Рассказ "Музыка "Битлз"
Музыка «БИТЛЗ»
Каждую пятницу мы ездили пить чай в «Редиссон». В лобовое стекло хлопьями бил снег, ярко горели огни реклам, и люди в разноцветных одеждах спешили домой. Мы всегда сидели за одним и тем же столиком возле большого окна, трио играло джаз, музыку Чарли Чаплина и Глена Миллера.
Он садился напротив, щелкал суставами пальцев, сладко зевал, сщюрив один глаз и ждал, когда я попрошу его заказать « Битлз ».
Он не был мужчиной моей мечты. Он был ярким воплощением всего того, что мне не нравилось. Но я любила, когда солнце отражалось в его мутных нефритовых глазах, его объятия, даже когда в них ничего не было. Любила его смех, юмор и наши тупые разговоры.
Он научил меня ждать, ловить мгновения близости, понимать, что все не вечно, принимать все, как есть. Он научил отпускать и знать, что если его не будет рядом, жизнь без него будет вполне нормальной жизнью.
Одно время я была для него обычной вещью, даже не очень красивой, которую померил, повесил обратно в шкаф или выбросил на помойку. Затем он разрушил мой мир, а затем создал его заново. И я стала такой же, как он, человеком поколения «Яппи» с каменным сердцем и ледяной душой.
Этот вечер пятницы ничем не отличался от всех остальных. Мы пили чай из больших белых чашек, ели сладкий пудинг и пироги. Я смотрела в окно. Он барабанил по столу пальцами и заглядывался на хорошеньких женщин.
- Ну что? Может, попросим «Битлз»? - сказал он.
- Попроси.
- А ты мне как обычно расскажешь какую-нибудь историю.
- О` кей…
Он подозвал официанта, протянул ему салфетку, на которой мелким подчерком нацарапал название песен. Затем достал бумажник, отсчитал несколько купюр.
-А можно эта история случиться осенью, когда окна еще открыты настежь и холодные ночи медленно проникают в дом. На небе видны большие стеклянные звезды, медленно падают листья…
- Хорошо, хорошо…За окном медленно падали листья. Было тепло. Федоров разучивал на рояле «Битлз». До мажор, ре минор… «Леша, там фа…». Опять до мажор, соль в доминанте, глоток теплого черного чая, который я не люблю. Я стояла около окна. Во дворе гуляли дети. Они качались на качелях в такт музыки, и их громкий смех отражался в окнах домов. Я хотела остановить время, превратив его в бесконечную историю длинною в жизнь. «Сейчас я еще раз повторю этот кусок, и мы пойдем дальше…»И снова громко звучат аккорды и резкая музыка вырывается из-под Лешиных дрожащих от водки пальцев…
- Он что пил?
-Да, он пил много водки. Спал со шлюхами, платя им полторы тысячи рублей в час, ненавидел Любовь, говорил низким поставленным голосом, обливался потом и душился сладкой водой…
- Ты забыла прибавить: «…а еще он разучивал на рояле «Битлз» в до мажоре…». Да, а почему «Битлз», а не Шопена к примеру. Получилась бы отличная сцена. Сидит этот твой Федоров за фортепиано. А кстати как он выглядел?
- Мм... У него были большие руки, взъерошенные волосы, задумчивый взгляд. Он медленно ел пищу. Ронял все из тарелки, устраивая обворожительный свинарник. Ходил чуть боком, выставляя левое бедро немного вперед. Мне казалось, что его слишком много, в другой раз, что слишком мало. Одним словом он колоритный и весьма самобытный персонаж.
- Прекрасно! Отличная картинка получается. Сидит это твой Федоров за фортепиано. Возле него стоит бутылка водки, он залпом выпивает стакан, сильный порывистый ветер настежь открывает окно, принося с собой ворох желтых и красных листьев, он ударяет пальцами о клавиши и начинает играть этюд №2…
- Но он не хотел Шопена, он хотел «Битлз»…
- Но это ведь твоя история, а значит, он может играть Шопена, тем более это очень осенняя музыка…
Он считал, что все истории, которые я ему рассказывала, всего лишь моя выдумка. Их можно изменить, внести новые детали, заставить людей говорить другие диалоги и носить другую одежду. Но как могла я изменить то, что было моей историей?
- Послушай, а «Котик» то же что-нибудь разучивал на фортепиано?
- Нет.
- А «Бог»?
- «Бог» тоже нет.
- А что тогда в этой «пьесе» делали они?
- «Котик », к примеру, писал стихи.
- Стихи?!
- Тебя это удивляет?
- Боже помилуй! Меня уже ничего не удивляет. И о чем были стихи?
- О любви…
- Прочти.
- Я не могу. Это личное…
- Личное?! Забавно. Ты со мной обедаешь, ужинаешь, завтракаешь, в конце концов, спишь в одной постели, обсуждаешь планы на Wochenende и зимние каникулы, а тут вдруг: «Это личное…»
Он закурил. Стрелки больших часов стали показывать одиннадцать. И на столиках зажгли свечи.
- А что все-таки у тебя было с «Котиком»?
- Ты не поймешь?
- Ты просто не хочешь об этом говорить…
- Мне тяжело…
- А все-таки…
- Все-таки…Он приезжал ко мне с пачкой стихов наперевес. Смотрел с восхищением, кормил сладостями и слушал часами мою болтовню. Однажды вечером он приехал ко мне с большой белой розой…
- С БЕЛОЙ?! Погоди, погоди. На прошлой неделе ты мне рассказывала о том, как вы с Федоровым ужинали, не помню вот только где, и он притащил тебе АЛУЮ розу. Верно?
Я кивнула.
- Итак, Федоров подарил тебе АЛУЮ розу, а «Котик» БЕЛУЮ. Значит, началась война АЛОЙ и БЕЛОЙ розы?
- Не было никакой войны.
- Жаль. Но мы можем ее придумать.
- Мы не будем ничего придумывать. И хватит меня перебивать.
- Ну, прости. Мы действительно отвлеклись. Давай вот это вот: «…за окном медленно падали листья…»
- Я не хочу вот это вот «за окном падали»…
- Ну, давай тогда… Черное осеннее небо. В абсолютном безветрии медленно падают листья…
- Хорошо, хорошо… В абсолютном безветрии медленно падали листья. Мы с «Котиком» шли по ночному парку. Долго стояли и смотрели в черное небо на стеклянные звезды. Они не падали. Они не грели. Они равнодушны и безучастны ко всему. Он обнял меня. Я чувствовала его теплое дыхание на своей щеке. На озере противно кричали утки, громко хлопая крыльями при взлете. И мне казалось, что все встанет на свои места. А потом он захотел подарить мне мечту. Мою мечту. И мне нужно было всего-навсего протянуть руку и взять ее. Но я не смогла.
- Ты испугалась?
- И да, и нет. Но ты прав, мне действительно было страшно. Очень страшно…
- А потом?
- Потом выпал первый снег. Он пошел в сумерках и падал тихо и ровно. И я поняла, что пришло время мне уходить.
- Красивый слоган: «Она всегда уходила с первым снегом…» А почему ты никого не выбрала?
- Я выбрала.
- Кого?
- Того, кто не выбрал меня.
- Не могу взять в толк, почему ты в своей истории не можешь сделать так, как хочешь ты?
- Потому что не все бывает так, как мы хотим.
- А если представить, что все-таки он тебя выбрал?
- Тогда это была бы уже другая история. И сейчас напротив меня сидел бы не ты, и это был не «Редиссон».
- Я думал тебе здесь нравиться.
- Нравиться, только в нашей истории.
- И вы не пили бы чай из больших белых чашек?
- Не пили бы.
- И ты не рассказывала бы историй?
- Рассказывала. Если бы он просил.
- И что бы это были за истории?
- О тебе, о том, как я тебя встретила холодной сырой весной, о наших необычных отношениях, где любила только я, где не было слов, где была одна спонтанность, большая желтая луна и молочный утренний туман, в котором тебе было так удобно растворяться.
- О! Это был бы отличный финал для фильма. Представь себе: звучит музыка, я растворяюсь, как ты там сказала: «в молочном утреннем тумане»? Ты идешь по набережной одна, ветер дует в лицо и дерет твои волосы, стянутые в тугой хвост, камера отъезжает вверх и …титры…Отличная идея. Нужно подумать, может быть это можно продать.
Конечно. Мы все можем продать. Даже свою любовь, даже самих себя, если это приносит, разумеется, деньги.
- Скоро Новый год! Что бы тебе хотелось?
- Поехать в Автово.
- Зачем?
- Что бы оказаться на балконе одиннадцатого этажа. Просто заглянуть в окно «Котика», увидеть, как вся разбитная компания собралась за большим столом, услышать их звонкий смех и разговоры.
- Похоже на историю про двенадцать месяцев. Она шла по лесу в поисках подснежников и набрела на большой костер, за которым собрались эти самые месяцы. Мм… Слушай, а почему ты не можешь просто войти? Позвонить в дверь и войти?
- Потому что они меня не ждут. Потому что в их жизни для меня нет больше места.
Он усмехнулся.
- Ладно, фантазерка. Тебе бы рассказы писать. Собирайся, завтра вставать, самолет…
Самолет. Летим. Потому что так надо. Потому что вся наша жизнь одна сплошная работа, которая заполняет все наше время, всю нашу жизнь, которая заменяет нам друзей, детей и обычное человеческое общение. Сначала один город, затем другой и бесконечная суета, суета, суета. Ну а потом обязательно наступит пятница. Они соберутся у «Котика», а я поеду пить чай в «Редиссон-отель», заказывать музыку «Битлз», и рассказывать ему о них, которых он считает всего лишь моим больным воображением…