Когда мне плохо, я часто выхожу и дома и сажусь на трамвай. Трамвай едет, конечно, бесконечно долго и в общем-то, надо иметь великое терпение, чтобы пережить все его подпрыжки на перекошенных старых рельсах, все его наклоны-повороты и звоночки, навязчивых пассажиров, от которых потеют окна и которые так некстати в середине февраля в пустом трамвае ( Read more... )

Больше всего на свете я люблю поля. Стоять по пояс в траве, посреди дурманящей кашки и пряного зверобоя, и Бог знает, откуда такая нежность. Люблю простые, ничем не слепящие глаза полевые цветы - ни жеманности, ни броскости.

Люблю звук и запах поля - первое, что ударяет в сознание, едва входишь на его землю. В моем поле никогда не бывает шумно. ( Read more... )

"Все равно ты не слышишь, все равно не услышишь ни слова, все равно я пишу, но как странно писать тебе снова, но как странно опять совершать повторенье прощанья, добрый вечер. Как странно вторгаться в молчанье. Все равно ты не слышишь, как опять здесь весна нарастает, как чугунная птица с тех же самых деревьев слетает, как свистят фонари, где в ( Read more... )

Ушла в себя и долго не возвращалась.
Пролила кофе на стол, лак на скатерть, мысли на подушку. Стало легче.
Как мне все надоело. Боже.