It's happening… again. Часть 2
Категорически не рекомендуется к прочтению всем, кто ещё не смотрел новый и старые «Твин Пиксы», но собирается это сделать. Данный текст также содержит незначительные спойлеры к некоторым другим фильмам Дэвида Линча.
Продолжаем. Но вернёмся, наконец, к главному виновнику торжества. Обсудить все прочие успехи, неудачи и находки Линча была важно по той простой причине, что новый «Твин Пикс» представляет из себя нечто вроде сборной солянки из тех же самых ингредиентов или, иначе - объединение всех миров, всех образов и всех мечтаний его творца в одно единое целое. С одной стороны, фильм является естественным продолжением взятого ранее направления, согласно которому Линч разыгрывает новое грандиозное, волшебное и чрезвычайно запутанное представление, изобилующее невероятным богатством самых разных и загадочных номеров. С другой стороны, наблюдается уход в сторону местами совсем уж простодушного и кинематографически незамысловатого стиля повествования, что сразу хочется принять за новую, ещё более изощрённую форму провокации и розыгрыша. Так это или нет, нам едва ли удастся понять, особенно увидев финал истории, который может значить и то, что мы были чересчур наивны, и то, что мы поспешно приняли всё за чистую монету. Поэтому попробуем углубиться в детали и выявить некое подобие стилистического единства картины.
Стоит начать с того, что новый «Твин Пикс» действительно отсылает нас ко многим ранним работам Линча и даже откровенно цитирует их, как, например, в случае с отрывками из старого сериала и его полнометражного продолжения. Но едва ли эти кадры - художественный промах или естественное желание режиссёра напомнить нам часть из того, что мы видели раньше и могли подзабыть (для Линча оно как раз совершенно неестественно, если только он неожиданно не раздобрел на старости лет). Скорее - это попытка намекнуть, что ничто и никогда не было случайно, так что спустя двадцать пять лет оказывается осмысленной не только фраза Лоры Палмер, но и странное поведение Филиппа Джеффриса, и упоминания Джуди и голубой розы, и вообще всё случившееся в непримечательном городке на границе между США и Канадой. Хотя в это, и впрямь, сложно поверить, а потому так просто обвинить Линча в подтасовке и якобы осмысленном объяснении необъяснимых фактов, которые можно было так легко использовать задним числом. Вот только осмысленней всё отнюдь не стало, и даже наоборот.
Что касается узнавания черт других работ Линча, то можно сказать, например, что «Твин Пикс» во многом напоминает «Малхолланд». Прежде всего - это Наоми Уоттс, играющая всю ту же идеальную, наивную, блистающую оптимизмом и добродушием Бетти, с таким же прекрасно и неестественно сияющим лицом, только немного постаревшую и с завидной практической хваткой хозяйки и матери семейства. Есть и чисто визуальные аналоги, вроде офисных сцен с мистером Тоддом и стеклянным кубом (мотив ужаса, таящегося за стеклом, присутствовал и в «Малхолланде» в виде персонажа Майкла Дж. Андерсона - некоего мистера Рока, невольно ассоциировавшегося с верховным злом), а также общая атмосфера Лас-Вегаса - большого современного города и своеобразного аналога города-снов, Лос-Анджелеса. И вообще, согласно распространённой гипотезе, мотив сна является основополагающим для обоих произведений, если вспомнить что Бетти - вероятно, выдуманный персонаж или персонаж из сна девушки, по имени Дайана (что не мешает считать её, в своём роде, реальной в другой, альтернативной вселенной, где жизнь Дайаны куда более соответствует её мечтам и устремлениям). Наконец, загадочная Ребекка Дель Рио - певица из клуба «Силенсио» - появляется на сцене бара в Твин Пиксе и исполняет одну из самых красивых и завораживающих композиций, несмотря на обилие массы других интересных исполнителей, приглашённых режиссёром.
Также можно заметить и некоторые параллели с «Синим бархатом», если вспомнить, в каком районе живёт Даги и его семья. Пустая, тихая и вечно солнечная уютная улочка, с её белыми домиками и окрашенными в оттенки ядовито-салатового ухоженными газонами, где, кажется, не может произойти ничего серьёзнее ссоры с соседом из-за перекрытого въезда (что как раз закончится здесь довольно печально), очень напоминает приторную конфетно-открыточную улицу из городка Джеффри. Яркие белые заборы, кроваво-красные цветы на лужайке, невыносимо оптимистичные пожарники на проезжающей мимо пожарной машине - тот же мотив фальшивого уюта и оптимизма, кажущейся беспечности и благоустроенности. И ведь не подумаешь даже, что напротив тебя может жить наркоманка с маленьким сыном, каждый день страдающая от невысказанной боли, а потому выкрикивающая бессмысленные наборы цифр. И это ещё, наверняка, цветочки, если мы попробуем заглянуть за другие красные двери. Стоит вспомнить также и маленькую пасхалку в виде куска человеческого тела, который недалёкие детективы из Южной Дакоты обнаруживают в багажнике подозреваемого убийцы. В том же самом эпизоде - и другое напоминание, отсылающее нас уже к далёким временам, когда агент Купер прибывает в Твин Пикс и вынужден исследовать ногти убитой девушки под непрерывно мерцающим светом. Что не удивительно, ведь во вселенной Линча с электричеством связаны какие-то очень тёмные и сомнительные вещи. Наконец, даёт о себе знать и «Шоссе в никуда», чей основной мотив из названия будет неоднократно повторяться по ходу развития действия.
О предполагаемом же сновидческом характере всего происходящего говорит и ещё один приём режиссёра, повторяющийся на протяжении фильма с убийственной настойчивостью. Почти в каждом диалоге и при каждом событии Линч словно намеренно старается подчеркнуть неуверенность персонажей в том, что всё происходящее происходит с ними на самом деле. Трудно вспомнить все мелкие нюансы этих диалогов и все странные происшествия, однако складывается впечатление, что до знаменательной шестнадцатой части в фильме не было вообще ни одного нормального и даже просто банального разговора. Более того - кажется, что все герои Линча живут в каком-то безумном, неадекватном и ирреальном мире, который даже сами не способны воспринимать всерьёз. Жизнь, красота и здравый смысл как будто навсегда покинули его - осталось лишь одно тупое недоумение и страх. Характерный эпизод из фильма - приезд Уолли, сына Энди и Люси, который очень долго отсутствовал, а теперь вернулся, якобы для того, чтобы засвидетельствовать своё уважение новому шерифу, Фрэнку Трумену. Уже само это объяснение кажется довольно нелепым, однако главные нелепости впереди. Уолли, по странной прихоти родителей, носит фамилию Брандо, отчего Линчу, видимо кажется забавным, нарядить его в точности так же, как байкера из «Дикаря», сыгранного Марлоном Брандо. Он сидит на мотоцикле в окружении своих родителей, которые немыми изваяниями таращатся на шерифа, и произносит длинный монолог. До невозможной степени пафосный, банальный и как будто даже случайный и совсем не идущий к месту (возможно, это просто пародия или неточное цитирование реплик самого Брандо), потому что он точно так же бессмысленно глядит в одну точку, словно вообще отсутствует. Фрэнк же старается уловить смысл его слов, но сделать это невозможно, поэтому он просто кивает головой и благодарит Уолли.
Нечто подобное происходит и во многих других сценах, в особенности - диалогах с участием Гордона Коула, Альберта и Тэмми. Все они кажутся заторможенными, неадекватными и будто бы находящимися в каком-то другом месте, так как их реакция на реальность и слова других персонажей, произносимые в этой реальности, часто выглядит не просто неестественной, но и попросту ненастоящей. Камера переходит от одного лица к другому, и только после нескольких таких скачков кто-то пытается через силу произнести реплику. Каждый ждёт ответа и реакции другого, но ничего не происходит, так что поневоле приходится говорить какие-то пустые и бессмысленные формальности, чтобы ситуация не казалась совсем уж тягостной и ненормальной.
Глубокая задумчивость персонажей, их ожидание и тщательное вглядывание в лица окружающих как будто бы намекают на их постоянные сомнения в том, что они делают, говорят, видят, слышат и ощущают в качестве реальности. Потому что всё это слишком похоже на сон, где всё происходящее воспринимается всерьёз, однако вызывает мучительную неуверенность и желание поскорее проснуться, если вдруг всё, и впрямь, происходит не наяву. В общем-то, такая концепция соответствует и нашей действительности, которую Линч очень разумно воспринимает как нечто неустойчивое и до конца непонятное. Отсюда - и весь абсурд наших обыденных диалогов и обмен ничего не значащими репликами, которые режиссёр обращает в пародию на них самих и открыто демонстрирует нам на экране. Нет сомнений, что элемент издёвки здесь довольно велик, а потому легко предположить, что некоторые сцены можно понимать буквально именно из-за их искривлённой схожести с нашей собственной жизнью, где странные реплики, и правда, звучат странно.
С другой стороны, просто так у Линча ничего не бывает, так что степень издёвки может быть и куда значительнее. Взять хотя бы сцену, предшествующую встрече Уолли и Фрэнка. Разве можно всерьёз разговаривать и вести себя так, как ведут себя и разговаривают все собравшиеся для расследования в главном зале? Намеренная же концентрация на такой бесполезной детали, как шоколадный заяц, только усиливает ощущение, что над тобой громко смеются. Однако недоумевать приходится не только нам, но и самим персонажам, поскольку, похоже, даже для них события фильма остаются полной загадкой. И вновь всё дело - в постоянном смещении представлений о том, что реально, а что нет. Но главная прелесть состоит в том, что сам переход происходит настолько плавно и незаметно, что невозможно понять, когда именно ты перешёл черту (и когда вернулся). Отчего абсурдность происходящего возрастает ещё сильнее.
Хороший пример - сцена, в которой всё та же троица из ФБР пытается отыскать место, где директор школы Гастингс, подозреваемый в убийстве библиотекарши, вступил в контакт с майором Бриггсом. Совершенно нормальная и обыденная картина: дорога, забор из железных прутьев, заброшенный дворик и заброшенный дом (на самом деле, уже становится жутко), к которому директор Коул направляется вместе с Альбертом. Тэмми прикрывает сзади, а местный детектив сидит в машине и охраняет подозреваемого на заднем сидении. Неожиданно за домом начинает промелькивать образ чумазого дровосека, то появляющийся, то исчезающий из поле зрения. Каждый из троих агентов явно видит его, однако ничего не говорит остальным. Через некоторое время прямо посередине двора пространство начинает искривляться, и Гордона постепенно затягивает в образовавшийся в небе вихрь (он видит внутри него лестницу с дровосеками из другого мира, ведущую к Филиппу Джеффрису). Реакция окружающих на это - более чем неадекватно-спокойная, так что Альберт лишь легонько тянет Коула за плечо, чтобы вытащить обратно. После чего они обнаруживают тело убитой Рут Девенпорт и внимательно изучают его. В это время Тэмми видит всё тот же неотчётливый образ дровосека, телепортирующимися движениями приближающийся к машине с Гастингсом.
Однако это явление либо кажется ей вполне нормальным, либо она принимает дровосека за галлюцинацию, потому что не двигается с места и не предпринимает никаких попыток помешать ему. Как результат - на месте головы у Гастингса образовывается кровавое месиво, что оказывается замеченным лишь напрочь обескураженным детективом, который за всё это время не увидел вообще ничего сверхъестественного. После этого все собираются у машины и обмениваются наблюдениями, из которых следует, что все фбровцы видели некоего человека в грязной одежде и с грязным лицом (а Коул видел ещё и нескольких в вихре-портале), однако из этого как будто бы ничего не следует. Оценить в полной мере абсурдность этой сцены можно, только внимательно пересмотрев её ещё раз, однако и без того достаточно ясно, что искривление пространства и зверское убийство человека потусторонними силами посреди бела дня никого особенно не удивляет и не вызывает никаких ярких эмоций. Выражения лиц по-прежнему туповато-удивлённые, безразличные и попросту - пустые. Что, в общем-то, вписывается в концепцию восприятия этого мира, который довёл бы тебя до полной потери разума, если бы ты пытался живо и по-человечески реагировать на каждое такое событие. И выглядит это всё так же до нелепого смешно.
Смешно, но всё равно как-то неуютно. Видеть мир под таким углом - не самое приятное занятие, так что поневоле постоянно мечтаешь о том, чтобы в фильме появился хотя бы один привычный и понятный с человеческой точки зрения персонаж. Но всё бесполезно. Недаром агент Купер - самый замечательный, оптимистичный и невероятно добрый человек - почти всё время проводит в состоянии годовалого ребёнка, не способного даже научиться говорить. В этом искажённом и абсурдном мире добро аутично и безобидно, оно вынуждено бездействовать и не имеет даже права голоса (конечно, ровно до тех пор, пока не проснётся в ещё более сновидческом мире). Зато зло, как и всегда у Линча, многолико и непобедимо. Характерно и то, что оно - деперсонифицированно, не имеет явных корней и вообще - объяснений своего существования. Зловещий мистер Тодд кажется всего лишь пешкой, однако, кто является королём зла, так и не станет известно. Может быть, его нет? Или это Тремонды и безликая Джуди? Может, именно они управляют всеми тёмными силами во вселенной? На самом деле, непонятно.
Как непонятно, и на какие именно вселенные они могут распространять свою власть. Всё-таки раньше у Линча было проще: злые или добрые духи, вроде Боба, Майка, Человека из другого места или великана направляли изначально двойственную природу человека в сторону зла или добра соответственно. Теперь же всё это как будто бы потеряло смысл, и тёмный двойник Купера существует в нашем мире даже помимо вселившегося в него Боба (которого каким-то образом извлекают из тела доппельгангера дважды). Вдобавок везде расхаживают бесы помельче, а кто-то вообще является пресловутой тульпой. Однако не их намерения, не намерения Чёрного Вигвама совершенно не ясны. Разве что все вокруг хотят убить одного из Куперов. Разбираться во всём этом - дело, явно неблагодарное, однако можно сполна насладиться новой коллекцией мерзких типов и тварей, которые призваны символизировать разную степень зла. Тут тебе и Мать, и Ричард Хорн, и странный «фокусник» с монетой, и два болтливых тарантиновских киллера, и грязные инфернальные дровосеки, и помощник шерифа, и карлик-убийца с ножом для колки льда, две девицы в баре и даже солист группы «Nine Inch Nails» (а есть ещё, например, Филипп Джеффрис в виде гигантского чёрного чайника, чьи предпочтения так же не слишком ясны).
И пока шериф Трумен вместе со своими помощниками разгадывает ребусы, а полицейские Южной Дакоты и Лас-Вегаса абсолютно ничего не делают, в мире процветают бесконтрольная жестокость и насилие. Здесь можно сказать о многом, но достаточно вспомнить душераздирающую и безжалостно-детальную сцену со сбитым на дороге мальчиком, чтобы ясно понять, какие законы действуют в мире Линча. Иногда закрадётся нотка былой сентиментальности (бедного постаревшего Эда наконец-то отпустят к постаревшей и уставшей ждать Норме) или старого-доброго деятельного куперовского оптимизма, но это лишь иллюзия, случайность, исключение из правил. Потому что как раньше уже никогда не будет. Мы наблюдаем весь этот необъяснимый ужас и совершенно бессильны перед ним, как Бобби Бриггс, стоящий перед машиной с вопящей старушкой и её истекающим слизью внуком и не знающий, как на всё это реагировать. Мы не имеем никакого понятия, значат ли все эти поступки и случайные происшествия хоть что-нибудь или Линч только умно провоцирует такую реакцию, продолжая над нами издеваться.
В конце концов, откровенно глупого, нелепого, комического, гротескного и пародийного здесь куда больше, чем всего остального. Добродушные братья-мафиози, управляющие казино и ходящие с эскортом их трёх аутичных девиц в розовой форме, верят в то, что вишнёвый пирог из утреннего сна является причиной, чтобы не убивать обокравшего их человека и даже подружиться с ним. Директор школы пишет блог о паранормальных явлениях и встречается в альтернативной реальности с пропавшим без вести майором, в результате чего становится убийцей библиотекарши, чья голова оказывается прилаженной к трупу безголового майора, после чего просыпается у себя дома. Тёмный двойник агента Купера создаёт ещё одного двойника, после чего оказывается в своей машине в луже блевотины, в то время как настоящий Купер осуществляет психоделический трип через время и пространство и попадает в фиолетовый морской мир, где становится свидетелем полёта в космос девушки с заросшими глазами, после чего переправляется через розетку в подлинный мир в тело третьего двойника. Даги Джонс в течение часа изучает строение статуи ковбоя, Джерри Хорн теряется в лесу и разговаривает со своим ботинком, Моника Беллуччи в роли Моники Беллуччи пугает Гордона Коула за столиком в чёрно-белом Париже, а чумазый дровосек из потустороннего мира постоянно просит прикурить и крошит всем черепа в чёрно-белой Америке сороковых годов, читая по радио стих о лошади и колодце, в то время как после ядерного взрыва из рвоты злой Матери рождается убийца Боб и заползает в рот невинной спящей девушке в форме гибрида лягушки и крылатого насекомого. Если вам до сих пор удаётся читать это с невозмутимым видом, значит у вас не всё в порядке с головой. Но нет - конечно, всё нормально. Ведь все же уже поняли, что Дэвид Линч просто так шутит.
Дмитрий Быков довольно справедливо заметил в одной из своих лекций, что весь фильм Линча производит впечатление в духе «как всё это непонятно, страшно и не нужно». С ненужностью можно и не согласиться, но вот две первых составляющих совершенно очевидны. И, внимательно глядя на очередной эксперимент режиссёра по хитроумному манипулированию зрителями, всё-таки приходишь к выводу, что оно и страшно, и непонятно, но при этом всё равно довольно надуманно и фальшиво. И то, что Линч делает в своих последних фильмах, назвать искусством как-то не получается. Переизбыток оригинальности и вычурности скорее наводит на мысль, что автор громоздит свои образы как попало, лишь бы они правильно действовали. Он не заботится о гармонии, и её ощущение действительно часто пропадает.
Новый фильм - это ещё один набор разнородных образов, попавших в него, кажется, только потому, что все они пришли в голову режиссёру и показались ему любопытными. И как бы они ни пугали и ни сбивали с толку, чувство элементарной скуки ничем не победишь. Пусть даже она парадоксальным образом чередуется с полной завороженностью в те моменты, когда Линч по-настоящему умело живописует всю запредельность происходящего. Но даже здесь воздействие оказывает скорее нестандартная и нелогичная последовательность событий (опять же - по принципу сна) и всё то же нагромождение странных и страшных образов, чем подлинная красота вымысла, свойственная искусству. Поэтому Линч - самый талантливый визионёр, самый искусный маг и самый неуловимый фокусник, но всё же уже не по-настоящему хороший режиссёр.
Хотя всё внутри так и клокочет, сопротивляясь этому мнению, ведь, как ни крути, а заслуга Дэвида перед современной киноиндустрией вновь оказалась неоценимой. Он снова убедительно продемонстрировал, что современные фильмы, и особенно - сериалы - просто невозможно воспринимать всерьёз, так как они десятилетиями пережёвывают одну и ту же жвачку из навязших на зубах клише. У Линча же она обретает совершенно иной вкус - довольно резкий и сбивающий с толку, но ранее нигде не испробованный. Кто ещё мог придумать сцену, где в баре нескончаемо долго подметают пол, намекая тем самым на ложный конец? Кто другой мог столь уморительно изобразить трёх тупоголовых полицейских с одинаковой фамилией и идиотским смехом? Кто бы ещё сумел так тонко высмеять персонажей комиксов, превратив собственного героя в парня с суперсилой, заключающейся в зелёной резиновой перчатке? Кому бы удалось так точно спародировать манеру Тарантино, заставив двух безжалостных киллеров погибнуть от руки случайного прохожего? И этим набор выдумок не ограничивается.
Стоит вспомнить ещё, как минимум, о музыкальных паузах между отдельными частями, создающими действительно приятную и расслабленную атмосферу и дающими возможность сделать передышку. А страсть Линча к разного рода оригинальным певицам, похоже, вообще неизлечима, раз уж дошло до того, что одна из них играет роль довольно смазливой служительницы закона, отличаясь преимущественно умением говорить сексуальным голосом и упоительно раскачивать бёдрами. Но, конечно, ничто не сравнится с его главной находкой - оказывается, зло может перемещаться по электропроводам! А также электричество каким-то образом служит для перемещения между мирами. Звучит несколько абсурдно, но в самой находке есть нечто очень правдивое и соответствующее действительности. И в самом деле: когда смотришь на все эти лампочки, столбы и башни с проводами, а особенно - на небольшие электростанции, издающие беспрерывное зловещее гудение, становится, и впрямь, не по себе. А уж после просмотра нового «Твин Пикса» ты больше никогда не сможешь воспринимать их спокойно. Нет-нет, да и закрадётся в голову мысль, что в любой момент может произойти нечто столь же жуткое и запредельное.
Так что же всё-таки случилось? Победило ли зло в лице миссис Тремонд и её мужа и проснулась ли Лора Палмер (или агент Купер)? Я по-прежнему склоняюсь к мысли, что ответ не имеет значения. Новый «Твин Пикс» как ещё одно знаковое произведение Линча, действительно, может вызывать чувство неуюта, страха, омерзения или элементарной скуки, отчего так и хочется обозвать его грамотной подделкой с претензией на настоящее искусство. Однако разобраться в вопросе принадлежности этого произведения искусству, сатанинским бредням или чему-либо ещё не так-то просто, так как граница между настоящим художником и обычным фокусником в данном случае слишком расплывчата. Сбивает с толку и то, что Линч мыслит и оперирует как бы сновидениями наяву, следуя их хаотичной и абсурдной логике даже на экране, вместо того чтобы облечь в более строгую, рационализированную и гармоничную форму, как это сделано, например, в «Снах Акиры Куросавы». Это его способ разговаривать со зрителем, его способ восприятия мира, и с ним можно соглашаться, не принимать совсем или попробовать отыскать хоть что-то своё в странном, длинном и жутком путешествии по внутренней империи режиссёра. И сделать это, в той или иной степени, почти наверняка удастся, ведь все мы видим сны и пусть даже неосознанно, но признаём их значимость для понимания полной картины мира. А просмотр фильмов Дэвида Линча - это возможность грезить наяву и быть тем самым спящим, который живёт в чьих-то снах. И так ли уж важно, чей это сон, если он настолько прекрасен?
И в качестве бонуса.
Продолжаем. Но вернёмся, наконец, к главному виновнику торжества. Обсудить все прочие успехи, неудачи и находки Линча была важно по той простой причине, что новый «Твин Пикс» представляет из себя нечто вроде сборной солянки из тех же самых ингредиентов или, иначе - объединение всех миров, всех образов и всех мечтаний его творца в одно единое целое. С одной стороны, фильм является естественным продолжением взятого ранее направления, согласно которому Линч разыгрывает новое грандиозное, волшебное и чрезвычайно запутанное представление, изобилующее невероятным богатством самых разных и загадочных номеров. С другой стороны, наблюдается уход в сторону местами совсем уж простодушного и кинематографически незамысловатого стиля повествования, что сразу хочется принять за новую, ещё более изощрённую форму провокации и розыгрыша. Так это или нет, нам едва ли удастся понять, особенно увидев финал истории, который может значить и то, что мы были чересчур наивны, и то, что мы поспешно приняли всё за чистую монету. Поэтому попробуем углубиться в детали и выявить некое подобие стилистического единства картины.
Стоит начать с того, что новый «Твин Пикс» действительно отсылает нас ко многим ранним работам Линча и даже откровенно цитирует их, как, например, в случае с отрывками из старого сериала и его полнометражного продолжения. Но едва ли эти кадры - художественный промах или естественное желание режиссёра напомнить нам часть из того, что мы видели раньше и могли подзабыть (для Линча оно как раз совершенно неестественно, если только он неожиданно не раздобрел на старости лет). Скорее - это попытка намекнуть, что ничто и никогда не было случайно, так что спустя двадцать пять лет оказывается осмысленной не только фраза Лоры Палмер, но и странное поведение Филиппа Джеффриса, и упоминания Джуди и голубой розы, и вообще всё случившееся в непримечательном городке на границе между США и Канадой. Хотя в это, и впрямь, сложно поверить, а потому так просто обвинить Линча в подтасовке и якобы осмысленном объяснении необъяснимых фактов, которые можно было так легко использовать задним числом. Вот только осмысленней всё отнюдь не стало, и даже наоборот.
Что касается узнавания черт других работ Линча, то можно сказать, например, что «Твин Пикс» во многом напоминает «Малхолланд». Прежде всего - это Наоми Уоттс, играющая всю ту же идеальную, наивную, блистающую оптимизмом и добродушием Бетти, с таким же прекрасно и неестественно сияющим лицом, только немного постаревшую и с завидной практической хваткой хозяйки и матери семейства. Есть и чисто визуальные аналоги, вроде офисных сцен с мистером Тоддом и стеклянным кубом (мотив ужаса, таящегося за стеклом, присутствовал и в «Малхолланде» в виде персонажа Майкла Дж. Андерсона - некоего мистера Рока, невольно ассоциировавшегося с верховным злом), а также общая атмосфера Лас-Вегаса - большого современного города и своеобразного аналога города-снов, Лос-Анджелеса. И вообще, согласно распространённой гипотезе, мотив сна является основополагающим для обоих произведений, если вспомнить что Бетти - вероятно, выдуманный персонаж или персонаж из сна девушки, по имени Дайана (что не мешает считать её, в своём роде, реальной в другой, альтернативной вселенной, где жизнь Дайаны куда более соответствует её мечтам и устремлениям). Наконец, загадочная Ребекка Дель Рио - певица из клуба «Силенсио» - появляется на сцене бара в Твин Пиксе и исполняет одну из самых красивых и завораживающих композиций, несмотря на обилие массы других интересных исполнителей, приглашённых режиссёром.
Также можно заметить и некоторые параллели с «Синим бархатом», если вспомнить, в каком районе живёт Даги и его семья. Пустая, тихая и вечно солнечная уютная улочка, с её белыми домиками и окрашенными в оттенки ядовито-салатового ухоженными газонами, где, кажется, не может произойти ничего серьёзнее ссоры с соседом из-за перекрытого въезда (что как раз закончится здесь довольно печально), очень напоминает приторную конфетно-открыточную улицу из городка Джеффри. Яркие белые заборы, кроваво-красные цветы на лужайке, невыносимо оптимистичные пожарники на проезжающей мимо пожарной машине - тот же мотив фальшивого уюта и оптимизма, кажущейся беспечности и благоустроенности. И ведь не подумаешь даже, что напротив тебя может жить наркоманка с маленьким сыном, каждый день страдающая от невысказанной боли, а потому выкрикивающая бессмысленные наборы цифр. И это ещё, наверняка, цветочки, если мы попробуем заглянуть за другие красные двери. Стоит вспомнить также и маленькую пасхалку в виде куска человеческого тела, который недалёкие детективы из Южной Дакоты обнаруживают в багажнике подозреваемого убийцы. В том же самом эпизоде - и другое напоминание, отсылающее нас уже к далёким временам, когда агент Купер прибывает в Твин Пикс и вынужден исследовать ногти убитой девушки под непрерывно мерцающим светом. Что не удивительно, ведь во вселенной Линча с электричеством связаны какие-то очень тёмные и сомнительные вещи. Наконец, даёт о себе знать и «Шоссе в никуда», чей основной мотив из названия будет неоднократно повторяться по ходу развития действия.
О предполагаемом же сновидческом характере всего происходящего говорит и ещё один приём режиссёра, повторяющийся на протяжении фильма с убийственной настойчивостью. Почти в каждом диалоге и при каждом событии Линч словно намеренно старается подчеркнуть неуверенность персонажей в том, что всё происходящее происходит с ними на самом деле. Трудно вспомнить все мелкие нюансы этих диалогов и все странные происшествия, однако складывается впечатление, что до знаменательной шестнадцатой части в фильме не было вообще ни одного нормального и даже просто банального разговора. Более того - кажется, что все герои Линча живут в каком-то безумном, неадекватном и ирреальном мире, который даже сами не способны воспринимать всерьёз. Жизнь, красота и здравый смысл как будто навсегда покинули его - осталось лишь одно тупое недоумение и страх. Характерный эпизод из фильма - приезд Уолли, сына Энди и Люси, который очень долго отсутствовал, а теперь вернулся, якобы для того, чтобы засвидетельствовать своё уважение новому шерифу, Фрэнку Трумену. Уже само это объяснение кажется довольно нелепым, однако главные нелепости впереди. Уолли, по странной прихоти родителей, носит фамилию Брандо, отчего Линчу, видимо кажется забавным, нарядить его в точности так же, как байкера из «Дикаря», сыгранного Марлоном Брандо. Он сидит на мотоцикле в окружении своих родителей, которые немыми изваяниями таращатся на шерифа, и произносит длинный монолог. До невозможной степени пафосный, банальный и как будто даже случайный и совсем не идущий к месту (возможно, это просто пародия или неточное цитирование реплик самого Брандо), потому что он точно так же бессмысленно глядит в одну точку, словно вообще отсутствует. Фрэнк же старается уловить смысл его слов, но сделать это невозможно, поэтому он просто кивает головой и благодарит Уолли.
Нечто подобное происходит и во многих других сценах, в особенности - диалогах с участием Гордона Коула, Альберта и Тэмми. Все они кажутся заторможенными, неадекватными и будто бы находящимися в каком-то другом месте, так как их реакция на реальность и слова других персонажей, произносимые в этой реальности, часто выглядит не просто неестественной, но и попросту ненастоящей. Камера переходит от одного лица к другому, и только после нескольких таких скачков кто-то пытается через силу произнести реплику. Каждый ждёт ответа и реакции другого, но ничего не происходит, так что поневоле приходится говорить какие-то пустые и бессмысленные формальности, чтобы ситуация не казалась совсем уж тягостной и ненормальной.
Глубокая задумчивость персонажей, их ожидание и тщательное вглядывание в лица окружающих как будто бы намекают на их постоянные сомнения в том, что они делают, говорят, видят, слышат и ощущают в качестве реальности. Потому что всё это слишком похоже на сон, где всё происходящее воспринимается всерьёз, однако вызывает мучительную неуверенность и желание поскорее проснуться, если вдруг всё, и впрямь, происходит не наяву. В общем-то, такая концепция соответствует и нашей действительности, которую Линч очень разумно воспринимает как нечто неустойчивое и до конца непонятное. Отсюда - и весь абсурд наших обыденных диалогов и обмен ничего не значащими репликами, которые режиссёр обращает в пародию на них самих и открыто демонстрирует нам на экране. Нет сомнений, что элемент издёвки здесь довольно велик, а потому легко предположить, что некоторые сцены можно понимать буквально именно из-за их искривлённой схожести с нашей собственной жизнью, где странные реплики, и правда, звучат странно.
С другой стороны, просто так у Линча ничего не бывает, так что степень издёвки может быть и куда значительнее. Взять хотя бы сцену, предшествующую встрече Уолли и Фрэнка. Разве можно всерьёз разговаривать и вести себя так, как ведут себя и разговаривают все собравшиеся для расследования в главном зале? Намеренная же концентрация на такой бесполезной детали, как шоколадный заяц, только усиливает ощущение, что над тобой громко смеются. Однако недоумевать приходится не только нам, но и самим персонажам, поскольку, похоже, даже для них события фильма остаются полной загадкой. И вновь всё дело - в постоянном смещении представлений о том, что реально, а что нет. Но главная прелесть состоит в том, что сам переход происходит настолько плавно и незаметно, что невозможно понять, когда именно ты перешёл черту (и когда вернулся). Отчего абсурдность происходящего возрастает ещё сильнее.
Хороший пример - сцена, в которой всё та же троица из ФБР пытается отыскать место, где директор школы Гастингс, подозреваемый в убийстве библиотекарши, вступил в контакт с майором Бриггсом. Совершенно нормальная и обыденная картина: дорога, забор из железных прутьев, заброшенный дворик и заброшенный дом (на самом деле, уже становится жутко), к которому директор Коул направляется вместе с Альбертом. Тэмми прикрывает сзади, а местный детектив сидит в машине и охраняет подозреваемого на заднем сидении. Неожиданно за домом начинает промелькивать образ чумазого дровосека, то появляющийся, то исчезающий из поле зрения. Каждый из троих агентов явно видит его, однако ничего не говорит остальным. Через некоторое время прямо посередине двора пространство начинает искривляться, и Гордона постепенно затягивает в образовавшийся в небе вихрь (он видит внутри него лестницу с дровосеками из другого мира, ведущую к Филиппу Джеффрису). Реакция окружающих на это - более чем неадекватно-спокойная, так что Альберт лишь легонько тянет Коула за плечо, чтобы вытащить обратно. После чего они обнаруживают тело убитой Рут Девенпорт и внимательно изучают его. В это время Тэмми видит всё тот же неотчётливый образ дровосека, телепортирующимися движениями приближающийся к машине с Гастингсом.
Однако это явление либо кажется ей вполне нормальным, либо она принимает дровосека за галлюцинацию, потому что не двигается с места и не предпринимает никаких попыток помешать ему. Как результат - на месте головы у Гастингса образовывается кровавое месиво, что оказывается замеченным лишь напрочь обескураженным детективом, который за всё это время не увидел вообще ничего сверхъестественного. После этого все собираются у машины и обмениваются наблюдениями, из которых следует, что все фбровцы видели некоего человека в грязной одежде и с грязным лицом (а Коул видел ещё и нескольких в вихре-портале), однако из этого как будто бы ничего не следует. Оценить в полной мере абсурдность этой сцены можно, только внимательно пересмотрев её ещё раз, однако и без того достаточно ясно, что искривление пространства и зверское убийство человека потусторонними силами посреди бела дня никого особенно не удивляет и не вызывает никаких ярких эмоций. Выражения лиц по-прежнему туповато-удивлённые, безразличные и попросту - пустые. Что, в общем-то, вписывается в концепцию восприятия этого мира, который довёл бы тебя до полной потери разума, если бы ты пытался живо и по-человечески реагировать на каждое такое событие. И выглядит это всё так же до нелепого смешно.
Смешно, но всё равно как-то неуютно. Видеть мир под таким углом - не самое приятное занятие, так что поневоле постоянно мечтаешь о том, чтобы в фильме появился хотя бы один привычный и понятный с человеческой точки зрения персонаж. Но всё бесполезно. Недаром агент Купер - самый замечательный, оптимистичный и невероятно добрый человек - почти всё время проводит в состоянии годовалого ребёнка, не способного даже научиться говорить. В этом искажённом и абсурдном мире добро аутично и безобидно, оно вынуждено бездействовать и не имеет даже права голоса (конечно, ровно до тех пор, пока не проснётся в ещё более сновидческом мире). Зато зло, как и всегда у Линча, многолико и непобедимо. Характерно и то, что оно - деперсонифицированно, не имеет явных корней и вообще - объяснений своего существования. Зловещий мистер Тодд кажется всего лишь пешкой, однако, кто является королём зла, так и не станет известно. Может быть, его нет? Или это Тремонды и безликая Джуди? Может, именно они управляют всеми тёмными силами во вселенной? На самом деле, непонятно.
Как непонятно, и на какие именно вселенные они могут распространять свою власть. Всё-таки раньше у Линча было проще: злые или добрые духи, вроде Боба, Майка, Человека из другого места или великана направляли изначально двойственную природу человека в сторону зла или добра соответственно. Теперь же всё это как будто бы потеряло смысл, и тёмный двойник Купера существует в нашем мире даже помимо вселившегося в него Боба (которого каким-то образом извлекают из тела доппельгангера дважды). Вдобавок везде расхаживают бесы помельче, а кто-то вообще является пресловутой тульпой. Однако не их намерения, не намерения Чёрного Вигвама совершенно не ясны. Разве что все вокруг хотят убить одного из Куперов. Разбираться во всём этом - дело, явно неблагодарное, однако можно сполна насладиться новой коллекцией мерзких типов и тварей, которые призваны символизировать разную степень зла. Тут тебе и Мать, и Ричард Хорн, и странный «фокусник» с монетой, и два болтливых тарантиновских киллера, и грязные инфернальные дровосеки, и помощник шерифа, и карлик-убийца с ножом для колки льда, две девицы в баре и даже солист группы «Nine Inch Nails» (а есть ещё, например, Филипп Джеффрис в виде гигантского чёрного чайника, чьи предпочтения так же не слишком ясны).
И пока шериф Трумен вместе со своими помощниками разгадывает ребусы, а полицейские Южной Дакоты и Лас-Вегаса абсолютно ничего не делают, в мире процветают бесконтрольная жестокость и насилие. Здесь можно сказать о многом, но достаточно вспомнить душераздирающую и безжалостно-детальную сцену со сбитым на дороге мальчиком, чтобы ясно понять, какие законы действуют в мире Линча. Иногда закрадётся нотка былой сентиментальности (бедного постаревшего Эда наконец-то отпустят к постаревшей и уставшей ждать Норме) или старого-доброго деятельного куперовского оптимизма, но это лишь иллюзия, случайность, исключение из правил. Потому что как раньше уже никогда не будет. Мы наблюдаем весь этот необъяснимый ужас и совершенно бессильны перед ним, как Бобби Бриггс, стоящий перед машиной с вопящей старушкой и её истекающим слизью внуком и не знающий, как на всё это реагировать. Мы не имеем никакого понятия, значат ли все эти поступки и случайные происшествия хоть что-нибудь или Линч только умно провоцирует такую реакцию, продолжая над нами издеваться.
В конце концов, откровенно глупого, нелепого, комического, гротескного и пародийного здесь куда больше, чем всего остального. Добродушные братья-мафиози, управляющие казино и ходящие с эскортом их трёх аутичных девиц в розовой форме, верят в то, что вишнёвый пирог из утреннего сна является причиной, чтобы не убивать обокравшего их человека и даже подружиться с ним. Директор школы пишет блог о паранормальных явлениях и встречается в альтернативной реальности с пропавшим без вести майором, в результате чего становится убийцей библиотекарши, чья голова оказывается прилаженной к трупу безголового майора, после чего просыпается у себя дома. Тёмный двойник агента Купера создаёт ещё одного двойника, после чего оказывается в своей машине в луже блевотины, в то время как настоящий Купер осуществляет психоделический трип через время и пространство и попадает в фиолетовый морской мир, где становится свидетелем полёта в космос девушки с заросшими глазами, после чего переправляется через розетку в подлинный мир в тело третьего двойника. Даги Джонс в течение часа изучает строение статуи ковбоя, Джерри Хорн теряется в лесу и разговаривает со своим ботинком, Моника Беллуччи в роли Моники Беллуччи пугает Гордона Коула за столиком в чёрно-белом Париже, а чумазый дровосек из потустороннего мира постоянно просит прикурить и крошит всем черепа в чёрно-белой Америке сороковых годов, читая по радио стих о лошади и колодце, в то время как после ядерного взрыва из рвоты злой Матери рождается убийца Боб и заползает в рот невинной спящей девушке в форме гибрида лягушки и крылатого насекомого. Если вам до сих пор удаётся читать это с невозмутимым видом, значит у вас не всё в порядке с головой. Но нет - конечно, всё нормально. Ведь все же уже поняли, что Дэвид Линч просто так шутит.
Дмитрий Быков довольно справедливо заметил в одной из своих лекций, что весь фильм Линча производит впечатление в духе «как всё это непонятно, страшно и не нужно». С ненужностью можно и не согласиться, но вот две первых составляющих совершенно очевидны. И, внимательно глядя на очередной эксперимент режиссёра по хитроумному манипулированию зрителями, всё-таки приходишь к выводу, что оно и страшно, и непонятно, но при этом всё равно довольно надуманно и фальшиво. И то, что Линч делает в своих последних фильмах, назвать искусством как-то не получается. Переизбыток оригинальности и вычурности скорее наводит на мысль, что автор громоздит свои образы как попало, лишь бы они правильно действовали. Он не заботится о гармонии, и её ощущение действительно часто пропадает.
Новый фильм - это ещё один набор разнородных образов, попавших в него, кажется, только потому, что все они пришли в голову режиссёру и показались ему любопытными. И как бы они ни пугали и ни сбивали с толку, чувство элементарной скуки ничем не победишь. Пусть даже она парадоксальным образом чередуется с полной завороженностью в те моменты, когда Линч по-настоящему умело живописует всю запредельность происходящего. Но даже здесь воздействие оказывает скорее нестандартная и нелогичная последовательность событий (опять же - по принципу сна) и всё то же нагромождение странных и страшных образов, чем подлинная красота вымысла, свойственная искусству. Поэтому Линч - самый талантливый визионёр, самый искусный маг и самый неуловимый фокусник, но всё же уже не по-настоящему хороший режиссёр.
Хотя всё внутри так и клокочет, сопротивляясь этому мнению, ведь, как ни крути, а заслуга Дэвида перед современной киноиндустрией вновь оказалась неоценимой. Он снова убедительно продемонстрировал, что современные фильмы, и особенно - сериалы - просто невозможно воспринимать всерьёз, так как они десятилетиями пережёвывают одну и ту же жвачку из навязших на зубах клише. У Линча же она обретает совершенно иной вкус - довольно резкий и сбивающий с толку, но ранее нигде не испробованный. Кто ещё мог придумать сцену, где в баре нескончаемо долго подметают пол, намекая тем самым на ложный конец? Кто другой мог столь уморительно изобразить трёх тупоголовых полицейских с одинаковой фамилией и идиотским смехом? Кто бы ещё сумел так тонко высмеять персонажей комиксов, превратив собственного героя в парня с суперсилой, заключающейся в зелёной резиновой перчатке? Кому бы удалось так точно спародировать манеру Тарантино, заставив двух безжалостных киллеров погибнуть от руки случайного прохожего? И этим набор выдумок не ограничивается.
Стоит вспомнить ещё, как минимум, о музыкальных паузах между отдельными частями, создающими действительно приятную и расслабленную атмосферу и дающими возможность сделать передышку. А страсть Линча к разного рода оригинальным певицам, похоже, вообще неизлечима, раз уж дошло до того, что одна из них играет роль довольно смазливой служительницы закона, отличаясь преимущественно умением говорить сексуальным голосом и упоительно раскачивать бёдрами. Но, конечно, ничто не сравнится с его главной находкой - оказывается, зло может перемещаться по электропроводам! А также электричество каким-то образом служит для перемещения между мирами. Звучит несколько абсурдно, но в самой находке есть нечто очень правдивое и соответствующее действительности. И в самом деле: когда смотришь на все эти лампочки, столбы и башни с проводами, а особенно - на небольшие электростанции, издающие беспрерывное зловещее гудение, становится, и впрямь, не по себе. А уж после просмотра нового «Твин Пикса» ты больше никогда не сможешь воспринимать их спокойно. Нет-нет, да и закрадётся в голову мысль, что в любой момент может произойти нечто столь же жуткое и запредельное.
Так что же всё-таки случилось? Победило ли зло в лице миссис Тремонд и её мужа и проснулась ли Лора Палмер (или агент Купер)? Я по-прежнему склоняюсь к мысли, что ответ не имеет значения. Новый «Твин Пикс» как ещё одно знаковое произведение Линча, действительно, может вызывать чувство неуюта, страха, омерзения или элементарной скуки, отчего так и хочется обозвать его грамотной подделкой с претензией на настоящее искусство. Однако разобраться в вопросе принадлежности этого произведения искусству, сатанинским бредням или чему-либо ещё не так-то просто, так как граница между настоящим художником и обычным фокусником в данном случае слишком расплывчата. Сбивает с толку и то, что Линч мыслит и оперирует как бы сновидениями наяву, следуя их хаотичной и абсурдной логике даже на экране, вместо того чтобы облечь в более строгую, рационализированную и гармоничную форму, как это сделано, например, в «Снах Акиры Куросавы». Это его способ разговаривать со зрителем, его способ восприятия мира, и с ним можно соглашаться, не принимать совсем или попробовать отыскать хоть что-то своё в странном, длинном и жутком путешествии по внутренней империи режиссёра. И сделать это, в той или иной степени, почти наверняка удастся, ведь все мы видим сны и пусть даже неосознанно, но признаём их значимость для понимания полной картины мира. А просмотр фильмов Дэвида Линча - это возможность грезить наяву и быть тем самым спящим, который живёт в чьих-то снах. И так ли уж важно, чей это сон, если он настолько прекрасен?
И в качестве бонуса.