Дальний Восток, каким его видел Будберг
Щазз много напишу.
В 2017-ом усилиями ряда неравнодушных лиц, домов и обществ вышла в свет книга Алексея Павловича Будберга (барон! как акцентировали составители) под названием "Сибирские воспоминания". Четырестатридцатьчетыре страницы, внушительный формат, тираж - тыщща, так что скоро станет раритетом. Ко мне книга шла сложным путем, и речь не о физическом перемещении.
Колоритная и характерная фигура Будберга всплыла в ходе поисков информации о Великой войне, конкретно 1916-го года - там у меня была своя корысть, но не суть. Слегка копнув, наткнулась на его воспоминания 1914-1917 годов; емкий текст, трезвое и критичное восприятие действительности, феноменальная память, включая мелочи... Потом прочитала "Дневники белогвардеца", которые стали плавным продолжением, только более желчным, жестким, горько-ироничным, и, пожалуй, тревожно-больным. Тщательно пролистала и "Военный альбом".
После хотелось продолжения и... начала. Начала, где у молодого тогда Будберга - Хабаровск, Благовещенск и Владивосток конца XIX-го - начала ХХ-го. А еще Айгун и боксерское подавление, портартуровские-ляоянские-мукденовские переживания, волны Цусимы, владивостокский же бунт... Привет, дальневосточники.
Вклинюсь с эмоциями, но божежтымой, как ладно, как уместно, как исторически-прекрасно вплелась личность и биография этого сложного человека во всё то, что я так старательно копаю и по крупицам собираю уже столько лет!
Предполагая, что человек с такой наблюдательностью и слогом наверняка и в юности что-то писал, полезла на просторы инета. Выудила информацию о том, что да, воспоминания были, а далее окольными путями вышла на Музей русской культуры в Сан-Франциско (долгая история, но выяснилось, что архивы Будберга - в США). Отправила запрос и получила ответ, что скоро где-то между Москвой и Владивостоком выйдет книга, где как раз будут опубликованы те самые воспоминания, которые вам так интересны. Впервые всё полностью и с комментариями. Ждите. Мы, де, до выхода книги связаны обещанием никого более к архиву не допускать, так что - поймите и примите. А ваще, напишите редакторам-составителям, и далее фамилии.
Фамилия одного редактора показалась слишком известной в узких кругах, чтобы тревожить ее обладателя своими изыскательскими запросами, а вот второму - молодому-перспективному - я таки написала. Как вы понимаете, без всякой корысти, исключительно из любопытства и любознательности, с просьбой, а не могли бы вы...
Не могу. Ждите выхода книги. С наилучшими пожеланиями.
Полагаю, вам, конкретно вам, сейчас это читающим, известно, что Наташенька - личность злопамятная. И вас не должно удивить это пространное, слегка злобное вступление перед последующем описанием впечатлений о книге. Но не могла я не уколоть господина Авилова, потому что, ну ёмайо, Роман, ну выключайте иногда вашу научную подозрительность! Не собиралась я делать подкоп под ваши исследования и не делала попытку похитить найденное, мне всего лишь нужен был конкретный кусок, ну, хорошо, два куска воспоминаний барона, и если б вы все-таки согласились поделиться со мной этими фрагментами, то сэкономили бы мне полгода поисков, а книгу я все равно с нетерпением ждала бы и с удовольствием купила. А вы... Простите.
Фото с сайта Русского географического общества
Про книгу.
Я не знаю, почему о ней еще никто ничего не написал (в том числе и в Хабаровске, а в Хабаровске она точно уже есть, и я даже знаю у кого), но книга ве-ли-ко-леп-ная. То, что Будберг прекрасно пишет - это знают многие, но когда это еще и про Дальний Восток, да еще и про самый интересный для тебя период истории, да с фамилиями, да с байками, и со светлым восприятием молодости - ах, конфетка! Несколько раз смеялась от души, порой хмурилась, иногда начинало ныть и болеть внутри, и горько, и тревожно, и даже стынет затылок...
Позвольте пару цитат, да разрешат мне это суровые редакторы (я опять не для корысти, есличо).
* ... С приездом Духовского и его супруги Хабаровск оживился... На этой почве зимой произошла маленькое происшествие, очень характерное для обрисовки оригинальных условий тогдашней дальнесибирской жизни. В доме генерал-губернатора устраивались квартеты, на которые за неимением хорошего виолончелиста вызвали музыканта штабного оркестра унтер-офицера Афанасьева, оказавшегося отличным игроком на виолончели... который... внезапно исчез, как в землю провалился; причины исчезновения обнаружились через несколько дней, когда в 40 верстах от Хабаровска нашли сани и труп убитого извозчика, а заведывающий работами на постройке железной дороги каторжными командами С. Н. Таскин получил от исчезнувшего Афанасьева письмо, в котором последний проклинал Таскина за то, что тот вторгнулся в его жизнь и вновь выбросил его на прежний путь бродяги и убийцы; в дальнейшем выяснилось, что Афанасьевым был известный рецидивист, бежавший с каторги и убивший по дороге настоящего Афанасьева, бумаги коего он себе присвоил, причем все музыкальные свидетельства пришлись как раз кстати новому их владельцу, тоже незаурядному музыканту; с этими бумагами Афанасьев поступил в штабной оркестр, отлично там устроился и, видимо, считал себя вполне обеспеченным на всю свою жизнь; и вдруг на роковом для себя спектакле он увидел своего бывшего начальника по Сахалинской каторге Таскина и почему-то вообразил, что тот его узнал... Считая, что он был узнан и что уже отдавалось распоряжение об его аресте, Афанасьев немедленно убежал из собрания, по дороге убил взятого им извозчика и исчез где-то в тайге, прислав с дороги Таскину то письмо... Через несколько лет этот Афанасьев попался во Владивостоке при попытке ограбления часового магазина и по приговору суда был повешен.
* ... Как иллюстрацию английской неосведомленности он приводил отрывок из слышанной им в 1885 году парламентской речи, когда во время острого возбуждения, вызванного в Англии нашим столкновением с афганцами, какой-то русофобский оратор требовал немедленной отправки английских эскадр для бомбардировки Иркутска; предложение никого не удивило, и только после заседания Уотерс, понимавший всю нелепость этого предложения, разговором с автором проекта выяснил, что тот решал русские вопросы по небольшому глобусу, где название "Иркутск" пересекало всю Сибирь и подходило к берегам Тихого океана...
* ... получили телеграмму Гродекова с приказом генералу Грибскому очистить нашу территорию от китайцев, живших, работавших и торговавших в наших станицах и поселках, и отправить их за Амур. При этом при применении обычного телеграфного сокращения полная фраза "отправить за Амур" была передана "отправить Амур", что и привело к тому, что по передаче этого приказа местным исполнителям она была понята некоторыми из них буквально в смысле отправления "в Амур", т.е. утопления в реке, и в этом смысле и осуществлена.
Впоследствии мне рассказывали, что Поярковский атаман, получив это распоряжение, усомнился и просил разъяснения войскового правления, как следовало понимать "отправить Амур", и получил в ответ краткую телеграфную записку: "Дурак, чего спрашиваешь...".
* ... незадолго до нашего приезда в Гунжулин один из новых адъютантов Главнокомандовавшего (из влиятельных петербургских князей) вышел из своего вагона и с папиросой в зубах стал прогуливаться вдоль железнодорожной платформы, выстроенной специально для поезда Линевича, причем прошел несколько раз мимо папашиного вагона-салона. Узрев сие, Линевич потребовал виновного перед свои очи и спросил его, как он смел курить на платформе около вагона своего начальника; на заплетающийся ответ испуганного новичка, что тот думал, что курить на свежем воздухе не запрещалось, последовало внушительное указание всегда понимать, что там, где стоит вагон такого высокого начальника, нет никакого "свежего воздуха".
* ... В одну ночь к коменданту крепости явился начальник воздухоплавательного парка морского ведомства военный инженер капитан П. и... предложил немедленно же осуществить подробно разработанный им проект выделения всего Владивостокского района в автономное государство и утвердить составленную им конституцию. Генерал Казбек... посоветовал ему пойти выспаться и зайти на другой день утром.
Автономист обиделся, ушел, но утром не явился, а из воздухоплавательного парка донесли, что капитан П. распорядился приготовить к полету один из воздушных шаров, сел в гондолу, приказал отдать концы и улетел, унесенный ветром в море, заявив перед отправлением, что целью его путешествия было принесение Богу жалобы на невнимательное отношение коменданта к его проекту.
* * *
Немногочисленное относительно веселое цитирую для того, чтоб в очередной раз подтвердить ладный язык Будберга, его цепкую память, жизнелюбие и наблюдательность. В книге же, помимо представленного, много негативных эмоций, поражающей жестокости, обесцененных человеческих жизней, много смерти, крови и боли - душевной и физической. В ней раскраивают черепа за крупицы амурского золота, разрушают и без сопротивления сдают врагу города и порты, устраивают набеги и грабежи, прикрываясь званиями, властью и службой, в ней много про взяточничество, растраты и бесчестность, про трусость и малодушие, про непрофессионализм и страшные потери - и всё дальневосточное, дальнесибирское. Немало в ней и военной терминологии, морской и сухопутной, о которую, если в юности не зачитывался степаново-пикулевскими романами, будешь спотыкаться при чтении. Но не читать эту книгу нельзя. Особенно если вы любите историю и любите Дальний Восток.
* * *
Кстати, выяснилось, что разбором и составлением каталога книг от князя Константина Николаевича, переданных Отделу Императорского географического общества в Хабаровске, занимался именно Алексей Павлович Будберг.
Хабаровск, черт побери, ну, сдуй пыль с собственной истории, а!
P. S.: Все описки и ошибки вышлю на почту, указанную в конце книги. Мне - подпитка злопамятности, а авторам - польза для следующего издания.
В 2017-ом усилиями ряда неравнодушных лиц, домов и обществ вышла в свет книга Алексея Павловича Будберга (барон! как акцентировали составители) под названием "Сибирские воспоминания". Четырестатридцатьчетыре страницы, внушительный формат, тираж - тыщща, так что скоро станет раритетом. Ко мне книга шла сложным путем, и речь не о физическом перемещении.
Колоритная и характерная фигура Будберга всплыла в ходе поисков информации о Великой войне, конкретно 1916-го года - там у меня была своя корысть, но не суть. Слегка копнув, наткнулась на его воспоминания 1914-1917 годов; емкий текст, трезвое и критичное восприятие действительности, феноменальная память, включая мелочи... Потом прочитала "Дневники белогвардеца", которые стали плавным продолжением, только более желчным, жестким, горько-ироничным, и, пожалуй, тревожно-больным. Тщательно пролистала и "Военный альбом".
После хотелось продолжения и... начала. Начала, где у молодого тогда Будберга - Хабаровск, Благовещенск и Владивосток конца XIX-го - начала ХХ-го. А еще Айгун и боксерское подавление, портартуровские-ляоянские-мукденовские переживания, волны Цусимы, владивостокский же бунт... Привет, дальневосточники.
Вклинюсь с эмоциями, но божежтымой, как ладно, как уместно, как исторически-прекрасно вплелась личность и биография этого сложного человека во всё то, что я так старательно копаю и по крупицам собираю уже столько лет!
Предполагая, что человек с такой наблюдательностью и слогом наверняка и в юности что-то писал, полезла на просторы инета. Выудила информацию о том, что да, воспоминания были, а далее окольными путями вышла на Музей русской культуры в Сан-Франциско (долгая история, но выяснилось, что архивы Будберга - в США). Отправила запрос и получила ответ, что скоро где-то между Москвой и Владивостоком выйдет книга, где как раз будут опубликованы те самые воспоминания, которые вам так интересны. Впервые всё полностью и с комментариями. Ждите. Мы, де, до выхода книги связаны обещанием никого более к архиву не допускать, так что - поймите и примите. А ваще, напишите редакторам-составителям, и далее фамилии.
Фамилия одного редактора показалась слишком известной в узких кругах, чтобы тревожить ее обладателя своими изыскательскими запросами, а вот второму - молодому-перспективному - я таки написала. Как вы понимаете, без всякой корысти, исключительно из любопытства и любознательности, с просьбой, а не могли бы вы...
Не могу. Ждите выхода книги. С наилучшими пожеланиями.
Полагаю, вам, конкретно вам, сейчас это читающим, известно, что Наташенька - личность злопамятная. И вас не должно удивить это пространное, слегка злобное вступление перед последующем описанием впечатлений о книге. Но не могла я не уколоть господина Авилова, потому что, ну ёмайо, Роман, ну выключайте иногда вашу научную подозрительность! Не собиралась я делать подкоп под ваши исследования и не делала попытку похитить найденное, мне всего лишь нужен был конкретный кусок, ну, хорошо, два куска воспоминаний барона, и если б вы все-таки согласились поделиться со мной этими фрагментами, то сэкономили бы мне полгода поисков, а книгу я все равно с нетерпением ждала бы и с удовольствием купила. А вы... Простите.
Фото с сайта Русского географического общества
Про книгу.
Я не знаю, почему о ней еще никто ничего не написал (в том числе и в Хабаровске, а в Хабаровске она точно уже есть, и я даже знаю у кого), но книга ве-ли-ко-леп-ная. То, что Будберг прекрасно пишет - это знают многие, но когда это еще и про Дальний Восток, да еще и про самый интересный для тебя период истории, да с фамилиями, да с байками, и со светлым восприятием молодости - ах, конфетка! Несколько раз смеялась от души, порой хмурилась, иногда начинало ныть и болеть внутри, и горько, и тревожно, и даже стынет затылок...
Позвольте пару цитат, да разрешат мне это суровые редакторы (я опять не для корысти, есличо).
* ... С приездом Духовского и его супруги Хабаровск оживился... На этой почве зимой произошла маленькое происшествие, очень характерное для обрисовки оригинальных условий тогдашней дальнесибирской жизни. В доме генерал-губернатора устраивались квартеты, на которые за неимением хорошего виолончелиста вызвали музыканта штабного оркестра унтер-офицера Афанасьева, оказавшегося отличным игроком на виолончели... который... внезапно исчез, как в землю провалился; причины исчезновения обнаружились через несколько дней, когда в 40 верстах от Хабаровска нашли сани и труп убитого извозчика, а заведывающий работами на постройке железной дороги каторжными командами С. Н. Таскин получил от исчезнувшего Афанасьева письмо, в котором последний проклинал Таскина за то, что тот вторгнулся в его жизнь и вновь выбросил его на прежний путь бродяги и убийцы; в дальнейшем выяснилось, что Афанасьевым был известный рецидивист, бежавший с каторги и убивший по дороге настоящего Афанасьева, бумаги коего он себе присвоил, причем все музыкальные свидетельства пришлись как раз кстати новому их владельцу, тоже незаурядному музыканту; с этими бумагами Афанасьев поступил в штабной оркестр, отлично там устроился и, видимо, считал себя вполне обеспеченным на всю свою жизнь; и вдруг на роковом для себя спектакле он увидел своего бывшего начальника по Сахалинской каторге Таскина и почему-то вообразил, что тот его узнал... Считая, что он был узнан и что уже отдавалось распоряжение об его аресте, Афанасьев немедленно убежал из собрания, по дороге убил взятого им извозчика и исчез где-то в тайге, прислав с дороги Таскину то письмо... Через несколько лет этот Афанасьев попался во Владивостоке при попытке ограбления часового магазина и по приговору суда был повешен.
* ... Как иллюстрацию английской неосведомленности он приводил отрывок из слышанной им в 1885 году парламентской речи, когда во время острого возбуждения, вызванного в Англии нашим столкновением с афганцами, какой-то русофобский оратор требовал немедленной отправки английских эскадр для бомбардировки Иркутска; предложение никого не удивило, и только после заседания Уотерс, понимавший всю нелепость этого предложения, разговором с автором проекта выяснил, что тот решал русские вопросы по небольшому глобусу, где название "Иркутск" пересекало всю Сибирь и подходило к берегам Тихого океана...
* ... получили телеграмму Гродекова с приказом генералу Грибскому очистить нашу территорию от китайцев, живших, работавших и торговавших в наших станицах и поселках, и отправить их за Амур. При этом при применении обычного телеграфного сокращения полная фраза "отправить за Амур" была передана "отправить Амур", что и привело к тому, что по передаче этого приказа местным исполнителям она была понята некоторыми из них буквально в смысле отправления "в Амур", т.е. утопления в реке, и в этом смысле и осуществлена.
Впоследствии мне рассказывали, что Поярковский атаман, получив это распоряжение, усомнился и просил разъяснения войскового правления, как следовало понимать "отправить Амур", и получил в ответ краткую телеграфную записку: "Дурак, чего спрашиваешь...".
* ... незадолго до нашего приезда в Гунжулин один из новых адъютантов Главнокомандовавшего (из влиятельных петербургских князей) вышел из своего вагона и с папиросой в зубах стал прогуливаться вдоль железнодорожной платформы, выстроенной специально для поезда Линевича, причем прошел несколько раз мимо папашиного вагона-салона. Узрев сие, Линевич потребовал виновного перед свои очи и спросил его, как он смел курить на платформе около вагона своего начальника; на заплетающийся ответ испуганного новичка, что тот думал, что курить на свежем воздухе не запрещалось, последовало внушительное указание всегда понимать, что там, где стоит вагон такого высокого начальника, нет никакого "свежего воздуха".
* ... В одну ночь к коменданту крепости явился начальник воздухоплавательного парка морского ведомства военный инженер капитан П. и... предложил немедленно же осуществить подробно разработанный им проект выделения всего Владивостокского района в автономное государство и утвердить составленную им конституцию. Генерал Казбек... посоветовал ему пойти выспаться и зайти на другой день утром.
Автономист обиделся, ушел, но утром не явился, а из воздухоплавательного парка донесли, что капитан П. распорядился приготовить к полету один из воздушных шаров, сел в гондолу, приказал отдать концы и улетел, унесенный ветром в море, заявив перед отправлением, что целью его путешествия было принесение Богу жалобы на невнимательное отношение коменданта к его проекту.
* * *
Немногочисленное относительно веселое цитирую для того, чтоб в очередной раз подтвердить ладный язык Будберга, его цепкую память, жизнелюбие и наблюдательность. В книге же, помимо представленного, много негативных эмоций, поражающей жестокости, обесцененных человеческих жизней, много смерти, крови и боли - душевной и физической. В ней раскраивают черепа за крупицы амурского золота, разрушают и без сопротивления сдают врагу города и порты, устраивают набеги и грабежи, прикрываясь званиями, властью и службой, в ней много про взяточничество, растраты и бесчестность, про трусость и малодушие, про непрофессионализм и страшные потери - и всё дальневосточное, дальнесибирское. Немало в ней и военной терминологии, морской и сухопутной, о которую, если в юности не зачитывался степаново-пикулевскими романами, будешь спотыкаться при чтении. Но не читать эту книгу нельзя. Особенно если вы любите историю и любите Дальний Восток.
* * *
Кстати, выяснилось, что разбором и составлением каталога книг от князя Константина Николаевича, переданных Отделу Императорского географического общества в Хабаровске, занимался именно Алексей Павлович Будберг.
Хабаровск, черт побери, ну, сдуй пыль с собственной истории, а!
P. S.: Все описки и ошибки вышлю на почту, указанную в конце книги. Мне - подпитка злопамятности, а авторам - польза для следующего издания.