И.С. Шмелёв: «Новая религия небытия помойного».
Я привык по часам ложиться, а теперь... как я могу без четверти десять? И потому бессонница. И память слабнет. Я вам говорил, что недавно забыл, как читается «Отче наш»... Вы представьте только, что все, все забудут, как читается «Отче наш»?! Помойка ведь надвигается. И уходят из этой помойки - в ничто!! Досадно. Досадно, что я, как и теперь есть, не имею логического права верить! Ибо, как после такой помойки поверишь, что там есть что-то?! И «там» обанкротилось! Провалиться с таким треском, с таким балаганным дребезгом, кинуть под гогот и топот, и рык - победное Воскресение из животного праха в «жизнь вечно-высокочеловеческую», к чему стремились лучшие из людей, уже восходивших на белоснежные вершины духа, - это значит уже не провалиться, а вовсе не быть!
Никаких абсолютов нет? Нет. И надо допустить, что над человеком можно смело поставить крест по всей Европе и по всему миру, и вбить в спину ему осиновый кол. А самое скверное, что иск-то вчинить-то не к кому! И суда-то не будет, да и не было его никогда! И это скоро все узнают, все человекообразные...
Веду, например, записи голодания. На себе изучаю, как голод парализует волю, и постепенно весь атрофируешься. И вот какое открытие: голодом можно весь свет покорить, если ввести в систему. Сейчас даже лекции читаются там: «Психические последствия голодания». Талантливый профессор читает. Сам голодает и - читает. И голодная аудитория набивается дополна! Всем занятно! Ги-по-тезы создаются! Как бы в потустороннее заглядывают. Ведь объект с субъектом сливаются. Новый, необычайный курс медицинского факультета. Садизм научный! Как если бы подвальным смертникам профессор, и он же смертник, о психологии казнимых читать взялся! Науку-то как обогащаем!
Да, «Психология казнимых: лабораторное и кли-ни-ческое исследование на основании изучения свыше миллиона, может быть, свыше двух миллионов, казнённых, с применением разных способов истязания, физических и психических, всех возрастов, полов и уровней умственного развития!» Курс-то какой! Со всего света приедут слушать и поражаться мастерством грандиозного опыта! Лабораторного материала - горы.
Что до нашего опыта у Европы было? Ну, инквизиция... Но тогда научной постановки не было. И потом, там как-никак, а судили. А тут... - никто не знает, за что! Но каждый в подвале знает, знает! - что вот, ещё день или два дня будет слабнуть - ведь им, как общее правило, в наших, в здешних-то, крымских подвалах и по четверке хлеба соломенного не давали, а так... теплую воду ставили - для успокоения нервов?! может быть, ихний профессор присоветовал, для опыта?! - так вот, каждый в подвале знает, что вот и эту или в ту ночь начнет истлевать. Где только? В яме ли тут, в овраге, или в море? И судей своих не видал, нет судей!
А потащут неумолимо, и - трах! Я даже высчитал: только в одном Крыму, за какие-нибудь три месяца! - человечьего мяса, расстрелянного без суда, без суда! - восемь тысяч вагонов, девять тысяч вагонов! Поездов триста! Десять тысяч тонн свежего человечьего мяса, мо-ло-до-го мяса! Сто двадцать тысяч го-лов! че-ло-ве-ческих!! У меня и количество крови высчитано, на ведра если... сейчас, в книжечке у меня... вот... альбуминный завод бы можно... для экспорта в Европу, если торговля наладится... хотя бы с Англией, например... Вот, считайте...
Вам не кажется, что всё небо в мухах? Мухи все, мухи... Так это же анемия выражается в зрении... Если разрезать глазное яблоко голодающего животного...
Думаю. Всё думаю: сколько же материала! И какой вклад в историю... социализма! Странная вещь: теоретики, словокройщики ни одного гвоздочка для жизни не сделали, ни одной слезки человечеству не утерли, хоть на устах всегда только и заботы, что о всечеловеческом счастье, а какая кровавенькая секта! И заметьте: только что начинается, во вкус входит! с земным-то богом! Главное - успокоили человеков: «от обезьяны» - и получай мандат!
Всякая вошь дерзай смело и безоглядно. Вот оно, Великое Воскресение... вши! Нет, какова «кривая»-то!? победная-то кривая!? От обезьяны, от крови, от помойки - к высотам, к Богу-Духу... и проникновению космоса чудеснейшим Смыслом и Богом-Словом, и... нисхождение, как с горы на салазках, ко вши, кровью кормящейся и на всё с дерзновением ползущей! И кому сие новое Евангелие-то с комментариями преподнесли, карт-блянш выдали, и кто?!
И вот показывают «образованность». Потому-то на эту подлюгу «ять» и поход. Прообраз, конечно, я разумею. Стереть её, окаянную! мешает! исконную, сла-вян-скую! Всем вошам теперь раздолье, всем - мир целокупно предоставлен: дерзай! Никакой ответственности и ничего не страшно! На Волге десятки миллионов с голоду дохнут и трупы пожирают? Не страшно.
Впилась вошь в загривок, сосёт-питается - разве ей чего страшно?! И все народы, как юный студентик на демонстрации, взирают с любопытством, что из «вшивого» великого дела выйдет. Такой-то опыт - и прерывать! Ведь полтораста миллиончиков прививают к социализму! И мы с вами в колбочке этой вертимся.
Не удалось - выплеснуть. Сеченов, бывало, покойник: «Лука, - кричит, - дай-ка свеженькую лягушечку!» Два миллиончика «лягушечек» искромсали: и груди вырезали, и на плечи «звездочки» сажали, и над ретирадами затылки из наганов дробили, и стенки в подвалах мозгами мазали, и... - вот это - О-пыт!
А зрители ожидают результатов, а пока торговлишкой перекидываются. Вон, сэр Эдуард-то Ллойд Джордж-то, освободитель-то человеческий, свободолюб-то незапятнанный, что сказал! «Мы, - говорит, - всегда с людоедами торговали!» А почтенные господа коммонеры, мандата на «вшивость» для себя ещё не приявшие, но в душе близкие и к сему, если от сего польза видится, - мудрое слово Джорджево положили на сердце своё и...
А-а, не всё ли равно теперь! О миллиончике человечьих голов ещё когда Достоевский-то говорил, что в расход для опыта выпишут дерзатели из кладовой человечьей, а вот ошибся на бухгалтерии: за два миллиона пересегнули - и не из мировой кладовой отчислили, а из российского чуланчишки отпустили. Вот это - опыт! Дерзание вши бунтующей, пустоту в небесах кровяными глазками узревшей! И вот...
Вчера я «опыт» тоже делал... Я собрал и сжёг все фотографии и все письма. И - ничего. Как будто не было у меня ничего и никогда. Так, чья-то праздная мысль и выдумка... Понимаете, мы приближаемся к величайшему откровению, быть может... Быть может, в действительности ни-ничего нет, а так, случайная мысль, для неё самой облекающаяся на миг в доктора Михаила?! А тогда все муки и провалы наши, и все гнусности - только сон! Сон-то, как материя, не суть ведь?! И мы не суть...
Мы теперь можем создать новую философию реальной ирреальности! новую религию «небытия помойного»... когда кошмары переходят в действительность, и мы так сживаемся с ними, что былое нам кажется сном.
А, не страшно. Теперь ничего не страшно...
И.С. Шмелёв. «Солнце мёртвых».