Разборка про крестики и нолики продолжается в XIII томе...
... первая мысль: как все-таки неправильно сделали, что более поздние тома серии "Восстание декабристов" начали издавать в современной орфографии. Ладно, убрали сначала яти и твердые знаки на конце. Но потом убрали и индивидуальную орфографию персонажей, причесав все в соответствии с современными правилами русского языка. И вот я читаю 13 том и с грустным удивлением обнаруживаю вроде бы старых знакомцев - Тютчева, Лисовского и прочих - которые почему-то пишут правильным русском языком без ошибок - и это какие-то другие, незнакомые люди, такой кусок индивидуальности потерян. Ужасно обидно :(
Поручик Пензенского пехотного полка Громницкий. Одно из своих первых показаний начинает воистину гениальной фразой:
"По крайней мере до сего времени я не нашел еще истинной причины, при всех усилиях найти ее, побудившей меня вступить в Общество соединенных славян" (действительно - аж с 1823 года искал - он один из первых славянских членов, принятых Борисовым).
"...Сознался в том, что принял в Общество капитана Тютчева (так вот кто был виновник всех бедствий), поручика Лисовского и штабс-капитана Соловьева". Ба, знакомые все лица. И вновь грустное удивление - ну чего им всем не жилось спокойно в этих провинциальных полках, чего водку не пилось...
... Петр Громницкий - очень тихий, спокойный, говорит мало - и не поймешь, то ли действительно мало знает, то ли очень хорошо владеет собой и тщательно фильтрует базар. Поэтому собственных показаний Громницкого в деле немного - зато за душу поручика Громницкого (точнее, за его злополучный крестик) разворачивается настоящая борьба. На подвиг "кто отметил Громницкого в списке" претендуют сразу четыре человека: Мишель, Тютчев, Спиридов и Горбачевский. В конце концов двое сливаются и остается тяжелая артиллерия: разборка между Спиридовым и Горбачевским продолжается долго и заканчивается очной ставкой 18 мая.
Спиридов не отрицает, что крестик против Громницкого поставлен его рукой. Но заявляет, что сделано это было со слов Горбачевского, который якобы сказал, что Громницкий - человек надежный. В ответ Горбачевский разражается длинной речью, из которой следует, что он не мог ничего говорить про Громницкого, потому что, во-первых, Громницкий служит под началом Спиридова и тот его лучше знает (ну, логично вроде), а во-вторых Спиридов старше, умнее (!), везде лез, все толковал, все его слушались "и вообще Спиридов с Бестужевым все время говорили по-французски, так что я и знать не мог, о чем они разговаривали". На очной ставке стороны остались при своих показаниях без всякой отмены.
Интересный момент: по следственным делам прослеживается целая куча "славянских" очных ставок 18-19 мая:
18 мая: Бестужев + Спиридов, Спиридов + Горбачевский (дважды по разным вопросам: одна подшита в дело Громницкого, другая - в дело Лисовского)
19 мая: Спиридов + Бечасный, Бечасный + Мазган, Громницкий + Лисовский, наконец - совершенно феерическая очная ставка Спиридов + Лисовский (для разнообразия, не про крестики-нолики, а про попытку восстания в Пензенском полку, это я еще напишу отдельно, такого убойного поворота сюжета я еще не ожидала).
Подозреваю, что есть еще - я еще не все славянские дела прочитала. Так вот, по непонятным причинам ни одна из этих очных ставок не попадает в журналы следственного комитета (за 18 мая в журналах вообще не отмечено очных ставок, за 19 мая отмечено шесть очных ставок в Северном обществе вокруг Финляндского полка: Цебриков, Розен, Оболенский...). Такое ощущение, что делопроизводителям Комитета уже до смерти надоел Чернышев с его крестиками и они просто бастуют (весна, солнышко, пора на травку - а этот урод все пытает провинциальных офицериков) и из принципа не записывают.
... За поставленный чужой рукой крестик Петр Громницкий (следственному комитету он, впрочем, сообщает, что о том, что был отмечен в списке - знал, и поясняет только без особой злобы и упрека "напрасно я был отмечен - я бы никогда на сие не решился") получает второй разряд. Определенный на поселение в село Бельское Иркутской губернии, в 1842 году был вторично арестован за чтение и переписывание запрещенных рукописей Лунина - но ограничились тем, что отдали под усиленный тайный надзор.
Громницкий, с детства увлекавшийся рисованием, а в Петровском заводе дополнительно бравший уроки рисования у Николая Бестужева - становится местным иконописцем, зарабатывая тем самым на жизнь. Искусствоведы предположительно атрибутировали икону его кисти "Распятие". В числе прочего на иконе сохранился текст - евангельская цитата: "Нет больше сей любви, как если кто душу положит за друзей своих... Если бы вы от мира были, то мир любил бы свое, а то вы не от мира, но я избрал вас от мира, потому и ненавидит вас мир... Ежели меня гнали, будут гнать и вас, ежели мое слово соблюдали, будут соблюдать и ваше..."
... Умер от чахотки в госпитале Иркутского солеваренного завода в селе Усолье в 1851 году, в возрасте около 50 лет.
Поручик Пензенского пехотного полка Громницкий. Одно из своих первых показаний начинает воистину гениальной фразой:
"По крайней мере до сего времени я не нашел еще истинной причины, при всех усилиях найти ее, побудившей меня вступить в Общество соединенных славян" (действительно - аж с 1823 года искал - он один из первых славянских членов, принятых Борисовым).
"...Сознался в том, что принял в Общество капитана Тютчева (так вот кто был виновник всех бедствий), поручика Лисовского и штабс-капитана Соловьева". Ба, знакомые все лица. И вновь грустное удивление - ну чего им всем не жилось спокойно в этих провинциальных полках, чего водку не пилось...
... Петр Громницкий - очень тихий, спокойный, говорит мало - и не поймешь, то ли действительно мало знает, то ли очень хорошо владеет собой и тщательно фильтрует базар. Поэтому собственных показаний Громницкого в деле немного - зато за душу поручика Громницкого (точнее, за его злополучный крестик) разворачивается настоящая борьба. На подвиг "кто отметил Громницкого в списке" претендуют сразу четыре человека: Мишель, Тютчев, Спиридов и Горбачевский. В конце концов двое сливаются и остается тяжелая артиллерия: разборка между Спиридовым и Горбачевским продолжается долго и заканчивается очной ставкой 18 мая.
Спиридов не отрицает, что крестик против Громницкого поставлен его рукой. Но заявляет, что сделано это было со слов Горбачевского, который якобы сказал, что Громницкий - человек надежный. В ответ Горбачевский разражается длинной речью, из которой следует, что он не мог ничего говорить про Громницкого, потому что, во-первых, Громницкий служит под началом Спиридова и тот его лучше знает (ну, логично вроде), а во-вторых Спиридов старше, умнее (!), везде лез, все толковал, все его слушались "и вообще Спиридов с Бестужевым все время говорили по-французски, так что я и знать не мог, о чем они разговаривали". На очной ставке стороны остались при своих показаниях без всякой отмены.
Интересный момент: по следственным делам прослеживается целая куча "славянских" очных ставок 18-19 мая:
18 мая: Бестужев + Спиридов, Спиридов + Горбачевский (дважды по разным вопросам: одна подшита в дело Громницкого, другая - в дело Лисовского)
19 мая: Спиридов + Бечасный, Бечасный + Мазган, Громницкий + Лисовский, наконец - совершенно феерическая очная ставка Спиридов + Лисовский (для разнообразия, не про крестики-нолики, а про попытку восстания в Пензенском полку, это я еще напишу отдельно, такого убойного поворота сюжета я еще не ожидала).
Подозреваю, что есть еще - я еще не все славянские дела прочитала. Так вот, по непонятным причинам ни одна из этих очных ставок не попадает в журналы следственного комитета (за 18 мая в журналах вообще не отмечено очных ставок, за 19 мая отмечено шесть очных ставок в Северном обществе вокруг Финляндского полка: Цебриков, Розен, Оболенский...). Такое ощущение, что делопроизводителям Комитета уже до смерти надоел Чернышев с его крестиками и они просто бастуют (весна, солнышко, пора на травку - а этот урод все пытает провинциальных офицериков) и из принципа не записывают.
... За поставленный чужой рукой крестик Петр Громницкий (следственному комитету он, впрочем, сообщает, что о том, что был отмечен в списке - знал, и поясняет только без особой злобы и упрека "напрасно я был отмечен - я бы никогда на сие не решился") получает второй разряд. Определенный на поселение в село Бельское Иркутской губернии, в 1842 году был вторично арестован за чтение и переписывание запрещенных рукописей Лунина - но ограничились тем, что отдали под усиленный тайный надзор.
Громницкий, с детства увлекавшийся рисованием, а в Петровском заводе дополнительно бравший уроки рисования у Николая Бестужева - становится местным иконописцем, зарабатывая тем самым на жизнь. Искусствоведы предположительно атрибутировали икону его кисти "Распятие". В числе прочего на иконе сохранился текст - евангельская цитата: "Нет больше сей любви, как если кто душу положит за друзей своих... Если бы вы от мира были, то мир любил бы свое, а то вы не от мира, но я избрал вас от мира, потому и ненавидит вас мир... Ежели меня гнали, будут гнать и вас, ежели мое слово соблюдали, будут соблюдать и ваше..."
... Умер от чахотки в госпитале Иркутского солеваренного завода в селе Усолье в 1851 году, в возрасте около 50 лет.