Упал-очнулся-гипс... (вред бывает не только от алкоголя, но и от сна)
(мда, текстов мне заказали много, но во-первых, я их все равно записывать не успеваю, во-вторых, их все равно никто не комментирует) :))
Поэтому пока запишу то, что не очень длинное - а именно, казус Мозгалевского.
Вот бывает первый эшелон - руководители, сливки общества. Бывает второй - люди, действовавшие сознательно и по убеждениям. А бывает еще третий, четвертый - какие-то случайные люди, которые непонятно как в обществе оказались и непонятно за что были осуждены.
Все дело в том, что о своей деятельности в качестве члена Славянского общества подпоручик Саратовского пехотного полка Николай Осипович Мозгалевский на следствии рассказал примерно так:
- пригласил его в общество однополчанин Шимков (действительно, есть такой), дал прочесть "Конституцию", из которой Мозгалевский ничего не понял (кстати, тут интересный момент - помянутый Шимков тоже строил из себя дурачка на следствии, а между тем единственный дошедший до нас список "Конституции - Государственный завет" (выдержка из "Русской правды" Пестеля, с помощью которой Бестужев агитировал славян за присоединение), переписанный рукой Петра Борисова, обнаружен именно в бумагах Шимкова и приложен к его следственному делу). После чего Шимков позвал с собой Мозгалевского на собрание (на квартире Андреевича), а там Мозгалевский взял и... уснул. И проспал все заседание. Проснулся - смотрит: ой, чему-то присягают. Чему - не понял. Ничего не слышал, ни про какую революцию и истребление Государя не знал.
В общем, попал как кур во щи - во что-то вступил - сам не знает, во что. А оставался в обществе потому, что ему угрожали по очереди Спиридов и Бестужев и грозились покарать доносчика. Десятью, как известно, пулями в лоб.
Такая вот прекрасная версия. Здесь интересно несколько вещей. Дружок Шимков без вопроса со стороны Следственного комитета, по собственной инициативе, показал - дескать "подпоручик Мазгалевский так был не любопытен узнать относительно общества, в котором он находился и о котором я не мог дать ему точного понятия, поелику сам вступил за несколько дней пред сим... что в бытность его на одном из совещаний у Андриевича все время проспал".
Следующий вопрос, натурально, задали Спиридову и Бестужеву - действительно ли они угрожали несчастному Мозгалевскому? Оба сначала отрицаются:
"И для какой надобности мне было угрожать ему, я его не присоединял и не знал, и не слыхал о его никаких намерениях... что вступил он по принуждению, сего я не знаю, но что он был равнодушен и не принимал участия в рассуждениях прочих, сие точно правда. Майор Спиридов".
Мишель еще короче: "Притом же я не помню, чтоб я подпоручика Мозгалевского (ежели он Черниговского полка) в сборе членов когда-либо видал. Подпоручик Бестужев-Рюмин (Мишель путает двух персонажей с похожими фамилиями: Николая Мозгалевского из Саратовского полка и Александра Мозалевского из Черниговского полка - и это явно показывает, что Мозгалевского он не знает и не запомнил)
Мозгалевский, однако, продолжал настаивать на своей версии - и о чудо, к середине мая на очных ставках оба - Спиридов и Бестужев - признались в том, что действительно угрожали несчастному Мозгалевскому. То есть вот не прямо-таки лично гонялись за ним с ножом или пистолетом, но что вообще угрозы в адрес доносчиков произносили и, конечно, Мозгалевский мог отнести это на свой счет. Отметим здесь, что к середине мая Бестужев и Спиридов готовы были - возможно, по разным причинам - подтвердить на очных ставках все, что угодно. Мишель - от долгого пребывания в кандалах, чудовищного количества очных ставок и хамства следственного комитета - кажется, был уже совсем раздавлен и соглашался со всем, что говорилось, даже не вдумываясь особенно в смысл. А "отец-командир" (почему-то у меня к Михаилу Матвеевичу прочно приросло это прозвище) после своего добровольного признания в собственноручном крестике - кажется, решил, что терять ему уже нечего, и начал откровенно троллить следственный комитет: в мае он признавался в таких вещах, что если бы вдруг Николай Павлович решил увеличить количество внеразрядников, этот бы точно был в числе первых кандидатов.
В общем, в записке о силе вины так и записано: "О тайнах общества не объявлял потому, что Бестужев-Рюмин и Спиридов уверяли его, что за таковую погрешность положено обществом предавать смерти".
Короче, невинная овца: девятый разряд и ссылка на поселение в Нарым.
Владимир Чивилихин в книге "Память" занимался исследованием судеб как раз Мозгалевского и Выгодовского. Ну и насочинял - дескать, на самом-то деле был Мозгалевский героической личностью, на следствии скрыл свою революционную деятельность.
Теоретически все может быть. Врал ведь Иванов, может и Мозгалевский врал?
Спал - удобная отмазка. Отцы-основатели гонялись с ножом - еще лучше (вот только, если ты такой героический революционер - нафиг ты других-то подставляешь? Им-то, поди, и без тебя хватает).
В общем, можно судить так, а можно - эдак, но... но вот я читаю поздние сибирские дневниковые записи Вл.Философова с воспоминаниями о декабристах в ссылке.
И там читаю в числе прочего:
"Мозгалевский попал еще случайнее. Быв в одной компании молодых людей, он лег на диван и заснул. Его толкают и приказывают присягать. Напрасно бедный уверял всех, что он ничего не слыхал. Нет, ты притворялся, говорят ему. Присягай, или живой не выйдешь из этой комнаты".
Это, несомненно, записано со слов самого Мозгалевского в ссылке. И уж если человек спустя двадцать лет так и продолжает рассказывать - наверное, и правда такое было: сон бедолагу одолел.
И при этом опять читаем про дальнейшую судьбу и опять выясняем, что человек-то прожил жизнь в целом не худо и оставил по себе добрую память. В ссылке вначале в Нарыме, где одно время живет вместе с Выгодовским, потом в районе Минусинска (одно время в Курагино вместе с Тютчевым - все уже знакомые нам лица). В Нарыме женился на простой казачке - семья вскоре на руках оказалась огромная, 8 человек детей (один умер в младенчестве), нищета, попытки как-то устроиться, занимался хозяйством, разводил арбузы, дыни... умер рано, от чахотки. Одну из дочерей взяли в семью декабриста Басаргина, другую забрали дальние родственники Тютчева, жившие в Минусинске. Один из сыновей впоследствии - генерал-майор русской армии.
Интересно еще, что одна из его правнучек - Мария Богданова - стала советским историком-краеведом, много лет занималась исследованием сибирских судеб декабристов и их семей.
Бывают, стало быть, и такие истории.
Поэтому пока запишу то, что не очень длинное - а именно, казус Мозгалевского.
Вот бывает первый эшелон - руководители, сливки общества. Бывает второй - люди, действовавшие сознательно и по убеждениям. А бывает еще третий, четвертый - какие-то случайные люди, которые непонятно как в обществе оказались и непонятно за что были осуждены.
Все дело в том, что о своей деятельности в качестве члена Славянского общества подпоручик Саратовского пехотного полка Николай Осипович Мозгалевский на следствии рассказал примерно так:
- пригласил его в общество однополчанин Шимков (действительно, есть такой), дал прочесть "Конституцию", из которой Мозгалевский ничего не понял (кстати, тут интересный момент - помянутый Шимков тоже строил из себя дурачка на следствии, а между тем единственный дошедший до нас список "Конституции - Государственный завет" (выдержка из "Русской правды" Пестеля, с помощью которой Бестужев агитировал славян за присоединение), переписанный рукой Петра Борисова, обнаружен именно в бумагах Шимкова и приложен к его следственному делу). После чего Шимков позвал с собой Мозгалевского на собрание (на квартире Андреевича), а там Мозгалевский взял и... уснул. И проспал все заседание. Проснулся - смотрит: ой, чему-то присягают. Чему - не понял. Ничего не слышал, ни про какую революцию и истребление Государя не знал.
В общем, попал как кур во щи - во что-то вступил - сам не знает, во что. А оставался в обществе потому, что ему угрожали по очереди Спиридов и Бестужев и грозились покарать доносчика. Десятью, как известно, пулями в лоб.
Такая вот прекрасная версия. Здесь интересно несколько вещей. Дружок Шимков без вопроса со стороны Следственного комитета, по собственной инициативе, показал - дескать "подпоручик Мазгалевский так был не любопытен узнать относительно общества, в котором он находился и о котором я не мог дать ему точного понятия, поелику сам вступил за несколько дней пред сим... что в бытность его на одном из совещаний у Андриевича все время проспал".
Следующий вопрос, натурально, задали Спиридову и Бестужеву - действительно ли они угрожали несчастному Мозгалевскому? Оба сначала отрицаются:
"И для какой надобности мне было угрожать ему, я его не присоединял и не знал, и не слыхал о его никаких намерениях... что вступил он по принуждению, сего я не знаю, но что он был равнодушен и не принимал участия в рассуждениях прочих, сие точно правда. Майор Спиридов".
Мишель еще короче: "Притом же я не помню, чтоб я подпоручика Мозгалевского (ежели он Черниговского полка) в сборе членов когда-либо видал. Подпоручик Бестужев-Рюмин (Мишель путает двух персонажей с похожими фамилиями: Николая Мозгалевского из Саратовского полка и Александра Мозалевского из Черниговского полка - и это явно показывает, что Мозгалевского он не знает и не запомнил)
Мозгалевский, однако, продолжал настаивать на своей версии - и о чудо, к середине мая на очных ставках оба - Спиридов и Бестужев - признались в том, что действительно угрожали несчастному Мозгалевскому. То есть вот не прямо-таки лично гонялись за ним с ножом или пистолетом, но что вообще угрозы в адрес доносчиков произносили и, конечно, Мозгалевский мог отнести это на свой счет. Отметим здесь, что к середине мая Бестужев и Спиридов готовы были - возможно, по разным причинам - подтвердить на очных ставках все, что угодно. Мишель - от долгого пребывания в кандалах, чудовищного количества очных ставок и хамства следственного комитета - кажется, был уже совсем раздавлен и соглашался со всем, что говорилось, даже не вдумываясь особенно в смысл. А "отец-командир" (почему-то у меня к Михаилу Матвеевичу прочно приросло это прозвище) после своего добровольного признания в собственноручном крестике - кажется, решил, что терять ему уже нечего, и начал откровенно троллить следственный комитет: в мае он признавался в таких вещах, что если бы вдруг Николай Павлович решил увеличить количество внеразрядников, этот бы точно был в числе первых кандидатов.
В общем, в записке о силе вины так и записано: "О тайнах общества не объявлял потому, что Бестужев-Рюмин и Спиридов уверяли его, что за таковую погрешность положено обществом предавать смерти".
Короче, невинная овца: девятый разряд и ссылка на поселение в Нарым.
Владимир Чивилихин в книге "Память" занимался исследованием судеб как раз Мозгалевского и Выгодовского. Ну и насочинял - дескать, на самом-то деле был Мозгалевский героической личностью, на следствии скрыл свою революционную деятельность.
Теоретически все может быть. Врал ведь Иванов, может и Мозгалевский врал?
Спал - удобная отмазка. Отцы-основатели гонялись с ножом - еще лучше (вот только, если ты такой героический революционер - нафиг ты других-то подставляешь? Им-то, поди, и без тебя хватает).
В общем, можно судить так, а можно - эдак, но... но вот я читаю поздние сибирские дневниковые записи Вл.Философова с воспоминаниями о декабристах в ссылке.
И там читаю в числе прочего:
"Мозгалевский попал еще случайнее. Быв в одной компании молодых людей, он лег на диван и заснул. Его толкают и приказывают присягать. Напрасно бедный уверял всех, что он ничего не слыхал. Нет, ты притворялся, говорят ему. Присягай, или живой не выйдешь из этой комнаты".
Это, несомненно, записано со слов самого Мозгалевского в ссылке. И уж если человек спустя двадцать лет так и продолжает рассказывать - наверное, и правда такое было: сон бедолагу одолел.
И при этом опять читаем про дальнейшую судьбу и опять выясняем, что человек-то прожил жизнь в целом не худо и оставил по себе добрую память. В ссылке вначале в Нарыме, где одно время живет вместе с Выгодовским, потом в районе Минусинска (одно время в Курагино вместе с Тютчевым - все уже знакомые нам лица). В Нарыме женился на простой казачке - семья вскоре на руках оказалась огромная, 8 человек детей (один умер в младенчестве), нищета, попытки как-то устроиться, занимался хозяйством, разводил арбузы, дыни... умер рано, от чахотки. Одну из дочерей взяли в семью декабриста Басаргина, другую забрали дальние родственники Тютчева, жившие в Минусинске. Один из сыновей впоследствии - генерал-майор русской армии.
Интересно еще, что одна из его правнучек - Мария Богданова - стала советским историком-краеведом, много лет занималась исследованием сибирских судеб декабристов и их семей.
Бывают, стало быть, и такие истории.