Сказка о пчеле Мохнатке (продолжение опять:))
О ТОМ, КАК РОДИЛСЯ УЛЕЙ
Каждый день клала матушка царица по тысяче, по две яиц, и из всех-то одна за одной, выползали молодые пчелки. Тесно стало вдруг всем им в одном улье: надо было разделиться на две семьи, на два роя, надо было отроиться.
И вот в одном углу улья раздалось робкое кваканье: «Ква-ква-ква!» В ответ с другого конца пронеслось сердитое тюканье: «Тю-тю-тю!» Все пчелы бросили работу, заметались, весь улей затрубил, загудел. Но сквозь этот шум и гам явственно слышалось по-прежнему с одного конца кваканье, с другого - тюканье. Что же это такое было?
А вот что. Квакала из своей колыбельки молодая, вновь народившаяся матка; и хотелось-то ей выйти оттуда, и не смела она носу показать. Тюкала же старая матка; очень уж ей досадно было, что молоденькая царевна ее место занять хочет. Вместе две матки в одном улье ведь никак не уживутся; которой-нибудь надо уйти.
- Пустите меня к ней, пустите! - тюкала вне себя старая матка. - Вот я ее проучу!
Но трутни и рабочие пчелы загородили ей дорогу.
- Ради Бога, ваше величество, не троньте, пожалуйста, ее! Кому-нибудь да надо же уступить; а кто умней - уступает.
- И то правда, - сказала старая царица. - Кто за меня - за мной!
И она стрелой вылетела из улья. Но крылья у пчелиных маток не столько для летания, сколько для красы - коротенькие. Пролетела царица несколько шагов - и устала; присела отдохнуть на ближнем дереве. А пчелы, что постарше, все кинулись за нею, облепили ветку вокруг царицы.
Скоро уж и места не стало: пчела садилась на пчелу, и скучились они так в целую черную бороду, от которой ветку к земле пригнуло; вот-вот обломится… Но ей не дали обломиться. Кто же не дал? А пчеляк, седой, добрый старичок, которого Мохнатка в первый раз так испугалась.
Сидел он неподалеку под своим шалашом; когда же пчелы зароились, он проворно накинул сетку, на руки надел рукавицы, за пазуху сунул деревянную ложку - черпак, и взял в охапку один из пустых ульев, что стояли у него тут же наготове. Поставив улей под самым роем, он еще ниже пригнул ветку - и черпаком стал огребать пчел, как деготь или патоку какую
Неохотно шли пчелы с черпака в новый улей: матки-царицы еще не было там. Но пчеляк привычным глазом скоро усмотрел ее среди мелких рабочих пчел.
- А, вот ты где, сударыня! - сказал он, бережно сгреб ее черпаком и подставил к летку.
Царица, задыхаясь в густом клубе пчел, рада-радехонька шмыгнула в улей. Увидев это, и другие пчелы живо туда же полезли; черпнул еще пчеляк раз и два - и весь рой был в улье. Тогда пчеляк перенес улей на более удобное место, где было просторнее и больше солнца.
- Бог помощь! - сказал он и перекрестился.
А Мохнатка? Вылетев в общем рое за царицей, наша пчелка попала в тот же улей вместе с другими. Прошлась она теперь взад и вперед по новому дому. Ай, как пусто, как неуютно! Ни улиц, ни кладовых, ни одного даже горшочка с медом. Ну, что же делать! Надо работать, работать и работать, чтобы в новом доме стало так же мило, как в старом.
Точно чудом в сказке, и новый пустой улей наполнился вкоро сотами, а соты - душистым золотистым медом. А в чем было все чудо? В том, что все работали одинаково прилежно, одинаково дружно. Все чудо было в пчелином законе: все за одного, один за всех.