорити - от ‘звучать’, есть санскритская параллель. Таким образом, этот жалкий клочок бересты - первый засвидетельствованный пример слова в современном значении в истории русского языка.
Данная эволюция значения совершенно типовая. Глагол ‘dicere’ может происходить из разных семантических источников, но данный - один из наиболее популярных. В славянской зоне таких случаев отмечено 7. Первое из них - мълвити, в старославянском млъва - ропот толпы, мятеж, но уже довольно равно наступает такое развитие значения, в древнерусском уже это нормальный глагол для ‘dicere’. Остальные примеры диалектные, но их много. Глаголы гомонить, галдеть, гаметь, шуметь/шумнуть в русских говорах по СРНГ имеют нейтральное значение - просто ‘говорить что-то кому-нибудь’. Особенно яркий новейший пример: базар, базарить - для базара характерен именно хаотичный шум толпы, но в словаре сленга мы уже видим простое значение ‘говорить’ без дополнительных помет. Гутарить имеет ту же историю и, по-видимому, родственно говорить (gu-/gov-, глагол шума).
К этому можно добавить одну небезынтересную вещь, которая сперва сильно «возбуждает»: и слово говорити, и слово говоръ есть в Слове о полку Игореве. Сочинитель XVIII века, если бы подделал «Слово», не имел никаких шансов знать об этой хронологической границе, которая пролегла около 1300 года, и практически наверняка попался бы с этим самым обычным словом современного ему русского языка. Так вот, автор не попался и безупречным образом использовал оба эти слова в древнем значении, а не в новом. Когда А. А. занимался проблематикой подлинности «Слова» для книги, он на слово говорити внимания не обратил, но уже не первый раз всё новые и новые критерии, случайно подвергающиеся контролю, «работают» в ту же сторону. В Слове о полку Игореве говорят галици, и говор галичь - эти глаголы означают речь нерасчленённой массы (в данном случае птиц) в точном соответствии со старым значением. В переводах решительно везде даётся: «Галки свою речь говорили» - это неправильный, бессознательно модернизированный перевод: галки свою речью гомонят. Вот такие любопытные вещи вытекают иногда из крошечных фрагментов.
Грамота № 964 - тоже архиепископский двор, тоже XIV век, в данном случае конец (не менее чем вторая половина). Сохранились целиком первые две строки и часть третьей, дальше обрыв:
ѻгну.ѥлизару.много.челомъ.бию
послалъ.ѥмь.ѻгне.ктобѣ.слариѡнь
…….. ^.клещевъ.пошли.ѡсподине…
Начало легко читается: «Господину Елизару много челом бью». Для начала грамоты это весьма редкая и нетипичная форма - от первого лица «челом бью», не указано кто; господин Елизар должен сам понять, кто ему это письмо написал. Дальше вместо привычного послалъ.ѥcмь написано послалъ.ѥмь; это можно считать опиской, но возможно, это не случайно: разберём данную форму ниже. После с Ларионь|… единственная разумная конъектура - с Ларионь(цемъ), уменьшительное имя Ларионець, тип для Новгорода весьма характерный.
После обрыва видна угловатая верхушка буквы с титлом; это цифра, означающее количество «клещев». А что значит «клещев»? Непосвящённому прежде всего приходят в голову клещи, но это грамота очень аккуратная, а клѣщи пишутся через ять; не говоря уже о том, что форма родительного множественного от этого слова едва ли может выглядеть как клещевъ. На самом деле уже давно установлено, что это не клещи, а на самом деле это ‘рыба лещ’. Много лет назад была найдена грамота № 169, где говорится: Василевѣ Софонтѣѥва Ѻнтане . послале Ѥвдокиму два клеща да щука. Однако она в течение многих лет переводилась как ‘послал щуку и двое клещей’, пока совместными усилиями нескольких филологов не удалось установить, что всё-таки к щуке парными были не клещи, а лещи, и до сих пор ещё кое-где в северо-западных районах лещ называется клещ (на Чудском озере есть такие места), а сети для лещей называются клещинцы. Можно лингвистически показать, почему лещ имеет начальное kl-, но на этом мы останавливаться не будем.
Сколько же лещей послал наш автор? Уголок не может быть верхушкой от д (=’4’), поскольку окончание клещевъ могло быть только в случае, если бы они были одушевлёнными, а в XIV веке они были ещё очень даже неодушевлёнными. Первоначально считалось, что это л (=’30’), однако в грамоте всегда л (как, кстати, и д) пишется с плоским верхом. По мере изучения грамоты посылка эта подрастала: Елизар получал всё больше и больше лещей. Признали, что это о, то есть ‘70’, но потом выяснилось, что уголок несимметричный, и левая его сторона вертикальная. Так окончательно выяснилось, что получил господин Елизар р - 100 лещей.
Два лингвистических момента. Что такое послалъ ѥмь вместо ѥсмь? Возникает искушение считать, что это простая описка, и действительно, это возможно. Но, может быть, всё же небессмысленно считать, что это не так. Есть такие замечательные формы, как польское posłałem, демонстрирующие ровно такое же развитие вспомогательного глагола. Надо ждать появления новых находок; если долгое время такое же не появится, значит, скорее всего, это описка. Не исключено, что некоторые говоры Новгородской земли вели себя в этом смысле так же, как польские. Более того, не где-нибудь, а в Лаврентьевской летописи у Мономаха встретилось, также в качестве вспомогательного глагола при л-форме (как и в польском), такое же ѥмь, всегда считающееся опиской.
Теперь обратимся к другой проблеме, уже хорошо известной, но по которой кое-что встретилось в грамоте впервые. Почему форма ѻгну начинается с ѻ, хотя смысл предельно ясен - ‘господину’, и часто это слово просто гну и пишется (чаще с титлом, но бывает и без титла)? Для формы ѻгне в принципе можно было бы предположить, что это «о восклицательное»: «О господин!» Хотя надо сказать, что никаких надёжных «о восклицательных» в берестяных грамотах нет. Слово «господин» встречается часто - в поздних грамотах очень часто, в ранних как раз редко - и статистику можно навести весьма точную. Бывает два способа записи этого слова - полная и сокращённая, в котором принимает участие какая-нибудь идеограмма (идеограмм несколько: гн-, ги-, г-, гд-). Оказывается, что в хронологии имеется отчётливая зависимость.
господ- оспод- идеограмма
до ~1350 14 0 8
~1350-1400 7 7 14
после ~1400 1 39 45
Видно, насколько растёт если не низкопоклонство, а чинопочитание с веками, как увеличивается пласт грамот с «господином» в абсолютных цифрах (если разделить период до 1350 года на большее число отрезков, то в самых ранних веках будут вообще нули). Но наша речь не об этом. Важны изменения качественные.
Совершенно очевидно, что во второй половине XIV в. в древненовгородском диалекте произошла резкая смена, и вместо господин, госпожа, господа стали употребляться формы без начального г-: осподин, оспожа, оспода. Картина очень чёткая, редко бывают такие мощные перепады. Но при этом ничего не происходит в колонке с идеограммой. Почему? 45 случаев с идеограммой гн- -это явно случаи, которые пишутся с г-, а читаются без г-. Вот вычисление, которое было сделано не сейчас, а известно давно; но никогда ещё не было, чтобы в одной и той же грамоте было это слово записано и с идеограммой (дважды), и один раз полностью (ѡсподине). В любой грамоте до этого было либо то, либо другое. Здесь впервые чётко видно, что за этими идеограммами не скрывается г-. Поэтому, к сожалению, была масса ошибок в исторических публикациях, где любое гн- расшифровывается как господин c г. Такое сокращение, как огну, в публикациях даже многих филологов, в словарях, часто расшифровывалось как огосподину, что есть чистая фикция. Здесь нам впервые попался документ, где в трёх соседних строках есть и загадка, и разгадка.
Есть и другие примеры с начальным фонетическим о-, например о.и., что значит ‘8’ (осьмь), загадочное место в Успенском сборнике, где о было первоначально принято за асинтаксичный предлог: о.п. ‘80’.
Следующая грамота дошла до нас в печальном виде: порвана так, что ни одна строка целиком не сохраняется, так что приведём не целиком её, а только наиболее интересный фрагмент. Это явно запись о том, кто сколько получит денег, «на ком сколько положено долгу», используется глагол положити.
Из № 966 (XIII в.)
(по)ложило ѥсмь äдиноу гривоноу
ä в начале слова одиноу не свидетельствует об аканье; это цифра ‘1’ с редким знаком числа - двумя точками. Это не исправленная на слово одиноу цифра, это законный приём, ровно то, что мы делаем, когда пишем 1-ый, 5-ое. Правда, мы не выписываем такого длинного окончания слова - не пишем, скажем, 2-торой. Но вот пример из Ферапонтовской кормчей XVI века: в҃рóму (текст акцентуированный; ‘второму’) - очень длинный остаток слова тем не менее выписан. В берестяной грамоте № 339 (вообще говоря, плохонькой; но и в плохоньких грамотах бывают чудеса), адресованной «господину посаднику», автор написал слово ‘господину’ таким потрясающим образом: оги҃диноу. За этой записью стоит, безусловно, осподину (см. выше); в начале выставлено фонетическое о-, в конце выписано длинное окончание -диноу (ровно такое же, как в нашем äдиноу), а в середине стоит передающая корень идеограмма ги - которая читается тут фактически как спо! Он стремился не к экономии, а выполнил некоторое представление о том, как хорошо писать.
Теперь мы подходим к нашему plat de résistance. Это большая грамота № 963.
Один из редкостнейших подарков в том, что грамота имеет дату с точностью до пяти лет.
Она адресована архиепископу - что неудивительно, так как найдена на архиепископском дворе. Правда, владыка не очень хорошо поступил с этой петицией - она у него валяется в грязи во дворе. К сожалению, последняя строка наполовину потеряна, и можно придумывать на сей счёт разные фантазии.
ѻсподину архиепискупу новъгоцкому влд҃кѣ семену
ст҃ѣ бц҃и уездъ сиротѣ твои ѻшевьски погостъ ржевици
тебѣ целомъ бьютъ вси ѿ мала и до велика ѻсподарю
послали есме ѻсподине дьѧка ѻлексадра занеже ѻтецъ
его и дѣдъ его пѣлъ у стѣ҃ бц҃и в ошевѣ и цто бы еси
ѻсподине к стѣ҃ бц҃и того дьѧка поставилъ попомъ а с
нимъ есме послали труфана от погоста занеже церковь
стоитъ безъ пѣтьѧ а другое ѻсподине ст҃ыи влд҃ко
престолъ во церкве ѿ - - - - - - как ѻсподине о томъ укажешь
- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -(ос)҃ти же престолъ осподине
Новъгоцкому - описка (пропуск слога).
Влд҃кѣ - в отличие от грамоты № 968, здесь это слово записано не по-книжному, а по-народному, с -к-.
В Новгороде был только один архиепископ Симеон - его даты 1416-1421. Конечно, это великий подарок - грамота с точной датой. Но это сразу же требует проверки внестратиграфических таблиц, используемых для датирования грамот: для них сразу же наступает момент истины. Эксперимент был проделан, и таблицы дали следующий ответ: предпочт. 1380-1420. Таблицы выдержали испытание достаточно хорошо. Это редкий случай, когда мы имеем такую точную дату; бывали грамоты, привязанные к тому или иному князю, но это длинный период, а тут пять лет.
Челобитную подают ржевичи - жители современной Пустой Ржевы (ныне это уже Псковская область, а тогда юго-западный угол Новгородской земли), описывающие себя потрясающе детально - указан уезд, погост, дано указание сиротѣ твои, то есть крестьяне (термин известный). Синтаксис очень необычный - нагромождение именительных падежей. Погост и уезд - это как бы обозначение их совокупности. Это явление вполне может быть и в современном казённом языке. Недалеко от Пустой Ржевы находится населённый пункт, который на современных картах называется Ашево. Погост этот историки всегда называют Óшевский - и русский язык действительно тянет к тому, чтобы так называть, если так написано, но сейчас на карте написано А- (данная территория теперь находится в акающей зоне). В Новгороде Зализняк сделал об этом специальный доклад, и одна из слушательниц приняла это к сведению и через некоторое время пришла с сообщением, что она связалась по телефону с населённым пунктом Ашево с единственным вопросом: «как вы называетесь?» И действительно, они называют себя Ашéво (интересно, что не Ашёво, но без перехода в ё такие вещи бывают). Данная деревенька может при желании отметить какое-нибудь 600-летие.
В названии уезда ст҃ѣбц҃и титла разглядели не сразу, и долго ломали голову, кто такие «стебцы» - на самом деле это, конечно же, Святѣѣ Богородици, и уезд назван по церкви.
Ѻсподарю - по-видимому добавление «вдогонку» к тебѣ; дательным падежом при послали быть не может (потому что тогда энклитика есме будет на третьем месте, а не на втором), звательным тоже, так как там уже есть ѻсподине
Ѻлексадра - не описка; Олексядр - это законное древнее развитие -an- в Alexandros (ср. Кснятин из Konstantinos), затем -ся- заменилось на -са-.
А другое - «а вот ещё другое дело», такой оборот встречается.
Престолъ ѿ… -- что случилось с престолом, из-за обрыва непонятно (лакуна короткая - 5-6 букв, а дальше большая - пол-строки), но понятно, что он как-то испортился, и, возможно, ржевичи его уже починили и просят владыку освятить новый престол.
Переходим к той самой грамоте, которую нашёл Трояновский 24 мая. Ему быстро сообщили, что это лишь нижняя половина грамоты, он сказал: «Буду искать дальше!» - и на другой день принёс верхнюю половину.
№ 962; археологической даты нет (приблизительно кон. XV - нач. XVI судя по предметам вроде керамики). Письмо большое - 8 строк, сохранилось почти целиком, кроме трёх букв.
чоломъ бьѥть . олексеi ѻ заболотьѧ . софонтею . тимофѣю . чо ѥсте приказали мнѣ . свою
.землю. нонѣ . ѻсподо подовалъ ѥси пожни вашимъ здоровьѥмъ. положи.
грамоту по чому ѥси давалъ приказали ми старѣшии . и ѧзъ давалъ а нонѣ попъ
повѣстуть такъ давалъ ѥси пожни в наимы i хто iметь тыи пожни косить . и ѧзъ тыхъ
поимаю да траву на воротъ взвѧжю да ихъ веду в городъ нонѣ ѻсподо какъ ѻ мнѣ сѧ
печалутесѧ : а ѧзъ вамъ свои ѻсподѣ чоломь бью. толко ѻспо имеете мене жаловать ю
отошлите ѻсподо ко мнѣ грамотьку . до петрова дни. занежь. ѻсподо сено косѧть ѻ
петрове дни
Ѻ заболотьѧ - по-видимому, надо исправлять на ѿ Заболотья; либо это местность за болотами, либо, что более вероятно, название конкретной деревни.
Первые фразы грамоты понимаются с большим трудом, хотя все слова ясны. Приказали -- значит поручили (ср. приказчик), Олексей у двух феодалов - Софонтия и Тимофея - вроде управляющего. Единственный способ разобраться во фразе подовалъ ѥси пожни вашимъ здоровьѥмъ - принять, что ѥси написано по ошибке вместо ѥсмь. Сам Алексей Алексеевич Гиппиус, главный специалист по тому, «кто есть кто» в берестяных грамотах, пришёл к тому, что другого решения у этого отрезка нет. Управляющий сам говорит, что те земли, которые ему поручили, он раздал от имени своих господ.
Подовалъ - это вместо подавалъ, о в корне может быть результатом аканья (в грамоте нет новгородских признаков), но скорее всего, это ошибочный повтор идущего раньше такого же подо: осподо подовалъ. Кроме того, форма довать встречается в разных окающих говорах под влиянием приставки до-; так же начлегъ, начевать в окающих северных говорах и рукописях, под влиянием приставки на-.
Сама эта словоформа, в отличие от современного языка, означает совершенный вид, это аналог современного пораздавал, поотдавал; по серии грамот, где такое бывает, это прекрасно видно.
Вашимъ здоровьѥмъ - хорошо известная формула, имеется в виду не медицинское здоровье, а благополучие, сила, общественное положение, авторитет; это значит «с полномочиями от вас».
Осподо - звательный падеж; форма господа раньше была отнюдь не множественным числом; раньше это, как и братия, было собирательным именем ед. ч. ж. р. - моя господа, мою господу. Эти слова превратились во множественное число, поскольку при них можно использовать множественное число, как Русь пришли, войско пришли, а отсюда уже один шаг до того, чтобы приравнять к настоящим формам множественного числа вроде люди пришли. Несмотря на то, что историки сейчас иногда ударяют это слово госпóда, оно принадлежит к акцентной парадигме c (является энклиноменом); звательный от него должен быть óсподо, и почему это существенно - мы увидим ниже в той же грамоте.
Дальше у нас идут два предложения, в которых неясно, кто «ты», а кто «я»:
Положи. грамоту по чому ѥси давалъ «Предъяви грамоту, по которой ты давал»
Приказали ми старѣшии . и ѧзъ давалъ «Приказали мне «старшие» (начальство), а я давал»
Связать их с остальным текстом и понять, кто это говорит, в таком виде очень сложно.
А. А. Гиппиус является первооткрывателем целого пласта в толковании берестяных грамот - их коммуникативной структуры. На материале целого корпуса берестяных грамот он показал, что в них бывает то, что в современных письмах совершенно недопустимо - а именно без всякого предупреждения после речи автора письма может пойти речь другого лица, или наоборот, может меняться адресат и т. п. Могут быть элементы чужой речи, вставленные без всякого предупреждения. Благодаря этому открытию Гиппиуса было перечислено чтение нескольких десятков грамот, которые мы раньше читали «плоско». Эта грамота является чем-то уникального подарка Гиппиусу из-под земли: дело в том, что то, что раньше надо было вычислять особым напряжением ума и соединением аргументов, здесь оказалось лежащим на поверхности. Помимо написанного крупными буквами, в грамоте есть вписанные мелкими буквами тем же почерком дополнения. Перечитав текст, автор усомнился в том, что его поймут, и прямо над репликой «Положи грамоту по чому ѥси давалъ» вписал «попъ молвить». Это говорит Олексею поп, требующий от него подтверждения полномочий! А над первым словом реплики «Приказали ми старѣшии . и ѧзъ давалъ» - вписано «Олесеi». Это ответ Олексея на претензию попа. Уже безо всяких «молвит» - как ремарка в драме, кто говорит.
Дальнейший текст Олексей написал уже с указанием того, кто что говорит, прямо в тексте.
Повестуть -- вряд ли пропуск е; скорее северорусское стяжение с долгим гласным типа работат, требут.
Власть попа явно выходит за пределы церкви. Олексею он говорит: «Ты давал землю в наём, а тех, кто будет эти земли косить, я поймаю, привяжу им траву на ворот и поведу в город». В город - естественно, в Новгород. Замечательно наказание - «траву на ворот взвяжу». Прежде всего, что такое ворот? Сейчас это то же, что воротник, но исторически - это ‘шея’, поворотное устройство для головы, ср. персидское gardan ‘шея’, а воротъникъ - её принадлежность. То, что ворот и воротник синонимы - это некоторая нелогичность русского языка; она возникла из сочетаний типа за ворот, где за шею одновременно значит за воротник. Взвязати - очень колоритный глагол, означающей движение снизу вверх. Естественно предположить, что на шею траву надо привязать в знак того, что она ворованная. «Откуда мы знаем, что ворованное вешается на шею?» - вопрос, который задали Зализняку ещё в Новгороде. На этот вопрос можно ответить при помощи современной русской пословицы: брань на вороту не виснет. Сейчас её внутренняя форма совершенно затемнена; с чего это брань должна висеть на вороту? Но значение - «чужая брань не позорит человека» - подсказывает мотивацию; на шею вешали что-то с целью опозорить человека. И действительно, Марфа Толстая довольно быстро нашла подтверждение из сочинения Седовой «Быт томичей на крестьянском дворе». Цитата такая: «Сурово наказывало общество и за воровство; вору вешали украденное на шею и водили по селу, чтобы всякий мог его ударить и плюнуть».
Конфликт Олексея с попом произошёл вокруг того, кто должен распоряжаться землёй. Он просит господ «попечаловаться» о нём. Сѧ печалутесѧ - «двойное ся», характерное для позднего периода.
Толко - ‘если’ в языке XV-XVII вв.
Очень интересна словоформа ѻспо ‘господа’. Это не недописанное ѻсподо, а особая усечённая форма, представляющая собой этикетное обращение. Она чётко показывает, что ударение в ѻсподо падало именно на первый слог, и имеет аналоги в таких «сжавшихся» с течением времени обращениях, как -с из сударь, monsieur [msjø] из mon seigneur, такого же происхождения sir. Обращения становятся «скомканными» быстрее других слов языка. В частности, такая форма много раз засвидетельствована у немца Тонниса Фенне, составившего в 1607 году во Пскове русский разговорник - ценнейший памятник живой диалектной речи. Там регулярно встречается форма ospe (обращение к господину), относительно трактовки которой долго не было единого мнения. Новая находка удревняет эту форму более чем на 100 лет.
Олексей просит господ, если они его «пожалуют» (отнесутся к нему благосклонно), прислать «грамотку» до Петрова дня - даты, когда по общерусской традиции начинали сенокос. Только он почему-то загадочным необъяснимым образом прибавляет к этому: «занежь, ѻсподо, сено косѧть ѻ Петрове дни». Странно, что этот общеизвестный каждому русскому обычай приходится объяснять господам! Обычно берестяные писцы лишнего не пишут. Появилась даже гипотеза о том, что это управляющий объясняет порядки не новгородским, а новым московским владельцам, не знакомым с обычаями. Но, во-первых, в Москве точно так же косили сено на Петров день, а, во-вторых, мы не знаем, до или после 1478 года написана эта грамота - датировка по археологии неточная, а палеография нам помочь не может, потому что у нас почти нет грамот столь позднего периода.