День памяти
Сегодня многие в жж уже поздравляют друг друга с победой и рассказывают, кто из их дедушек и бабушек участвовал в войне. Присоединяюсь и я. Но сделаю это по-своему.
Для меня в такие памятные дни важна не история стран, война армий или воспоминание о подвигах на войне, а важны люди на войне, их судьба, характеры, боль и радости, которые они испытали в те годы, месяцы и дни, и о чем они думали в самые критические моменты, о чем думали в последние секунды своей жизни. Почти все мы пользуемся стереотипными фразами, вспоминая о войне, а в нашем сознании "благодаря" тому медиа-потоку, которым нас кормили с детства и пытаются кормить сейчас с помощью бездарных фильмов и сериалов о войне, мы уже не видим настоящей судьбы каждого, именно, каждого человека, ставших частью той войны.
Родители моих родителей тоже были частью той войны, но не той, где грудь увешана орденами и медалями, а оставшейся за "кадром" медиа-потока.
Мой прадед Николай был мобилизован из родного села(Киевская область) в первые недели войны пехотинцем. Дома он оставил жену и троих детей. Ушел на фронт со всеми мужиками и молодыми хлопцами своего села. Где он воевал, как воевал - мы не знаем. Знаем, что и поныне он числится пропавшим без вести. Говорили, что он умер в 1941 году в концлагере для военнопленных, но где именно был этот лагерь и правда ли это, мы не знаем. Так говорили в семье.
Ему было всего 40 лет. Молодой мужчина. Я на 4 года всего младше его. Мы никогда уже не узнаем, как он погиб в лагере, а может и не погиб, а умер от ран, голода или болезни, которые могли убивать его долгие-долгие дни.
И я думаю об этом, а не о том, как он воевал, убивал ли немцев, чем приближал победу, как поднимался в атаку. Нет, я думаю о том, что он лежит где-то, дай Бог, в братской могиле, среди таких же без вести пропавших сыновей и отцов. Лежит в земле.
***
Мой дед Михаил, 1913 года рождения, будучи механиком-ремонтником в одном из МТС Черниговской области, попал на фронт в автомобильные войска. Он обслуживал и ремонтировал фронтовую технику. Он не не ходил в атаку на врага, не имел боевых наград и не дошел до Берлина. Войну он окончил в конце 1943 года в Запорожье, куда его откомандировали на работы по восстановлению ДнепроГЭС. Да, кто-то скажет, что ему повезло, вернулся к мирному труду. Не спешите. Представьте себе тысячи людей, свезенных в Запорожье для восстановления разрушенной промышленности, оторванных от своих семей и близких(дома Михаил оставил молодую жену (мою бабушку), и дочку (мою тетю Марию), рождения которой в 1941 году он не увидел - уже был на фронте), представьте, что у каждого из них своя история, у каждого кто-то погиб на войне или пропал без вести. И вот эти тысячи людей, глубоко несчастливые внутри, со своими, совершенно узнаваемыми нам чувствами одиночества и оторванности, находят сначала поддержку и понимание, а затем и любовь в таких же как и они. Мой дед встретил в Запорожье женщину и стал с ней жить, у них родился сын. Поддерживал ли Михаил какую-то связь в те годы со своей первой женой и дочерью, мы не знаем. Знаем, что в 1945 или 1946 году вопреки всем просьбам деда отправили домой на Черниговщину восстанавливать местную МТС - Родина приказала. Сложно представить, как на него по-настоящему повлияла эта личная трагедия, что он предпринимал, чтобы остаться в Запорожье, о чем думал, но с малой родины на него пришла бронь, а может и первая жена постаралась. Михаил оставил в Запорожье свою вторую семью и вернулся к первой. Мы не знаем, поддерживал, ли он отношения со второй, переписывался ли с ней, но знаем, что возвращение в первую семью было болезненным и долгим. Михаил часто пил и был груб с первой женой, уходил из дома, пока что-то в нем сломалось, возможно, он просто смирился и перестал рваться в Запорожье, а возможно в Запорожье его больше не ждали. И Михаил остался. В 1950 году у них родилась дочь, моя мама, через три года еще один ребенок. Дед Мыхайло был грустный, частенько пил и подолгу о чем-то думал, сидя на лавке перед хатой.
***
Моя бабушка Мария, будучи шестнадцатилетней девушкой, в 1943 году была увезена на работы в Германию. Пришли как-то немцы на улицу их села и сказали, чтобы утром дали с улицы столько-то людей, а не дадите - всех расстреляем. Люди подчинились. Представьте себе момент прощания Марии с матерью, с младшими сестрами, с бабой и дедом, представьте себе слезы на их лицах, представьте себе крики женщин, представьте, как молодых девушек, никогда не покидавших своих семей, вырывают из привычной жизни и увозят в рабство на парашютные заводы и фермы к немцам. Мария попала на парашютный завод, а позже ее взяла к себе какая-то семья немцев-крестьян. Мария добросовестно работала в их хозяйстве и поле, к ней, в принципе, хорошо относились и не обижали. Но вы представьте себе не это, а то, что каждое утро, смиренная девушка подходит к хозяину или хозяйке и ждет их указаний на день, что ей делать сегодня, а по вечерам ждет команду возвращаться в свой угол-кровать. И так изо дня в день! Представьте!
Война окончилась. Марию освободили американцы. На прощание немецкая семья подарила Марии ботинки, хорошие новые ботинки.
Впереди у Марии был американский лагерь для перемещенных лиц, агитация не возвращаться в СССР, но Мария ее не слушала - она желала возвращения домой. Впереди была строгая проверка на советской стороне. Простая украинская девушка не вызвала подозрений у СМЕРШа и она получила разрешение вернуться на Родину. Поездом, босая Мария(ботинки она не обувала всю свою дорогу домой и берегла как наибольшую ценность), приехала в Киев, оттуда как-то оставалось добраться до села в Киевской области. Наверное пешком, а может на какой-то попутке. Представьте себе растерянную девушку во второй раз оказавшейся в незнакомом месте, в разрушенном городе и ищущей возможность добраться домой, представьте себе этот долгий путь домой с ботинками на плече и представьте, что к Марии подбегает какая-то уличная шпана, срывают новенькие ботинки и убегает. Представьте себе первую реакцию Марию! Думаю, она горько плакала, но на помощь, наверное, не звала - привыкла, что помощи просить не у кого. Надеюсь, к ней кто-то все же подошел и расспросил, почему она плачет. Надеюсь.
***
Такой помнят войну в моей семье. Да, не такую героическую, чтобы их внуки потом хвастались, что мой дед полный кавалер ордена славы или расписался на рейхстаге, но не менее трагическую, как и у миллионов других людей.
Представьте этих людей, а не битвы армий, представьте не солдат оставшихся лежать после первой, второй, пятой атаки, а чьих-то сыновей, отцов, возлюбленных, представьте, о чем они могли бы думать в последнюю секунду своей жизни и представьте, было ли вам когда-нибудь так страшно, как было страшно им. Подумайте о них, а не о ничтожной своей гордости от наклейки на авто "спасибо деду за победу" или георгиевской ленточки привязанной к ручке сумки.
Для меня в такие памятные дни важна не история стран, война армий или воспоминание о подвигах на войне, а важны люди на войне, их судьба, характеры, боль и радости, которые они испытали в те годы, месяцы и дни, и о чем они думали в самые критические моменты, о чем думали в последние секунды своей жизни. Почти все мы пользуемся стереотипными фразами, вспоминая о войне, а в нашем сознании "благодаря" тому медиа-потоку, которым нас кормили с детства и пытаются кормить сейчас с помощью бездарных фильмов и сериалов о войне, мы уже не видим настоящей судьбы каждого, именно, каждого человека, ставших частью той войны.
Родители моих родителей тоже были частью той войны, но не той, где грудь увешана орденами и медалями, а оставшейся за "кадром" медиа-потока.
Мой прадед Николай был мобилизован из родного села(Киевская область) в первые недели войны пехотинцем. Дома он оставил жену и троих детей. Ушел на фронт со всеми мужиками и молодыми хлопцами своего села. Где он воевал, как воевал - мы не знаем. Знаем, что и поныне он числится пропавшим без вести. Говорили, что он умер в 1941 году в концлагере для военнопленных, но где именно был этот лагерь и правда ли это, мы не знаем. Так говорили в семье.
Ему было всего 40 лет. Молодой мужчина. Я на 4 года всего младше его. Мы никогда уже не узнаем, как он погиб в лагере, а может и не погиб, а умер от ран, голода или болезни, которые могли убивать его долгие-долгие дни.
И я думаю об этом, а не о том, как он воевал, убивал ли немцев, чем приближал победу, как поднимался в атаку. Нет, я думаю о том, что он лежит где-то, дай Бог, в братской могиле, среди таких же без вести пропавших сыновей и отцов. Лежит в земле.
***
Мой дед Михаил, 1913 года рождения, будучи механиком-ремонтником в одном из МТС Черниговской области, попал на фронт в автомобильные войска. Он обслуживал и ремонтировал фронтовую технику. Он не не ходил в атаку на врага, не имел боевых наград и не дошел до Берлина. Войну он окончил в конце 1943 года в Запорожье, куда его откомандировали на работы по восстановлению ДнепроГЭС. Да, кто-то скажет, что ему повезло, вернулся к мирному труду. Не спешите. Представьте себе тысячи людей, свезенных в Запорожье для восстановления разрушенной промышленности, оторванных от своих семей и близких(дома Михаил оставил молодую жену (мою бабушку), и дочку (мою тетю Марию), рождения которой в 1941 году он не увидел - уже был на фронте), представьте, что у каждого из них своя история, у каждого кто-то погиб на войне или пропал без вести. И вот эти тысячи людей, глубоко несчастливые внутри, со своими, совершенно узнаваемыми нам чувствами одиночества и оторванности, находят сначала поддержку и понимание, а затем и любовь в таких же как и они. Мой дед встретил в Запорожье женщину и стал с ней жить, у них родился сын. Поддерживал ли Михаил какую-то связь в те годы со своей первой женой и дочерью, мы не знаем. Знаем, что в 1945 или 1946 году вопреки всем просьбам деда отправили домой на Черниговщину восстанавливать местную МТС - Родина приказала. Сложно представить, как на него по-настоящему повлияла эта личная трагедия, что он предпринимал, чтобы остаться в Запорожье, о чем думал, но с малой родины на него пришла бронь, а может и первая жена постаралась. Михаил оставил в Запорожье свою вторую семью и вернулся к первой. Мы не знаем, поддерживал, ли он отношения со второй, переписывался ли с ней, но знаем, что возвращение в первую семью было болезненным и долгим. Михаил часто пил и был груб с первой женой, уходил из дома, пока что-то в нем сломалось, возможно, он просто смирился и перестал рваться в Запорожье, а возможно в Запорожье его больше не ждали. И Михаил остался. В 1950 году у них родилась дочь, моя мама, через три года еще один ребенок. Дед Мыхайло был грустный, частенько пил и подолгу о чем-то думал, сидя на лавке перед хатой.
***
Моя бабушка Мария, будучи шестнадцатилетней девушкой, в 1943 году была увезена на работы в Германию. Пришли как-то немцы на улицу их села и сказали, чтобы утром дали с улицы столько-то людей, а не дадите - всех расстреляем. Люди подчинились. Представьте себе момент прощания Марии с матерью, с младшими сестрами, с бабой и дедом, представьте себе слезы на их лицах, представьте себе крики женщин, представьте, как молодых девушек, никогда не покидавших своих семей, вырывают из привычной жизни и увозят в рабство на парашютные заводы и фермы к немцам. Мария попала на парашютный завод, а позже ее взяла к себе какая-то семья немцев-крестьян. Мария добросовестно работала в их хозяйстве и поле, к ней, в принципе, хорошо относились и не обижали. Но вы представьте себе не это, а то, что каждое утро, смиренная девушка подходит к хозяину или хозяйке и ждет их указаний на день, что ей делать сегодня, а по вечерам ждет команду возвращаться в свой угол-кровать. И так изо дня в день! Представьте!
Война окончилась. Марию освободили американцы. На прощание немецкая семья подарила Марии ботинки, хорошие новые ботинки.
Впереди у Марии был американский лагерь для перемещенных лиц, агитация не возвращаться в СССР, но Мария ее не слушала - она желала возвращения домой. Впереди была строгая проверка на советской стороне. Простая украинская девушка не вызвала подозрений у СМЕРШа и она получила разрешение вернуться на Родину. Поездом, босая Мария(ботинки она не обувала всю свою дорогу домой и берегла как наибольшую ценность), приехала в Киев, оттуда как-то оставалось добраться до села в Киевской области. Наверное пешком, а может на какой-то попутке. Представьте себе растерянную девушку во второй раз оказавшейся в незнакомом месте, в разрушенном городе и ищущей возможность добраться домой, представьте себе этот долгий путь домой с ботинками на плече и представьте, что к Марии подбегает какая-то уличная шпана, срывают новенькие ботинки и убегает. Представьте себе первую реакцию Марию! Думаю, она горько плакала, но на помощь, наверное, не звала - привыкла, что помощи просить не у кого. Надеюсь, к ней кто-то все же подошел и расспросил, почему она плачет. Надеюсь.
***
Такой помнят войну в моей семье. Да, не такую героическую, чтобы их внуки потом хвастались, что мой дед полный кавалер ордена славы или расписался на рейхстаге, но не менее трагическую, как и у миллионов других людей.
Представьте этих людей, а не битвы армий, представьте не солдат оставшихся лежать после первой, второй, пятой атаки, а чьих-то сыновей, отцов, возлюбленных, представьте, о чем они могли бы думать в последнюю секунду своей жизни и представьте, было ли вам когда-нибудь так страшно, как было страшно им. Подумайте о них, а не о ничтожной своей гордости от наклейки на авто "спасибо деду за победу" или георгиевской ленточки привязанной к ручке сумки.