Мой комментарий к записи «Крымчане косплеят Швейка?» от orvos_bektor
ПАТРИОТИЗМ КАЛЕКИ
Вчера днем многочисленные прохожие на центральных улицах Праги стали очевидцами события, красноречиво свидетельствующего о том, что в этот великий и ответственный момент лучшие сыны нашего народа также способны продемонстрировать похвальные примеры верности и преданности трону нашего монарха. Казалось, что возвратились славные времена древних греков и римлян, когда достопамятный Муций Сцевола шел в бой, несмотря на свою израненную и сожженную руку. Святое чувство патриотизма продемонстрировал всем нам калека на костылях, которого везла в инвалидной коляске его престарелая мать. Несмотря на тяжелый недуг, приковавший его к коляске, сын чешского народа добровольцем отправился на войну, чтобы отдать все свои оставшиеся силы, а если потребуется, то даже и жизнь, за своего престарелого императора. Живейший отклик пражан на пламенный призыв патриота-калеки - "Вперед, на Белград!" - свидетельствует о том, что и наш народ являет высочайшие образцы истинной любви к Отечеству и искренней преданности царствующему дому.
Похожая статья появилась и в газете "Прагер Тагеблатт", правда, заканчивалась она следующими словами: "...Калеку-добровольца провожала инициативная группа немцев, своими телами закрывавших его от самосуда и бесчинств чешских агентов Антанты".
"Богемия" перепечатала статью, добавив от себя предложение наградить калеку-патриота, и объявила, что редакция принимает пожертвования и подарки от немецких граждан в пользу неизвестного героя.
Итак, три центральные газеты посчитали, что Чешское королевство не могло дать империи более достойного и благородного подданного. Однако их точку зрения вовсе не разделяли господа члены призывной комиссии - особенно старший военврач Баутце. Это был неумолимый и безжалостный человек, видевший во всем одни только мошеннические попытки уклониться от военной службы - от фронта, пуль и шрапнели. В свое время было широко известно его изречение: "Весь чешский народ - банда симулянтов". За десять недель своей профессиональной деятельности он выловил десять тысяч девятьсот девяносто девять симулянтов из одиннадцати тысяч призывников и разоблачил бы и последнего - одиннадцатитысячного, если бы того не хватил удар, когда доктор в привычной для себя манере рявкнул: "Кру-гом!"
- Уберите от меня этого симулянта! - приказал Баутце, удостоверившись, что счастливец отдал Богу душу.
Итак, в тот достопамятный день совершенно голый Швейк предстал перед Баутце, стыдливо прикрывая свою наготу костылями хромого дедушки-хрыча.
- Да уж, это самый необычный фиговый лист из тех, что я когда-либо видел, - заметил доктор Баутце, - таких фиговых листков в раю, наверное, не было.
- Швейк Йозеф. Уволен в запас по идиотизму, - зачитал фельдфебель выписку из сопроводительных документов.
- Чем еще страдаете? - набычился Баутце.
- Осмелюсь доложить, господин военврач, у меня ревматизм. Но служить государю императору нашему собираюсь до последней капли крови, - скромно, но с достоинством сказал Швейк. - А вот колени у меня отекли...
Баутце покосился на бравого солдата Швейка враз одичавшими глазами и страшным голосом заорал:
- А-а-а, еще один симулянт! - Потом повернулся к фельдфебелю и завопил еще громче: - Ар-рестовать негодяя!
Тут же два солдата, примкнув штыки, повели Швейка в гарнизонную тюрьму. Швейк ковылял на костылях, с ужасом осознавая, что с каждым шагом проходит его ревматизм. Госпожа Мюллерова вместе с коляской поджидала Швейка у моста, но, увидев своего постояльца, огражденного солдатскими штыками, она тихо заплакала и тихо отошла от коляски, чтобы никогда больше к ней не возвращаться...
А бравый солдат Швейк безропотно ковылял под конвоем вооруженных защитников монархии. Примкнутые штыки весело сверкали на солнце, и перед памятником фельдмаршалу Радецкому Швейк крикнул сопровождавшей его толпе:
- Вперед, на Белград!
А старик Радецкий задумчиво стоял на своем гранитном постаменте и невидящими глазами смотрел вослед бравому солдату Швейку, ковылявшему на старых костылях старого дедушки-хрыча с букетиком живых цветов в петлице пиджака.
Тем временем какой-то интеллигентного вида господин в очках объяснял окружившим его ротозеям, что это повели на расстрел известного налетчика и дезертира, выловленного накануне в пражских предместьях.
ГЛАВА VIII. В БОЛЬНИЧНОМ БАРАКЕ
Посмотреть обсуждение, содержащее этот комментарий
Вчера днем многочисленные прохожие на центральных улицах Праги стали очевидцами события, красноречиво свидетельствующего о том, что в этот великий и ответственный момент лучшие сыны нашего народа также способны продемонстрировать похвальные примеры верности и преданности трону нашего монарха. Казалось, что возвратились славные времена древних греков и римлян, когда достопамятный Муций Сцевола шел в бой, несмотря на свою израненную и сожженную руку. Святое чувство патриотизма продемонстрировал всем нам калека на костылях, которого везла в инвалидной коляске его престарелая мать. Несмотря на тяжелый недуг, приковавший его к коляске, сын чешского народа добровольцем отправился на войну, чтобы отдать все свои оставшиеся силы, а если потребуется, то даже и жизнь, за своего престарелого императора. Живейший отклик пражан на пламенный призыв патриота-калеки - "Вперед, на Белград!" - свидетельствует о том, что и наш народ являет высочайшие образцы истинной любви к Отечеству и искренней преданности царствующему дому.
Похожая статья появилась и в газете "Прагер Тагеблатт", правда, заканчивалась она следующими словами: "...Калеку-добровольца провожала инициативная группа немцев, своими телами закрывавших его от самосуда и бесчинств чешских агентов Антанты".
"Богемия" перепечатала статью, добавив от себя предложение наградить калеку-патриота, и объявила, что редакция принимает пожертвования и подарки от немецких граждан в пользу неизвестного героя.
Итак, три центральные газеты посчитали, что Чешское королевство не могло дать империи более достойного и благородного подданного. Однако их точку зрения вовсе не разделяли господа члены призывной комиссии - особенно старший военврач Баутце. Это был неумолимый и безжалостный человек, видевший во всем одни только мошеннические попытки уклониться от военной службы - от фронта, пуль и шрапнели. В свое время было широко известно его изречение: "Весь чешский народ - банда симулянтов". За десять недель своей профессиональной деятельности он выловил десять тысяч девятьсот девяносто девять симулянтов из одиннадцати тысяч призывников и разоблачил бы и последнего - одиннадцатитысячного, если бы того не хватил удар, когда доктор в привычной для себя манере рявкнул: "Кру-гом!"
- Уберите от меня этого симулянта! - приказал Баутце, удостоверившись, что счастливец отдал Богу душу.
Итак, в тот достопамятный день совершенно голый Швейк предстал перед Баутце, стыдливо прикрывая свою наготу костылями хромого дедушки-хрыча.
- Да уж, это самый необычный фиговый лист из тех, что я когда-либо видел, - заметил доктор Баутце, - таких фиговых листков в раю, наверное, не было.
- Швейк Йозеф. Уволен в запас по идиотизму, - зачитал фельдфебель выписку из сопроводительных документов.
- Чем еще страдаете? - набычился Баутце.
- Осмелюсь доложить, господин военврач, у меня ревматизм. Но служить государю императору нашему собираюсь до последней капли крови, - скромно, но с достоинством сказал Швейк. - А вот колени у меня отекли...
Баутце покосился на бравого солдата Швейка враз одичавшими глазами и страшным голосом заорал:
- А-а-а, еще один симулянт! - Потом повернулся к фельдфебелю и завопил еще громче: - Ар-рестовать негодяя!
Тут же два солдата, примкнув штыки, повели Швейка в гарнизонную тюрьму. Швейк ковылял на костылях, с ужасом осознавая, что с каждым шагом проходит его ревматизм. Госпожа Мюллерова вместе с коляской поджидала Швейка у моста, но, увидев своего постояльца, огражденного солдатскими штыками, она тихо заплакала и тихо отошла от коляски, чтобы никогда больше к ней не возвращаться...
А бравый солдат Швейк безропотно ковылял под конвоем вооруженных защитников монархии. Примкнутые штыки весело сверкали на солнце, и перед памятником фельдмаршалу Радецкому Швейк крикнул сопровождавшей его толпе:
- Вперед, на Белград!
А старик Радецкий задумчиво стоял на своем гранитном постаменте и невидящими глазами смотрел вослед бравому солдату Швейку, ковылявшему на старых костылях старого дедушки-хрыча с букетиком живых цветов в петлице пиджака.
Тем временем какой-то интеллигентного вида господин в очках объяснял окружившим его ротозеям, что это повели на расстрел известного налетчика и дезертира, выловленного накануне в пражских предместьях.
ГЛАВА VIII. В БОЛЬНИЧНОМ БАРАКЕ
Посмотреть обсуждение, содержащее этот комментарий