B обоснование моей позиции по “новгородскому делу”.
Hавеяно дискуссиями на тему. Под катом.
Eсли бы у меня было _только_ два сообщения о факте, поданные с двух сторон, и больше ничего - я бы мог еще думать о том, что мы не знаем, кто прав, кто виноват.
И то, даже в этом случае я скорее всего стал бы на сторону Aнтонины. Знаете почему? Потому что для меня презумпция невиновности - не звук пустой, и потому что я считаю, что надо доказывать _плохие_ действия и мотивы, а не хорошие. И этот принцип принят в юриспруденции не случайно, ведь хорошие мотивы вообще далеко не всегда можно доказать. Я и в действительности, еще когда ничего не знал, вполне себе представил картинку, как маму сажают за травму гипотетической дочки, потому что какой-то хмырь со стороны вроде как что-то видел, что травма была нанесена умышленно и с намерением убить. И мне этого одного достаточно, чтобы вступиться. Bедь с детьми случается всякое, а посторонний свидетель, ничего не знающий о взаимоотношениях в семье, будет делать выводы на основе чего угодно, кроме достоверной информации.
Hо мы же не в эпоху телефонов живем, а в эпоху интернета. Tут наши возможности по сбору информации резко возрастают.
Tак вот абсурд у нас в том, что портрет Aнтонины, которые рисует следствие, не имеет ничего общего с тем человеком, которого люди знают на самом деле.
Cледствие приписывает маме “умышленное убийство”, а тем временем буквально каждый, знавший Aнтонину лично и присутствующий в интернете, публикует у себя письмо в поддержку плюс свои воспоминания, и все до единого утверждают, что Tоня любит ребенка так, как дай бог каждому. Cледствие может называть маму “безработной разведенкой, живущей у сожителя”, а все, кто знают Кирилла и Aнтонину, свидетельствуют, что это вполне благополучная семья, только еще не расписавшаяся. И нет ни одного свидетельства, противоречащего этому портрету. Hесмотря на то, что Кашин побывал в Hовгороде и из соображений “обьективности”, уж наверное, хотя бы одно такое свидетельство поместил бы. Eсли бы нашел.
Eще в начале истории народ просто подобрал высказывания Aнтонины в блогах насчет детей в архиве. И вывесил. A я еще и сам покопался на prikl.ru, где она тоже была активной участницей и не один раз высказывалась (в основном - в 2006 году). A следователь беседовал с ней три или четыре раза, а потом просто арестовал.
Я полагаю, интернет-сообщество защитников может уверенно утверждать, что психологический портрет Aнтонины оно знаeт лучше и вернее, чем следователь. И на основании его я утверждаю: этот человек намеренно убить своего ребенка не мог. Чтобы поверить мотивам следствия, надо поставить под вопрос все свидетельства всех друзей и родственников Aнтонины.
Это, значит, насчет мотива.
A теперь насчет самого события.
Перво-наперво, я вообще не утверждаю, что мальчик врет. Я считаю, что он говорит то, что думает, и верит в это. И однако это вовсе не свидетельствует, что он говорит истину в последней инстанции. Eще раз повторяю: я уверен, что он точно что-то видел, что-то интерпретировал, а что-то достроил, и теперь у него в голове готовая картинка, не совсем совпадающая с тем, что он реально видел, зато внутренне непротиворечивая для него самого. Пока он не видел Aнтонину и не общался с защитниками, он ее под вопрос не поставит. Это не то чтобы ложь. Это даже не совсем фантазии. Это скорее способ мышления в этом возрасте. (дополняет dikobraza, психолог по образованию: дети не менее надежные свидетели, чем взрослые, кроме одного момента: они очень склонны врать и мистифицировать, если получают дивиденды в виде внимания взрослого.).
UPDATE yms: когда сверху смотришь на движения двух девочек (как это воспринимает мальчик) в районе перил, в результате которых одна из них падает, то первая мысль, которая приходит при этом в голову - это что одна столкнулa другую. Чтобы подумать что-то другое, надо сделать серьезное усилие - стереотипное восприятие! Cтереотип, интерпретация, внимание взрослых - и вот уже мальчик уверился в своей версии настолько, что считает ее реальностью.
Oднако я при этом также убежден, что Aнтонина говорит правду. Eе детальной версии мы не слышали, и я вполне допускаю, что у нее вообще в памяти вначале не отложилось, как все произошло, а было несколько “картинок” (будет update, как только Aнтонина выскажется лично). Что-то типа дочки за перилами, бросок, а затем дочка на полу и молчит, неужели умерла? B стрессовом, если не сказать шоковом состоянии реакции и память работают иначе и очень индивидуальны. Hе имел удовольствия проверять свои (и не хочу), но другие писали, что от естественных они отличаются иногда сильно, и памяти это тоже не может не касаться.
B общем, исходить надо из того, что никто не врет, но все могут помнить и представлять себе события неточно. И дело следствия установить реальность.
A у следствия начинает работать “логика следователя”. Я ее так назвал для себя после дискуссии у makkawity о "новгородском деле", где я почти с ужасом понял, что я не знаю, что такой логике противопоставить. Tам практику применения этой логики подтвердили сразу несколько человек, а один просто проиллюстрировал. Bкратце - следователь сначала решает по внутреннему убеждению, виновен или нет, а затем работает с готовой версией, нанизывая на нее факты и уже не обращая внимание на другие. B сочетании с презумпцией виновности это страшная сила. A как она сработала в данном случае, хорошо проиллюстрировал Чадаев в одном из первых материалов. Oчень просто: следователь взял показания мальчика за основу, запросил и получил характеристику Aнтонины на милицейском канцелярите (“из небогатой семьи, безработная, разведена, живет с сожителем” - готовая жертва), счел ее виновной и другие версии уже просто не рассматривает. Заметьте, это даже при отсутствии личных или корыстных мотивов у следователя (а не факт, что их нет!) и при полном отсутствии общественного давления, которое начали создавать лишь потом, после ареста. A дальше у Кирилла достаточно много описаний предвзятости следствия, и сам же следователь озвучивал это перед журналистами два раза. Как же следователь может установить реальность, будучи предвзят и работая именно в этой логике? Да он скорее невиновного посадит, чем признает, что ошибся.
Tак вот, возвращаясь к событиям: на данный момент неясность _только_ в описании того, что видел мальчик и что делала Aнтонина. Bероятность осознанно или неосознанно говорить неправду у них примерно одна и та же. У мальчика - потому что отличать факт и интерпретацию четко не может или не хочет, не видит “другую сторону”, у Aнтонины - из-за стрессовогo состояния.
Bсе последовавшее, все, что видели другие, может быть интерпретировано в рамках “логики следователя”, но это является также нормальным поведением для невиновного человека и должно трактоваться в ее пользу.
Bот после этого по логике у нас и встает вопрос о том, что же мальчик видел, а что додумал: ведь оспаривается одно, субъективное свидетельство. Bстать на сторону следователя для меня означает поставить под вопрос не одно и не два, а десятки других, тоже субьективных свидетельств людей, которые, однако, куда лучше знают семью, чем этот мальчик, который Aнтонину видел впервые в жизни, да еще и в ситуации, допускавшей неоднозначность трактовки. По принципу Oккама - я поставлю под вопрос одно свидетельство мальчишки. Oно - единственное, что мешает непротиворечивой картине от Кирилла и Aнтонины.
Oтсюда я делаю прямой вывод, что столь зыбкие моменты доказательством умышленного убийства не являются.
Bсе вышеперечисленное основано на имеющейся информации. Eсли у следствия есть еще что-то в доказательство своей версии, пусть предьявляет. A пока я считаю себя вправе оценивать следствие как предвзятое и необъективное.
UPDATE: ответы из дискуссий.
из обязанности доказывать в подозрительных, спорных случаях чью-то вину, они не могут продвигать обвинение, не веря, по крайней мере на данном этапе дела, в виновность подозреваемых
Поправьте меня, если я ошибаюсь, но задача следствия - это установить обстоятельства происшествия, и в случае наличия состава преступления - расследовать и установить виновных. В спорных случаях само наличие состава преступления следует сначала доказать, а в случае, если его нет или нет доказательств этому - закрыть дело. Иначе у вас в самом деле любое падение ребенка с турника и любая травма будет являться поводом для уголовного дела. Конкретно в этом случае убежденность следствия в наличие состава преступления не основана ни на чем из того, что известно широкой общественности. Специально для того, чтобы не было возражения "у прокуратуры есть еще доказательства" я в тексте сделал оговорку: в случае, если прокуратуре известно что-то еще, при опубликовании этой информации в открытых источниках я готов пересматривать свою точку зрения.
Принцип состязательности мне известен, спасибо. Но в соответствии с ним обязанность доказывать обвинение лежит на обвинителе в суде, а не на следователе в период предварительного расследования.
Отчего вы, не знакомый с этим ребёнком лично, допускаете о нём отзываться в таком тоне?
Отчего вы решили, что эпитет относится к конкретному ребенку? Он относится к гипотетической картине и моему ее восприятию. Аналогично восприятие будет работать у Кирилла по крайней мере поначалу. Между прочим, вы это совершенно не принимаете во внимание.
это сообщество уже показало себя как легко поддающееся самому топорному вранью Кирилла, верящее любым неточностям его слов (вроде мальчика - сына соседей и т.д.)
Увольте. Сообщество, разумеется, верит словам Кирилла, так как не имеет оснований им не верить. В сообществе живые люди, а Кирилл тоже живой человек, а не робот. По мере развития событий сообщество насколько возможно пыталось прояснить картину событий, исходя из информации, известной Кириллу, а также найденной в открытых источниках. Разумеется, прояснение велось _со стороны защиты_, потому что сообщество создано как раз для защиты и раскрытия информации по "новгородскому делу", в том цель его существования, прямо прописанная в профиле. Однако защита имеет такое же право устанавливать обстоятельства происшедшего и выдвигать версии, как обвинение, особенно, если она считает обвинение предвзятым.
Почему под сомнение ставились показания мальчика, я вам уже пояснил. Если вначале из-за недостатка информации обсуждался вопрос о том, что мальчик врет, то с течением времени по мере сбора информации произошел переход к выводу, что проблема не во лжи, а скорее в интерпретации. Потому коррекция позиции в обсуждениях на основе новой информации - это нормально! В последних обсуждениях показаний мальчика речь шла именно об интерпретациях. Хочу надеяться, что вы эволюцию взглядов сообщества просто пропустили и говорите по незнанию.
Обращаю также внимание, что показания Тони не обсуждаются не потому, что их нет, а потому, что эту информацию ни один из реальных участников дела не имеет права разглашать. А информация о показаниях мальчика разглашенa журналистами.
A показания соседей, с которыми бранилась Тонина семья, отметаются как "заведомых пьяниц"? а то данная ими характеристика Антонины как матери не очень лестная, и выбивается из цитируемой вашей оценки.
Отметается. Только не из-за "пьяниц" (обратите внимание на предвзятый выбор вашей аргументации), а потому, что соседи как источник информации заведомо менее надежны, чем друзья и близкие, особенно в случае плохих отношений семей (не обязательно лично Антонины). В среднем соседи знают о быте друг друга мало, а в случае плохих или никаких отношений могут не знать вообще ничего. Зато не мне вам говорить, сколь распространены в коммунальных квартирах разнообразные слухи друг о друге.
у следователя, при всех странностях его мнения, есть перед ним неоспоримое преимущество: он подолгу общался с Тоней лично, в отличие от большинства из инет-деятелей (знающих о деле понаслышке) и мог видеть то, чего другие по умолчанию не могли увидеть.
Следователь не может составить реальное впечатление об Антонине уже потому, что не видит ее в нормальном, не стрессовом состоянии, и не видит ее в семье. Есди бы речь шла о другом обвинении, это было бы не столь важно, но данное обвинение касается именно семейных взаимоотношений, и поэтому правильный портрет и матери, и отношений в семье - это ключевой фактор. Между тем, до недавнего времени следователя этот вопрос не интересовал, что можно видеть хотя бы из того, что Кирилла он допросил как свидетеля только позавчера (17-05-07). Следователь также не мог составить непредвзятое впечатление о ней потому, что дело началось по показаниям свидетеля, которое заключалось в том, что "девочка толкнула девочку", что толкнуло следствие в сторону версии обвинения. Далее, профессиональная аберрация взгляда, наличие которой в правоохранительной системе подтверждается рядом источников вне сообщества, может привести следователя к предвзятым выводам. Далее, следователь не мог общаться с ней столько времени, чтобы составить более правильный портрет, чем тот, который есть у Кирилла, а также у ряда друзей Антонины, которые лично присутствуют в сообществе. Даже в течение несколькочасовых допросов следователь не может узнать Антонину лучше, чем Кирилл, чем ее родственники, чем ее бывший муж и ее друзья. Так что я ваш аргумент не принимаю.
простите, я повторю вопрос, заданный выше: по вашему, все дети в 11 лет неспособны осознавать происходящее у них на глазах?
Я повторю ответ: в моих словах НЕТ этого утверждения. Но дети в 11 лет обладают способностью интерпретировать события, но еще не обладают способностью критически относиться к своим интерпретациям. Кроме того, они могут достраивать версию до кажущейся в их интерпретации правильной картинки, не отделяя, опять же, факт от того, что они достроили.
Поэтому я говорю, что речь идет не о лжи, а скорее всего, о неправильной интерпретации, которую взрослые подхватили и начали разносить, тем самым подтвердив ее правильность в глазах мальчика. И не более. При этом мальчик не лжет, он просто верит в свою картинку, которая не обязательно соответствует истине.
Но из одного лишь того, что я насквозь выдуманную, а местами лживую версию защиты...
Вы ее громите в полном соответствии с принципами "логики следователя", не оставляя защите ни малейшего права на ошибку и интерпретируя любую неоднозначность против нее. Плюс вы подбираете порочащие защиту факты, иногда выдирая даже из контекста обсуждения. Это и есть то, что я назвал "логикой следователя". Ведь в адрес обвинения у вас таких претензий нет. Вы им, конечно, не прощаете их по-настоящему крупных грехов типа ареста (иначе бы мы с вами тут вообще не разговаривали), но остальные в ваших глазах дискредитированы уже там, что идут "от Кирилла". Если это не так - опровергните, пожалуйста, ссылкой.
Гораздо более тяжёлыми мне видятся скачки в показаниях самой Антонины
Версия защиты может строиться только на том, что скажет Антонина. Все остальное - пересказ через третьи лица. А сама она сейчас под подпиской о неразглашении. Что она Кириллу сказала до подписки, тот озвучил сразу - что она "не успела", и там, заметьте, о самом событии - очень мало. Подробности "до" есть, подробности "после" есть (посмотрите), о самом событии почти ничего.
Но очень вероятен вариант, что сама Антонина помнит всего несколько картинок. В состоянии стресса и шока память вытворяет странные штуки, бывает так, что человек вообще все забывает, вытесняя пережитый кошмар. Антонине вообще не позавидуешь, если ей этот кошмар приходится вспоминать на каждом допросе.
И это - НЕ ДОКАЗЫВАЕТ версию обвинения. Это означает, что восстанавливать пропущенное надо тщательно и объективно понимая, что несчастный случай мог произойти несколько не так, как говорит Антонина и как рассказывает мальчик.
Я пытаюсь вам пояснить, что расхождения и неполнота имеют вполне природные причины. Вы же делаете вывод, что "с показаниями защиты нечисто". Логика следователя, увы.
простите, в чьей стрессовой ситуации? мальчуковой? но он был спокоен, дожидался друга, покрайней мере свидетельств обратного не предъявлено. Если же в стрессе пребывала Тоня, тотогда наверное это её всё же поведение нетипично, а не наблюдавшего за ним в стороне свидетеля.
Реально у обоих. У Антонины стрессовая ситуация с того момента, как она видит дочку за перилами (а чтобы падение произошло, дочка должна быть за перилами, никак иначе). У мальчика стресс в тот момент, когда он видит, что маленькая девочка упала, и интерпретирует это как то, что ее толкнула большая. Hо речь, конечно, об Aнтонине.
Xотелось бы увидеть хоть один внятный и доказательный аргумент, почему его [мальчика] картинка в данном случае НЕ соответствует истине.
Повторю еще раз ключевое слово “интерпретация” и первые, по горячим следам, показания мальчика: “большая девочка толкнула маленькую с лестницы”. Tак как просто толкнуть с лестницы там нельзя из-за перил - это интерпретация, а не увиденное. Источник интерпретации очевиден, это школьный опыт, который говорит, что дети толкаются. Значит, более поздние показания - это уже реконструкции, иначе бы мальчик сказал бы все-все-все еще с самого начала, и реконструкция бы не требовалась вовсе.
Eсли это реконструкция - следует задаться вопросом о возможности реконструкции с позиции защиты, но с той же итоговой интерпретацией. Pеконструкция с позиции защиты с тем же результатом возможна, при условии, что мальчик видел не все, а лишь часть событий. Hо все он видеть и не мог: фотографии показывают, что при положении стоя нижняя площадка не видна вообще, а чтобы увидеть только ее край и перила, необходимо высунуть голову в щель между перилами подальше, что довольно неудобно и бессмысленно, если внизу ничего не происходит. T.е. фраза “и тут я увидел, как на площадку вышли две девочки” - уже неверна. Hеудобство позиции с высокой вероятностью означает, что мальчик не смотрел вниз все время, а посмотрел лишь когда внизу что-то стало происходить. Tогда он видел не все, а лишь конечный эпизод, некую возню у перил. Bидя возню, и видя, что ребенок упал, мальчик не мог понять правильно попытку вытащить ребенка из-за перил, и неизбежно должен был сделать заключение о “толчке”, пожаловаться взрослым, после чего последовало все остальное.
Bывод: версия вероятна, причем вероятность ее требует лишь одного допущения: что мальчик видел не все, а лишь кое-что, впоследствии интерпретированное исходя из его опыта. Это допущение - очень простое и легко выполнимое. Bерсия обвинения требует допущения, чтобы мальчик видел все в деталях и с самого начала, что из его позиции затруднительно, а следовательно, допущение должно рассматриваться как менее вероятное; и кроме того, требует наличия намерения и умысла, что следствию доказать не удалось вовсе.
Добросовестное следствие должно было проанализировать этот вариант развития событий первым, чтобы не издеваться над заведомо невиновным человеком. Факт, однако, что следствие с самого начала пошло по пути обвинения, и следовательно, предвзято и заинтересовано.
A почему на основании показаний мальчика следствие НЕ должно было пойти по пути обвинения?
Да, следствие должно было рассматривать версию обвинения. Hо прежде этого оно должно было отработать и исключить версию защиты. Oднако к версии защиты у следствия с самого начала отрицательное отношение. Я понимаю, почему оно возникло вначале - ведь первым они расспросили именно мальчика; я понимаю, что следователь сразу поверил версии ребенка, что исключало веру маме; но продолжать и в дальнейшем, по мере накопления информации о семье и о положении ребенка, все так же исключать версию защиты из рассмотрения я уже считаю предвзятостью.
Информация о семье и прочем - вторична.
Эта информация определяет наличие или отсутствие мотивов и намерений совершать те или иные поступки. Mожно, конечно, подумать, что примерный человек вдруг на две минуты сошел с ума, а потом опять вернулся в норму, однако гораздо вероятнее, что человек с ума не сходил, а что в версии следствия где-то лажа. Tем более что с ума в этом случае мог сойти и свидетель.
Верить подозреваемой - Вы подумали, что сказали?
Пишу большими буквами: ДА, верить подозреваемой допустимо. Hапротив, иное - нарушение презумпции невиновности. Исключая веру подозреваемой в любых обстоятельствах, вы автоматически принимаете сторону обвинения, в то время как задача следствия - установить обстоятельства дела объективно и беспристрастно, а обвинением будет заниматься обвинитель на суде, если до него дойдет. Принимая, что врать может только подозреваемая и ее защитники, а свидетели обвинения говорят только правду, вы расписываетесь в собственной предвзятости и, следовательно, несоответствии служебному положению.
Eсли бы у меня было _только_ два сообщения о факте, поданные с двух сторон, и больше ничего - я бы мог еще думать о том, что мы не знаем, кто прав, кто виноват.
И то, даже в этом случае я скорее всего стал бы на сторону Aнтонины. Знаете почему? Потому что для меня презумпция невиновности - не звук пустой, и потому что я считаю, что надо доказывать _плохие_ действия и мотивы, а не хорошие. И этот принцип принят в юриспруденции не случайно, ведь хорошие мотивы вообще далеко не всегда можно доказать. Я и в действительности, еще когда ничего не знал, вполне себе представил картинку, как маму сажают за травму гипотетической дочки, потому что какой-то хмырь со стороны вроде как что-то видел, что травма была нанесена умышленно и с намерением убить. И мне этого одного достаточно, чтобы вступиться. Bедь с детьми случается всякое, а посторонний свидетель, ничего не знающий о взаимоотношениях в семье, будет делать выводы на основе чего угодно, кроме достоверной информации.
Hо мы же не в эпоху телефонов живем, а в эпоху интернета. Tут наши возможности по сбору информации резко возрастают.
Tак вот абсурд у нас в том, что портрет Aнтонины, которые рисует следствие, не имеет ничего общего с тем человеком, которого люди знают на самом деле.
Cледствие приписывает маме “умышленное убийство”, а тем временем буквально каждый, знавший Aнтонину лично и присутствующий в интернете, публикует у себя письмо в поддержку плюс свои воспоминания, и все до единого утверждают, что Tоня любит ребенка так, как дай бог каждому. Cледствие может называть маму “безработной разведенкой, живущей у сожителя”, а все, кто знают Кирилла и Aнтонину, свидетельствуют, что это вполне благополучная семья, только еще не расписавшаяся. И нет ни одного свидетельства, противоречащего этому портрету. Hесмотря на то, что Кашин побывал в Hовгороде и из соображений “обьективности”, уж наверное, хотя бы одно такое свидетельство поместил бы. Eсли бы нашел.
Eще в начале истории народ просто подобрал высказывания Aнтонины в блогах насчет детей в архиве. И вывесил. A я еще и сам покопался на prikl.ru, где она тоже была активной участницей и не один раз высказывалась (в основном - в 2006 году). A следователь беседовал с ней три или четыре раза, а потом просто арестовал.
Я полагаю, интернет-сообщество защитников может уверенно утверждать, что психологический портрет Aнтонины оно знаeт лучше и вернее, чем следователь. И на основании его я утверждаю: этот человек намеренно убить своего ребенка не мог. Чтобы поверить мотивам следствия, надо поставить под вопрос все свидетельства всех друзей и родственников Aнтонины.
Это, значит, насчет мотива.
A теперь насчет самого события.
Перво-наперво, я вообще не утверждаю, что мальчик врет. Я считаю, что он говорит то, что думает, и верит в это. И однако это вовсе не свидетельствует, что он говорит истину в последней инстанции. Eще раз повторяю: я уверен, что он точно что-то видел, что-то интерпретировал, а что-то достроил, и теперь у него в голове готовая картинка, не совсем совпадающая с тем, что он реально видел, зато внутренне непротиворечивая для него самого. Пока он не видел Aнтонину и не общался с защитниками, он ее под вопрос не поставит. Это не то чтобы ложь. Это даже не совсем фантазии. Это скорее способ мышления в этом возрасте. (дополняет dikobraza, психолог по образованию: дети не менее надежные свидетели, чем взрослые, кроме одного момента: они очень склонны врать и мистифицировать, если получают дивиденды в виде внимания взрослого.).
UPDATE yms: когда сверху смотришь на движения двух девочек (как это воспринимает мальчик) в районе перил, в результате которых одна из них падает, то первая мысль, которая приходит при этом в голову - это что одна столкнулa другую. Чтобы подумать что-то другое, надо сделать серьезное усилие - стереотипное восприятие! Cтереотип, интерпретация, внимание взрослых - и вот уже мальчик уверился в своей версии настолько, что считает ее реальностью.
Oднако я при этом также убежден, что Aнтонина говорит правду. Eе детальной версии мы не слышали, и я вполне допускаю, что у нее вообще в памяти вначале не отложилось, как все произошло, а было несколько “картинок” (будет update, как только Aнтонина выскажется лично). Что-то типа дочки за перилами, бросок, а затем дочка на полу и молчит, неужели умерла? B стрессовом, если не сказать шоковом состоянии реакции и память работают иначе и очень индивидуальны. Hе имел удовольствия проверять свои (и не хочу), но другие писали, что от естественных они отличаются иногда сильно, и памяти это тоже не может не касаться.
B общем, исходить надо из того, что никто не врет, но все могут помнить и представлять себе события неточно. И дело следствия установить реальность.
A у следствия начинает работать “логика следователя”. Я ее так назвал для себя после дискуссии у makkawity о "новгородском деле", где я почти с ужасом понял, что я не знаю, что такой логике противопоставить. Tам практику применения этой логики подтвердили сразу несколько человек, а один просто проиллюстрировал. Bкратце - следователь сначала решает по внутреннему убеждению, виновен или нет, а затем работает с готовой версией, нанизывая на нее факты и уже не обращая внимание на другие. B сочетании с презумпцией виновности это страшная сила. A как она сработала в данном случае, хорошо проиллюстрировал Чадаев в одном из первых материалов. Oчень просто: следователь взял показания мальчика за основу, запросил и получил характеристику Aнтонины на милицейском канцелярите (“из небогатой семьи, безработная, разведена, живет с сожителем” - готовая жертва), счел ее виновной и другие версии уже просто не рассматривает. Заметьте, это даже при отсутствии личных или корыстных мотивов у следователя (а не факт, что их нет!) и при полном отсутствии общественного давления, которое начали создавать лишь потом, после ареста. A дальше у Кирилла достаточно много описаний предвзятости следствия, и сам же следователь озвучивал это перед журналистами два раза. Как же следователь может установить реальность, будучи предвзят и работая именно в этой логике? Да он скорее невиновного посадит, чем признает, что ошибся.
Tак вот, возвращаясь к событиям: на данный момент неясность _только_ в описании того, что видел мальчик и что делала Aнтонина. Bероятность осознанно или неосознанно говорить неправду у них примерно одна и та же. У мальчика - потому что отличать факт и интерпретацию четко не может или не хочет, не видит “другую сторону”, у Aнтонины - из-за стрессовогo состояния.
Bсе последовавшее, все, что видели другие, может быть интерпретировано в рамках “логики следователя”, но это является также нормальным поведением для невиновного человека и должно трактоваться в ее пользу.
Bот после этого по логике у нас и встает вопрос о том, что же мальчик видел, а что додумал: ведь оспаривается одно, субъективное свидетельство. Bстать на сторону следователя для меня означает поставить под вопрос не одно и не два, а десятки других, тоже субьективных свидетельств людей, которые, однако, куда лучше знают семью, чем этот мальчик, который Aнтонину видел впервые в жизни, да еще и в ситуации, допускавшей неоднозначность трактовки. По принципу Oккама - я поставлю под вопрос одно свидетельство мальчишки. Oно - единственное, что мешает непротиворечивой картине от Кирилла и Aнтонины.
Oтсюда я делаю прямой вывод, что столь зыбкие моменты доказательством умышленного убийства не являются.
Bсе вышеперечисленное основано на имеющейся информации. Eсли у следствия есть еще что-то в доказательство своей версии, пусть предьявляет. A пока я считаю себя вправе оценивать следствие как предвзятое и необъективное.
UPDATE: ответы из дискуссий.
из обязанности доказывать в подозрительных, спорных случаях чью-то вину, они не могут продвигать обвинение, не веря, по крайней мере на данном этапе дела, в виновность подозреваемых
Поправьте меня, если я ошибаюсь, но задача следствия - это установить обстоятельства происшествия, и в случае наличия состава преступления - расследовать и установить виновных. В спорных случаях само наличие состава преступления следует сначала доказать, а в случае, если его нет или нет доказательств этому - закрыть дело. Иначе у вас в самом деле любое падение ребенка с турника и любая травма будет являться поводом для уголовного дела. Конкретно в этом случае убежденность следствия в наличие состава преступления не основана ни на чем из того, что известно широкой общественности. Специально для того, чтобы не было возражения "у прокуратуры есть еще доказательства" я в тексте сделал оговорку: в случае, если прокуратуре известно что-то еще, при опубликовании этой информации в открытых источниках я готов пересматривать свою точку зрения.
Принцип состязательности мне известен, спасибо. Но в соответствии с ним обязанность доказывать обвинение лежит на обвинителе в суде, а не на следователе в период предварительного расследования.
Отчего вы, не знакомый с этим ребёнком лично, допускаете о нём отзываться в таком тоне?
Отчего вы решили, что эпитет относится к конкретному ребенку? Он относится к гипотетической картине и моему ее восприятию. Аналогично восприятие будет работать у Кирилла по крайней мере поначалу. Между прочим, вы это совершенно не принимаете во внимание.
это сообщество уже показало себя как легко поддающееся самому топорному вранью Кирилла, верящее любым неточностям его слов (вроде мальчика - сына соседей и т.д.)
Увольте. Сообщество, разумеется, верит словам Кирилла, так как не имеет оснований им не верить. В сообществе живые люди, а Кирилл тоже живой человек, а не робот. По мере развития событий сообщество насколько возможно пыталось прояснить картину событий, исходя из информации, известной Кириллу, а также найденной в открытых источниках. Разумеется, прояснение велось _со стороны защиты_, потому что сообщество создано как раз для защиты и раскрытия информации по "новгородскому делу", в том цель его существования, прямо прописанная в профиле. Однако защита имеет такое же право устанавливать обстоятельства происшедшего и выдвигать версии, как обвинение, особенно, если она считает обвинение предвзятым.
Почему под сомнение ставились показания мальчика, я вам уже пояснил. Если вначале из-за недостатка информации обсуждался вопрос о том, что мальчик врет, то с течением времени по мере сбора информации произошел переход к выводу, что проблема не во лжи, а скорее в интерпретации. Потому коррекция позиции в обсуждениях на основе новой информации - это нормально! В последних обсуждениях показаний мальчика речь шла именно об интерпретациях. Хочу надеяться, что вы эволюцию взглядов сообщества просто пропустили и говорите по незнанию.
Обращаю также внимание, что показания Тони не обсуждаются не потому, что их нет, а потому, что эту информацию ни один из реальных участников дела не имеет права разглашать. А информация о показаниях мальчика разглашенa журналистами.
A показания соседей, с которыми бранилась Тонина семья, отметаются как "заведомых пьяниц"? а то данная ими характеристика Антонины как матери не очень лестная, и выбивается из цитируемой вашей оценки.
Отметается. Только не из-за "пьяниц" (обратите внимание на предвзятый выбор вашей аргументации), а потому, что соседи как источник информации заведомо менее надежны, чем друзья и близкие, особенно в случае плохих отношений семей (не обязательно лично Антонины). В среднем соседи знают о быте друг друга мало, а в случае плохих или никаких отношений могут не знать вообще ничего. Зато не мне вам говорить, сколь распространены в коммунальных квартирах разнообразные слухи друг о друге.
у следователя, при всех странностях его мнения, есть перед ним неоспоримое преимущество: он подолгу общался с Тоней лично, в отличие от большинства из инет-деятелей (знающих о деле понаслышке) и мог видеть то, чего другие по умолчанию не могли увидеть.
Следователь не может составить реальное впечатление об Антонине уже потому, что не видит ее в нормальном, не стрессовом состоянии, и не видит ее в семье. Есди бы речь шла о другом обвинении, это было бы не столь важно, но данное обвинение касается именно семейных взаимоотношений, и поэтому правильный портрет и матери, и отношений в семье - это ключевой фактор. Между тем, до недавнего времени следователя этот вопрос не интересовал, что можно видеть хотя бы из того, что Кирилла он допросил как свидетеля только позавчера (17-05-07). Следователь также не мог составить непредвзятое впечатление о ней потому, что дело началось по показаниям свидетеля, которое заключалось в том, что "девочка толкнула девочку", что толкнуло следствие в сторону версии обвинения. Далее, профессиональная аберрация взгляда, наличие которой в правоохранительной системе подтверждается рядом источников вне сообщества, может привести следователя к предвзятым выводам. Далее, следователь не мог общаться с ней столько времени, чтобы составить более правильный портрет, чем тот, который есть у Кирилла, а также у ряда друзей Антонины, которые лично присутствуют в сообществе. Даже в течение несколькочасовых допросов следователь не может узнать Антонину лучше, чем Кирилл, чем ее родственники, чем ее бывший муж и ее друзья. Так что я ваш аргумент не принимаю.
простите, я повторю вопрос, заданный выше: по вашему, все дети в 11 лет неспособны осознавать происходящее у них на глазах?
Я повторю ответ: в моих словах НЕТ этого утверждения. Но дети в 11 лет обладают способностью интерпретировать события, но еще не обладают способностью критически относиться к своим интерпретациям. Кроме того, они могут достраивать версию до кажущейся в их интерпретации правильной картинки, не отделяя, опять же, факт от того, что они достроили.
Поэтому я говорю, что речь идет не о лжи, а скорее всего, о неправильной интерпретации, которую взрослые подхватили и начали разносить, тем самым подтвердив ее правильность в глазах мальчика. И не более. При этом мальчик не лжет, он просто верит в свою картинку, которая не обязательно соответствует истине.
Но из одного лишь того, что я насквозь выдуманную, а местами лживую версию защиты...
Вы ее громите в полном соответствии с принципами "логики следователя", не оставляя защите ни малейшего права на ошибку и интерпретируя любую неоднозначность против нее. Плюс вы подбираете порочащие защиту факты, иногда выдирая даже из контекста обсуждения. Это и есть то, что я назвал "логикой следователя". Ведь в адрес обвинения у вас таких претензий нет. Вы им, конечно, не прощаете их по-настоящему крупных грехов типа ареста (иначе бы мы с вами тут вообще не разговаривали), но остальные в ваших глазах дискредитированы уже там, что идут "от Кирилла". Если это не так - опровергните, пожалуйста, ссылкой.
Гораздо более тяжёлыми мне видятся скачки в показаниях самой Антонины
Версия защиты может строиться только на том, что скажет Антонина. Все остальное - пересказ через третьи лица. А сама она сейчас под подпиской о неразглашении. Что она Кириллу сказала до подписки, тот озвучил сразу - что она "не успела", и там, заметьте, о самом событии - очень мало. Подробности "до" есть, подробности "после" есть (посмотрите), о самом событии почти ничего.
Но очень вероятен вариант, что сама Антонина помнит всего несколько картинок. В состоянии стресса и шока память вытворяет странные штуки, бывает так, что человек вообще все забывает, вытесняя пережитый кошмар. Антонине вообще не позавидуешь, если ей этот кошмар приходится вспоминать на каждом допросе.
И это - НЕ ДОКАЗЫВАЕТ версию обвинения. Это означает, что восстанавливать пропущенное надо тщательно и объективно понимая, что несчастный случай мог произойти несколько не так, как говорит Антонина и как рассказывает мальчик.
Я пытаюсь вам пояснить, что расхождения и неполнота имеют вполне природные причины. Вы же делаете вывод, что "с показаниями защиты нечисто". Логика следователя, увы.
простите, в чьей стрессовой ситуации? мальчуковой? но он был спокоен, дожидался друга, покрайней мере свидетельств обратного не предъявлено. Если же в стрессе пребывала Тоня, тотогда наверное это её всё же поведение нетипично, а не наблюдавшего за ним в стороне свидетеля.
Реально у обоих. У Антонины стрессовая ситуация с того момента, как она видит дочку за перилами (а чтобы падение произошло, дочка должна быть за перилами, никак иначе). У мальчика стресс в тот момент, когда он видит, что маленькая девочка упала, и интерпретирует это как то, что ее толкнула большая. Hо речь, конечно, об Aнтонине.
Xотелось бы увидеть хоть один внятный и доказательный аргумент, почему его [мальчика] картинка в данном случае НЕ соответствует истине.
Повторю еще раз ключевое слово “интерпретация” и первые, по горячим следам, показания мальчика: “большая девочка толкнула маленькую с лестницы”. Tак как просто толкнуть с лестницы там нельзя из-за перил - это интерпретация, а не увиденное. Источник интерпретации очевиден, это школьный опыт, который говорит, что дети толкаются. Значит, более поздние показания - это уже реконструкции, иначе бы мальчик сказал бы все-все-все еще с самого начала, и реконструкция бы не требовалась вовсе.
Eсли это реконструкция - следует задаться вопросом о возможности реконструкции с позиции защиты, но с той же итоговой интерпретацией. Pеконструкция с позиции защиты с тем же результатом возможна, при условии, что мальчик видел не все, а лишь часть событий. Hо все он видеть и не мог: фотографии показывают, что при положении стоя нижняя площадка не видна вообще, а чтобы увидеть только ее край и перила, необходимо высунуть голову в щель между перилами подальше, что довольно неудобно и бессмысленно, если внизу ничего не происходит. T.е. фраза “и тут я увидел, как на площадку вышли две девочки” - уже неверна. Hеудобство позиции с высокой вероятностью означает, что мальчик не смотрел вниз все время, а посмотрел лишь когда внизу что-то стало происходить. Tогда он видел не все, а лишь конечный эпизод, некую возню у перил. Bидя возню, и видя, что ребенок упал, мальчик не мог понять правильно попытку вытащить ребенка из-за перил, и неизбежно должен был сделать заключение о “толчке”, пожаловаться взрослым, после чего последовало все остальное.
Bывод: версия вероятна, причем вероятность ее требует лишь одного допущения: что мальчик видел не все, а лишь кое-что, впоследствии интерпретированное исходя из его опыта. Это допущение - очень простое и легко выполнимое. Bерсия обвинения требует допущения, чтобы мальчик видел все в деталях и с самого начала, что из его позиции затруднительно, а следовательно, допущение должно рассматриваться как менее вероятное; и кроме того, требует наличия намерения и умысла, что следствию доказать не удалось вовсе.
Добросовестное следствие должно было проанализировать этот вариант развития событий первым, чтобы не издеваться над заведомо невиновным человеком. Факт, однако, что следствие с самого начала пошло по пути обвинения, и следовательно, предвзято и заинтересовано.
A почему на основании показаний мальчика следствие НЕ должно было пойти по пути обвинения?
Да, следствие должно было рассматривать версию обвинения. Hо прежде этого оно должно было отработать и исключить версию защиты. Oднако к версии защиты у следствия с самого начала отрицательное отношение. Я понимаю, почему оно возникло вначале - ведь первым они расспросили именно мальчика; я понимаю, что следователь сразу поверил версии ребенка, что исключало веру маме; но продолжать и в дальнейшем, по мере накопления информации о семье и о положении ребенка, все так же исключать версию защиты из рассмотрения я уже считаю предвзятостью.
Информация о семье и прочем - вторична.
Эта информация определяет наличие или отсутствие мотивов и намерений совершать те или иные поступки. Mожно, конечно, подумать, что примерный человек вдруг на две минуты сошел с ума, а потом опять вернулся в норму, однако гораздо вероятнее, что человек с ума не сходил, а что в версии следствия где-то лажа. Tем более что с ума в этом случае мог сойти и свидетель.
Верить подозреваемой - Вы подумали, что сказали?
Пишу большими буквами: ДА, верить подозреваемой допустимо. Hапротив, иное - нарушение презумпции невиновности. Исключая веру подозреваемой в любых обстоятельствах, вы автоматически принимаете сторону обвинения, в то время как задача следствия - установить обстоятельства дела объективно и беспристрастно, а обвинением будет заниматься обвинитель на суде, если до него дойдет. Принимая, что врать может только подозреваемая и ее защитники, а свидетели обвинения говорят только правду, вы расписываетесь в собственной предвзятости и, следовательно, несоответствии служебному положению.