Из России в Россию и обратно (путевые заметки)
***
Пост ДПС. Навьюченный, похожий на персонажа старой рекламы Michelin, сотрудник указывает жезлом на обочину, торопливо подбегает к нашей машине, представляется и спрашивает: «Что везете?» - косясь на просевший от тяжести груза автомобиль.
- Гуманитарную помощь в Новороссию.
- Откройте багажник.
Выходим из машины, на улице минус 25, замок багажника замерз. Артем, мой напарник, с трудом открываем багажную дверь. Задние сиденья сложены, машина битком набита коробками с наклейками РНЦ «Патриот».
- Что внутри коробок? - продолжает сотрудник, немного насупившись.
- Медикаменты: антибиотики, анальгетики, перевязочные материалы. Детское питание, памперсы… - тараторю я заученный еще со времен дежурства на палатках сбора гумпомощи перечень.
- Документы есть?
Даю сотруднику водительское удостоверение, техпаспорт на машину и поручение по доставке гуманитарки от организации. Ознакомившись, он поднимает глаза и, сдерживая улыбку, произносит: «Молодцы ребята, можете ехать».
Когда на пути попадаются такие люди, дорога становится проще, солнце ярче, а цель ближе. Стараемся ехать без остановок. Подгоняет мысль о том, что люди ждут помощи, от которой зависят их жизни.
***
Едем, как и многие, не зная, пропустит ли нас таможня.
Оформить на российской таможне гуманитарный груз почти невозможно ни организациям, ни частным лицам. Исходя из таможенного законодательства, гуманитарный груз может декларировать только уполномоченный государственный орган (служба).
Если бы в связи с событиями в Новороссии в таможенное законодательство РФ были внесены поправки, позволяющие всем без исключения свободно провозить гуманитарные грузы, набравший полную силу гуманитарный поток мог бы спасти гораздо больше жизней.
На фоне множества статей в Интернете на тему «Российская таможня не пропускает гуманитарку», законодательство до сих пор остается без изменений. Таможня, следуя закону, частенько блокирует грузы, поставляемые общественными организациями и простыми гражданами, а в это время в Новороссии гибнут люди в ожидании антибиотиков.
Несмотря на все сложности, опасности территории боевых действий, люди со всей страны везут вещи, продукты, лекарства. Прорываются правдами и неправдами, потому что знают: там русские люди, там, на войне русские дети под артобстрелами. Прорываются, потому что, по-другому не могут.
***
Вроде нас пропускают. Понимание есть. Женщина в окошке проверки документов смотрит на нас глазами матери, провожающей сыновей на фронт, пытается ободряюще улыбнуться и понимающе, с печалью, качает головой. Вопросов не задает. От этого взгляда не по себе. После формального досмотра машины (для вида открыли двери) нас провожают. Таможенник жмет нам руки:
- Не проговоритесь никому, через какую таможню заезжали.
Я киваю головой.
Сразу, метров через 300, таможня ополчения. На стенах здания видны следы перестрелки: разбитый сайдинг, пулевые отверстия в стенах, вместо стекол полиэтилен. Кабинки и смотровые площадки укреплены мешками с землей. Внутри здания вооруженные ополченцы. На таможне Новороссии проще. Мы показываем паспорта, рассказываем о грузе и его назначении, проходим недолгий досмотр и едем дальше.
***
Снега мало, но на дорогах колея от тяжелой техники, местами замерзшая снежная каша. Здесь теплее, чем в солнечной Башкирии, градусник в машине показывает минус 4.Судя по всему, недавно, была плюсовая температура.
К моменту, когда мы пересекли границу, стемнело. Мы с горем пополам, впотьмах, добрались до предложенного нам ребятами из ополчения ночлега. Нас провели в расположение. Дело в том, что детям ополченцев требовались лекарства, которые достать в Новоросии сейчас практически невозможно. Доставка этих лекарств была частью нашей задачи. Утром нам нужно будет добраться до ребятишек, и передать им необходимые медикаменты.
Гора (позывной), наш гид на время пребывания в расположении ополченцев, предлагает поужинать. Охотно соглашаемся. В импровизированной столовой пусто.
В углу комнаты за столом сидит девушка, пристально смотрит на экран старенького телевизора - какой-то российский канал, новости. Гора показывает на большие эмалированные кастрюли: «Накладывайте ребята, первое, второе, угощайтесь». Мы ужинаем, уточняем некоторые моменты предстоящего маршрута. Девушка встает и выходит из комнаты. Мы с Артемом, исполненные благодарности за вкусный ужин, решив, что она повар, почти в один голос: «Спасибо!» Девушка останавливается в дверях и со скрытой гордостью сообщает нам: «Я боец! Я не повар!».
***
Просыпаемся до общего подъема, собираемся. На крыльце незнакомый ополченец задумчиво смотрит во двор, в небо, на нашу машину, аккуратно припаркованную рядом с разбитым БТРом,
- Как дорога, ребята? - спрашивает, улыбаясь и протягивая нам руку.
- Нормально, - жмем крепкую ладонь. - Спасибо за радушный прием.
- Да, пожалуйста. Хорошее дело делаете.
Мы стоим рядом с ним, ждем Гору и всматриваемся в проясняющееся небо.
После не долгого молчания, закурив, ополченец тихо произносит:
- Труба трясется.
- Не понял, - вопросительно озираюсь по сторонам.
- Труба трясется, - указывает взглядом на забетонированную в землю трубу, вероятно, выполнявшую функцию флагштока, - После первых бомбежек начала трястись.
Я растерянно улыбаюсь: «Понятно…»
Труба вибрировала, издавая глухой низкий звук, скорее всего, от ветра. На крыльце появляется наш гид, мы трамбуемся в машину (Артем с Горой сидят друг на друге на переднем сиденье, я за рулем) и едем в город к малышам.
***
Однокомнатная квартира. Хозяин в доме, в однодневном увольнение. Сегодня он впервые за долгое время, увидел семью: жену и троих детей. Молодой парень лет тридцати. С первых дней войны в ополчение. Веселый и в тоже время серьезный, как и Гора, как и все на войне. Смотрю на детей: младший совсем грудничок, это ему необходимы лекарства.
«До войны ремонт начал - кивает хозяин на кухню с ободранными обоями, - вот никак не закончу. Дай Бог закончится все это - наведу порядок». Распаковываем лекарства, проверяем - все ли есть, что нужно. Фотографируемся для отчета. Нас угощают чаем. Гора протягивает нам полиэтиленовый пакетик. Там несколько маленьких шоколадок. Артем отказывается: «Пусть детям останется».
- Да у них есть, бери, вам пригодится, адреналин снимает, если что… - настаивает Гора.
***
Несколько часов в пути. Машин очень мало. Здесь все ездят на габаритах без ближнего. Передвижение ночью запрещено. Артем роется в картах, распечатанных перед отъездом, пытаясь сориентироваться.
Гора передаст лекарства остальным семьям. А нам нужно как можно раньше доставить основной груз в Горловскую больницу.
Останавливаемся на блокпосте. Постовые не старше 25 лет с РПК на перевес, улыбаются.
- Откуда едете?
- С России, - протягиваю паспорт. Ополченцы смеются: «Из России в Россию приехали. Поздравляем! Проезжайте».
***
По дороге между населенными пунктами почти на каждом перекрестке блокпосты ополчения. Железобетонные блоки на проезжей части с нарисованными краской знаками «стоп» или раскрашенные в цвета флага РФ. Укрытие из укрепленной автобусной остановки. Иногда просто сугроб (засыпанное снегом укрепление) с дымящей трубой, флагом и отверстиями для ведения огня. Флаги на блокпостах разные. ДНР, Новороссии, РФ, Казачьи флаги.
На блокпостах бойцы разных подразделений. Перед каждым блокпостом останавливаемся, предъявляем паспорта, (водительское удостоверение тут никто не смотрит) рассказываем о грузе и назначении. Каждый раз уточняем маршрут. Есть вероятность свернуть «не туда». Блокпосты на въезде и выезде из города или поселка строже. Здесь просят предоставить поручение и списки перевозимых медикаментов.
Дорога в Горловку оказалась значительно длинней, чем мы предполагали. Координаторы из нашей организации по телефону настойчиво рекомендовали остановиться на ночь в гостинице. К этому времени мы едва ли преодолели половину пути. Испытывать судьбу не стали. И после продолжительных поисков разместились на ночлег.
***
- Это последний оплот, ребята, там за городом идут бои. Зачем вы едете туда?
- У нас гуманитарный груз.
Горловка. Кое-где, в дорожном полотне воронки, большие и маленькие. Разрушенные здания. Ближе к центру города людно. Машин много. В этой суете некая нервозность.
Отзваниваемся домой - сообщаем о прибытии. Используем заранее купленную симку Live. Другие варианты связи менее надежны. МТС отключают перед обстрелом - тщетные попытки информационной блокады со стороны киевской власти. Тут на этот счет уже народная примета есть: отключили МТС - будут бомбить.
Мы подъезжаем к больнице. Больница оцеплена. Ополченцы перекрыли дорогу, показывают ехать в объезд. После нескольких попыток проехать на территорию больничного городка мы у цели. Чуть позже мы узнали, что в больницу приезжал Захарченко. Артем идет искать главврача, а я подгоняю машину для выгрузки медикаментов.
- Мы вас знаем. Ваши ребята уже привозили гуманитарку, - глядя на наклейки с эмблемой организации на коробках, говорит сотрудница больницы.
- Стараемся - отвечает Артем, вернувшийся вместе с главврачом.
***
Все поставленные задачи мы выполнили. Оставалось еще одно дело. Нужно забрать вещи для беженцев, находящихся в Башкирии. Одежду, посуду и прочее, передавал мужчина из Макеевки, созвонившись с ним, мы выехали.
Небольшой отряд ополченцев на дороге, человек восемь. Что-то обсуждают. Ориентируются на местности. Мы проезжаем мимо. Артем, обложившись картами, прокладывает маршрут, попутно пытается созвониться с нашим штабом дома.
С ужасом понимаю, что уже минут 15 нет ни одной встречки, ни одного ополченца, а вдалеке виднеется здание, отдаленно напоминающее аэропорт. Аэропорт!!! Вот и поворот «не туда». Тут же разворачиваю машину, несемся в обратном направлении. Нас уже встречают обеспокоенные военные:
- Что вы, б_ть, ездите туда-сюда? Жить надоело?!
- Мы заблудились,- растерянно поясняю я, приоткрыв дверь автомобиля.
- Там бой идет! Куда вы, на_й, поперлись? Выходите из машины. Телефоны давайте свои.
Наперебой мы с Артемом объясняем что куда и откуда: что нам нужно в Макеевку и что мы гуманитарку отвозили.
- Понятно все с вами. Вот вы шальные. Мы едем в Макеевку сейчас. Езжайте за нами.
***
Ополченцы на внедорожнике сопроводили нас до Макеевки. Почти сразу нашли адрес. Нас встретил у подъезда седовласый мужчина лет пятидесяти.
- Проходите ребята, там пельмешки подоспели.
Где-то вдалеке громыхали взрывы. Стекла в окнах дома то и дело дребезжали. Мы с Артемом переглянулись, поняли, что чувство голода намного сильнее страха и тотчас согласились.
В квартире уютно. Дурманит запах домашней еды.
- Вам телевизор включить? Какие каналы предпочитаете? Наши или укропские? - шутит. Мы смеемся. Жуем за обе щеки, за ушами трещит, и почти не слышно грохота снарядов.
***
Машина опять полная. Четыре баула с вещами, переданными из Макеевки в Кумертау. Запас бензина (полный бак и канистра), который мы пополняли, последний раз, на въезде в Новороссию, исчерпан. Большинство заправок на территории ДНР и ЛНР не функционируют. Кое-где продают разливной бензин из пластиковых пятилитровок.
На наше счастье, по дороге на границу нам попалась работающая АЗС. Прохожу в кассу. В стекле пулевые отверстия. За стеклом мерзнет молоденькая девушка.
-20 литров 92го - протягиваю ей гривны. Она пишет на клочке бумаги, отдает его мне.
- Передай женщине у колонки, она тебя заправит.
***
Пересекаем границу. Выезжаем с другого конца. На двух таможнях досмотр по полной. Каждую сумку, каждую тряпочку, коробочку. На таможне Новороссии все сумки разобрали, досмотрели и снова собрали. На Российской - просто прогнали через рентген. То, что везли гуманитарный груз, не говорим.
- Ездили к родственникам. Забрали вещи.
- В ополчении были?
- Нет.
- Что это у вас за сверток наркоманский? - указывает на шоколадки Горы, которые мы так и не съели.
- Да шоколадки это. Ничего криминального у нас нет.
***
Выехали. Темно, хоть глаз выколи. Из России в Россию… На дороге мерещатся блокпосты. Хочется притормозить и приготовить паспорт. Проехали на оставшемся бензине до заправки.
Спрашиваю: «Вы гривны не меняете?»
- Собираем на похороны Порошенко! - отвечает задорно кассирша.
- Хорошо… - устало улыбаюсь.
***
Возимся со спущенным колесом. РФ. Федеральная трасса. Придорожный поклонный крест. Таких крестов немало от Оренбурга до Ростова. Степь, горизонт, мороз и деревянный поклонный крест, возвышающийся над заснеженной дорогой. Словно блок пост на перекрестке, символ некогда отвоеванной у природы территории, символ русской земли. В Башкирии чтобы установить подобный крест, нужно пройти сложный путь сквозь бюрократические дебри. Нужно. И мы будем идти, и прорываться. Чтобы все знали, что в Башкирии живут русские люди, как и в Татарии, в Туве, в Узбекистане и Казахстане, в Чечне, и на Украине. Русские люди, которые должны помогать друг - другу.
- Как хорошо, что колесо спустило здесь, а не в Макеевке.
Пост ДПС. Навьюченный, похожий на персонажа старой рекламы Michelin, сотрудник указывает жезлом на обочину, торопливо подбегает к нашей машине, представляется и спрашивает: «Что везете?» - косясь на просевший от тяжести груза автомобиль.
- Гуманитарную помощь в Новороссию.
- Откройте багажник.
Выходим из машины, на улице минус 25, замок багажника замерз. Артем, мой напарник, с трудом открываем багажную дверь. Задние сиденья сложены, машина битком набита коробками с наклейками РНЦ «Патриот».
- Что внутри коробок? - продолжает сотрудник, немного насупившись.
- Медикаменты: антибиотики, анальгетики, перевязочные материалы. Детское питание, памперсы… - тараторю я заученный еще со времен дежурства на палатках сбора гумпомощи перечень.
- Документы есть?
Даю сотруднику водительское удостоверение, техпаспорт на машину и поручение по доставке гуманитарки от организации. Ознакомившись, он поднимает глаза и, сдерживая улыбку, произносит: «Молодцы ребята, можете ехать».
Когда на пути попадаются такие люди, дорога становится проще, солнце ярче, а цель ближе. Стараемся ехать без остановок. Подгоняет мысль о том, что люди ждут помощи, от которой зависят их жизни.
***
Едем, как и многие, не зная, пропустит ли нас таможня.
Оформить на российской таможне гуманитарный груз почти невозможно ни организациям, ни частным лицам. Исходя из таможенного законодательства, гуманитарный груз может декларировать только уполномоченный государственный орган (служба).
Если бы в связи с событиями в Новороссии в таможенное законодательство РФ были внесены поправки, позволяющие всем без исключения свободно провозить гуманитарные грузы, набравший полную силу гуманитарный поток мог бы спасти гораздо больше жизней.
На фоне множества статей в Интернете на тему «Российская таможня не пропускает гуманитарку», законодательство до сих пор остается без изменений. Таможня, следуя закону, частенько блокирует грузы, поставляемые общественными организациями и простыми гражданами, а в это время в Новороссии гибнут люди в ожидании антибиотиков.
Несмотря на все сложности, опасности территории боевых действий, люди со всей страны везут вещи, продукты, лекарства. Прорываются правдами и неправдами, потому что знают: там русские люди, там, на войне русские дети под артобстрелами. Прорываются, потому что, по-другому не могут.
***
Вроде нас пропускают. Понимание есть. Женщина в окошке проверки документов смотрит на нас глазами матери, провожающей сыновей на фронт, пытается ободряюще улыбнуться и понимающе, с печалью, качает головой. Вопросов не задает. От этого взгляда не по себе. После формального досмотра машины (для вида открыли двери) нас провожают. Таможенник жмет нам руки:
- Не проговоритесь никому, через какую таможню заезжали.
Я киваю головой.
Сразу, метров через 300, таможня ополчения. На стенах здания видны следы перестрелки: разбитый сайдинг, пулевые отверстия в стенах, вместо стекол полиэтилен. Кабинки и смотровые площадки укреплены мешками с землей. Внутри здания вооруженные ополченцы. На таможне Новороссии проще. Мы показываем паспорта, рассказываем о грузе и его назначении, проходим недолгий досмотр и едем дальше.
***
Снега мало, но на дорогах колея от тяжелой техники, местами замерзшая снежная каша. Здесь теплее, чем в солнечной Башкирии, градусник в машине показывает минус 4.Судя по всему, недавно, была плюсовая температура.
К моменту, когда мы пересекли границу, стемнело. Мы с горем пополам, впотьмах, добрались до предложенного нам ребятами из ополчения ночлега. Нас провели в расположение. Дело в том, что детям ополченцев требовались лекарства, которые достать в Новоросии сейчас практически невозможно. Доставка этих лекарств была частью нашей задачи. Утром нам нужно будет добраться до ребятишек, и передать им необходимые медикаменты.
Гора (позывной), наш гид на время пребывания в расположении ополченцев, предлагает поужинать. Охотно соглашаемся. В импровизированной столовой пусто.
В углу комнаты за столом сидит девушка, пристально смотрит на экран старенького телевизора - какой-то российский канал, новости. Гора показывает на большие эмалированные кастрюли: «Накладывайте ребята, первое, второе, угощайтесь». Мы ужинаем, уточняем некоторые моменты предстоящего маршрута. Девушка встает и выходит из комнаты. Мы с Артемом, исполненные благодарности за вкусный ужин, решив, что она повар, почти в один голос: «Спасибо!» Девушка останавливается в дверях и со скрытой гордостью сообщает нам: «Я боец! Я не повар!».
***
Просыпаемся до общего подъема, собираемся. На крыльце незнакомый ополченец задумчиво смотрит во двор, в небо, на нашу машину, аккуратно припаркованную рядом с разбитым БТРом,
- Как дорога, ребята? - спрашивает, улыбаясь и протягивая нам руку.
- Нормально, - жмем крепкую ладонь. - Спасибо за радушный прием.
- Да, пожалуйста. Хорошее дело делаете.
Мы стоим рядом с ним, ждем Гору и всматриваемся в проясняющееся небо.
После не долгого молчания, закурив, ополченец тихо произносит:
- Труба трясется.
- Не понял, - вопросительно озираюсь по сторонам.
- Труба трясется, - указывает взглядом на забетонированную в землю трубу, вероятно, выполнявшую функцию флагштока, - После первых бомбежек начала трястись.
Я растерянно улыбаюсь: «Понятно…»
Труба вибрировала, издавая глухой низкий звук, скорее всего, от ветра. На крыльце появляется наш гид, мы трамбуемся в машину (Артем с Горой сидят друг на друге на переднем сиденье, я за рулем) и едем в город к малышам.
***
Однокомнатная квартира. Хозяин в доме, в однодневном увольнение. Сегодня он впервые за долгое время, увидел семью: жену и троих детей. Молодой парень лет тридцати. С первых дней войны в ополчение. Веселый и в тоже время серьезный, как и Гора, как и все на войне. Смотрю на детей: младший совсем грудничок, это ему необходимы лекарства.
«До войны ремонт начал - кивает хозяин на кухню с ободранными обоями, - вот никак не закончу. Дай Бог закончится все это - наведу порядок». Распаковываем лекарства, проверяем - все ли есть, что нужно. Фотографируемся для отчета. Нас угощают чаем. Гора протягивает нам полиэтиленовый пакетик. Там несколько маленьких шоколадок. Артем отказывается: «Пусть детям останется».
- Да у них есть, бери, вам пригодится, адреналин снимает, если что… - настаивает Гора.
***
Несколько часов в пути. Машин очень мало. Здесь все ездят на габаритах без ближнего. Передвижение ночью запрещено. Артем роется в картах, распечатанных перед отъездом, пытаясь сориентироваться.
Гора передаст лекарства остальным семьям. А нам нужно как можно раньше доставить основной груз в Горловскую больницу.
Останавливаемся на блокпосте. Постовые не старше 25 лет с РПК на перевес, улыбаются.
- Откуда едете?
- С России, - протягиваю паспорт. Ополченцы смеются: «Из России в Россию приехали. Поздравляем! Проезжайте».
***
По дороге между населенными пунктами почти на каждом перекрестке блокпосты ополчения. Железобетонные блоки на проезжей части с нарисованными краской знаками «стоп» или раскрашенные в цвета флага РФ. Укрытие из укрепленной автобусной остановки. Иногда просто сугроб (засыпанное снегом укрепление) с дымящей трубой, флагом и отверстиями для ведения огня. Флаги на блокпостах разные. ДНР, Новороссии, РФ, Казачьи флаги.
На блокпостах бойцы разных подразделений. Перед каждым блокпостом останавливаемся, предъявляем паспорта, (водительское удостоверение тут никто не смотрит) рассказываем о грузе и назначении. Каждый раз уточняем маршрут. Есть вероятность свернуть «не туда». Блокпосты на въезде и выезде из города или поселка строже. Здесь просят предоставить поручение и списки перевозимых медикаментов.
Дорога в Горловку оказалась значительно длинней, чем мы предполагали. Координаторы из нашей организации по телефону настойчиво рекомендовали остановиться на ночь в гостинице. К этому времени мы едва ли преодолели половину пути. Испытывать судьбу не стали. И после продолжительных поисков разместились на ночлег.
***
- Это последний оплот, ребята, там за городом идут бои. Зачем вы едете туда?
- У нас гуманитарный груз.
Горловка. Кое-где, в дорожном полотне воронки, большие и маленькие. Разрушенные здания. Ближе к центру города людно. Машин много. В этой суете некая нервозность.
Отзваниваемся домой - сообщаем о прибытии. Используем заранее купленную симку Live. Другие варианты связи менее надежны. МТС отключают перед обстрелом - тщетные попытки информационной блокады со стороны киевской власти. Тут на этот счет уже народная примета есть: отключили МТС - будут бомбить.
Мы подъезжаем к больнице. Больница оцеплена. Ополченцы перекрыли дорогу, показывают ехать в объезд. После нескольких попыток проехать на территорию больничного городка мы у цели. Чуть позже мы узнали, что в больницу приезжал Захарченко. Артем идет искать главврача, а я подгоняю машину для выгрузки медикаментов.
- Мы вас знаем. Ваши ребята уже привозили гуманитарку, - глядя на наклейки с эмблемой организации на коробках, говорит сотрудница больницы.
- Стараемся - отвечает Артем, вернувшийся вместе с главврачом.
***
Все поставленные задачи мы выполнили. Оставалось еще одно дело. Нужно забрать вещи для беженцев, находящихся в Башкирии. Одежду, посуду и прочее, передавал мужчина из Макеевки, созвонившись с ним, мы выехали.
Небольшой отряд ополченцев на дороге, человек восемь. Что-то обсуждают. Ориентируются на местности. Мы проезжаем мимо. Артем, обложившись картами, прокладывает маршрут, попутно пытается созвониться с нашим штабом дома.
С ужасом понимаю, что уже минут 15 нет ни одной встречки, ни одного ополченца, а вдалеке виднеется здание, отдаленно напоминающее аэропорт. Аэропорт!!! Вот и поворот «не туда». Тут же разворачиваю машину, несемся в обратном направлении. Нас уже встречают обеспокоенные военные:
- Что вы, б_ть, ездите туда-сюда? Жить надоело?!
- Мы заблудились,- растерянно поясняю я, приоткрыв дверь автомобиля.
- Там бой идет! Куда вы, на_й, поперлись? Выходите из машины. Телефоны давайте свои.
Наперебой мы с Артемом объясняем что куда и откуда: что нам нужно в Макеевку и что мы гуманитарку отвозили.
- Понятно все с вами. Вот вы шальные. Мы едем в Макеевку сейчас. Езжайте за нами.
***
Ополченцы на внедорожнике сопроводили нас до Макеевки. Почти сразу нашли адрес. Нас встретил у подъезда седовласый мужчина лет пятидесяти.
- Проходите ребята, там пельмешки подоспели.
Где-то вдалеке громыхали взрывы. Стекла в окнах дома то и дело дребезжали. Мы с Артемом переглянулись, поняли, что чувство голода намного сильнее страха и тотчас согласились.
В квартире уютно. Дурманит запах домашней еды.
- Вам телевизор включить? Какие каналы предпочитаете? Наши или укропские? - шутит. Мы смеемся. Жуем за обе щеки, за ушами трещит, и почти не слышно грохота снарядов.
***
Машина опять полная. Четыре баула с вещами, переданными из Макеевки в Кумертау. Запас бензина (полный бак и канистра), который мы пополняли, последний раз, на въезде в Новороссию, исчерпан. Большинство заправок на территории ДНР и ЛНР не функционируют. Кое-где продают разливной бензин из пластиковых пятилитровок.
На наше счастье, по дороге на границу нам попалась работающая АЗС. Прохожу в кассу. В стекле пулевые отверстия. За стеклом мерзнет молоденькая девушка.
-20 литров 92го - протягиваю ей гривны. Она пишет на клочке бумаги, отдает его мне.
- Передай женщине у колонки, она тебя заправит.
***
Пересекаем границу. Выезжаем с другого конца. На двух таможнях досмотр по полной. Каждую сумку, каждую тряпочку, коробочку. На таможне Новороссии все сумки разобрали, досмотрели и снова собрали. На Российской - просто прогнали через рентген. То, что везли гуманитарный груз, не говорим.
- Ездили к родственникам. Забрали вещи.
- В ополчении были?
- Нет.
- Что это у вас за сверток наркоманский? - указывает на шоколадки Горы, которые мы так и не съели.
- Да шоколадки это. Ничего криминального у нас нет.
***
Выехали. Темно, хоть глаз выколи. Из России в Россию… На дороге мерещатся блокпосты. Хочется притормозить и приготовить паспорт. Проехали на оставшемся бензине до заправки.
Спрашиваю: «Вы гривны не меняете?»
- Собираем на похороны Порошенко! - отвечает задорно кассирша.
- Хорошо… - устало улыбаюсь.
***
Возимся со спущенным колесом. РФ. Федеральная трасса. Придорожный поклонный крест. Таких крестов немало от Оренбурга до Ростова. Степь, горизонт, мороз и деревянный поклонный крест, возвышающийся над заснеженной дорогой. Словно блок пост на перекрестке, символ некогда отвоеванной у природы территории, символ русской земли. В Башкирии чтобы установить подобный крест, нужно пройти сложный путь сквозь бюрократические дебри. Нужно. И мы будем идти, и прорываться. Чтобы все знали, что в Башкирии живут русские люди, как и в Татарии, в Туве, в Узбекистане и Казахстане, в Чечне, и на Украине. Русские люди, которые должны помогать друг - другу.
- Как хорошо, что колесо спустило здесь, а не в Макеевке.