val000
in
nad_suetoi
Состояние Работы
От larkin_donkey
(Дж. Г. Беннетт, перевод Андрея Коклина)
...Вы продолжаете твердить о нереальности или реальности вещей, я же пытался сказать вам о чём-то недостающем. А нашей задачей как раз и является обеспечение присутствия этого недостающего элемента. Мы делаем вещи реальными через нашу заботу о них - будь то некий предмет (например, чашка, которую мы моем), животное или человек. И это как раз наша ответственность - наверстать упущенное. Если же мы говорим, что те или иные вещи нереальны, а потом просто проходим мимо - мы становимся подобными фарисею во встрече с мытарем («Боже! благодарю Тебя, что я не таков, как прочие люди, грабители, обидчики, прелюбодеи, или как этот мытарь»). Мы видим проблему, но лишь говорим человеку «Ты в беде» и идём себе дальше. Но в реальной жизни всё далеко не так. Что, например, означают известные слова Гурджиева «Жизнь реальна только тогда, когда Я есть»? Они означают, что нашей постоянной задачей как раз и является делание вещей реальными за счёт добавления к ним чего-то отсутствующего - «недостающего элемента». Вы никуда не придёте, если будете просто говорить, что эта идея или вон та чёрная птица, или что бы то ни было, нереальны, поскольку это как раз ваше дело и есть - сделать их более реальными. А это происходит всегда, когда вы делаете что-то с заботой и подлинным интересом.
В отношении любого материального объекта вы не можете сделать ничего более, чем просто заботиться о нём - чтобы он не пострадал и преждевременно не износился в результате ваших действий. Вам следует уважать его. Как вы уже знаете, одной из первых вещей, которые мы здесь делали, самой первой из наших тем было именно уважение к материальным объектам. Что это означает? Что именно надо уважать? Мы осознаём и признаём, что нечто имеет своё собственное право на существование. И что действие с нашей стороны обеспечивает что-то недостающее. Действительно, нам очень трудно бывает понять, что когда мы моем чашку, то создаём в результате не просто чистую чашку, но мы реально делаем нечто, что отдаёт чашке её должное - мы придаём подобающее ей место в реальном мире, именно потому, что мы способны это сделать. Если же наше внимание уходит, если мы перестаём заботиться, то мы в действительности отрицаем и отбрасываем прочь этот объект. Любую вещь, о которой мы не заботимся, мы в реальности отвергаем.
Всё это не означает, конечно, что мы должны придавать вещам какое-то ложное, неподобающее место или нам нужно ставить в такое неподобающее место самих себя. Любые подобные события, происходящие в данном месте и в данное время, эфемерны. Все они преходящи, имеют лишь кратковременный контроль над реальностью и мы не должны с ними идентифицироваться или ждать от них чего-то. Важно именно то, что сами мы придаём им. Трудно это видеть, но каждая хорошо исполненная задача, каждый акт заботы о чём-то - не только о людях, но и обо всём, с чем мы обращаемся подобающим ему образом - создаёт реальность. В отсутствии этого, любые вещи остаются лишь призрачными тенями, за которыми нет ничего реального. Хотя и сами мы находимся ровно в той же ситуации.
И далее я хочу поговорить о теме, которую я уже поднимал на занятиях на прошлой неделе. Если мы действительно подразумеваем под Работой создание реальности и также говорим при этом о существовании некой универсальной, космической реализации, частью которой мы все являемся, то мне бы хотелось, чтобы каждый смотрел сейчас на это уже не просто теоретически, но ставя перед собой прямой вопрос: «Активна ли эта работа во мне в настоящий момент? Создаю ли я в данный момент нечто реальное?»
Многое из того, что мы делаем, должно исходить из такого подхода. И одной из элементарных вещей, которые здесь необходимо понять, является то, что мы не способны находиться в состоянии работы до тех пор, пока не достигаем состояния контакта. Это элементарная, необходимая предпосылка. Если человек пребывает в полностью субъективном состоянии, где-то в своих мечтах и вне контакта с тем, что в это время делает его тело, тогда даже самое первое требование работы отсутствует. Это не следует понимать, конечно, что мы должны постоянно поддерживать такое осознание, или что само слово ‘самовоспоминание’ означает некое состояние постоянного и неразрывного сознания. Скажем, есть один известный трюк, используемый для того, чтобы подвести людей к пониманию реального отсутствия в них сознания, когда их спрашивают, смогут ли они глядеть на секундную стрелку часов и помнить себя в течение пяти минут?. Они обнаруживают, что не способны на это, и тогда им можно сказать: ха, вот видите, это явно показывает, что вы не помните себя!.. Я думаю, что такое может быть весьма полезным в работе, хотя это и не совсем честно.
На самом деле, всё несколько иначе. Пока я с вами разговаривал сейчас, большую часть времени я находился в контакте с тем, что говорил, но не всё время. Иногда моё внимание уходило слишком далеко вовне; иногда оно погружалось слишком глубоко внутрь. Я не был полностью сбалансирован всё это время в удержании своего внимания между внутренним и внешним, но для данной задачи этого вполне хватало. Если бы я пытался делать что-то большее для этого, тогда мне пришлось бы прибегнуть к принуждению. Мне пришлось бы делать реально большое усилие по разделению внимания, удерживая одну из его частей на своих ощущениях, а вторую часть - на чувстве «Я», что потребовало бы значительного количества энергии. Для того, чтобы уметь поддерживать в себе состояние работы, необходимо знать, что существует определенный диапазон состояний, находиться в которых можно себе позволить, но есть также другие состояния, недопустимые с точки зрения поддержания рабочего состояния из-за утраты контакта. Этот вопрос требует тщательного изучения.
Мне кажется, что мы подошли уже к моменту, чтобы реально испытать себя и к следующей нашей встрече попробовать дать для себя ответ на вопрос: знаю ли я что такое работа? Почувствовал ли я её реальный вкус? Или же я лишь думал о ней, делая то, что мне было сказано, видя и переживая лишь то, что было назначено для переживания?.. Подобно изучающим науку детям, которые смотрят за производящим перед ними научный эксперимент учителем, после чего от них ожидают ответов на вопросы - хотя за всё это время у них не было ни реального контакта с самим явлением, ни понимания, которого от них ждут. Такое часто случается в жизни. И подобная пародия на образование, ставшая уже привычной в наше время, может происходить также в нашей работе, с одной небольшой разницей. Я могу предложить вам провести эксперимент над собой, дав практическое упражнение или нечто для работы в психологическом плане. Вы делаете его, думаете и возможно говорите об этом, а если потребуется, сможете даже ответить потом на экзаменационные вопросы. Но само действительное, реальное явление при этом бывает упущено.
Я знаю, что многие присутствующие здесь люди уже начали ощущать формирующийся в них вкус работы. И также они уже осознают, когда позволяют этому чувству ускользать. Но некоторые, пусть даже и немногие, ещё ничего об этом не знают. Человек может быть слишком пассивен; или же он быть излишне упрямым и самоуверенным, в убеждении, что знает уже что-что. Но именно из-за этой ложной уверенности он не способен пройти через переживание этого особого рода чувства. Это препятствие необходимо убрать. Если вы не приобрели этого отчётливого вкуса для себя, не требующего ни от кого другого проверки или же подтверждения, значит вы ещё не способны к работе над собой. А именно этот вкус соединяет нас с собственной совестью.
В любой из дней нашей жизни возникают моменты выбора, какими бы тривиальными они ни казались, когда мы можем выбирать: либо жить неким одним желаемым образом, либо оказываться неспособными сделать этот выбор, с движением далее по привычной колее. В определённом смысле, именно это и определяет общую идею работы: всё то, что даёт нам возможность удерживания в этой точке выбора.
Насколько далеко мы продвинулись в приобретении такого рода чувствительности, замечая появление возможностей работы и принимая их, даже когда никто не может об этом узнать и не о чем говорить? Человек видит, что нечто должно быть сделано, встаёт и делает это. Или же он легко может этого не делать, оставив кому-то другому. Человек видит, что он может избежать или уклониться от какого-то изменения в себе. Например, он может перестать думать о чём-то, может проявить себя определенным образом, соответствующим потребностям текущего момента. Или наоборот, он может тихо уклониться, не проявляя себя никак в словах или действиях.
Любая подобная чувствительность к знанию того, как найти правильное направление для действия, дает свой результат - даже если мы прекрасно осознаём ограниченность наших возможностей здесь, но не беспокоимся по этому поводу, а наоборот, имеем полную уверенность в том, что пока мы поддерживаем вещи определённым образом, общий процесс работы, за счёт трансформации и поступления энергий для питания и кристаллизации наших внутренних тел, будет производить в нас требуемое развитие.
(Источник - The State of Work. Theme talk by J. G. Bennett, Sherborne House - July 1972)
* (Оригинальный пост)
Содержание
(Дж. Г. Беннетт, перевод Андрея Коклина)
...Вы продолжаете твердить о нереальности или реальности вещей, я же пытался сказать вам о чём-то недостающем. А нашей задачей как раз и является обеспечение присутствия этого недостающего элемента. Мы делаем вещи реальными через нашу заботу о них - будь то некий предмет (например, чашка, которую мы моем), животное или человек. И это как раз наша ответственность - наверстать упущенное. Если же мы говорим, что те или иные вещи нереальны, а потом просто проходим мимо - мы становимся подобными фарисею во встрече с мытарем («Боже! благодарю Тебя, что я не таков, как прочие люди, грабители, обидчики, прелюбодеи, или как этот мытарь»). Мы видим проблему, но лишь говорим человеку «Ты в беде» и идём себе дальше. Но в реальной жизни всё далеко не так. Что, например, означают известные слова Гурджиева «Жизнь реальна только тогда, когда Я есть»? Они означают, что нашей постоянной задачей как раз и является делание вещей реальными за счёт добавления к ним чего-то отсутствующего - «недостающего элемента». Вы никуда не придёте, если будете просто говорить, что эта идея или вон та чёрная птица, или что бы то ни было, нереальны, поскольку это как раз ваше дело и есть - сделать их более реальными. А это происходит всегда, когда вы делаете что-то с заботой и подлинным интересом.
В отношении любого материального объекта вы не можете сделать ничего более, чем просто заботиться о нём - чтобы он не пострадал и преждевременно не износился в результате ваших действий. Вам следует уважать его. Как вы уже знаете, одной из первых вещей, которые мы здесь делали, самой первой из наших тем было именно уважение к материальным объектам. Что это означает? Что именно надо уважать? Мы осознаём и признаём, что нечто имеет своё собственное право на существование. И что действие с нашей стороны обеспечивает что-то недостающее. Действительно, нам очень трудно бывает понять, что когда мы моем чашку, то создаём в результате не просто чистую чашку, но мы реально делаем нечто, что отдаёт чашке её должное - мы придаём подобающее ей место в реальном мире, именно потому, что мы способны это сделать. Если же наше внимание уходит, если мы перестаём заботиться, то мы в действительности отрицаем и отбрасываем прочь этот объект. Любую вещь, о которой мы не заботимся, мы в реальности отвергаем.
Всё это не означает, конечно, что мы должны придавать вещам какое-то ложное, неподобающее место или нам нужно ставить в такое неподобающее место самих себя. Любые подобные события, происходящие в данном месте и в данное время, эфемерны. Все они преходящи, имеют лишь кратковременный контроль над реальностью и мы не должны с ними идентифицироваться или ждать от них чего-то. Важно именно то, что сами мы придаём им. Трудно это видеть, но каждая хорошо исполненная задача, каждый акт заботы о чём-то - не только о людях, но и обо всём, с чем мы обращаемся подобающим ему образом - создаёт реальность. В отсутствии этого, любые вещи остаются лишь призрачными тенями, за которыми нет ничего реального. Хотя и сами мы находимся ровно в той же ситуации.
И далее я хочу поговорить о теме, которую я уже поднимал на занятиях на прошлой неделе. Если мы действительно подразумеваем под Работой создание реальности и также говорим при этом о существовании некой универсальной, космической реализации, частью которой мы все являемся, то мне бы хотелось, чтобы каждый смотрел сейчас на это уже не просто теоретически, но ставя перед собой прямой вопрос: «Активна ли эта работа во мне в настоящий момент? Создаю ли я в данный момент нечто реальное?»
Многое из того, что мы делаем, должно исходить из такого подхода. И одной из элементарных вещей, которые здесь необходимо понять, является то, что мы не способны находиться в состоянии работы до тех пор, пока не достигаем состояния контакта. Это элементарная, необходимая предпосылка. Если человек пребывает в полностью субъективном состоянии, где-то в своих мечтах и вне контакта с тем, что в это время делает его тело, тогда даже самое первое требование работы отсутствует. Это не следует понимать, конечно, что мы должны постоянно поддерживать такое осознание, или что само слово ‘самовоспоминание’ означает некое состояние постоянного и неразрывного сознания. Скажем, есть один известный трюк, используемый для того, чтобы подвести людей к пониманию реального отсутствия в них сознания, когда их спрашивают, смогут ли они глядеть на секундную стрелку часов и помнить себя в течение пяти минут?. Они обнаруживают, что не способны на это, и тогда им можно сказать: ха, вот видите, это явно показывает, что вы не помните себя!.. Я думаю, что такое может быть весьма полезным в работе, хотя это и не совсем честно.
На самом деле, всё несколько иначе. Пока я с вами разговаривал сейчас, большую часть времени я находился в контакте с тем, что говорил, но не всё время. Иногда моё внимание уходило слишком далеко вовне; иногда оно погружалось слишком глубоко внутрь. Я не был полностью сбалансирован всё это время в удержании своего внимания между внутренним и внешним, но для данной задачи этого вполне хватало. Если бы я пытался делать что-то большее для этого, тогда мне пришлось бы прибегнуть к принуждению. Мне пришлось бы делать реально большое усилие по разделению внимания, удерживая одну из его частей на своих ощущениях, а вторую часть - на чувстве «Я», что потребовало бы значительного количества энергии. Для того, чтобы уметь поддерживать в себе состояние работы, необходимо знать, что существует определенный диапазон состояний, находиться в которых можно себе позволить, но есть также другие состояния, недопустимые с точки зрения поддержания рабочего состояния из-за утраты контакта. Этот вопрос требует тщательного изучения.
Мне кажется, что мы подошли уже к моменту, чтобы реально испытать себя и к следующей нашей встрече попробовать дать для себя ответ на вопрос: знаю ли я что такое работа? Почувствовал ли я её реальный вкус? Или же я лишь думал о ней, делая то, что мне было сказано, видя и переживая лишь то, что было назначено для переживания?.. Подобно изучающим науку детям, которые смотрят за производящим перед ними научный эксперимент учителем, после чего от них ожидают ответов на вопросы - хотя за всё это время у них не было ни реального контакта с самим явлением, ни понимания, которого от них ждут. Такое часто случается в жизни. И подобная пародия на образование, ставшая уже привычной в наше время, может происходить также в нашей работе, с одной небольшой разницей. Я могу предложить вам провести эксперимент над собой, дав практическое упражнение или нечто для работы в психологическом плане. Вы делаете его, думаете и возможно говорите об этом, а если потребуется, сможете даже ответить потом на экзаменационные вопросы. Но само действительное, реальное явление при этом бывает упущено.
Я знаю, что многие присутствующие здесь люди уже начали ощущать формирующийся в них вкус работы. И также они уже осознают, когда позволяют этому чувству ускользать. Но некоторые, пусть даже и немногие, ещё ничего об этом не знают. Человек может быть слишком пассивен; или же он быть излишне упрямым и самоуверенным, в убеждении, что знает уже что-что. Но именно из-за этой ложной уверенности он не способен пройти через переживание этого особого рода чувства. Это препятствие необходимо убрать. Если вы не приобрели этого отчётливого вкуса для себя, не требующего ни от кого другого проверки или же подтверждения, значит вы ещё не способны к работе над собой. А именно этот вкус соединяет нас с собственной совестью.
В любой из дней нашей жизни возникают моменты выбора, какими бы тривиальными они ни казались, когда мы можем выбирать: либо жить неким одним желаемым образом, либо оказываться неспособными сделать этот выбор, с движением далее по привычной колее. В определённом смысле, именно это и определяет общую идею работы: всё то, что даёт нам возможность удерживания в этой точке выбора.
Насколько далеко мы продвинулись в приобретении такого рода чувствительности, замечая появление возможностей работы и принимая их, даже когда никто не может об этом узнать и не о чем говорить? Человек видит, что нечто должно быть сделано, встаёт и делает это. Или же он легко может этого не делать, оставив кому-то другому. Человек видит, что он может избежать или уклониться от какого-то изменения в себе. Например, он может перестать думать о чём-то, может проявить себя определенным образом, соответствующим потребностям текущего момента. Или наоборот, он может тихо уклониться, не проявляя себя никак в словах или действиях.
Любая подобная чувствительность к знанию того, как найти правильное направление для действия, дает свой результат - даже если мы прекрасно осознаём ограниченность наших возможностей здесь, но не беспокоимся по этому поводу, а наоборот, имеем полную уверенность в том, что пока мы поддерживаем вещи определённым образом, общий процесс работы, за счёт трансформации и поступления энергий для питания и кристаллизации наших внутренних тел, будет производить в нас требуемое развитие.
(Источник - The State of Work. Theme talk by J. G. Bennett, Sherborne House - July 1972)
* (Оригинальный пост)
Содержание