Фильм "Зори Парижа" 1936 год...
в порядке самопросвещения перед игрой посмотрела старый советский фильм про Парижскую коммуну. Конечно, сегодня это можно смотреть разве что из общего интереса к теме, а не ради художественных и исторических достоинств фильма: эстетика 30-х годов, фильм наивный, полон советских штампов, достоверность исторических событий тоже так себе, средненькая.
Но не могла не обратить внимание вот на что. Несмотря на все перечисленное - фильм-таки получился живой, не удалось его сделать совсем выхолощенным - и эта живость и непосредственность просвечивает даже через идеологические штампы.
Проблема, как известно, в том, что советская власть одной рукой сама себе рыла могилу - прославляя революционное движение прежних времен в качестве якобы своей предшественницы, одновременно почти лукаво давала людям понять, что бороться против неправедной власти - дело хорошее и справедливое, что за свободу можно и нужно сражаться, что сильные мира сего - не боги, а идолы, которых можно и нужно свергнуть. К 60-70-м годам часть интеллигенции уже отлично считывала этот двойственный посыл, а вот в сталинские, в тридцатые годы? Вот фильм 1936 года - практически самый разгар сталинских репрессий. И вот зритель на экране видит и казалось бы может уловить между строк - о том, что вот этот показанный веселый, свободный, нелепый, трагичный, но живой бардак имеет весьма мало общего с тоталитарной мертвечиной сталинской действительности. Что-то как будто пошло не так... какие-то не такие предшественники!
И вот страшно интересно - человек тридцать шестого года это несоответствие считывал, улавливал, воспринимал? Или даже в голову не приходило, а все это лишь позднейшие ассоциации?
Но не могла не обратить внимание вот на что. Несмотря на все перечисленное - фильм-таки получился живой, не удалось его сделать совсем выхолощенным - и эта живость и непосредственность просвечивает даже через идеологические штампы.
Проблема, как известно, в том, что советская власть одной рукой сама себе рыла могилу - прославляя революционное движение прежних времен в качестве якобы своей предшественницы, одновременно почти лукаво давала людям понять, что бороться против неправедной власти - дело хорошее и справедливое, что за свободу можно и нужно сражаться, что сильные мира сего - не боги, а идолы, которых можно и нужно свергнуть. К 60-70-м годам часть интеллигенции уже отлично считывала этот двойственный посыл, а вот в сталинские, в тридцатые годы? Вот фильм 1936 года - практически самый разгар сталинских репрессий. И вот зритель на экране видит и казалось бы может уловить между строк - о том, что вот этот показанный веселый, свободный, нелепый, трагичный, но живой бардак имеет весьма мало общего с тоталитарной мертвечиной сталинской действительности. Что-то как будто пошло не так... какие-то не такие предшественники!
И вот страшно интересно - человек тридцать шестого года это несоответствие считывал, улавливал, воспринимал? Или даже в голову не приходило, а все это лишь позднейшие ассоциации?