У Границы тьмы. 1
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Март 2005 года
Горно-лесистая местность на границе Чечни и Ингушетии
Горы пробуждались. Кое-где в низинах еще держались снежные проплешины, но уже набрали силу мутные ручьи, бегущие с горных вершин, пробивалась первая зелень сквозь серую сухую прошлогоднюю листву, толстым слоем укутавшую землю. И раньше всех зазеленела, распространяя умопомрачительно аппетитный чесночный запах, черемша.
Забайри спокойно и уверенно шел по сухой листве с редкими зелеными островками. На вид ему было около 30 лет. Последние пять из них он провел в горах. В бандподполье его привела не религия и не сепаратистские настроения, а заурядный криминал. Пустяковое дело с выбиванием долга обернулось смертью должника, который оказался крутого нрава: Забайри с подельником пришлось несладко, когда завязалась драка. Забайри выстрелил и попал точно в сердце, хотя хотел просто напугать.
На следующий день за ним пришли, но Забайри отсиделся в сарае, а когда стемнело, отправился к своему знакомому, который, как он знал, таскал продукты в горы. Тот помог протекцией, и Забайри приняли в банду. Тогда было хорошее время: бандподполье наводило ужас на всех, в том числе и на милицию. Лес лучше тюрьмы, решил Забайри. В горах бывает трудно, но, по крайней мере, здесь была относительная свобода. В любом случае обратной дороги для него не было.
Потом настали суровые дни. После прошлогоднего нападения на Ингушетию, в котором Забайри принимал деятельное участие и даже заслужил похвалу от амира Доки Умарова, федералы опомнились и взялись за наведение порядка всерьез. В результате возникли перебои с поставками продуктов, более рискованными стали вылазки: русские организовывали засады, бомбили артиллерией и авиацией, хватали пособников при малейшем подозрении в связях с бандподпольем.
Но тяготы нелегальной жизни стали уже привычными и Забайри научился радоваться мелочам. Этой зимой они почти месяц ели одну муку с водой. Но, даже обессиленные от голода, они смогли организовать нападение на машину милиции. На плече у Забайри висел трофейный автомат с коротким стволом - он тогда сам снял его с мертвого муртада. И с тех пор с этим оружием не расставался.
Здесь он мог идти и без автомата, потому что федералы сюда никогда не совались: слишком сложная местность. Ни пастухи, ни сборщики черемши в эти места не добирались. Лишь иногда над лесом пролетали вертолеты, и тогда приходилось прятаться в спальные мешки. Русские использовали тепловизоры, и уже не один лагерь пострадал от бомб и ракет, пока бандиты не догадались, каким образом летчики обнаруживали хорошо замаскированные базы.
Но теперь наступила весна, и подобные предосторожности были уже ни к чему. Земля прогревалась так, что обнаружить на ней человека с помощью тепловизора было очень сложно, если вообще возможно. Только ночами по-прежнему приходилось быть внимательными и осторожными.
Забайри слышал, как прошлой ночью в стороне от их базы пролетал вертолет - слишком далеко и беспокоиться было не о чем, но всё-таки это свидетельствовало о том, что федералы продолжают искать базы. Банда, в которую входил Забайри, пусть и с трудом, но пережила зиму без потерь, а это значило, что впереди несколько месяцев относительно спокойной жизни - зелень надежно укроет их от всякой опасности.
Забайри с удовлетворением отметил, что у него даже не сбилось дыхание. Он прикинул, что прошел уже километров семь. Немногие способны столько ходить по горам. В этом деле нужна особая выносливость. Вот уже и небольшая вершина, на которую ему нужно подняться. Это финальная точка маршрута. Отсюда Забайри отправит несколько СМС и сделает два коротких звонка. Потом снова разберет мобильный телефон и отправится в обратный путь. Простое дело, но очень важное. Не зря связь поручали именно ему… Амир (это не должность, а имя главаря банды) требовал отходить от базы не меньше, чем на 10 километров - в сумме с учетом обратной дороги - уже 20. Такой маршрут по горам далеко не каждый осилит. Не зря всё-таки ему родители дали такое имя. Забайри - в переводе с арабского «сильный». Вообще-то его должны были назвать Зубайрой, но то ли родители плохо знали арабский, то ли в ЗАГСе переиначили имя на ингушский манер, но по паспорту он был Забайри и уже привык к такому произношению своего имени. Зато, наверное, во всей Ингушетии у него не было тёзки.
Забайри был не только силен и вынослив, но еще и сметлив, схватывая на лету все, чему его учили более опытные братья на базе. Кроме того, он лучше всех ориентировался в лесу. Однажды Забайри прошел 40 километров, чтобы доставить послание на другую базу. На это у него ушло всего 14 часов. Следующим утром он преодолел такое же расстояние, чтобы вернуться. Многие ли могут таким похвастать?
Неожиданно для себя самого Забайри остановился. Он еще не понял, что произошло, но мозг отреагировал за него, почувствовав опасность. Лес был безмолвным и спокойным, но интуиция ему подсказывала, что дальше идти нельзя. Глаза могут подвести, слух может предать. На них полностью полагаться нельзя. Но вот интуиции Забайри привык доверять. Что-то опасное витало в воздухе. Или это просто нервы? Перед ним было около 70 метров открытого пространства, поросшего редким кустарником. Нужно всего лишь быстро пересечь эту проплешину и нырнуть в лес, под спасительные кроны деревьев.
Но Забайри не побежал. Пригнувшись и озираясь по сторонам, он медленно прошел открытое пространство. Вот уже и спасительные деревья. Всё тихо. «Даже слишком тихо», - подумал Забайри и в этот момент споткнулся, зацепившись за что-то. И пока падал, с ужасом успел заметить, как рядом с ним поднялась листва и бросилась на него, укрыв собой. Чья-то рука в жесткой кевларовой перчатке заткнула ему рот, и кто-то страшно прошептал ему в самое ухо: «Пикнешь - вырву кадык». Из-под Забайри, отстегнув автоматный ремень, вытащили его трофейное оружие, нашли в сапоге нож - подарок отца. Руки скрутили за спиной и стянули запястья капроновым жгутом. После этого усадили, прислонив спиной к дереву.
Боец, закрывавший ему рот рукой, сказал:
- Помни, что я сказал. Отвечай чётко и коротко. Но тихо. Как зовут?
- Магомед, - соврал Забайри и поднял глаза.
Перед ним стояли несколько бесформенных фигур. Их лица и руки были выкрашены в серый цвет, на каждом маскировочная накидка, покрытая палой листвой. Неудивительно, что он их не заметил. Зато сейчас он отчетливо понял, почему почувствовал опасность. Но уже было поздно.
- Так, Магомед, - сказал один из бойцов, видимо старший из них, - если я сочту, что ты мне врешь, я тебя убью. Если я пойму, что ты что-то не договариваешь, я тебя убью. Если мне вообще что-нибудь не понравится - я тебя убью. Это понятно?
Забайри с готовностью кивнул и, стараясь говорить как можно жалобнее, быстро произнес:
- Не убивайте. Я всё скажу. На мне нет крови, клянусь Аллахом. Пощадите.
- Ты там остановился перед поляной, что-то почувствовал. Что?
- Я сначала и сам не понял, а теперь знаю. Сигаретный дым. Он еле чувствовался, но сейчас я чувствую этот запах очень хорошо.
Старший встал и повернулся к одному из бойцов, который сразу развел руками:
- Это было час назад…
- Скотина, что тебе в моем приказе «не курить» было непонятно?
- Виноват, Горец…
- Виноват? Не с того службу начинаешь. Первый выход - и ты уже накосячил. Для тебя я не «Горец», а «товарищ старший лейтенант». Право обращаться ко мне «Горец» нужно заслужить. А ты его не только не заслужил, но уже и утратил.
Горец снова сел на корточки перед Забайри:
- База далеко?
- На склоне вон той горы. Километров семь или восемь.
- Тропа?
- Есть. Заминирована. Почти все деревья с этой стороны от базы заминированы. Пространство простреливается очень хорошо.
- Охрана?
- Маленький блиндаж на самом верху. Оттуда всё как на ладони с обеих сторон от горы. Ходим по очереди - по два человека. Меняемся каждые 3 часа.
- Когда следующая смена?
- В 12 часов.
- Сколько человек на базе?
- Сейчас - восемнадцать.
- Вооружение?
- Автоматы, пулеметы, гранатометы… всё есть.
- Что на базе?
- Блиндаж большой. Две туристические палатки.
- Второй выход из блиндажа? - Горец заметил, что у задержанного забегали глаза и добавил металла в голос: - Мага, не зли меня, есть второй выход?
- Да, есть. Внизу ручей. Выход ведет к нему. Замаскирован сухими ветками.
- Ложись на живот.
- Пожалуйста, не надо…
- Не бойся, я отпечатки сниму.
Забайри лег на живот, а Горец достал из рюкзака блокнот и штепсельную подушку в жестяной коробке.
- Что у тебя с пальцами? - спросил он, увидев, что пальцы Забайри были неестественно белого цвета.
- Витилиго.
- Вити… что?
- Витилиго. Нарушение пигментации кожи.
- А почему только на пальцах?
- Я не знаю.
- Ладно, черт с ним, не моё дело. Главное, чтобы не заразно.
Быстрыми движениями Горец с помощью валика намазал его ладони чернилами и приложил к ним по очереди листы блокнота. Потом достал из нагрудного кармана карандаш и написал «Магомед…»
- Фамилия и отчество?
- Магомед Адамович Саралиев.
- Угу…. - Горец дописал отчество и фамилию, - год рождения?
- 21 марта 1977 года, - снова соврал Забайри.
- Когда ты должен вернуться? - Горец помахал блокнотом, чтобы высохли отпечатки.
- Сразу, как только позвоню и отправлю СМС-ки.
- Телефон сюда.
Забайри показал глазами на нагрудной карман. Горец вытащил оттуда разобранный кнопочный телефон.
- Седой, по абонентам поговори с ним, куда, кому он должен был звонить и о чём.
Горец отошел в сторону, тут же к нему подошли остальные члены группы, кроме Седого, который продолжал допрашивать задержанного.
- Ребятки, дела такие. Их там восемнадцать рыл. Почти вдвое больше, чем нас. Времени в обрез. Если поднажмем, успеем к смене дозорных - это сразу минус четыре. А дальше валим всех, используя фактор внезапности. Если всё сложится, успеем отработать и вернуться до темноты.
- Что с этим? - один из бойцов кивнул в сторону Забайри.
- Кончаем, возиться с ним некогда, - Горец подбросил на руке свежеприобретенный трофейный нож.
- Вообще-то он связной, - с сомнением сказал один из бойцов.
- Да. Согласен. Если его прокачать, можем на кого-то еще выйти. Как минимум, на пособников. Подкинем фейсам работы, - Горец на несколько секунд задумался, потом указал пальцем на «курильщика» и стоящего рядом с ним молодого бойца:
- Вы двое наказаны, поэтому останетесь здесь. Со связного глаз не спускать. В разговоры с ним не вступать и вообще никак с ним не контактировать. Сидеть тихо. Ждать нашего возвращения.
- Товарищ старший лейтенант… - опустив глаза, виновато сказал «курильщик», - я-то ладно, а Мичмана за что?
- За то, что не затолкал тебе сигарету в глотку, когда ты только собирался закурить. Когда вернемся, можешь сбегать пожаловаться папашке. Может, он тебя поймет и пожалеет. Всё. Погнали!
Через минуту группа полностью растворилась в лесу, оставив у кромки леса Забайри и его вынужденную охрану.
Горец злился на себя за то, что два месяца назад проявил малодушие и позволил зачислить к себе во взвод сына «очень влиятельного человека». Он знал, что такие «сынки» не служат долго, быстро нахватывают наград, получая их через голову командира и увольняются, чтобы потом на пьянке в хмельном угаре рассказывать, как они геройствовали и как много «духов» положили. До добра это, конечно, не доводит. Он был уверен, что Фагот (а именно такой позывной был у любителя покурить на природе) сознательно нарушил его запрет, стремясь продемонстрировать свою независимость и особый статус.
Продолжение...