"Заповедник сказок", проект 99, День Седьмого Гузлика (неудач и огорчений). Моя сказка "Навигатор"
НАВИГАТОР
День святого Валентина Ромка проболел. И День Защитника Отечества тоже. Ладно бы, с чем серьёзным - какой-нибудь там перелом или аппендицит. А то - гайморит! Четырнадцатого февраля, когда вся школа носилась с сердечками и плюшевыми мишками, девчонки шептались по углам, а парни курили в туалете, обсуждая, кто кому записку в сумку подбросил, Ромыч валялся в ЛОР-отделении районной больницы с малышнёй. Почти три недели он выносил горшки за соседями по палате, ел гадкую больничную перловку, хлебал жирный куриный бульон из маминых банок: «Пей, сыночек! Это полезно. Тебе силы нужны!» Прогревался, ходил, как дурак, с торчащими из носа ватками... В общем, удовольствие то ещё.
А как Ромка хотел выписаться к двадцать третьему февраля! Среди пацанов прошёл слух, что девчонки готовят личные подарки. В смысле, не общие, а каждая кому-то одному. У них в 11 «А» очень удачно подобралось - тринадцать парней и тринадцать девчонок.
Ромыч, конечно, хотел, чтобы ему подарок сделала Светка. Неважно что. Хоть кружку. Хоть блокнот какой-нибудь с котятами. Хоть даже ручку шариковую. Но чтобы именно она и именно ему. Нет, конечно, если бы Светка подарила Ромычу, допустим, часы или планшет, он бы не отказался... Но вышло так, что не светили ему ни планшет, ни кружка. На ухо пошло осложнение, антибиотик, оказывается, выбрали не тот. И ещё неделю ему к больничному сроку добавили. Сиди, кукуй, сопливый защитник Отечества, подставляй зад под уколы!
Ладно, проехали. Слухи всё равно оказались лажей. Или у девчонок что-то там не срослось, или они даже и не думали так ребят облагодетельствовать, но всё вышло обычно и примитивно. Носки они парням подарили. Носки! Одинаковые. В упаковке, правда, с этикеткой, но - носки! Каждому на парту положили и написали на доске: «В здоровом теле - здоровый дух, один защитник стоит двух!»
Парни обиделись насмерть. На что это девчонки намекают? Какой такой «здоровый дух»? От носков, что ли?
Думали долго, как отомстить. Димон предложил восьмого марта положить девицам на парты по куску мыла и написать на доске «Не будьте красивыми, будьте чистыми!» Вообще, круто! Пацаны одобрили.
Обо всём об этом Ромычу по телефону рассказал Шурик. Они дружили и каждый день перезванивались. Мама проверяла, чтобы Шурик диктовал Ромке домашку, но на самом деле ребята, в основном, новостями делились. Вернее, Шурик делился, а Ромыч слушал.
Про Светку Рома у приятеля спрашивать не стал. Он о ней вообще никому не говорил. Только Найде, собаке своей, когда выгуливал, немножко рассказывал. Но Найда надёжная, не проболтается. В общем, раз личных подарков не было, значит и Светка никому другому ничего не подарила. И это хорошо.
Ромыч сам давно хотел кое-что подарить Светке. На Валентинов день. Ну, в крайнем случае, на восьмое марта. С весны ещё начал откладывать деньги. Экономил на всех карманных, даже от школьных завтраков отказался. Только так, чтобы мать не узнала. Светка очень любила Толкиена. Всяких там эльфов, гномов, гендельфов... Ромыч нашёл сайт, где продавали по этому делу сувенирные прибамбасы. Там среди разной лабуды был браслет. Серебряный, с эльфийской надписью. Ромке понравился очень. Но - дорогущий! Почти шесть тысяч! Вообще нереально. А Ромка решил, что всё равно накопит и подарит.
Четыре триста сам скопил. Ещё занял там-сям. Заказал браслет по интернету, каждое утро бегал, проверял почтовый ящик, чтобы извещение не пропустить. Получил на почте как раз перед больницей. А тут, зараза, этот гайморит. Ну что за бред, вообще!
Выписался Ромыч только пятого марта. В школу пришёл, браслет - в сумке. Решил праздника не дожидаться, слишком по Светке соскучился. Раз сто, наверное, дома и по дороге про себя проговаривал, как к ней подойдёт, что скажет... Надо ещё было так подгадать, чтобы никто не видел.
Светкино место было в крайнем ряду, за четвёртой партой, рядом с Галей Портновой. Но когда Рома зашёл в класс, Галя, почему-то, сидела рядом с Ирой Коротких. Парень расстроился. Решил, что Светка заболела. Уточнять ни у кого не стал, чтобы не привлекать внимания.
Ещё пару дней держался. Дождался 7 марта.
Девчачий день в школе, все всех опять поздравляли. Парни 11 «А» мощно выступили со своим мылом, а девчонки, в свою очередь, также мощно на них обиделись. Решили даже бойкот объявить. Светка в классе так и не появилась.
Роме ничего не оставалось, как обратиться к Шурику. Болтали на перемене. Ромка, вроде, случайно вывел разговор на погоду:
- Сырость такая... Все болеют. Вон Матвеева уже сколько в школу не ходит.
- А чего ты вдруг про Матвееву? - хмыкнул Шуркан.
Ромка с досады покраснел:
- Ну, так... Просто все болеют, и она болеет.
- А с чего ты взял, что она болеет? Матвеева уже скоро месяц, как переехала. Вообще в другую школу ушла. Я думал, ты знаешь.
- В другую школу? А куда... то есть... а, понятно. Ну ладно. Ты на волейбол в пятницу идёшь?
Приятель понимающе улыбнулся.
- Иду-иду.
Помолчал.
- В Люблино она куда-то, кажется... Родители квартиру поменяли. Номер школы там типа 579... или 597... Или 570... что-то такое.
Переехала. В Люблино. Вот это номер!
Ромку как пыльным мешком по голове ударили. Он совершенно растерялся. Дурацкая фраза «Вот это номер!» намертво засела в мозгу, перечеркнув остальные мысли. Когда на химии Алевтина Степановна о чём-то его спросила, Ромка просто встал за партой и, под общий хохот, долго молча исподлобья на неё смотрел. Хорошо, что химичка списала его тупость на последствия болезни и не влепила пару. Пообещала спросить на следующей неделе.
Конечно, у Светки был телефон. Конечно, ей можно было позвонить. Конечно, когда Ромыч перестал тупить, он тут же об этом подумал.
Номер должен быть у Портновой. Правда, Галка, вместе с другими девчонками, держала бойкот. Но Ромычу терять было нечего и он, уже не стесняясь, подошёл к ней после уроков:
- Галь, дай мобилу Матвеевой!
- Остолбеней!
И отвернулась к девчонкам.
- Ладно, дай телефон, мне надо.
- А хуху не хохо? Вы нам - мыло, а мы вам - мобилу? - Девчонки захихикали.
Ромка взял Портнову за локоть и развернул к себе.
- Слушай, я серьёзно. Я к этим вашим разборкам вообще отношения не имею, я в больнице лежал. Дай телефон Светки!
- Зачем?
- Она мне книжку не отдала одну...
Галка была явно заинтригована:
- А-а... Книжку?.. Хм... А мне ничего не говорила про это. Сейчас... Ой, слушай, у меня же новый самсунг. А был нокия. Я старый посеяла, а там все контакты. И Светкин тоже. А ты через Одноклассников... Ой, то есть, она же там тоже страничку удалила... Ну, если хочешь, я дома могу поискать. Можешь в гости ко мне зайти, вместе поищем...
Ромка заскучал. Портнова это почувствовала, дёрнула плечом:
- Ну, не знаю! У Марьяши спроси. У неё все телефоны небось в журнале записаны. Или «следуй за белым кроликом». Сам ищи! Сердце подскажет.
Девки опять заржали и гордо удалились в туалет.
Марьяша, про которую говорила Галя, это их классная руководительница Мария Михайловна. Идти к ней за Светкиным телефоном Ромка уж совсем не хотел. Мария Михайловна имела привычку подробно разбирать на классных часах все мало-мальски значимые и совсем незначительные эпизоды из жизни своих подопечных. Интерес Ромки к недавно переехавшей однокласснице уж точно без внимания бы не остался.
Поздно вечером дома Ромка достал из сумки браслет и долго его рассматривал.
- В Люблино, значит... Ну, поехали в Люблино. Да, Найда?
Дал собаке понюхать серебряный подарок. Найда вопросительно посмотрела на хозяина, на всякий случай лизнула его руку и ушла спать на кухню.
- Не поедешь? Ладно, как знаешь. Я тогда один.
Положил браслет под подушку, повернулся к стене, заснул.
Назавтра утром они с отцом быстренько поздравили маму, чмокнули в щечку, подарили цветы, и Ромка закрылся в своей комнате.
Изучил Яндекс-карты, выяснил, где это самое Люблино находится. Да уж, от его Бескудникова - не ближний свет.
Ну, допустим, приедет он на станцию. А там куда?
Нет, дурь несусветная.
Закрыл голову подушкой. Минуту просидел, потом вскочил. Какая-то сильная внутренняя пружина сжималась и разжималась, подталкивая его к двери. Шут его знает, может, и вправду сердце подскажет? Накинул куртку, завязал наскоро ботинки, натянул черную шапку. Ввязаться в драку, а там как пойдёт...
Автобус до Петровско-Разумовской простоял в пробке на Дмитровке минут двадцать. Водитель даже двери открыл: выходите, граждане, пешком быстрее. Велик был у Ромки соблазн вылезти и рвануть домой. Недалеко ведь ещё отъехали. Дома торт, интернет, танчики...
Нет, дождался.
С пересадкой на Цветном бульваре минут сорок ехал до метро Люблино.
Вот она, станция. Два выхода. В который идти?
Ромка беспомощно оглядывался. Туда-сюда сновали пассажиры, многие с букетами и блестящими упаковками чего-то подарочного. Спросить бы... А что спросить? Где Света Матвеева живёт? Ерунда какая-то.
Указатели показывали: «К улице Совхозная... К улице Верхние Поля... К торговому центру... К магазину «Свет»»...
Вот! Магазин «Свет»! Первая подсказка. Света - «свет»... Надо же было на что-то опереться. Короче, вышел в сторону магазина.
Квартал одинаковых блочных коробок. Автобусные остановки. Целых три. В разные стороны. Куда ехать? Или, может быть, вообще никуда ехать не надо. Вот дом стоит прямо у выхода из метро. Вышел - и сразу тебе подъезд. А вдруг Светка переехала сюда?
Нет. Не может она жить в таком замызганном сером доме, да ещё с номером 44. До Светкиного дома ещё нужно ехать. Почему? Ну... ну, потому что! Нужно ехать, и всё.
Ромка огляделся. Одна остановка - около почты. Почта, почта... А что почта? Нет, это не подсказка.
А вот другая заклеена большой афишей. Недавно вышел фильм про хоббита, его и рекламировали. Это уже ближе. Светка любит Толкиена. Считаем, что остановку выбрали.
Теперь автобус. Ромка напрягся, посылая в пространство требование: «Я должен сесть на нужный автобус и доехать до нужной остановки! Я должен сесть...» Проговаривал про себя отчётливо, требовательно, морщил лоб, сжимал челюсти. Должна была прийти подсказка.
Люди выходили из метро, вставали на остановке, переминались с ноги на ногу, пытаясь согреться в мартовской промозглой слякоти. Один за другим подходили автобусы, заполнялись и уезжали маршрутки. А подсказок всё не было.
Ромка сам уже успел продрогнуть, как вдруг из стеклянных дверей вышли женщина с девочкой. Девочка тащила три длинных воздушных колбасы, скрученных в трёх зелёных лошадок. Лошадки цеплялись за всё подряд - за прохожих, за двери, за одежду. Мама дёргала девочку, девочка дёргала шарики, потом они все вместе побежали к автобусу, и лошадки никак не хотели впихиваться в салон. Девочка хныкала, мама сердилась.
«Запрягу я тройку борзых своих карих лошадей, - прокрутилось у Ромыча в голове, - и помчусь я в ночь морозну прямо к любушке своей». Эту песню его отец очень любил.
Ромка бросился за надувными лошадками. Успел вскочить на ступеньку автобуса - даже номер не посмотрел. Помог мамаше пристроить дочку и шарики на задней площадке, показал девочке смешную рожицу, успокоил. Сам встал в уголке. Опять сосредоточился.
Где выходить? Сколько остановок ехать?
Три.
Нет, четыре.
Откуда «четыре»? А у Светки день рождения четвёртого мая.
Ромыч старался не анализировать подсказки. Как идёт, так пусть и идёт.
Вышел на четвёртой остановке. Всё те же безликие брежневские девятиэтажки, выстроенные под лозунгом «экономика должна быть экономной». Побрёл потихоньку к домам.
Смотри, Ромка, по сторонам, слушай, нащупывай верный путь!
Визгливый старушечий голос из глубины двора: «Мотя! Мотя! Зараза, куда полез? Дурная ж ты собака. Мотя!..»
Ромка - бегом на голос. Бабка в фиолетовом пуховике и желтой в полоску шапочке выманивала из-под старой шестёрки крошечного дрожащего шпица. Собака спряталась за колесом, и выходить не желала ни в какую.
Мотя - Светкино прозвище в младших классах. Матвеева, поэтому Мотя.
Шпиц на подгибающихся ножках выполз из-под колеса, бабка схватила его за шкирку, засунула себе за пазуху и, чертыхаясь, усвистела в подъезд.
Дом был найден.
Ромка пятился назад от подъезда к детской площадке, чтобы увидеть все окна дома на всех этажах. Но как тут угадаешь? Шесть подъездов, девять этажей, четыре квартиры на каждом. Двести шестнадцать квартир. Какая Светкина?
Парень обежал дом с другой стороны. Долго стоял, запрокинув голову, вглядываясь в окна. Хоть бы какой голубь на подоконник сел. Или там луч солнца золотого в заветное оконце засветил... Как назло, небо затянула серая хмарь. Ни одного голубя, и даже паршивой вороны тоже поблизости не наблюдалось.
Надо было что-то решать. Не век же тут под окнами стоять, дурак-дураком.
Вон там, на седьмом этаже, на балконе развешано бельё. Футболки девчачьи висят. У Светки такие вполне могут быть. Это значит, какой подъезд? Третий. Седьмой этаж.
Ну, Ромео, вперёд и с песней!
...Ромка в третий раз нажал кнопку звонка. Никакой реакции. Никого нет дома.
Ладно, контрольный выстрел. Квартира напротив. Звонок ещё какой противный - с хрипотцой тд-р-р-тд-р-р...
- Кто? - заспанный мужской голос.
- Извините, а Света здесь живёт?
- Нет.
- Света. Матвеева.
- Нет! Ошиблись!
- А, может быть, в соседней квартире? - Ромка понимал уже, что делает глупость, но остановиться не мог.
Завертелся замок, дверь открыл лысый пузатый мужик в мятой байковой рубашке и длинных трусах:
- Слышь, парень, вали уже от греха, а! Нету тут Светы. Светы тут нету!
Ромыч кивнул и, не оборачиваясь, пошёл пешком вниз по лестнице. Мужик проводил его мутным взглядом, захлопнул дверь.
Кретин. Клинический идиот. Таким оплёванным Ромка не чувствовал себя никогда. Он перепрыгивал через ступеньки и с каким-то мазохистским наслаждением подбирал для себя эпитеты, один лестнее другого. Нэо, блин. «Следуй за белым кроликом!..» Попёрся через весь город чёрти куда, какие-то шарики-фонарики, пёсики-хвостики, знаки, подсказки... Дома сиди, жених! Играй в танчики и браслет свой засунь себе...
Выбежал из подъезда. Ветер на улице поднялся сырой, противный. И хорошо! И так тебе и надо! Вот сейчас пешком сквозь эту мартовскую слякоть, через ветер, все четыре остановки до ненавистного этого Люблина. А дома заболеть опять гайморитом, и ни в какую больницу не ложиться, а взять, и умереть в одночасье. И пусть тогда узнают. Пусть узнает тогда...
-...мка! Ро-омка! Ко-че-тов! Ро-ома!..
Ромыч оглянулся.
Светка бежала к нему без шапки, с растрёпанными волосами, запахнув кое-как куртку и отчаянно перекрикивая ветер.
Он был уже почти у остановки. Встал прямо посреди дороги, не веря в реальность происходящего.
- Ты глухой, что ли? - то ли сердито, то ли весело кричала Светка, хотя стояла уже в шаге от него. - Ору-ору тебе! Фу, три дома пробежала. Думала, уже не догоню. Ты как сюда попал-то? Я всё хотела тебе позвонить, но ты в больнице, а мы тут с этим переездом...
- А ты чего бежала?
- А я тебя в окно увидела. Как ты за нашим домом стоял. Сразу собралась, вышла, а тебя нет. Искала, искала, потом смотрю, ты уже на остановку ломанул...
- Так это твой дом, всё-таки?
- Ну, да, вообще-то.
- А я на седьмом этаже спрашивал, там не зна... не знают... - Ромка захлёбывался то ли от ветра, то ли от волнения, то ли от счастья.
- С какого перепуга на седьмом-то? - смеялась Светка, натягивая слетающий капюшон. - Мы на втором этаже живём. В первом подъезде.
- А бабка с собачкой Мотей...
- Это наша соседка, баба Лида. А ты откуда про неё знаешь?
- Значит, я не понял просто...
- Чего не понял?
- Подсказку. Не прокачал до конца.
- Чего? До какого конца?..
- Не суть... Слушай, такой ветер, давай хоть в остановку спрячемся!
- Какая остановка? Пошли чай пить! У нас торт «Прага», папа маме купил.
- Да ну, неудобно...
- Под окнами ему стоять удобно, а чай - неудобно! Пошли, а то посинел уже весь...
Ромка сжимал в кармане серебряный браслет. Надпись на эльфийском он через интернет дома перевёл: «Желание - это тысячи путей».
День святого Валентина Ромка проболел. И День Защитника Отечества тоже. Ладно бы, с чем серьёзным - какой-нибудь там перелом или аппендицит. А то - гайморит! Четырнадцатого февраля, когда вся школа носилась с сердечками и плюшевыми мишками, девчонки шептались по углам, а парни курили в туалете, обсуждая, кто кому записку в сумку подбросил, Ромыч валялся в ЛОР-отделении районной больницы с малышнёй. Почти три недели он выносил горшки за соседями по палате, ел гадкую больничную перловку, хлебал жирный куриный бульон из маминых банок: «Пей, сыночек! Это полезно. Тебе силы нужны!» Прогревался, ходил, как дурак, с торчащими из носа ватками... В общем, удовольствие то ещё.
А как Ромка хотел выписаться к двадцать третьему февраля! Среди пацанов прошёл слух, что девчонки готовят личные подарки. В смысле, не общие, а каждая кому-то одному. У них в 11 «А» очень удачно подобралось - тринадцать парней и тринадцать девчонок.
Ромыч, конечно, хотел, чтобы ему подарок сделала Светка. Неважно что. Хоть кружку. Хоть блокнот какой-нибудь с котятами. Хоть даже ручку шариковую. Но чтобы именно она и именно ему. Нет, конечно, если бы Светка подарила Ромычу, допустим, часы или планшет, он бы не отказался... Но вышло так, что не светили ему ни планшет, ни кружка. На ухо пошло осложнение, антибиотик, оказывается, выбрали не тот. И ещё неделю ему к больничному сроку добавили. Сиди, кукуй, сопливый защитник Отечества, подставляй зад под уколы!
Ладно, проехали. Слухи всё равно оказались лажей. Или у девчонок что-то там не срослось, или они даже и не думали так ребят облагодетельствовать, но всё вышло обычно и примитивно. Носки они парням подарили. Носки! Одинаковые. В упаковке, правда, с этикеткой, но - носки! Каждому на парту положили и написали на доске: «В здоровом теле - здоровый дух, один защитник стоит двух!»
Парни обиделись насмерть. На что это девчонки намекают? Какой такой «здоровый дух»? От носков, что ли?
Думали долго, как отомстить. Димон предложил восьмого марта положить девицам на парты по куску мыла и написать на доске «Не будьте красивыми, будьте чистыми!» Вообще, круто! Пацаны одобрили.
Обо всём об этом Ромычу по телефону рассказал Шурик. Они дружили и каждый день перезванивались. Мама проверяла, чтобы Шурик диктовал Ромке домашку, но на самом деле ребята, в основном, новостями делились. Вернее, Шурик делился, а Ромыч слушал.
Про Светку Рома у приятеля спрашивать не стал. Он о ней вообще никому не говорил. Только Найде, собаке своей, когда выгуливал, немножко рассказывал. Но Найда надёжная, не проболтается. В общем, раз личных подарков не было, значит и Светка никому другому ничего не подарила. И это хорошо.
Ромыч сам давно хотел кое-что подарить Светке. На Валентинов день. Ну, в крайнем случае, на восьмое марта. С весны ещё начал откладывать деньги. Экономил на всех карманных, даже от школьных завтраков отказался. Только так, чтобы мать не узнала. Светка очень любила Толкиена. Всяких там эльфов, гномов, гендельфов... Ромыч нашёл сайт, где продавали по этому делу сувенирные прибамбасы. Там среди разной лабуды был браслет. Серебряный, с эльфийской надписью. Ромке понравился очень. Но - дорогущий! Почти шесть тысяч! Вообще нереально. А Ромка решил, что всё равно накопит и подарит.
Четыре триста сам скопил. Ещё занял там-сям. Заказал браслет по интернету, каждое утро бегал, проверял почтовый ящик, чтобы извещение не пропустить. Получил на почте как раз перед больницей. А тут, зараза, этот гайморит. Ну что за бред, вообще!
Выписался Ромыч только пятого марта. В школу пришёл, браслет - в сумке. Решил праздника не дожидаться, слишком по Светке соскучился. Раз сто, наверное, дома и по дороге про себя проговаривал, как к ней подойдёт, что скажет... Надо ещё было так подгадать, чтобы никто не видел.
Светкино место было в крайнем ряду, за четвёртой партой, рядом с Галей Портновой. Но когда Рома зашёл в класс, Галя, почему-то, сидела рядом с Ирой Коротких. Парень расстроился. Решил, что Светка заболела. Уточнять ни у кого не стал, чтобы не привлекать внимания.
Ещё пару дней держался. Дождался 7 марта.
Девчачий день в школе, все всех опять поздравляли. Парни 11 «А» мощно выступили со своим мылом, а девчонки, в свою очередь, также мощно на них обиделись. Решили даже бойкот объявить. Светка в классе так и не появилась.
Роме ничего не оставалось, как обратиться к Шурику. Болтали на перемене. Ромка, вроде, случайно вывел разговор на погоду:
- Сырость такая... Все болеют. Вон Матвеева уже сколько в школу не ходит.
- А чего ты вдруг про Матвееву? - хмыкнул Шуркан.
Ромка с досады покраснел:
- Ну, так... Просто все болеют, и она болеет.
- А с чего ты взял, что она болеет? Матвеева уже скоро месяц, как переехала. Вообще в другую школу ушла. Я думал, ты знаешь.
- В другую школу? А куда... то есть... а, понятно. Ну ладно. Ты на волейбол в пятницу идёшь?
Приятель понимающе улыбнулся.
- Иду-иду.
Помолчал.
- В Люблино она куда-то, кажется... Родители квартиру поменяли. Номер школы там типа 579... или 597... Или 570... что-то такое.
Переехала. В Люблино. Вот это номер!
Ромку как пыльным мешком по голове ударили. Он совершенно растерялся. Дурацкая фраза «Вот это номер!» намертво засела в мозгу, перечеркнув остальные мысли. Когда на химии Алевтина Степановна о чём-то его спросила, Ромка просто встал за партой и, под общий хохот, долго молча исподлобья на неё смотрел. Хорошо, что химичка списала его тупость на последствия болезни и не влепила пару. Пообещала спросить на следующей неделе.
Конечно, у Светки был телефон. Конечно, ей можно было позвонить. Конечно, когда Ромыч перестал тупить, он тут же об этом подумал.
Номер должен быть у Портновой. Правда, Галка, вместе с другими девчонками, держала бойкот. Но Ромычу терять было нечего и он, уже не стесняясь, подошёл к ней после уроков:
- Галь, дай мобилу Матвеевой!
- Остолбеней!
И отвернулась к девчонкам.
- Ладно, дай телефон, мне надо.
- А хуху не хохо? Вы нам - мыло, а мы вам - мобилу? - Девчонки захихикали.
Ромка взял Портнову за локоть и развернул к себе.
- Слушай, я серьёзно. Я к этим вашим разборкам вообще отношения не имею, я в больнице лежал. Дай телефон Светки!
- Зачем?
- Она мне книжку не отдала одну...
Галка была явно заинтригована:
- А-а... Книжку?.. Хм... А мне ничего не говорила про это. Сейчас... Ой, слушай, у меня же новый самсунг. А был нокия. Я старый посеяла, а там все контакты. И Светкин тоже. А ты через Одноклассников... Ой, то есть, она же там тоже страничку удалила... Ну, если хочешь, я дома могу поискать. Можешь в гости ко мне зайти, вместе поищем...
Ромка заскучал. Портнова это почувствовала, дёрнула плечом:
- Ну, не знаю! У Марьяши спроси. У неё все телефоны небось в журнале записаны. Или «следуй за белым кроликом». Сам ищи! Сердце подскажет.
Девки опять заржали и гордо удалились в туалет.
Марьяша, про которую говорила Галя, это их классная руководительница Мария Михайловна. Идти к ней за Светкиным телефоном Ромка уж совсем не хотел. Мария Михайловна имела привычку подробно разбирать на классных часах все мало-мальски значимые и совсем незначительные эпизоды из жизни своих подопечных. Интерес Ромки к недавно переехавшей однокласснице уж точно без внимания бы не остался.
Поздно вечером дома Ромка достал из сумки браслет и долго его рассматривал.
- В Люблино, значит... Ну, поехали в Люблино. Да, Найда?
Дал собаке понюхать серебряный подарок. Найда вопросительно посмотрела на хозяина, на всякий случай лизнула его руку и ушла спать на кухню.
- Не поедешь? Ладно, как знаешь. Я тогда один.
Положил браслет под подушку, повернулся к стене, заснул.
Назавтра утром они с отцом быстренько поздравили маму, чмокнули в щечку, подарили цветы, и Ромка закрылся в своей комнате.
Изучил Яндекс-карты, выяснил, где это самое Люблино находится. Да уж, от его Бескудникова - не ближний свет.
Ну, допустим, приедет он на станцию. А там куда?
Нет, дурь несусветная.
Закрыл голову подушкой. Минуту просидел, потом вскочил. Какая-то сильная внутренняя пружина сжималась и разжималась, подталкивая его к двери. Шут его знает, может, и вправду сердце подскажет? Накинул куртку, завязал наскоро ботинки, натянул черную шапку. Ввязаться в драку, а там как пойдёт...
Автобус до Петровско-Разумовской простоял в пробке на Дмитровке минут двадцать. Водитель даже двери открыл: выходите, граждане, пешком быстрее. Велик был у Ромки соблазн вылезти и рвануть домой. Недалеко ведь ещё отъехали. Дома торт, интернет, танчики...
Нет, дождался.
С пересадкой на Цветном бульваре минут сорок ехал до метро Люблино.
Вот она, станция. Два выхода. В который идти?
Ромка беспомощно оглядывался. Туда-сюда сновали пассажиры, многие с букетами и блестящими упаковками чего-то подарочного. Спросить бы... А что спросить? Где Света Матвеева живёт? Ерунда какая-то.
Указатели показывали: «К улице Совхозная... К улице Верхние Поля... К торговому центру... К магазину «Свет»»...
Вот! Магазин «Свет»! Первая подсказка. Света - «свет»... Надо же было на что-то опереться. Короче, вышел в сторону магазина.
Квартал одинаковых блочных коробок. Автобусные остановки. Целых три. В разные стороны. Куда ехать? Или, может быть, вообще никуда ехать не надо. Вот дом стоит прямо у выхода из метро. Вышел - и сразу тебе подъезд. А вдруг Светка переехала сюда?
Нет. Не может она жить в таком замызганном сером доме, да ещё с номером 44. До Светкиного дома ещё нужно ехать. Почему? Ну... ну, потому что! Нужно ехать, и всё.
Ромка огляделся. Одна остановка - около почты. Почта, почта... А что почта? Нет, это не подсказка.
А вот другая заклеена большой афишей. Недавно вышел фильм про хоббита, его и рекламировали. Это уже ближе. Светка любит Толкиена. Считаем, что остановку выбрали.
Теперь автобус. Ромка напрягся, посылая в пространство требование: «Я должен сесть на нужный автобус и доехать до нужной остановки! Я должен сесть...» Проговаривал про себя отчётливо, требовательно, морщил лоб, сжимал челюсти. Должна была прийти подсказка.
Люди выходили из метро, вставали на остановке, переминались с ноги на ногу, пытаясь согреться в мартовской промозглой слякоти. Один за другим подходили автобусы, заполнялись и уезжали маршрутки. А подсказок всё не было.
Ромка сам уже успел продрогнуть, как вдруг из стеклянных дверей вышли женщина с девочкой. Девочка тащила три длинных воздушных колбасы, скрученных в трёх зелёных лошадок. Лошадки цеплялись за всё подряд - за прохожих, за двери, за одежду. Мама дёргала девочку, девочка дёргала шарики, потом они все вместе побежали к автобусу, и лошадки никак не хотели впихиваться в салон. Девочка хныкала, мама сердилась.
«Запрягу я тройку борзых своих карих лошадей, - прокрутилось у Ромыча в голове, - и помчусь я в ночь морозну прямо к любушке своей». Эту песню его отец очень любил.
Ромка бросился за надувными лошадками. Успел вскочить на ступеньку автобуса - даже номер не посмотрел. Помог мамаше пристроить дочку и шарики на задней площадке, показал девочке смешную рожицу, успокоил. Сам встал в уголке. Опять сосредоточился.
Где выходить? Сколько остановок ехать?
Три.
Нет, четыре.
Откуда «четыре»? А у Светки день рождения четвёртого мая.
Ромыч старался не анализировать подсказки. Как идёт, так пусть и идёт.
Вышел на четвёртой остановке. Всё те же безликие брежневские девятиэтажки, выстроенные под лозунгом «экономика должна быть экономной». Побрёл потихоньку к домам.
Смотри, Ромка, по сторонам, слушай, нащупывай верный путь!
Визгливый старушечий голос из глубины двора: «Мотя! Мотя! Зараза, куда полез? Дурная ж ты собака. Мотя!..»
Ромка - бегом на голос. Бабка в фиолетовом пуховике и желтой в полоску шапочке выманивала из-под старой шестёрки крошечного дрожащего шпица. Собака спряталась за колесом, и выходить не желала ни в какую.
Мотя - Светкино прозвище в младших классах. Матвеева, поэтому Мотя.
Шпиц на подгибающихся ножках выполз из-под колеса, бабка схватила его за шкирку, засунула себе за пазуху и, чертыхаясь, усвистела в подъезд.
Дом был найден.
Ромка пятился назад от подъезда к детской площадке, чтобы увидеть все окна дома на всех этажах. Но как тут угадаешь? Шесть подъездов, девять этажей, четыре квартиры на каждом. Двести шестнадцать квартир. Какая Светкина?
Парень обежал дом с другой стороны. Долго стоял, запрокинув голову, вглядываясь в окна. Хоть бы какой голубь на подоконник сел. Или там луч солнца золотого в заветное оконце засветил... Как назло, небо затянула серая хмарь. Ни одного голубя, и даже паршивой вороны тоже поблизости не наблюдалось.
Надо было что-то решать. Не век же тут под окнами стоять, дурак-дураком.
Вон там, на седьмом этаже, на балконе развешано бельё. Футболки девчачьи висят. У Светки такие вполне могут быть. Это значит, какой подъезд? Третий. Седьмой этаж.
Ну, Ромео, вперёд и с песней!
...Ромка в третий раз нажал кнопку звонка. Никакой реакции. Никого нет дома.
Ладно, контрольный выстрел. Квартира напротив. Звонок ещё какой противный - с хрипотцой тд-р-р-тд-р-р...
- Кто? - заспанный мужской голос.
- Извините, а Света здесь живёт?
- Нет.
- Света. Матвеева.
- Нет! Ошиблись!
- А, может быть, в соседней квартире? - Ромка понимал уже, что делает глупость, но остановиться не мог.
Завертелся замок, дверь открыл лысый пузатый мужик в мятой байковой рубашке и длинных трусах:
- Слышь, парень, вали уже от греха, а! Нету тут Светы. Светы тут нету!
Ромыч кивнул и, не оборачиваясь, пошёл пешком вниз по лестнице. Мужик проводил его мутным взглядом, захлопнул дверь.
Кретин. Клинический идиот. Таким оплёванным Ромка не чувствовал себя никогда. Он перепрыгивал через ступеньки и с каким-то мазохистским наслаждением подбирал для себя эпитеты, один лестнее другого. Нэо, блин. «Следуй за белым кроликом!..» Попёрся через весь город чёрти куда, какие-то шарики-фонарики, пёсики-хвостики, знаки, подсказки... Дома сиди, жених! Играй в танчики и браслет свой засунь себе...
Выбежал из подъезда. Ветер на улице поднялся сырой, противный. И хорошо! И так тебе и надо! Вот сейчас пешком сквозь эту мартовскую слякоть, через ветер, все четыре остановки до ненавистного этого Люблина. А дома заболеть опять гайморитом, и ни в какую больницу не ложиться, а взять, и умереть в одночасье. И пусть тогда узнают. Пусть узнает тогда...
-...мка! Ро-омка! Ко-че-тов! Ро-ома!..
Ромыч оглянулся.
Светка бежала к нему без шапки, с растрёпанными волосами, запахнув кое-как куртку и отчаянно перекрикивая ветер.
Он был уже почти у остановки. Встал прямо посреди дороги, не веря в реальность происходящего.
- Ты глухой, что ли? - то ли сердито, то ли весело кричала Светка, хотя стояла уже в шаге от него. - Ору-ору тебе! Фу, три дома пробежала. Думала, уже не догоню. Ты как сюда попал-то? Я всё хотела тебе позвонить, но ты в больнице, а мы тут с этим переездом...
- А ты чего бежала?
- А я тебя в окно увидела. Как ты за нашим домом стоял. Сразу собралась, вышла, а тебя нет. Искала, искала, потом смотрю, ты уже на остановку ломанул...
- Так это твой дом, всё-таки?
- Ну, да, вообще-то.
- А я на седьмом этаже спрашивал, там не зна... не знают... - Ромка захлёбывался то ли от ветра, то ли от волнения, то ли от счастья.
- С какого перепуга на седьмом-то? - смеялась Светка, натягивая слетающий капюшон. - Мы на втором этаже живём. В первом подъезде.
- А бабка с собачкой Мотей...
- Это наша соседка, баба Лида. А ты откуда про неё знаешь?
- Значит, я не понял просто...
- Чего не понял?
- Подсказку. Не прокачал до конца.
- Чего? До какого конца?..
- Не суть... Слушай, такой ветер, давай хоть в остановку спрячемся!
- Какая остановка? Пошли чай пить! У нас торт «Прага», папа маме купил.
- Да ну, неудобно...
- Под окнами ему стоять удобно, а чай - неудобно! Пошли, а то посинел уже весь...
Ромка сжимал в кармане серебряный браслет. Надпись на эльфийском он через интернет дома перевёл: «Желание - это тысячи путей».