Проект "Письма". С.Я.Виттенберг - товарищам. 10 августа 1879 года.
Впервые опубликовано в газете "Народная воля" (нелегальное издание), N 1, 1 октября 1879 года. Повторная публикация: Литература партии "Народная воля", М., 1930, стр.5
Мои друзья!
Мне, конечно, не хочется умереть, и сказать, что я умираю охотно, было бы с моей стороны ложью; но это последнее обстоятельство пусть не бросает тени на мою веру и стойкость моих убеждений: вспомните, что самым высшим примером человеколюбия и самопожертвования был, без сомнения, Спаситель; однако и он молился: и да минует меня чаша сия". Следовательно, как могу и я не молиться о том же? Тем не менее и я, подобно ему, говорю себе: "Если иначе нельзя, если для того, чтобы восторжествовал социализм, необходимо, чтобы пролилась кровь моя, если переход из настоящего строя в лучший невозможен иначе, как только перешагнувши через наши трупы, то пусть наша кровь проливается, пусть она падет искуплением на пользу человечества; а что наша кровь послужит удобрением для той почвы, на которой взойдет семя социализма, что социализм восторжествует и восторжествует скоро, - это моя вера! Тут опять вспоминаю слова Спасителя: "Истинно говорю вам, что многие из находящихся здесь не вкусят смерти, как настанет царствие небесное", - я в этом убежден, как убежден в том, что земля движется. И когда я взойду на эшафот и веревка коснется моей шеи, то последняя моя мысль будет: "и все-таки она движется, и никому в мире не остановить ее движения!".
P.S. Специальное послание к *** 1)
Если ты придаешь какое-либо значение моей воле, если считаешь священным мое последнее желание, то оставь всякую мысль о мести: "прости им, не знают бо, что творят". Это также знамение времени: ум их помутился, они видят, что скоро настанет другое время, и не знают, как отвратить его. Еще раз прошу тебя, оставь всякую мысль о мести!
------------
Историческая справка.
Соломон Яковлевич Виттенберг, сын ремесленника, из ортодоксальной еврейской семьи. Родился в Николаеве в 1852 году. Учился в Николаевском реальном училище, но курса не окончил из-за столкновения с начальством. Затем учился в Вене в технологическом институте, однако из-за нехватки денег вынужден был опять прервать учебу. В 1876 г. вернулся в Николаев, где зарабатывал на жизнь репетиторском и приобрел славу талантливого учителя математики; вел пропаганду среди рабочих. В том же году привлечен к дознанию о создании революционного кружка в Елисаветграде (ныне Кировоград) и о покушении на шпиона Гориновича. По высочайшему повелению 26 июля 1878 года дело о нем было прекращено, с учреждением негласного надзора. Находясь под стражей на Николаевской гауптвахте, вел пропаганду среди матросов. Здесь он познакомился с Иваном Логовенко, бывшим служащим Черноморского флота. Это было время, переломное для народнического движения. Партия "Народная воля" еще не была создана, но идеи террора уже начали проникать в сознание участников движения: после выстрела Веры Засулич в Трепова в феврале 1878 года, стали множиться террористические акты против правительственных чиновников, шпионов и провокаторов. Известно, что Виттенберг и Логовенко после освобождения попытались организовать в Николаеве покушение на Александра II (еще задолго до того, как "Народная воля" вынесла смертный приговор Императору). При аресте (16 августа 1878 года) и обыске у них на квартире была найдена гальваническая батарея, которую Логовенко украл из минного парка во время своей службы во флоте. По данным следствия, они собирались подорвать Императора во время его проезда через Николаев.
Судебный процесс происходил в Одесском военно-окружном суде с 25 июля по 5 августа 1879 года и стал известен как "процесс 28-ти" (по количеству подсудимых). Большинство участников обвинялись в принадлежности к социально-революционной партии, но Виттенберг и Логовенко - в подготовке цареубийства.
По результатам процесса 5 человек (С.Виттенберг, И.Логовенко, Д.Лизогуб, С.Чубаров, И.Давиденко) были приговорены к смертной казни, остальные - к различным срокам каторги и ссылки (в том числе несовершеннолетняя Виктория Гуковская, 14 лет). Пятерых приговоренных к смерти разделили: Лизогуб, Чубаров и Давиденко - были повешены 10 августа 1879 года в Одессе, Виттерберг и Логовенко - 11 августа 1879 года в Николаеве, .
Из воспоминаний М.А.Морейниса (осужден по процессу 28-ти к ссылке) (Морейнис М.А. С.Я.Виттенберг и процесс 28-ми // «Каторга и ссылка», 1929, книга 56):
"В отношении Лизогуба, Чубарова, Виттенберга, Логовенко и Давиденко ходатайства о снижении меры наказания суд не возбуждал, и по отношению к ним приговор должен был остаться в силе. Находившийся в зале суда градоначальник Гейнц разрешил мне поместиться в одной камере с Виттенбергом и тут же отдал распоряжение перевести меня к нему в камеру и выполнить аналогичные просьбы некоторых других подсудимых.
Уже было совсем темно, когда я вошел в камеру Виттенберга. Он ходил взад и вперед по камере. Я уселся молча на кровать. У меня не хватало духа заговорить, но чуткий, добрый и благородный Виттенберг поспешил вывести меня из этого состояния и первый вступил в разговор. Говорил он обо многом, вспоминал первые дни своего пребывания в Вене. С большим юмором рассказывал эпизоды из своей жизни в Вене. Он с восторгом вспоминал о своих посещениях театра и особенно оперы, которую он очень любил. Виттенберг познакомил меня с содержанием оперы "Вильгельм Телль" и с большим чувством и громадным увлечением передавал особенно сильные места этой оперы. В эти минуты, казалось мне, Виттенберг забыл про все и перенесся в мир переживаний Вильгельма Телля.
На второй день после приговора, т.-е. 7-го августа, Виттенберг был удручен и озабочен. Его волновало предстоящее свидание с родителями: "Что я могу ответить, когда старики будут умолять подать прошение о помиловании? Как страшно поразит их мой отказ, и как они будут реагировать на мой отказ. Поймут ли они меня?" Мысли эти неотступно преследовали Виттенберга, волновали и терзали его душу. Утром 8-го августа Виттенберга позвали на свидание с родителями. В тяжелом и подавленном настроении он оставил камеру, уходя на последнее свидание с любимыми родителями и со своим маленьким сыном. Стойкость, которую его несчастная мать проявила на этом свидании, успокоила и ободрила ее сына. Когда Виттенберг вошел после свидания в камеру, он был неузнаваем. Выражение лица было совершенно спокойное и мягкое, он находился под впечатлением поведения своей матери. Чуткая и благородная женщина проявила необычайную сдержанность и спокойствие: ни малейшего даже намека на подачу прошения с ее стороны не было, а когда на обращение отца: "Может, ты подашь прошение генерал-губернатору", Виттенберг ответил: "Если осужденный переходит в православие, то наказание, говорят, смягчают на одну степень",-мать сказала: "Умри таким, какой есть, сын твой вырастет и отомстит за тебя". На этом разговор о прошении оборвался. Весь день Виттенберг находился под впечатлением поступка матери".
"9-го августа после 9-ти часов вечера мы услыхали движение и гул шагов в коридоре. Стали напряженно прислушиваться. Слышим, как открывают дверь какой-то камеры, и все затихает, потом дверь опять захлопнулась, и опять гул шагов и движение, опять лязг затворов и стук открывающихся дверей. Мы тревожно и напряженно прислушиваемся. Слышим, шаги приближаются к нашей камере. Надзиратель открывает дверь, и в камеру входят Лизогуб, Чубаров и Давиденко, а позади смотритель Потапенко и какой-то субъект в светлом летнем пиджаке. Это, как мы потом узнали, был палач. Лизогуб спокойно говорит Виттенбергу по-немецки, что их сейчас переводят в тюрьму, что их казнь назначена на 10 часов утра, и что приговор над Виттенбергом и Логовенко будет приведен в исполнение в Николаеве, и завтра их отправят туда пароходом. Чубаров и Давиденко стояли молча и молча распрощались. Их повели прощаться в следующую камеру. Десятого августа, утром, Виттенберг надел свой парадный черный сюртучный костюм, и около часу дня его повели прощаться с нашими осужденными товарищами."
1) Приписка в письме к Витенбергу обращена к Фанни Абрамовне Морейнис, сестра Михаила Морейниса (воспоминания которого цитировались выше). В 1878 году она была ученицей Виттенберга. Михаил Морейнис вспоминал, что накануне казни надзиратель передал Виттенбергу записку от его сестры, в которой она писала, что хотела бы отомстить за его смерть.
При аресте в 1882 году у Фанни Морейнис нашли предсмертное письмо Виттенберга, зашитое в платье. Осужденная в 1883 году в Одессе по "процессу 23-х", Фанни Морейнис отбывала каторгу на Каре, а затем жила на поселении в Чите, где вышла замуж за врача В.Муратова. В советское время - член Общества политкаторжан и ссыльнопоселенцев, умерла в 1937 году в Москве дата смерти какая-то символичная, как и у многих старых революционеров, но никакой конкретики
Из воспоминаний Фанни Морейнис:
"Пять человек-Лизогуб, Виттенберг, Логовенко, Чубаров и Давиденко-были приговорены к повешению. Приговор этот произвел на меня потрясающее впечатление, тем более, что среди приговоренных был Виттенберг, к которому мы были очень привязаны.
Казнь должна была совершиться публично, и я почувствовала, что не могу оставаться в этот день дома, а должна проводить Виттенберга на смерть. То же самое испытывали и многие друзья. Мои друзья были против моего присутствия на казни и отказались взять меня с собой: они боялись, что женские нервы не выдержат такого зрелища. Я пошла одна, и мои нервы подчинились моей воле. На месте казни я застала громадную толпу. Вместо пяти виселиц я увидела лишь три: оказалось, что Виттенберг и Логовенко отправлены для казни в Николаев. Но домой я не ушла. Помню, как вдруг близ меня раздались голоса: "везут, везут". На платформе, запряженной парой лошадей, стояла скамейка: на скамейке сидело три человека спиной к лошадям. На груди у каждого была доска с какой-то надписью. Вокруг меня все замерло. Я не видела, как надевали саваны, но увидела, как одна за другой поднимались над эшафотом три белые фигуры. Один, самый маленький по росту, невидимому Давиденко, замер немедленно, другой, невидимому Чубаров, сделал несколько движений и повис неподвижно, но самый высокий-Лизогуб долго вертелся и вздрагивал. Должно быть, я почти не дышала все это время, потому что когда, наконец, обрезали веревки, и тела упали вниз, я очень громко со стоном вздохнула, и какая-то баба, стоявшая рядом со мной, схватила меня за плечо со словами: "Что ты, что ты, милая". Я повернулась и побрела домой".
P.S. В рамках рубрики "Проект "Письма" публикуются предсмертные письма (дневники, записки и др.) осужденных по политическим процессам в Российской Империи в период с 1826 по 1889 годы.
Мои друзья!
Мне, конечно, не хочется умереть, и сказать, что я умираю охотно, было бы с моей стороны ложью; но это последнее обстоятельство пусть не бросает тени на мою веру и стойкость моих убеждений: вспомните, что самым высшим примером человеколюбия и самопожертвования был, без сомнения, Спаситель; однако и он молился: и да минует меня чаша сия". Следовательно, как могу и я не молиться о том же? Тем не менее и я, подобно ему, говорю себе: "Если иначе нельзя, если для того, чтобы восторжествовал социализм, необходимо, чтобы пролилась кровь моя, если переход из настоящего строя в лучший невозможен иначе, как только перешагнувши через наши трупы, то пусть наша кровь проливается, пусть она падет искуплением на пользу человечества; а что наша кровь послужит удобрением для той почвы, на которой взойдет семя социализма, что социализм восторжествует и восторжествует скоро, - это моя вера! Тут опять вспоминаю слова Спасителя: "Истинно говорю вам, что многие из находящихся здесь не вкусят смерти, как настанет царствие небесное", - я в этом убежден, как убежден в том, что земля движется. И когда я взойду на эшафот и веревка коснется моей шеи, то последняя моя мысль будет: "и все-таки она движется, и никому в мире не остановить ее движения!".
P.S. Специальное послание к *** 1)
Если ты придаешь какое-либо значение моей воле, если считаешь священным мое последнее желание, то оставь всякую мысль о мести: "прости им, не знают бо, что творят". Это также знамение времени: ум их помутился, они видят, что скоро настанет другое время, и не знают, как отвратить его. Еще раз прошу тебя, оставь всякую мысль о мести!
------------
Историческая справка.
Соломон Яковлевич Виттенберг, сын ремесленника, из ортодоксальной еврейской семьи. Родился в Николаеве в 1852 году. Учился в Николаевском реальном училище, но курса не окончил из-за столкновения с начальством. Затем учился в Вене в технологическом институте, однако из-за нехватки денег вынужден был опять прервать учебу. В 1876 г. вернулся в Николаев, где зарабатывал на жизнь репетиторском и приобрел славу талантливого учителя математики; вел пропаганду среди рабочих. В том же году привлечен к дознанию о создании революционного кружка в Елисаветграде (ныне Кировоград) и о покушении на шпиона Гориновича. По высочайшему повелению 26 июля 1878 года дело о нем было прекращено, с учреждением негласного надзора. Находясь под стражей на Николаевской гауптвахте, вел пропаганду среди матросов. Здесь он познакомился с Иваном Логовенко, бывшим служащим Черноморского флота. Это было время, переломное для народнического движения. Партия "Народная воля" еще не была создана, но идеи террора уже начали проникать в сознание участников движения: после выстрела Веры Засулич в Трепова в феврале 1878 года, стали множиться террористические акты против правительственных чиновников, шпионов и провокаторов. Известно, что Виттенберг и Логовенко после освобождения попытались организовать в Николаеве покушение на Александра II (еще задолго до того, как "Народная воля" вынесла смертный приговор Императору). При аресте (16 августа 1878 года) и обыске у них на квартире была найдена гальваническая батарея, которую Логовенко украл из минного парка во время своей службы во флоте. По данным следствия, они собирались подорвать Императора во время его проезда через Николаев.
Судебный процесс происходил в Одесском военно-окружном суде с 25 июля по 5 августа 1879 года и стал известен как "процесс 28-ти" (по количеству подсудимых). Большинство участников обвинялись в принадлежности к социально-революционной партии, но Виттенберг и Логовенко - в подготовке цареубийства.
По результатам процесса 5 человек (С.Виттенберг, И.Логовенко, Д.Лизогуб, С.Чубаров, И.Давиденко) были приговорены к смертной казни, остальные - к различным срокам каторги и ссылки (в том числе несовершеннолетняя Виктория Гуковская, 14 лет). Пятерых приговоренных к смерти разделили: Лизогуб, Чубаров и Давиденко - были повешены 10 августа 1879 года в Одессе, Виттерберг и Логовенко - 11 августа 1879 года в Николаеве, .
Из воспоминаний М.А.Морейниса (осужден по процессу 28-ти к ссылке) (Морейнис М.А. С.Я.Виттенберг и процесс 28-ми // «Каторга и ссылка», 1929, книга 56):
"В отношении Лизогуба, Чубарова, Виттенберга, Логовенко и Давиденко ходатайства о снижении меры наказания суд не возбуждал, и по отношению к ним приговор должен был остаться в силе. Находившийся в зале суда градоначальник Гейнц разрешил мне поместиться в одной камере с Виттенбергом и тут же отдал распоряжение перевести меня к нему в камеру и выполнить аналогичные просьбы некоторых других подсудимых.
Уже было совсем темно, когда я вошел в камеру Виттенберга. Он ходил взад и вперед по камере. Я уселся молча на кровать. У меня не хватало духа заговорить, но чуткий, добрый и благородный Виттенберг поспешил вывести меня из этого состояния и первый вступил в разговор. Говорил он обо многом, вспоминал первые дни своего пребывания в Вене. С большим юмором рассказывал эпизоды из своей жизни в Вене. Он с восторгом вспоминал о своих посещениях театра и особенно оперы, которую он очень любил. Виттенберг познакомил меня с содержанием оперы "Вильгельм Телль" и с большим чувством и громадным увлечением передавал особенно сильные места этой оперы. В эти минуты, казалось мне, Виттенберг забыл про все и перенесся в мир переживаний Вильгельма Телля.
На второй день после приговора, т.-е. 7-го августа, Виттенберг был удручен и озабочен. Его волновало предстоящее свидание с родителями: "Что я могу ответить, когда старики будут умолять подать прошение о помиловании? Как страшно поразит их мой отказ, и как они будут реагировать на мой отказ. Поймут ли они меня?" Мысли эти неотступно преследовали Виттенберга, волновали и терзали его душу. Утром 8-го августа Виттенберга позвали на свидание с родителями. В тяжелом и подавленном настроении он оставил камеру, уходя на последнее свидание с любимыми родителями и со своим маленьким сыном. Стойкость, которую его несчастная мать проявила на этом свидании, успокоила и ободрила ее сына. Когда Виттенберг вошел после свидания в камеру, он был неузнаваем. Выражение лица было совершенно спокойное и мягкое, он находился под впечатлением поведения своей матери. Чуткая и благородная женщина проявила необычайную сдержанность и спокойствие: ни малейшего даже намека на подачу прошения с ее стороны не было, а когда на обращение отца: "Может, ты подашь прошение генерал-губернатору", Виттенберг ответил: "Если осужденный переходит в православие, то наказание, говорят, смягчают на одну степень",-мать сказала: "Умри таким, какой есть, сын твой вырастет и отомстит за тебя". На этом разговор о прошении оборвался. Весь день Виттенберг находился под впечатлением поступка матери".
"9-го августа после 9-ти часов вечера мы услыхали движение и гул шагов в коридоре. Стали напряженно прислушиваться. Слышим, как открывают дверь какой-то камеры, и все затихает, потом дверь опять захлопнулась, и опять гул шагов и движение, опять лязг затворов и стук открывающихся дверей. Мы тревожно и напряженно прислушиваемся. Слышим, шаги приближаются к нашей камере. Надзиратель открывает дверь, и в камеру входят Лизогуб, Чубаров и Давиденко, а позади смотритель Потапенко и какой-то субъект в светлом летнем пиджаке. Это, как мы потом узнали, был палач. Лизогуб спокойно говорит Виттенбергу по-немецки, что их сейчас переводят в тюрьму, что их казнь назначена на 10 часов утра, и что приговор над Виттенбергом и Логовенко будет приведен в исполнение в Николаеве, и завтра их отправят туда пароходом. Чубаров и Давиденко стояли молча и молча распрощались. Их повели прощаться в следующую камеру. Десятого августа, утром, Виттенберг надел свой парадный черный сюртучный костюм, и около часу дня его повели прощаться с нашими осужденными товарищами."
1) Приписка в письме к Витенбергу обращена к Фанни Абрамовне Морейнис, сестра Михаила Морейниса (воспоминания которого цитировались выше). В 1878 году она была ученицей Виттенберга. Михаил Морейнис вспоминал, что накануне казни надзиратель передал Виттенбергу записку от его сестры, в которой она писала, что хотела бы отомстить за его смерть.
При аресте в 1882 году у Фанни Морейнис нашли предсмертное письмо Виттенберга, зашитое в платье. Осужденная в 1883 году в Одессе по "процессу 23-х", Фанни Морейнис отбывала каторгу на Каре, а затем жила на поселении в Чите, где вышла замуж за врача В.Муратова. В советское время - член Общества политкаторжан и ссыльнопоселенцев, умерла в 1937 году в Москве дата смерти какая-то символичная, как и у многих старых революционеров, но никакой конкретики
Из воспоминаний Фанни Морейнис:
"Пять человек-Лизогуб, Виттенберг, Логовенко, Чубаров и Давиденко-были приговорены к повешению. Приговор этот произвел на меня потрясающее впечатление, тем более, что среди приговоренных был Виттенберг, к которому мы были очень привязаны.
Казнь должна была совершиться публично, и я почувствовала, что не могу оставаться в этот день дома, а должна проводить Виттенберга на смерть. То же самое испытывали и многие друзья. Мои друзья были против моего присутствия на казни и отказались взять меня с собой: они боялись, что женские нервы не выдержат такого зрелища. Я пошла одна, и мои нервы подчинились моей воле. На месте казни я застала громадную толпу. Вместо пяти виселиц я увидела лишь три: оказалось, что Виттенберг и Логовенко отправлены для казни в Николаев. Но домой я не ушла. Помню, как вдруг близ меня раздались голоса: "везут, везут". На платформе, запряженной парой лошадей, стояла скамейка: на скамейке сидело три человека спиной к лошадям. На груди у каждого была доска с какой-то надписью. Вокруг меня все замерло. Я не видела, как надевали саваны, но увидела, как одна за другой поднимались над эшафотом три белые фигуры. Один, самый маленький по росту, невидимому Давиденко, замер немедленно, другой, невидимому Чубаров, сделал несколько движений и повис неподвижно, но самый высокий-Лизогуб долго вертелся и вздрагивал. Должно быть, я почти не дышала все это время, потому что когда, наконец, обрезали веревки, и тела упали вниз, я очень громко со стоном вздохнула, и какая-то баба, стоявшая рядом со мной, схватила меня за плечо со словами: "Что ты, что ты, милая". Я повернулась и побрела домой".
P.S. В рамках рубрики "Проект "Письма" публикуются предсмертные письма (дневники, записки и др.) осужденных по политическим процессам в Российской Империи в период с 1826 по 1889 годы.