Когда говорите что-то плохое, стойте спиной к стене, чтобы иметь полный обзор. ВСЕГДА.
Что-то пробило на воспоминания. Те, кто знает меня давно, понимают, что это явно не к добру, те, кто знают недавно - кто не спрятался, я не виноват, ментальное вторжение, ахтунг-ахтунг.
Всё правда.
Произошла эта история в чудесную пору моей ранней юности, а именно в девятом классе, когда мне было 14 лет.
Кстати, до тех пор я была ОЧЕНЬ приличной девочкой. Ещё в детском саду «добрая» воспитательница (а у меня, как и у всех посещавших это волшебное учреждение, было две воспитательницы: злая и добрая), так вот, добрая воспитательница наградила меня кличкой «Чересчур спасибо, чересчур пожалуйста». Я была невероятно деликатным существом, в отличие от моей сестрицы Женьки, которая, полежав в больнице с аппендицитом в 6 лет, притащила оттуда очень много плохих слов, большая часть которых предназначалась мне. Так, например, на моём же дне Рождения, когда я не дала Женьке откусить кремовую розочку с торта, она, недолго думая, проорала басом: ПиииииздА вонючая!» Ага, эдак с оттягом. Надо сказать, прозвучало это весомо. Родители ещё долго кашляли и хлопали друг друга по спине.
Я же, напротив, даже слово «дура» не могла позволить себе произнести, не то что… хм. Как сейчас помню, лет в 10, услышав показавшийся мне забавным словесный оборот в ссоре родителей, я его запомнила, и при первом же удобном случае решила испробовать его на Женьке. Чем-то она мне на прогулке досадила. Не, вы не подумайте. Я сказала его РОВНО так, как слышала, ничего не добавила и даже ничего не подумала. Звучал он так:
- Да пошла ты знаешь куда!
Как раз в тот момент вернулась из магазина мама и зашла на площадку, чтобы нас забрать обедать. Женька иммидиатли побежала и настучала на меня. И.. я никогда, наверное, этого не забуду, какое у мамы в тот момент было лицо. Такое… и чуть-чуть презрения было в нём, и злорадства (застукали!), и разочарования, и огорчения. Она слегка улыбнулась, приподняла бровь и спросила:
- Так, ну и куда же?
Несмотря не то, что я была девочкой-приличной, всё ж таки ещё с горшкового возраста я была девочкой-самолюбивой и девочкой-сообразительной. Фигня-то в том, что продолжения у меня как раз и не было, а надо что-то говорить. Стало быть, врать. А что врать-то?? Сказать, что в баню, думаю я, так не поверит ещё чего доброго. К чёрту? Но я так не думала, а это грубо…
Тут меня осеняет страшная догадка и я вовсе холодею. «Неужели… мама могла подумать… что я могла иметь в виду… В ЖОПУ?»
Это потом мы с мамой ржали над этим случаем, потому что это теперь я понимаю, что «жопа» маму вряд ли бы напугала.
Это была предыстория.
К девятому классу, когда весь класс поделился на маленькие такие группки подружек и друзей, я имела уже достаточно богатый жизненный опыт. В частности, была бита пятью девочками доской от забора за то, что я сообщила им, что их Юра Шатунов с его «вечерами» и «розами» - полное говно и резиновый ёжик с дырочкой в правом боку. Нос мой нахуй был сломан и смотрел мне на правую щёку, но я не была побеждена и «этим» навешала тоже. Ещё выкурила свою первую сигарету и празднично проблевалась в лифте. И даже водку первый раз попробовала, мы её разводили малиновым вареньем, чтобы было не так противно. Ну и, разумеется, чрезвычайно обогатила свой лексикон и отточила остроумие (как мне тогда казалось).
Маленькая деталь: меня терпеть не могли в школе почти все учителя за независимый вид и острый язык. Больше же всех меня ненавидела завучиха Галина Владимировна, она же по совместительству - блядь! - классная руководительница. И плюс ко всему - математичка. Серовато-желтовато бледная, ненакрашенная, со стрижкой под мальчика и военной юбкой-варваркой. Надо ли говорить, что ненависть была взаимной, и что её сраную алгебру вместе с в-жопу-ебатой геометрией я на дух не выносила, охапками таскала параши в дневнике и меня уже даже не ругали.
Так вот, собсна, что произошло в тот ужасный день.
Большая перемена. Мы с подругой Верой отползли к подоконнику, я достала свой бутер, а Веерка принялась жаловаться мне на другую нашу подружку, Вику. Что, мол, сука такая, не составляет мне компанию, со мной к гаражам не ходит, а там… (с придыханием) Мурааат… Кто такой, убей сейчас не помню, только помню, что всем нравился.
Я слушала стенания и вдумчиво жевала колбасу. Было скучно, потому что на тот момент я любила Майкла Джексона и была чужда прочих этнических меньшинств.
На самом деле ещё год после этого случая я думала, что лучше б я под машину попала, чем огрести то, чот огребла буквально через две минуты и огребала ещё потом месяца два. Меня спрашивали, ПОЧЕМУ я это сказала, а я молчала. Я и сейчас не знаю.
Просто в этот момент этот сраный атом в моей голове, который по сию пору не даёт мне спокойно жить, ударяет мне в какую-то точку, я быстро дожёвываю хлеб и громко-громко, на весь коридор изрекаю:
- Да насрать ей на лицо, как говорит наша классная руководительница. Дура твоя Вика!
- Блюменталь*. - сдавленно раздалось за моей спиной.
По тому, как посерела Вера и приняла вид какающей мышки, я поняла, что произошло непоправимое и медленно обернулась.
Ага. Там стояла она. Галина Владимировна. Математичка. ЗАВУЧ.
Как заправский хамелеон она стремительно меняла цвета: от ярко-красного до синюшно-белого. Отбрехаться, что это я сказала не про неё, как вы понимаете, не было никакой возможности: к сожалению, она знала, что она у меня классная руководительница...
Ну...
...меня с вещами к директору
...родителей с работы (без вещей) к директору
...дома люли и никаких майкладжексонов...
Был так-кой скандал….
*моя прошлая фамилия
Всё правда.
Произошла эта история в чудесную пору моей ранней юности, а именно в девятом классе, когда мне было 14 лет.
Кстати, до тех пор я была ОЧЕНЬ приличной девочкой. Ещё в детском саду «добрая» воспитательница (а у меня, как и у всех посещавших это волшебное учреждение, было две воспитательницы: злая и добрая), так вот, добрая воспитательница наградила меня кличкой «Чересчур спасибо, чересчур пожалуйста». Я была невероятно деликатным существом, в отличие от моей сестрицы Женьки, которая, полежав в больнице с аппендицитом в 6 лет, притащила оттуда очень много плохих слов, большая часть которых предназначалась мне. Так, например, на моём же дне Рождения, когда я не дала Женьке откусить кремовую розочку с торта, она, недолго думая, проорала басом: ПиииииздА вонючая!» Ага, эдак с оттягом. Надо сказать, прозвучало это весомо. Родители ещё долго кашляли и хлопали друг друга по спине.
Я же, напротив, даже слово «дура» не могла позволить себе произнести, не то что… хм. Как сейчас помню, лет в 10, услышав показавшийся мне забавным словесный оборот в ссоре родителей, я его запомнила, и при первом же удобном случае решила испробовать его на Женьке. Чем-то она мне на прогулке досадила. Не, вы не подумайте. Я сказала его РОВНО так, как слышала, ничего не добавила и даже ничего не подумала. Звучал он так:
- Да пошла ты знаешь куда!
Как раз в тот момент вернулась из магазина мама и зашла на площадку, чтобы нас забрать обедать. Женька иммидиатли побежала и настучала на меня. И.. я никогда, наверное, этого не забуду, какое у мамы в тот момент было лицо. Такое… и чуть-чуть презрения было в нём, и злорадства (застукали!), и разочарования, и огорчения. Она слегка улыбнулась, приподняла бровь и спросила:
- Так, ну и куда же?
Несмотря не то, что я была девочкой-приличной, всё ж таки ещё с горшкового возраста я была девочкой-самолюбивой и девочкой-сообразительной. Фигня-то в том, что продолжения у меня как раз и не было, а надо что-то говорить. Стало быть, врать. А что врать-то?? Сказать, что в баню, думаю я, так не поверит ещё чего доброго. К чёрту? Но я так не думала, а это грубо…
Тут меня осеняет страшная догадка и я вовсе холодею. «Неужели… мама могла подумать… что я могла иметь в виду… В ЖОПУ?»
Это потом мы с мамой ржали над этим случаем, потому что это теперь я понимаю, что «жопа» маму вряд ли бы напугала.
Это была предыстория.
К девятому классу, когда весь класс поделился на маленькие такие группки подружек и друзей, я имела уже достаточно богатый жизненный опыт. В частности, была бита пятью девочками доской от забора за то, что я сообщила им, что их Юра Шатунов с его «вечерами» и «розами» - полное говно и резиновый ёжик с дырочкой в правом боку. Нос мой нахуй был сломан и смотрел мне на правую щёку, но я не была побеждена и «этим» навешала тоже. Ещё выкурила свою первую сигарету и празднично проблевалась в лифте. И даже водку первый раз попробовала, мы её разводили малиновым вареньем, чтобы было не так противно. Ну и, разумеется, чрезвычайно обогатила свой лексикон и отточила остроумие (как мне тогда казалось).
Маленькая деталь: меня терпеть не могли в школе почти все учителя за независимый вид и острый язык. Больше же всех меня ненавидела завучиха Галина Владимировна, она же по совместительству - блядь! - классная руководительница. И плюс ко всему - математичка. Серовато-желтовато бледная, ненакрашенная, со стрижкой под мальчика и военной юбкой-варваркой. Надо ли говорить, что ненависть была взаимной, и что её сраную алгебру вместе с в-жопу-ебатой геометрией я на дух не выносила, охапками таскала параши в дневнике и меня уже даже не ругали.
Так вот, собсна, что произошло в тот ужасный день.
Большая перемена. Мы с подругой Верой отползли к подоконнику, я достала свой бутер, а Веерка принялась жаловаться мне на другую нашу подружку, Вику. Что, мол, сука такая, не составляет мне компанию, со мной к гаражам не ходит, а там… (с придыханием) Мурааат… Кто такой, убей сейчас не помню, только помню, что всем нравился.
Я слушала стенания и вдумчиво жевала колбасу. Было скучно, потому что на тот момент я любила Майкла Джексона и была чужда прочих этнических меньшинств.
На самом деле ещё год после этого случая я думала, что лучше б я под машину попала, чем огрести то, чот огребла буквально через две минуты и огребала ещё потом месяца два. Меня спрашивали, ПОЧЕМУ я это сказала, а я молчала. Я и сейчас не знаю.
Просто в этот момент этот сраный атом в моей голове, который по сию пору не даёт мне спокойно жить, ударяет мне в какую-то точку, я быстро дожёвываю хлеб и громко-громко, на весь коридор изрекаю:
- Да насрать ей на лицо, как говорит наша классная руководительница. Дура твоя Вика!
- Блюменталь*. - сдавленно раздалось за моей спиной.
По тому, как посерела Вера и приняла вид какающей мышки, я поняла, что произошло непоправимое и медленно обернулась.
Ага. Там стояла она. Галина Владимировна. Математичка. ЗАВУЧ.
Как заправский хамелеон она стремительно меняла цвета: от ярко-красного до синюшно-белого. Отбрехаться, что это я сказала не про неё, как вы понимаете, не было никакой возможности: к сожалению, она знала, что она у меня классная руководительница...
Ну...
...меня с вещами к директору
...родителей с работы (без вещей) к директору
...дома люли и никаких майкладжексонов...
Был так-кой скандал….
*моя прошлая фамилия