"Песня стен": польские панки в память о поэтах поколения Колумбов и героях Варшавского восстания
Легендарные польские панки из "Dezerter" (группа сложилась еще в начале 80-ых) - для мемориального проекта ("Gajcy!", 2009; оттуда же " Miłość bez jutra") Музея Варшавского восстания. Песня на стихи Тадеуша Гайцы (как и Кшиштоф Бачинский, Гайцы был одним из поэтов "поколения Колумбов", сложивших головы во время антинацистского восстания; его переводила ng68).
Dezerter - Śpiew murów
Karolina Cicha, Mamadou Diouf - Warszawa jest smutna bez Ciebie
Raz Dwa Trzy - Pałacyk Michla
Lao Che - Barykada
Kwadratura Koła - 63
Pjus - Głośniej od bomb
под катом - перевод "Песни стен" Гайцы от merelana
В ночь, когда город средь снов уплывает,
Неба не видно во мгле беспросветной -
Встань потихоньку, как в детстве бывает,
Выйди и к стенам прильни незаметно
Только вздохнешь ты - касаются слуха
С самых низов, как органы подвала,
Прошлого заметь, в ней горько и глухо -
Скорбные звуки иного хорала.
«Каждый наш голос в руинах пророс,
Плющ, что вползает на крыши и в сны
Сон наш, Варшава! Тебе он принес
Песни сентябрьские, скорби полны.
«Шла за хлебом я утром, и дома
Ожидают меня, но без толку.
Никому я здесь не знакома,
За углом, где лежу с кошелкой.
«Взял гранату, чтоб в битве неравной
Танк приветить - пришло их несметно.
А земля тут - сплошные раны…
Свет померк - час пришел мой смертный.
«Мы носилки несли. Одеялом
Еще ноги бедняге прикрыли…
Все кричали «Пожар!», полыхало…
«Я писала открытку - «мой милый…»
«Каждый наш голос в руинах пророс,
Плющ, что вползает на крыши и в сны
Сон наш, Варшава! Тебе он принес
Песни сентябрьские, скорби полны.
Слушай их речи. Рассвет торопливо
В небе развеет напев тот нестройный.
Луком тугим в час побед горделивый
Город им станет надгробьем спокойным.
Слушай и знай, друг - уже ты счастливый,
Коль уцелел в той трагической бойне.
Знай, преломил ты свой хлеб справедливо,
Если живешь за них вдвое достойней.
Можно ль их не любить, эти стены
Двух Варшав, что уснули устало,
Словно греческий мрамор, нетленны
Та, что в пепле, и та, что восстала.
Nocą, gdy miasto odpłynie w sen trzeci,
a niebo czarną przewiążę się chmurą,
wstań bezszelestnie, jak czynią to dzieci
i konchę ucha tak przyłóż do murów.
Zaledwie westchniesz, a już cię doleci
z samego dołu pięter klawiaturą,
w szumach i szmerach skłębionej zamieci
minionych istnień bolesny głos chóru.
"Bluszczem głosów spod ruin i zgliszcz
pniemy się nocą na dachy i sen,
tobie, Warszawo, w snach naszych śnisz,
nucąc wrześniami żałobny nasz tren"
- Biegłam rankiem po chleb do piekarni
(a chleba dotąd czekają tam w domu)
a ja leże z koszykiem bezradnie,
tuż za rogiem, nieznana nikomu.
- Właśnie ręką chwytałem za granat,
żeby czołgi przywitać nim celnie,
ziemia była spękana, zorana -
nagle świat mi się zaćmił śmiertelnie...
- Myśmy obie wyniosły na noszach,
jeszcze kocem okryły mu nogi,
bo krzyczeli dokoła, że pożar...
Ja na świstku pisałam "Mój drogi..."
Słuchaj tych głosów żałosnych żarliwie,
nim brzask poranny uciszy je w niebie
i nowe miasto w napiętej cięciwie
dni tryumfalnych na nowo pogrzebie.
Słuchaj tych głosów, bo po to szczęśliwie
ocalon zostały w tragicznej potrzebie,
byś chleb powszedni łamał sprawiedliwiej
i żył za tamtych i za siebie lepiej.
Jak nie kochać strzaskanych tych murów,
tego miasta, co nocą odpływa,
kiedy obie z grackiego marmuru -
i umarła Warszawa, i żywa
Dezerter - Śpiew murów
Click to viewKarolina Cicha, Mamadou Diouf - Warszawa jest smutna bez Ciebie
Raz Dwa Trzy - Pałacyk Michla
Lao Che - Barykada
Kwadratura Koła - 63
Pjus - Głośniej od bomb
под катом - перевод "Песни стен" Гайцы от merelana
В ночь, когда город средь снов уплывает,
Неба не видно во мгле беспросветной -
Встань потихоньку, как в детстве бывает,
Выйди и к стенам прильни незаметно
Только вздохнешь ты - касаются слуха
С самых низов, как органы подвала,
Прошлого заметь, в ней горько и глухо -
Скорбные звуки иного хорала.
«Каждый наш голос в руинах пророс,
Плющ, что вползает на крыши и в сны
Сон наш, Варшава! Тебе он принес
Песни сентябрьские, скорби полны.
«Шла за хлебом я утром, и дома
Ожидают меня, но без толку.
Никому я здесь не знакома,
За углом, где лежу с кошелкой.
«Взял гранату, чтоб в битве неравной
Танк приветить - пришло их несметно.
А земля тут - сплошные раны…
Свет померк - час пришел мой смертный.
«Мы носилки несли. Одеялом
Еще ноги бедняге прикрыли…
Все кричали «Пожар!», полыхало…
«Я писала открытку - «мой милый…»
«Каждый наш голос в руинах пророс,
Плющ, что вползает на крыши и в сны
Сон наш, Варшава! Тебе он принес
Песни сентябрьские, скорби полны.
Слушай их речи. Рассвет торопливо
В небе развеет напев тот нестройный.
Луком тугим в час побед горделивый
Город им станет надгробьем спокойным.
Слушай и знай, друг - уже ты счастливый,
Коль уцелел в той трагической бойне.
Знай, преломил ты свой хлеб справедливо,
Если живешь за них вдвое достойней.
Можно ль их не любить, эти стены
Двух Варшав, что уснули устало,
Словно греческий мрамор, нетленны
Та, что в пепле, и та, что восстала.
Nocą, gdy miasto odpłynie w sen trzeci,
a niebo czarną przewiążę się chmurą,
wstań bezszelestnie, jak czynią to dzieci
i konchę ucha tak przyłóż do murów.
Zaledwie westchniesz, a już cię doleci
z samego dołu pięter klawiaturą,
w szumach i szmerach skłębionej zamieci
minionych istnień bolesny głos chóru.
"Bluszczem głosów spod ruin i zgliszcz
pniemy się nocą na dachy i sen,
tobie, Warszawo, w snach naszych śnisz,
nucąc wrześniami żałobny nasz tren"
- Biegłam rankiem po chleb do piekarni
(a chleba dotąd czekają tam w domu)
a ja leże z koszykiem bezradnie,
tuż za rogiem, nieznana nikomu.
- Właśnie ręką chwytałem za granat,
żeby czołgi przywitać nim celnie,
ziemia była spękana, zorana -
nagle świat mi się zaćmił śmiertelnie...
- Myśmy obie wyniosły na noszach,
jeszcze kocem okryły mu nogi,
bo krzyczeli dokoła, że pożar...
Ja na świstku pisałam "Mój drogi..."
Słuchaj tych głosów żałosnych żarliwie,
nim brzask poranny uciszy je w niebie
i nowe miasto w napiętej cięciwie
dni tryumfalnych na nowo pogrzebie.
Słuchaj tych głosów, bo po to szczęśliwie
ocalon zostały w tragicznej potrzebie,
byś chleb powszedni łamał sprawiedliwiej
i żył za tamtych i za siebie lepiej.
Jak nie kochać strzaskanych tych murów,
tego miasta, co nocą odpływa,
kiedy obie z grackiego marmuru -
i umarła Warszawa, i żywa