ИЗ ЗИМНИХ СТИХОВ
МОЙ КАЗАНОВА
Мой Казанова в бедности живёт
в квартире съёмной, высоко под крышей:
он там смолит, налаживает лыжи:
жалений и желаний хоровод.
Его зовёт любовная стезя,
прогулка, обещающая похоть:
кому-то ахать, а кому-то охать,
кому-то пешкой одолеть ферзя.
Но это всё не от корысти, нет!
Призвание - генетике подспорье.
Медалька золотая в многоборье,
как россыпь несосчитанных монет.
И бедность от того же - всё в расход
бесприбыльный. Невмочь остановиться:
замена рук на руки, лиц на лица.
Из повести - в роман, из года - в год.
И мне перепадает иногда
пригреть его и покормить в дорогу.
Вот так мы с ним стареем понемногу.
Но есть и хлеб, и чистая вода.
И взгляд невинный - и вином строка.
И новый друг, как новая обнова…
И новая лыжня для Казановы.
И старая любовь. Для сундука.
Мой Казанова в бедности живёт
в квартире съёмной, высоко под крышей:
он там смолит, налаживает лыжи:
жалений и желаний хоровод.
Его зовёт любовная стезя,
прогулка, обещающая похоть:
кому-то ахать, а кому-то охать,
кому-то пешкой одолеть ферзя.
Но это всё не от корысти, нет!
Призвание - генетике подспорье.
Медалька золотая в многоборье,
как россыпь несосчитанных монет.
И бедность от того же - всё в расход
бесприбыльный. Невмочь остановиться:
замена рук на руки, лиц на лица.
Из повести - в роман, из года - в год.
И мне перепадает иногда
пригреть его и покормить в дорогу.
Вот так мы с ним стареем понемногу.
Но есть и хлеб, и чистая вода.
И взгляд невинный - и вином строка.
И новый друг, как новая обнова…
И новая лыжня для Казановы.
И старая любовь. Для сундука.