Такое небольшое кино показали в голове
И внезапно май. Четыре утра. Скрип далекой калитки.
На окраине города в две полосы черта поперёк.
Мокрый асфальт, что сегодня ещё никому не подвёл итог.
На пустой остановке стоит человек в ожидании пытки.
Он не знает, зачем он себя на неё обрёк.
И соленое небо от бессонницы хмурясь, в ознобе ёжась
Не показывает, что будет выше и что - потом,
И роняет капли - редкие, не поймаешь ртом,
Они падают громко, мерно и тяжело и, на дождь не множась,
Звучат как не слышимого здесь тиканья обертон.
Человек достает телефон, чтоб сказать своей донной
Ненасытной, сосущей дыре - видишь, я не один.
Не смотри, что вокруг никого, что стою здесь в четыре утра, как кретин
Что тоска моя волку матёрому в длинном прыжке на загривок подобна,
Среди этих еле очнувшихся поутру влажных осин.
Что боюсь даже сам до конца в эту правду поверить
И слабею от мысли одной об объятьях её
Слишком долго она оставалась царевной-лебедь
Слишком призрачен терем, в котором она живёт.
Но тебе не понять - всё равно она рядом - я чувствую, знаю
Это белое солнце - напалм - заливает глаза
Это яркости кнопка залипла на плюсе - слеза
Будет выжжена прямо в глазу. И одной только сладости воспоминаний
Хватит мне на чёрную полосу.
Человек открывает глаза. Потолок и стены.
Если где-то есть ветер, несущий к тебе, то он, безусловно, горяч.
Если ты напуган - не прячь этого, не прячь.
Если смог ты прорваться сквозь время, сон и измену -
Разреши себе страх, разреши себе слабость. Поплачь.
На окраине города в две полосы черта поперёк.
Мокрый асфальт, что сегодня ещё никому не подвёл итог.
На пустой остановке стоит человек в ожидании пытки.
Он не знает, зачем он себя на неё обрёк.
И соленое небо от бессонницы хмурясь, в ознобе ёжась
Не показывает, что будет выше и что - потом,
И роняет капли - редкие, не поймаешь ртом,
Они падают громко, мерно и тяжело и, на дождь не множась,
Звучат как не слышимого здесь тиканья обертон.
Человек достает телефон, чтоб сказать своей донной
Ненасытной, сосущей дыре - видишь, я не один.
Не смотри, что вокруг никого, что стою здесь в четыре утра, как кретин
Что тоска моя волку матёрому в длинном прыжке на загривок подобна,
Среди этих еле очнувшихся поутру влажных осин.
Что боюсь даже сам до конца в эту правду поверить
И слабею от мысли одной об объятьях её
Слишком долго она оставалась царевной-лебедь
Слишком призрачен терем, в котором она живёт.
Но тебе не понять - всё равно она рядом - я чувствую, знаю
Это белое солнце - напалм - заливает глаза
Это яркости кнопка залипла на плюсе - слеза
Будет выжжена прямо в глазу. И одной только сладости воспоминаний
Хватит мне на чёрную полосу.
Человек открывает глаза. Потолок и стены.
Если где-то есть ветер, несущий к тебе, то он, безусловно, горяч.
Если ты напуган - не прячь этого, не прячь.
Если смог ты прорваться сквозь время, сон и измену -
Разреши себе страх, разреши себе слабость. Поплачь.