Вопросы методологии. Метод "третьего объекта"
Не очень красивый, но точный заголовок.
Упоминание линкоров, в сочетании с упоминанием самолётов и ракет, вызвало живую реакцию. Так бывает почти всегда, это ожидаемо. Причины, по которым эта тема вызывает интерес публика, различны и многочисленные. Мне она нравится во многом потому, что даёт тренировку уму. Помогает сочинять и отрабатывать приёмчики.
Один из этих приёмчиков я назвал, для себя, методом "третьего объекта". Сегодня я попробую показать, как он возникает в теме "линкор против авианосца". И почему он оказывается полезен за пределами этой темы.
Аргумент Гэнда
Первым, самым очевидным, простым и представляющимся безусловно убедительным доводов в пользу столь же безусловного превосходства авианосца над линкором является указание на большую дальность действия самолётов, в сравнении с дальностью действия артиллерии. Этот аргумент регулярно возникает в сетевых дискуссиях. Его самоочевидность и убедительность вызывает изрядное недоумение у тех, кто полагает этот аргумент окончательным.
Этот аргумент используется далеко не только в сетевых дискуссиях. Его, например, использовал сам Минору Гэнда. Сначала - в дискуссиях до войны, потом - что более примечательно - в послевоенной лекции об этих дискуссиях. В изложении Гэнда он звучал так:
I also challenged the contention that the battleship remained central to the outcome of the "decisive battle". Since combat aircraft had a range far greater than that of 16-inch shells, and since the speed of aircraft carriers was greater than that of battleships, the carrier forces would always have freedom of choice on whether to challenge or evade a battle. The battleship could not be decisive because its big guns would never come within range of the enemy.
[Примерный перевод]
Я также поставил под сомнение идею о том, что линкор является элементом, определяющим исход "решающего сражения". Поскольку боевой самолёт имеет дальность много больше, чем 16-дюймовый снаряд, и поскольку скороть авианосца больше, чем скорость линкора, авианосное соединение всегда будет иметь свободу выбора: ввязываться в сражение или уклоняться от него. Линейный корабль не мог быть "решающим" постольку, поскольку его большие пушки никогда не достали бы неприятеля.
Гэнда использует свой аргумент в применении к "чистому" сражению. В этом случае аргумент оказывается действительно неуязвимым. Рассматривая модель двух "субъектов", сражающихся не на жизнь, а на смерть на чистой бесконечно большой морской поверхности, мы не найдём добрых слов для линкора. В таком сценарии линкор действительно не может атаковать авианосец, и такое сражение может иметь только один исход.
Два субъекта, один объект
Модель, однако, представляется чрезмерно простой. С другой стороны, усердствовать в построении реалистичных моделей тоже не стоит, поскольку это может привести к потере общности рассуждений и попытке - заведомо бесполезной - перебрать все возможные ситуации. Метод "третьего объекта" представляется хорошим компромиссом. Он предполагает рассмотрение только одной дополнительной сущности, этого самого "третьего объекта". В качестве которого может выступать ценный конвой, десантные транспорты под разгрузкой - или, скажем, ценный аэродром вблизи берега.
Появление "третьего объекта" радикально меняет ситуацию. В модели "двух субъектов" ключевым является отсутствие ответственности у "авианосной" стороны. Промахи не ведут к наказанию, и Гэнда сам отмечает свободу, с которой авианосцы "могут уклониться от боя". При появлении "третьего объекта" авианосная сторона оказывается обременена. Промах или уклонение от боя могут привести к тому, что "линкорная сторона" уничтожит "третий объект". И, может быть, сумеет сделать не только это грязное дело, но ещё и ноги.
Рассмотрение ситуации по методу "третьего объекта", подчеркнём, не указывает на превосходство линкора над авианосцем. Это рассмотрение позволяет лучше понять ограниченность возможностей авианосца (и авиации в целом). И указывает на необходимость наличия сил, осуществляющих непосредственную защиту этого третьего объекта. Каковые суть должны быть надводными кораблями - сильными надводными кораблями.
Этот метод не является чистой абстракцией, он возникает из рассмотрения вполне реальных боевых примеров. Каковых, впрочем, немного. Потому что обычно никто не пытался обеспечить защиту ценного конвоя или десанта силами одной авиации. Есть одно показательное исключение было.
В июне 1942 г. британцы затеяли операцию "Вигорес". Они хотели провести конвой из Александрии на Мальту, при этом в Александрии линкоров не было, а в Таранто - снова были. Это - единственный известный мне случай, когда одна из сторон (а именно - британцы) сознательно пыталась противопоставить чужому линейному флоту авиацию (и подводные лодки, заметим, забегая вперёд), пыталась заменить свои линкоры самолётами. Попытка закончилась неудачей. Что особенно показательно, в материальном плане атаки британской авиации оказались удачны: торпедоносцы с мальты причинили повреждения линкору "Литторио" и лишили хода тяжёлый крейсер "Тренто", позже добитый британской подводной лодкой. Однако, попадания в "Тренто" оказалось недостаточно, чтобы заставить итальянцев уйти с пути конвоя, а попадание в "Литторио" случилось слишком поздно. В результате конвой на Мальту не пришёл. Авиация была оштрафована.
Другим интересным примером в этом контексте представляется, как ни странно, печальная история Соединения Z. Бой у Куантана стал символов превосходства авиации над линкорами. Однако, стоит заметить, что корабли Филипса были уничтожены на обратном пути. В первый день операции Филиппс успешно избежал атак японских торпедоносцев (которые появились на сцене ближе к закату и чуть было не атаковали крейсера Одзавы). Более того - если бы Филиппс не решил прервать операцию, то утром 10 декабря 1941 г. он сумел бы подтянуть недальнобойные, но тяжёлые орудия к месту высадки японского десанта. Третий объект в этой истории был досягаем, и не ударная авиация сделала так, что этому объекту от Филипса не досталось. Впрочем, будет про авиацию, авианосцы и линкоры. Сибуян, Самар - и поехали дальше.
Норвежские конвои и операция "Альбион"
Метод "третьего объекта" как таковой ценен не только для обсуждения взаимоотношений Гэнды и "Ямато". Его можно применить ко многим другим вопросам. Например, к вопросу о взаимоотношениях линкора и подводной лодки - т.е. ключевому вопросу Первой мировой. В котором также приниципиально важной оказывается проблема ответственности. Линкор, вообще говоря, ничего не может сделать подводной лодке - при том, что обратное неверно. Эта "односторонность" противостояния столь сильно впечатляла умы. Однако, она не привела к замене линкора подводной лодкой.
Почему - думаю, вполне понятно. По идее, даже в случае неудачной атаки подводная лодка ничего не теряла и не могла быть толком наказана (да, дорогие эрудиты, мы помним про U-29, но это - не принципиальное исключение). Появление "третьего объекта" меняло ситуацию. Это верно даже в случае Ютландского сражения - когда, образно говоря, 1-я разведывательная группа Флота Открытого моря, оказавшаяся в итоге "третьим объектом" заплатила за неудачу немецкого "подводного" субъекта в действиях против "линейного" субъекта противника. В целом же действия немецикх подводных лодок в Ютландском сражении удивительно похожи на действия подлодок японских против Соединения Z: по пути туда лодки имели контакты, но не смогли атаковать, на обратном пути - атаковали, но неудачно. Примечательное совпадение.
Существенная случайность исхода столкновения подводной лодки с надводными кораблями и стала причиной, по которой лодки не заменили линейный корабль, несмотря на превосходство в дэльном сценарии. Завесы подводных лодок не могли и не обеспечили безопасность конвоев, ходивших между Шотландией и Норвегией, от покушений немецких надводных кораблей. Эту задачу пришлось решать с помощью линкоров. Не могли они и обеспечить, скажем, немецкие транспорты в бухте Тага-лахт от наших дредноутов - и здесь понадобились линкоры. Сравнивая это с авиационным случаем, мы видим, что не только "дальнобойность", "загоризонтность" ограничивают возможности ударного оружия как средства достижения конкретных оперативных результатов.
Шантунг и Цусима
Да, метод "третьего объекта" как таковой есть частный случай дополнения тактического сценария оперативным. Хорош он - на мой взгляд - именно относительной простотой. И может использоваться не только в применении к оценке возможностей того или иного ударного средства, но и для оценки важности тех или иных технических характеристик кораблей.
Например, для оценки важности скорости линкора в ряду других его свойств. В начале XX в. этот вопрос стал обсуждаться, наверное, активнее, чем раньше - в связи с появлением идеи "палочки над Т". При этом в модели "двух субъектов", пытающихся в честном бою решить, кому из них суждено стать субъектом, значение скорости оказывалось невелико. Простой и эффективный " план боя №1" позволял медленному флоту скомпенсировать любое мыслимое превосходство противника.
Суровая практика русско-японской показала совсем другое. В трёх крупнейших сражениях той войны - Шантунг, Ульсан, Цусима - помимо двух субъектов имелся ещё и третий объект, под названием Владивосток. Все три сражения развивались по одному сценарию, включавшему два обязательных акта. Акт первый - "прорыв" - по ходу которого японцы неизменно теряли исходно выгодное положение между противником и Владивостоком. Акт второй - "погоня" - по ходу которого японцы в двух случаях из трёх решили свою задачу. В итоге кажущееся незначительным превосходство "Фудзи" над "Полтавой" в скорости оказалось решающим, в то время как, пожалуй, более заметное превосходство "Полтавы" над "Фудзи" в защите (и немного - в вооружении) никакого значения не имело.
"Нимиц", "Киров" и "Айова"
Эту же методику можно применить не только к событиям, предшествовашим операции "Вигорэс", но и к событиям, случившимся - или, точнее, не случившимя - после неё. Одним из любимых развлечений поклонников флота "холодной войны" является сравнение возможностей "Нимица" и "Кирова" в модели "двух субъектов". Примерный сценарий этих дискуссий, кажущихся мучительно бесплодными, известен. Повторять не буду. Замечу, что эта дискуссия станет куда интересней, если в неё внести "третий объект" в виде "территории СССР". Целью советских "противоавианосных сил" было ослабление ударов палубной авиации по территории СССР.
Добавив в сценарий дополнительный элемент - вроде базы на Кольском полуострове - мы увидим куда как более сложную и неоднозначную картину противостояния авианосца и ракетного крейсера. В которой, в частности, появится сразу два новых аргумента. Да, палубная авиация имеет много возможностей по уничтожению морских целей и, как таковая, представляется средством, превосходящим дальнобойные ракеты. Но: палубная авиация, вооруженная и подготовленная для действий против морских целей, теряет качества, необходимые для удара по береговым объектам. Таким образом, цель создания "Кирова" достигается в тот самый момент, когда противник приходит к выводу, что против него следует использовать палубную авиаци. И второе "но": очевидно, что командир авианосца окажется перед дилеммой, какую из двух целей - корабль или "берег" - следует атаковать в первую очередь. Что, в свою очередь, может привести к потери времени и сил при решении вспомогательной задачи.
Этот же вопрос можно перевернуть с ног на голову. Идея о том, что линкор "Айова" был реанимирован в том числе для противодействия тому самому "Кирову", может показаться вздорной. Всё в той же схеме "двух субъектов": пушки не добьют, по ракетам "Айова" проигрывает. Однако, если мы в этом сценарии превратим в третий объект упомянутый выше "Нимиц", ситуация изменится - почти так же, как изменяется при противопоставлении "Нимица" "Кирову". Ценность "Айовы" как корабля для прикрытия авианосца стремительно растёт - так же, как ценность "Кирова" как корабля для прикрытия берега абзацем выше.
"Феникс" и "Стандарт"
Метод "третьего объекта" применим не только к кораблям. Проблема залпового оружия в полной мере касается ракетного воздушного боя. Что позволяет объяснить и осмыслить ещё один примечательный факт.
Речь о масштабных инвестициях американского флота в корабельные зенитные средства во время "холодной войны". Они кажутся странными в раках "истребительной догмы": лучшим средством борьбы с вражеской авиацией являются авиация собственная. Американский флот имел сильную авиацию - речь не только про истребители, но и про самолёты радиолокацинного обнаружения и управления. Американский флот активно вкладывался в развитие своей истребительной авиации, высшей точкой коего оказалась системы "Феникс"-"Томкэт".
Однако, при всё при этом, американский флот вкладывался в развитие корабельных средств противовоздушной обороны. Рискну утверждать, вкладывался как минимум так же основательно, как и в истребительную авиацию. Речь не только о разработке новых ракет, радаров, систем управления. Речь и о масштабах закупки тех же ракет, и о числе построенных кораблей. При этом особо подчеркнём: кораблей, предназначенных для защиты авианосца от самолётов и ракет.
Всё это объясняется методом "третьего объекта". Да, страшно себе представить результат удачной атаки, скажем, восьмёрки "томкэтов" с "фениксами" на полк Ту-16. Но так же страшно представить себе последствия неудачной атаки - только страшно уже не нам, а им. При решении задачи защиты третьего объекта (коим опять оказывается несчастный "Нимиц") необходимо обеспечить должную надёжность, и её давали только идущие рядом с "Нимицем" корабли. Те же рассуждения, к слову, касаются и вопроса о других носителях ракет - надводных кораблях и подводных лодках. И те, и другие могли быть уничтожены палубной авиацией. Но никому и в голову не приходило положиться только на авиацию в решении задачи защиты авианосца.
"Дунфэн" и Тайвань
И к совсем уж современным делам. Скажем пару слов по поводу одной из самых горячих тем современного военно-морского дискурса. О китайских противокорабельных баллистических ракетах, DF-21D, к коей, говорят, примкнули ещё и DF-26. Эти ракеты могут казаться неким средством, радикально меняющим расклад в западной части Тихого океана. Так оно, отчасти, и является - если, конечно, поверить в то, что эти ракеты можно назвать настоящим оружием. Сделаем вид, что можно.
Однако, этот вклад может быть не столь существенным, как кажется. Опять же, введём "третий объект". Если речь идёт о защите территории КНР от ударов палубной авиации, то баллистические ракеты не снимают проблемы организации непосредственной противовоздушной обороны. Точно так же, как система "томкэт"-"феникс" не позволяла отказаться от кораблей с сильным зенитным вооружением. Если речь идёт о прикрытии высадки на Тайвань - то, опять же, ситуация едва ли меняется. Да, американские авианосцы не могут позволить себе спокойно маневрировать вблизи чужих берегов так, как это было в 1991 г. во время "Бури в пустыне". Однако, это не снимает угрозы быстрого рейда для нанесения одного удара по десантным силам - угрозы, от которой баллистические ракеты не дают надёжной защиты. Таким образом, сложная система, при впечатляющих возможностях, оказывается вспомогательным средством решения основных задач.
* * *
Суммировать сказанное можно следующим образом. Метод "третьего объекта" позволяет существенно обогатить разбор возможностей самых разных видов морского оружия - от классических броненосцев до баллистических ракет - без потери общности рассуждений и необходимости сложных расчётов. Он является наиболее простым способом включения тактических сценариев в оперативный и стратегический контекст. И, при всей простоте, он позволяет получать выводы, радикально отличающиеся от выводом, полученных по методу "двух субъектов". Словом, хороший метод. Мне нравится.