Теория субличностей 1. Создание и развитие внутренней базы данных
Содержание
0, 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11
Каждая новая ситуация в жизни человека (я её уже называла контекстом в одном из предыдущих постингов) или даже просто особенно яркий кусок сенсорного инпута образует новый подраздел в нашей психической "базе данных", который одновременно по семантическому сходству пополняет как основную базу, так и всякие содержащиеся в ней под-базы. Этот подраздел в момент создания можно назвать Субличность 0.1. Если данный контекст впоследствии получает много адресованного именно ему инпута, то данная Субличность эволюционирует и с каждым новым резонирующим с ней контекстом "выпускает новую версию". Так, в нас могут сожительствовать десятки более-менее разных относительно цельных субличностей с разными качествами, которые могут делить между собой набор неких общих знаменателей (то, что мы называем памятью, личностью, характером). Плюс мы каждый день можем создавать десятки субличностей-нулёвок, которые могут тут же раствориться в пространстве, примкнуть к уже существующим субличностям или же выделиться в отдельную субличность, которая начнёт развиваться самостоятельно.
Как образуются субличности-нулёвки, мне не до конца ясно, но подозреваю, что в этом играют важную роль эмоции. Чуть только случается пусть даже небольшой всплеск любой эмоции или более-менее яркого впечатления по любому сенсорному каналу, как создаётся субличность-нулёвка, в которой помимо этой эмоции присутствуют все сопутствующие ей сенсорные инпуты: весь прошедший через визуальную зону мозга визуальный контент, включая случайные внутренние визуализации, плюс к тому физические ощущения, звуки, плюс множество разных ассоциаций, уже висящих на основных элементах данного контекста.
Предполагаю, что во время сна происходит архивирование "нулёвок", упорядочивание и обновление общей базы данных. "Нулёвки" анализируются по семантическому наполнению и сливаются со схожими по содержанию подразделами базы. Некоторые временно остаются в "оперативной памяти", чтобы понять, что с ними делать - новую субличность или всё-таки куда-то в старую положить. Поэтому мы и видим сны, где проигрываются знакомые модели в абсолютно незнакомой ситуации - это помогает нашему внутреннему архивариусу прочувствовать пережитую в реальной жизни ситуацию и положить её в соответствующее ей место.
Так, например, когда я гуляла по лондонскому книжному Foyles, то среди десятков полок и тысяч книг незаметно для себя получила чуть более яркие впечатления от ряда учебников валлийского языка справа (срезонировало то, что ровно за 3 года до этого я точно так же рассматривала учебники эстонского и думала, надо ли мне это), а также от стеллажа с книгами по истории слева. На следующую ночь одним из элементов моего вполне нейтрального сна была картинка стеллажа с книгами по истории Уэльса, находившегося по левую руку. Налицо конкретный ничем не примечательный кусок зрительного впечатления, который моей психикой почему-то воспринялся более ярко, чем всё остальное. Причём я в тот же день получила множество других ярких впечатлений и пролистала кучу других более интересных книг, но во сне запомнился почему-то только этот стеллаж и Уэльс. Допускаю, что всё основное сенсорное содержание дня, если не выходит за принятый в данный момент нормальный уровень стресса, обрабатывается в штатном порядке в глубоких фазах сна и по этой причине нами не запоминается.
Однако субличности могут формироваться не только на основе внешнего инпута, но и на основе нашего "внутреннего диалога", то есть всяческих фантазий. Например, один из моих коллег на работе говорит очень быстро, невнятно и половину слов проглатывает, так что я понимаю только 2/3 из сказанного им. В очередной раз, когда он ко мне обратился, у меня возникло желание спросить у него, австралиец он или просто так говорит. Внутри себя я на автомате прокрутила, как я ему этот вопрос задаю. На следующий день мне приснилось, что моя мама (!), слушая какого-то невнятно говорящего на английском человека, сказала "Ну надо же, он говорит с австралийским акцентом!", и я тогда же во сне подумала, что несмотря на слабое знание английского моя мама уже в состоянии узнавать австралийский акцент, и порадовалась за неё.
В этом сне не было моего коллеги, фигурировала только прокрученная внутри меня мысль об австралийском акценте и его возможном узнавании. Мой внутренний архивариус решил приложить данное впечатление (данную субличность-нулёвку) на уже имеющиеся в моей базе данных субличности моей мамы, субличности слабого понимания английского и субличности гордости за узнавание акцента иностранного языка. Эти отдельные семантические элементы со временем складываются в более-менее полноценные субличности или же примыкают к костяку основной субличности, если для человека она имеет такую сверхценность, что не допускает существования других.
***
В каждом из нас есть субличности весельчаков, обиженных, маленьких детей, брошенных любовников, героев, жаждущих творческой реализации, дипломатов, испытывающих вину, осуждающих, боящихся и т.п. Это практически архетипы, созданные основными поведенческими моделями нашего общества, которые входят в нас через тот же сенсорный инпут: наблюдение за окружающими людьми, взаимодействие с окружающим миром и с текущей материальной и нематериальной культурой. Причём субличность дипломата, например, может нести в себе большинство страхов человека, а весельчак может не нести ни одного. Ну, это частности уже, которые реализуются настолько индивидуально, насколько индивидуально растут листья на деревьях одного вида. Важно понимать, что субличности представляют собой не набор объектов, а модели, которые человек бессознательно выделяет за воспринимаемым поведением других людей.
И я тут имею в виду НЕ психологические категории, а что-то типа динамически развивающихся мини-вселенных, в которые мы сами себя засовываем в определённых ситуациях. Как мы себя ведём с любимым человеком, с детьми, с друзьями, с начальником, с незнакомыми людьми вообще, с просящими, с ругающимися; как мы себя чувствуем, стоя на кухне, ведя машину, бегая на беговой дорожке, подыскивая лучший способ соврать, при виде торта, бутылки водки, новой сумочки или нового айфона. Все эти отдельные, но типичные ситуации, из которых линейно и непрерывно складывается наша жизнь, я и разделила на отдельные контексты, а общие реакции или чувства в похожих контекстах приписала к одним и тем же существам внутри нас, которых назвала субличностями.
Субличности чаще всего являются "дуальными", то есть включающими субъектно-объектные отношения "Я и нечто/некто". Нагляднее всего это представлено в субличностях, которых мы создаём для общения с каждым человеком, которого мы встречаем в нашей жизни: родители, друзья, воспитатели, учителя, соседи, знаменитости, кумиры, начальник, коллеги, животные, бог и т.п. На одном полюсе находится созданный нами образ человека, на другом - выбранный из существующих или созданный нами образ нас самих. Чем больше я прикладываю мою теорию на мою жизнь, тем больше подтверждений этого я вижу.
С моей мамой общается определённая группа субличностей внутри меня, а с моим котом, с моими подругами - другие группы. Общение с воспитателями в детском саду создали во мне очень специфические субличности, в которых на одном полюсе маленький беззащитный раздавленный и изнасилованный чужой волей ребёнок с порушенными границами и с перебитым каналом самовыражения (а ещё удивляются, почему дети так часто болеют…), даже не имеющий доступа к главной своей защите, маме (потому что мама работает, и даже в этот единственно доступный садик чтобы попасть, маме пришлось приложить большие усилия и искать блат, что для ребёнка создало абсолютно безвыходную ситуацию), а на другом - тот образ воспитателя, который ребёнка таким сделал. Когда в моменты интроспекции ко мне приходит эта дуальная субличность, я не могу смириться с видом этого ребёнка, потому что он всё ещё сидит во мне, а группа моих других взрослых и могущих за себя постоять субличностей рвутся наказать по заслугам мерзких воспитательниц, которые тоже в виде образов сидят во мне, т.к. являются неотъемлемой частью субличности этого бедного ребёнка, как верх всегда сопровождает низ, а лево сопровождает право.
Отличительной особенностью субличностей является то, что мы их можем "копировать" для создания более поздних "дуальных" субличностей, если дуал по каким-то признакам резонирует с новым встретившимся человеком (скорее всего это не копирование, а создание ссылки на некую группу субличностей, которая проявляет себя в большинстве ситуаций). Так образ воспитателей в детском саду мог изначально взяться за основу при построении субличности школьных учителей, но последний затем мог модифицироваться под действием конкретных актов коммуникации с конкретными учителями. Естественно, мудрые, добрые и понимающие учителя способствуют разрушению образа "злого другого". Но это лишь помогает создать новый образ, а не уничтожает субличность воспитателя, которая всегда готова срезонировать с новыми людьми в нашей жизни - с партнёрами, начальниками, бюрократами и т.п. Если мы исторически стабильно выбираем быть маленьким и задавленным ребёнком даже во взрослом возрасте, ожидая, что окружающие о нашей тушке позаботятся и решат её проблемы (то, что эволюцио называет “внешним локусом”), получая тем самым от нас право нас унижать, ограничивать и наказывать, то данный “ребёнок” будет переходить во всё новые наши субличности даже с самыми добрыми и понимающими людьми или сущностями.
Так, мы это можем наблюдать при переносе христианской парадигмы в викку и ведовство вообще. Мысль о верховном божестве, которое сидит на небе, требует регулярных самоуничижительных поклонений и имеет право наказывать за плохие поступки переносится, например, на Перуна, Зевса, Осириса или Одина, с которыми общаются “богобоязненно”, видя их выше, а себя ниже, которых боятся, и от которых ожидают наказания, если что-то сделать неправильно. Я, конечно, тут утрирую. Во избежание богословских споров уточню, что объективно я названных богов воспринимаю как сущностей несравнимо больше человека. Но объективно же и могу проследить собственную связь с Мировой Душой, которая несравнимо больше отдельных богов. Так что принятие дуальной модели “большой бог наверху, маленький я внизу” подчёркивает нашу человеческую природу в отрыве от Мировой Души. А можно эту связь осознать и общаться с богами по возможности “на равных”, как мы общались бы с интересным нам человеком.
Образ наказания также силён в ведовстве и проявляется в идее отката. Некоторые даже особо не вдумываются в эту идею, а просто уверены, в том, что если сильно выпендриваться, то “накажут”. А кто накажет - фиг его знает. Тот безличный верховный дуал, который наказывал в детстве того, кто “ниже”, за проступки, которые в картине мира верховного дуала считались плохими.
0, 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11
Каждая новая ситуация в жизни человека (я её уже называла контекстом в одном из предыдущих постингов) или даже просто особенно яркий кусок сенсорного инпута образует новый подраздел в нашей психической "базе данных", который одновременно по семантическому сходству пополняет как основную базу, так и всякие содержащиеся в ней под-базы. Этот подраздел в момент создания можно назвать Субличность 0.1. Если данный контекст впоследствии получает много адресованного именно ему инпута, то данная Субличность эволюционирует и с каждым новым резонирующим с ней контекстом "выпускает новую версию". Так, в нас могут сожительствовать десятки более-менее разных относительно цельных субличностей с разными качествами, которые могут делить между собой набор неких общих знаменателей (то, что мы называем памятью, личностью, характером). Плюс мы каждый день можем создавать десятки субличностей-нулёвок, которые могут тут же раствориться в пространстве, примкнуть к уже существующим субличностям или же выделиться в отдельную субличность, которая начнёт развиваться самостоятельно.
Как образуются субличности-нулёвки, мне не до конца ясно, но подозреваю, что в этом играют важную роль эмоции. Чуть только случается пусть даже небольшой всплеск любой эмоции или более-менее яркого впечатления по любому сенсорному каналу, как создаётся субличность-нулёвка, в которой помимо этой эмоции присутствуют все сопутствующие ей сенсорные инпуты: весь прошедший через визуальную зону мозга визуальный контент, включая случайные внутренние визуализации, плюс к тому физические ощущения, звуки, плюс множество разных ассоциаций, уже висящих на основных элементах данного контекста.
Предполагаю, что во время сна происходит архивирование "нулёвок", упорядочивание и обновление общей базы данных. "Нулёвки" анализируются по семантическому наполнению и сливаются со схожими по содержанию подразделами базы. Некоторые временно остаются в "оперативной памяти", чтобы понять, что с ними делать - новую субличность или всё-таки куда-то в старую положить. Поэтому мы и видим сны, где проигрываются знакомые модели в абсолютно незнакомой ситуации - это помогает нашему внутреннему архивариусу прочувствовать пережитую в реальной жизни ситуацию и положить её в соответствующее ей место.
Так, например, когда я гуляла по лондонскому книжному Foyles, то среди десятков полок и тысяч книг незаметно для себя получила чуть более яркие впечатления от ряда учебников валлийского языка справа (срезонировало то, что ровно за 3 года до этого я точно так же рассматривала учебники эстонского и думала, надо ли мне это), а также от стеллажа с книгами по истории слева. На следующую ночь одним из элементов моего вполне нейтрального сна была картинка стеллажа с книгами по истории Уэльса, находившегося по левую руку. Налицо конкретный ничем не примечательный кусок зрительного впечатления, который моей психикой почему-то воспринялся более ярко, чем всё остальное. Причём я в тот же день получила множество других ярких впечатлений и пролистала кучу других более интересных книг, но во сне запомнился почему-то только этот стеллаж и Уэльс. Допускаю, что всё основное сенсорное содержание дня, если не выходит за принятый в данный момент нормальный уровень стресса, обрабатывается в штатном порядке в глубоких фазах сна и по этой причине нами не запоминается.
Однако субличности могут формироваться не только на основе внешнего инпута, но и на основе нашего "внутреннего диалога", то есть всяческих фантазий. Например, один из моих коллег на работе говорит очень быстро, невнятно и половину слов проглатывает, так что я понимаю только 2/3 из сказанного им. В очередной раз, когда он ко мне обратился, у меня возникло желание спросить у него, австралиец он или просто так говорит. Внутри себя я на автомате прокрутила, как я ему этот вопрос задаю. На следующий день мне приснилось, что моя мама (!), слушая какого-то невнятно говорящего на английском человека, сказала "Ну надо же, он говорит с австралийским акцентом!", и я тогда же во сне подумала, что несмотря на слабое знание английского моя мама уже в состоянии узнавать австралийский акцент, и порадовалась за неё.
В этом сне не было моего коллеги, фигурировала только прокрученная внутри меня мысль об австралийском акценте и его возможном узнавании. Мой внутренний архивариус решил приложить данное впечатление (данную субличность-нулёвку) на уже имеющиеся в моей базе данных субличности моей мамы, субличности слабого понимания английского и субличности гордости за узнавание акцента иностранного языка. Эти отдельные семантические элементы со временем складываются в более-менее полноценные субличности или же примыкают к костяку основной субличности, если для человека она имеет такую сверхценность, что не допускает существования других.
***
В каждом из нас есть субличности весельчаков, обиженных, маленьких детей, брошенных любовников, героев, жаждущих творческой реализации, дипломатов, испытывающих вину, осуждающих, боящихся и т.п. Это практически архетипы, созданные основными поведенческими моделями нашего общества, которые входят в нас через тот же сенсорный инпут: наблюдение за окружающими людьми, взаимодействие с окружающим миром и с текущей материальной и нематериальной культурой. Причём субличность дипломата, например, может нести в себе большинство страхов человека, а весельчак может не нести ни одного. Ну, это частности уже, которые реализуются настолько индивидуально, насколько индивидуально растут листья на деревьях одного вида. Важно понимать, что субличности представляют собой не набор объектов, а модели, которые человек бессознательно выделяет за воспринимаемым поведением других людей.
И я тут имею в виду НЕ психологические категории, а что-то типа динамически развивающихся мини-вселенных, в которые мы сами себя засовываем в определённых ситуациях. Как мы себя ведём с любимым человеком, с детьми, с друзьями, с начальником, с незнакомыми людьми вообще, с просящими, с ругающимися; как мы себя чувствуем, стоя на кухне, ведя машину, бегая на беговой дорожке, подыскивая лучший способ соврать, при виде торта, бутылки водки, новой сумочки или нового айфона. Все эти отдельные, но типичные ситуации, из которых линейно и непрерывно складывается наша жизнь, я и разделила на отдельные контексты, а общие реакции или чувства в похожих контекстах приписала к одним и тем же существам внутри нас, которых назвала субличностями.
Субличности чаще всего являются "дуальными", то есть включающими субъектно-объектные отношения "Я и нечто/некто". Нагляднее всего это представлено в субличностях, которых мы создаём для общения с каждым человеком, которого мы встречаем в нашей жизни: родители, друзья, воспитатели, учителя, соседи, знаменитости, кумиры, начальник, коллеги, животные, бог и т.п. На одном полюсе находится созданный нами образ человека, на другом - выбранный из существующих или созданный нами образ нас самих. Чем больше я прикладываю мою теорию на мою жизнь, тем больше подтверждений этого я вижу.
С моей мамой общается определённая группа субличностей внутри меня, а с моим котом, с моими подругами - другие группы. Общение с воспитателями в детском саду создали во мне очень специфические субличности, в которых на одном полюсе маленький беззащитный раздавленный и изнасилованный чужой волей ребёнок с порушенными границами и с перебитым каналом самовыражения (а ещё удивляются, почему дети так часто болеют…), даже не имеющий доступа к главной своей защите, маме (потому что мама работает, и даже в этот единственно доступный садик чтобы попасть, маме пришлось приложить большие усилия и искать блат, что для ребёнка создало абсолютно безвыходную ситуацию), а на другом - тот образ воспитателя, который ребёнка таким сделал. Когда в моменты интроспекции ко мне приходит эта дуальная субличность, я не могу смириться с видом этого ребёнка, потому что он всё ещё сидит во мне, а группа моих других взрослых и могущих за себя постоять субличностей рвутся наказать по заслугам мерзких воспитательниц, которые тоже в виде образов сидят во мне, т.к. являются неотъемлемой частью субличности этого бедного ребёнка, как верх всегда сопровождает низ, а лево сопровождает право.
Отличительной особенностью субличностей является то, что мы их можем "копировать" для создания более поздних "дуальных" субличностей, если дуал по каким-то признакам резонирует с новым встретившимся человеком (скорее всего это не копирование, а создание ссылки на некую группу субличностей, которая проявляет себя в большинстве ситуаций). Так образ воспитателей в детском саду мог изначально взяться за основу при построении субличности школьных учителей, но последний затем мог модифицироваться под действием конкретных актов коммуникации с конкретными учителями. Естественно, мудрые, добрые и понимающие учителя способствуют разрушению образа "злого другого". Но это лишь помогает создать новый образ, а не уничтожает субличность воспитателя, которая всегда готова срезонировать с новыми людьми в нашей жизни - с партнёрами, начальниками, бюрократами и т.п. Если мы исторически стабильно выбираем быть маленьким и задавленным ребёнком даже во взрослом возрасте, ожидая, что окружающие о нашей тушке позаботятся и решат её проблемы (то, что эволюцио называет “внешним локусом”), получая тем самым от нас право нас унижать, ограничивать и наказывать, то данный “ребёнок” будет переходить во всё новые наши субличности даже с самыми добрыми и понимающими людьми или сущностями.
Так, мы это можем наблюдать при переносе христианской парадигмы в викку и ведовство вообще. Мысль о верховном божестве, которое сидит на небе, требует регулярных самоуничижительных поклонений и имеет право наказывать за плохие поступки переносится, например, на Перуна, Зевса, Осириса или Одина, с которыми общаются “богобоязненно”, видя их выше, а себя ниже, которых боятся, и от которых ожидают наказания, если что-то сделать неправильно. Я, конечно, тут утрирую. Во избежание богословских споров уточню, что объективно я названных богов воспринимаю как сущностей несравнимо больше человека. Но объективно же и могу проследить собственную связь с Мировой Душой, которая несравнимо больше отдельных богов. Так что принятие дуальной модели “большой бог наверху, маленький я внизу” подчёркивает нашу человеческую природу в отрыве от Мировой Души. А можно эту связь осознать и общаться с богами по возможности “на равных”, как мы общались бы с интересным нам человеком.
Образ наказания также силён в ведовстве и проявляется в идее отката. Некоторые даже особо не вдумываются в эту идею, а просто уверены, в том, что если сильно выпендриваться, то “накажут”. А кто накажет - фиг его знает. Тот безличный верховный дуал, который наказывал в детстве того, кто “ниже”, за проступки, которые в картине мира верховного дуала считались плохими.