На квадроциклах по Северному Уралу, июль 2014. Часть III.
Часть III. Перевал Дятлова.
Сон, благодатный сон. Не сказать, что за ночь я полностью восстановился, но на утро чувствую себя почти перкрасно. Лица парней светлы, они тоже отдохнули.
Завтракая остатками борща, держим совет.
- У нас осталось два дня, - говорит Сергей. - Надо решить, куда поёдем.
- Ребята, давайте пойдём туда, где поменьше болот и побольше гор, - прошу я.
- Тогда идём на перевал, - заключает Сергей.
- На перевал Дятлова? - уточняю я.
- Ну да.
На этом совещание заканчивается. Мы сворачиваем лагерь, грузим снаряжение на машины. Сергей прячет в лесу надувные пантоны и пустые топливные канистры, заберём их на обратном пути. Я курю, оттягивая пытку облачения в сырую одежду. Но теперь на мне сухое бельё и теплый жилет, так что жуткая процедура проходит куда терпимее, чем это было сутки назад под одинокой скалой Камня Молебный.
Форсируем Тошемку. У второго острова отмель брода проходит в опасной близости от переката, но мы преодолеваем его без проблем. Километров двадцать идёт на север. Дорога не сахар, но после врчерашнего рейда на «Мордор», она видится вме вполне сносной.
Много участков старой гнилой гати, бесконечные ручьи и речушки с труднозапоминаемыми вогульскими именами, снова и снова озера грязи. И несокнчаемый дождь, куда ж без него.
Мы доходим до мансийского посёлка Ушма, он стоит на одноимённой реке. Сегодня вечером мы вернёмся сюда на ночлег, сейчас же проезжаем посёлок насквозь без остановок. В посёлке живёт семь или восемь мансийских семей, но я не вижу ни одного человека.
Дорога идёт на северо-запад, мимо горы Петропавловская, затем мимо Камня Хоиэква. Сергей вдруг сбавляет ход, оглядывается и указывает мне куда-то вперёд. Я всматриваюсь. У обочины дороги застыл тетерев; торчит, как пень. Мы подъезжаем ближе, птица "просыпается", неторопливо отходит на пару метров в сторону и снова замирает, косясь на нас антрацитовым глазом. Таёжная курица невозмутима, как бегемот.
Километров пять спустя Сергей вдруг резко тормозит и снова указывает мне на что-то впереди. Я всматриваюсь: в полусотне метров от нас бредёт по дороге медведь. Он видит нас, встаёт на задние лапы, поднимает вверх передние, предупреждая незваных гостей, чтобы те не делали глупости. Глупости делать мы не собираемся, сидим и таращимся на Хозяина. Нам уже попадались медвежьи следы, но вживую видим мишку впервые. Артём ровняется с нашими квадрами, он суетится, пытаясь включить на шлеме камеру, но зверь не намерен позировать, он опускается на четыре лапы и сворачивает в лес. Удивляться нечему, кругом дремучая тайга, в которой бурлит своя древняя дикая жизнь.
Несколько дней спустя, вернувшись домой и, рассказывая друзьям этот эпизод, меня постоянно спрашивают, не измарали ли мы от страха штаны, ведь кроме ножей, оружия у нас не было? Но глядя на медведя, я не испытывал страх. Возможно, не успел испугаться. С другой стороны, я знаю, что мишка далеко не глуп, для нападения на человека ему нужны веские причины. Нынче тайга богата на дичь, тетерева вон разгуливают, как индюки в вольере, зайцами лес просто кишит, сколько мы их видели по лесным дорогам - не сосчитать. А сытый хищник не агрессивен. Зачем ему переть на три ревущие машины, когда результат нападения не ясен?
И всё же, что бы мы делали, если бы медведь кинулся на нас? Сергей развернул бы свой квадр и дал дёру, а мы с Артёмом последовали бы его примеру. Медведь бегает быстро, говорят, он способен развить скорость до 50 км/ч, но он не в состоянии держать такой темп несколько километров. Мы бы ушли без труда. Впрочем, такая развязка видится мне, так сказать, постфактум. Чтобы я делал тогда, если бы Сергей замешкал? Возможно, нажал бы на газ и погнал вездеход на зверя в лобовую атаку. У медведей есть все основания не связываться с человеком, ведь человек непредсказуем.
Приближаясь к охотничьей заимке «Изба Ильича», встречаем занятную компанию. Колонна из четырёх квадроциклов, на каждом по два человека. Машины украшены флагами и нагружены упаковками пива. Ведущий этого пёстрого эшелона - тип колоритный. В зубах сигарета, на голове шляпа с широкими полями, одет в дублёнку до пят, которая по пояс напитана водой. Этот «дождевик» весит, наверное, килограмм десять. Колона тормозит, Сергей минуту о чём-то говорит с ведущим, и мы отправляемся дальше. Я оглядываюсь, знамёноносцы разворачиваются и идут за нами. Но перед «Избой Ильича» одна из их машин глохнет, и колона отстаёт.
«Изба Ильича» - современный двухэтажный коттедж, больше смахивающий на загородную дачу регионального депутата, чем на перевалочный пункт охотников и туристов. На лесной поляне он смотрится как-то даже не уместно. Мы не делаем тут привал, сворачиваем на запад и километров через пять останавливаемся у другой охотничьей сторожки, которая намного гармоничнее вписывается в окружающую среду.
Видно, что место посещаемо. В домике Артём, к нашей радости, обнаруживает запасы соли, отсыпает немного. Во дворе имеется стол с лавками, каркасы для сушки одежды и мельница для кедрача. Холм шелухи от кедровой шишки говорит, что мельницей пользуются часто. Мы бы тоже воспользовались, но шишка ещё не созрела.
Разводить костёр нет времени, Артём запускает газовую горелку, я иду к ручью пополнить запасы воды. На берегу закуриваю, и несколько минут наслаждаюсь песней журчания воды. Я готов часами любоваться Уральскими ручьями, жаль, на это нет времени.
- Сереж, что это за парни были с флагами? - спрашиваю я, вернувшись к столу.
- Они тоже на перевал идут.
- На перевал?!
- Ага, заблудились, - отзывается Сергей со смехом. - Да они пьяные.
У меня с собой была бутылка джина, но я так и привёз её домой запечатанной. Сколько было участков, которые и трезвому то едва давались; переть по ним пьяным - это рисковать сломать себе шею. Северный Урал не прощает беспечность, я в этом убедился. Ну да в той пёстрой компании восемь человек, как-нибудь справятся. Я надеюсь.
Обедая бутербродами с чаем, слышим рокот приближающихся машин.
- Блин, они нас таки догнали, - говорит Сергей с досадой, имея в виду пьяных знаменоносцев.
Но он ошибается, это группа из шести квадроциклов, которую мы видели сутки назад, когда она переходила Тошемку. Они стаяли лагерем на Ушме и мы их обогнали, теперь вот они нагнали нас. Мужики глушат свои квадры, мы идём им навстречу. Говорим о бродах, дорогах, машинах. Вездеходы у мужиков: Cfmoto, Polaris'ы, Yamaha'и. В этой разношерстной компании наши Honda'ы-близнецы смотрятся белыми воронами. То есть, красными воронами.
- Хорошие машины? - интересуются мужики, кивая на наши квадры.
- Хорошие, - говорит Артём. - Может быть, даже лучшие.
- Какой у них пробег?
- По двенадцать тысяч, - отвечает Сергей.
- Ух, ни фига себе! - удивляются они.
Honda'ы в самом деле одни из лучших в своем классе. Они очень надёжны, неприхотливы и просты в обслуживании, - так говорит Сергей, а я ему верю, он отличный механик. Единственный их минус - они не всем по карману.
Мужики стоят не долго, заводят машины и уходят на перевал. Десять минут спустя мы выдвигаемся за ними следом. Вскоре нагоняем замыкающего. Левыми колесами его вынесло на уступ, он пытается сдать назад, его квадр переворачивается и водитель летит у лужу грязи. Бежим ему помогать, ставим машину на колёса, выталкиваем на ровное место. Камера Артёма это снимает, вот кадр из его видео.
На перевал идёт много людей и дорога разбита, в том числе джипами, а может и "Уралами". Местами это и не дорога, а заполненная грязью канава с бортами по пояс. Есть и вовсе непроходимые участки, там настырные путешественники натоптали по тайге обходы, но и они разбиты в дрязг.
У нас неплохой темп, мы быстро обгоняем впередиидущую колону.
Поднимаемся выше, местность заметно меняется, лужи уменьшаются в размерах и глубине, тайга становится светлее, под колёсами всё больше камней и корней. Верный знак того, что мы недалеко от границы леса.
Тайга сменяется редколесьем, а потом резко обрывается, и нам открывается то, ради чего мы и стремились к Уральским вершинам.
Рядом с дорогой заросший мхом курумник выглядит привлекательней, и Артём сворачивает на него, но Сергей его останавливает.
- Это не дорога, - говорит он. - Тут камни отшлифовали колёсами, а там ты можешь порвать резину.
Курумник - россыпи острогранных камней. По нему и пешком опасно ходить.
Это ещё не перевал, до него километра четыре. Мы идём по камням, и это не то, чтобы тяжело, но муторно, скорость не разовьёшь. Мы ползём, как черепахи. Резко холодает, вершины укутаны туманом, и кажется, что само небо легло на горный плечи. На склонах белеют пятна снежников. Северный Урал нас не ждёт, и он нам не рад.
На перевале валит снег. Он сыпет не с неба, ветер несёт его через перевал с запада на восток. Снег сухой и колючий, он жжёт щеки. Пальцы немеют, на каждой стоянке я растираю их до появления чувствительности, потом слизываю с мизинцев кровь. Температура градусов пять. Я, как обычно, мокрый по пояс. Но мы достигли цели, хотя до меня это пока не доходит.
На одинокой скале группе Игоря Дятлова устроен мемориал. Искусственные цветы, фотографии погибших, чугунная плита с эпитафией.
Над мемориальной плитой желтеет одинокий цветок. Небо сумрачно, ветер точит скалы ледяной крупой, как абразивом, а хрупкий лютик уцепился корнями за камень и живёт, во что бы то ни стало. Вот оно - торжество жизни! И ещё: то, что цветочек вырос именно над мемориальной плитой, - в этом есть некий символ.
Мы стоим перед мемориалом и думаем об одном и том же. Больше полувека прошло, а загадка смерти группы Дятлова так и неразгаданна.
- Я им поражаюсь, - говорит Сергей. - Тут зимой температура падает до -50. А в то время пуховиков не было, одевались в телогрейки, ватные штаны. Снаряжение для такого похода весило тонну, а они его пёрли на себе сотню километров.
С этим нельзя не согласиться. Я помню палатки советских времён, они весили килограмм 5, в дождь промокали и их необходимо было сушить. Даже нормальный компас достать было трудно. Толи дело сейчас, зашёл в "Спорт-Мастер" и через час ты экипирован по высшему разряду.
Я вспоминаю Камень Молебный, думаю об отваге (а может безбашенности) соратников Игоря Дятлова, и мне становится неудобно за своё нытьё. Мельчают нынешние путешественники, мельчают. Впрочем, дух первооткрывателя и страсть к неизведанному никуда нее делись, и это не может не радовать. Вот они - покорители! Холод собачий, снег метёт, а они довольные и радостные. Мне очень нравится это фото.
Видимо Северный Урал понял, что дальше прогонять нас нет смысла, плюнул и разверз небесную хлябь, открывая светилу дорогу. В один миг пропадает снег, ветер стихает, и сквозь облачные прорехи на перевал обрушивается свет, насыщая красками каждый пиксель этого сурового ландшафта. Горизонты открылись, и я созерцаю ни много, ни мало - бесконечность. У меня захватывает дух; таращась на пейзаж, достойный кисти Левитана или Рериха, я буквально пьянею. Замёрзшие ноги, растрескавшиеся пальцы рук, вчерашняя пытка недосыпом - всё это больше не имеет значения.
И именно в эту минуту до меня доходит, что мы победили. Не потому, что дошли и стоим на перевале, а потому что Каменный пояс перестал нам перечить, и больше не пытается нас выжить, прогнать. Я смотрю по сторонам, пытаясь впитать и насытиться безграничностью горного моря, и в сиянии зеленого, белого и синего вижу, чувствую какой-то вселенский восторг. Если Уралом правят мансийские боги, то Мир-сусне-хум, удовлетворённый нашим упрямством и настырностью, сейчас улыбается нам. Жаль, что я не знаю вогульских молитв, я бы вознёс Покровителю Камня почести.
- А мы долго будет тут стоять? - спрашивает Артём, вырывая меня из созерцания вечного. - Я бы хотел сбегать на ту вершину.
Он указывает на гору Холатчахль. К слову сказать, с мансийского это название переводится, как "Гора мертвецов", что, конечно же, отразилось в мистических версиях гибели группы Дятлова. Впрочем, на вид гора, как гора, ничего особенного, разве что выше других в окрестности. Но сейчас меня заботят не вогульские легенды; в вопросе Артёма меня удивляет глагол "сбегать". Я внимательно на него смотрю, спрашиваю:
- Артём, а как ты думаешь, какое до неё расстояние?
- Ну, не знаю...
- До неё километра три, и перепад по высоте метров двести, - говорю я. - Сколько времени займёт твоё "сбегать"?
- Три километра?! - поражается Артём.
Сергей достаёт карту, смотрим. Перепад по высоте чуть больше двухсот метров, по прямой до горы два километра.
- Ну вот, - говорю я. - По параболе три километра и выйдет.
- Офигеть! - удивляется Артём.
- Ты же по образованию геодезист! - смеется Сергей. - Ты должен на глаз определять расстояния!
Образование тут не поможет, расстояние в горах обманчиво, без опыта не обойтись. Артём оставляет свою идею сбегать на "Гору мертвецов".
На перевале мы проводим часа полтора. Хотелось бы больше, но к вечеру нам надо дойти до Ушмы. А это хоть и знакомый путь, но не близкий. Мы прощаемся с перевалом и заводим машины.
Часть I - Часть II - Часть VI - Часть V
Сон, благодатный сон. Не сказать, что за ночь я полностью восстановился, но на утро чувствую себя почти перкрасно. Лица парней светлы, они тоже отдохнули.
Завтракая остатками борща, держим совет.
- У нас осталось два дня, - говорит Сергей. - Надо решить, куда поёдем.
- Ребята, давайте пойдём туда, где поменьше болот и побольше гор, - прошу я.
- Тогда идём на перевал, - заключает Сергей.
- На перевал Дятлова? - уточняю я.
- Ну да.
На этом совещание заканчивается. Мы сворачиваем лагерь, грузим снаряжение на машины. Сергей прячет в лесу надувные пантоны и пустые топливные канистры, заберём их на обратном пути. Я курю, оттягивая пытку облачения в сырую одежду. Но теперь на мне сухое бельё и теплый жилет, так что жуткая процедура проходит куда терпимее, чем это было сутки назад под одинокой скалой Камня Молебный.
Форсируем Тошемку. У второго острова отмель брода проходит в опасной близости от переката, но мы преодолеваем его без проблем. Километров двадцать идёт на север. Дорога не сахар, но после врчерашнего рейда на «Мордор», она видится вме вполне сносной.
Много участков старой гнилой гати, бесконечные ручьи и речушки с труднозапоминаемыми вогульскими именами, снова и снова озера грязи. И несокнчаемый дождь, куда ж без него.
Мы доходим до мансийского посёлка Ушма, он стоит на одноимённой реке. Сегодня вечером мы вернёмся сюда на ночлег, сейчас же проезжаем посёлок насквозь без остановок. В посёлке живёт семь или восемь мансийских семей, но я не вижу ни одного человека.
Дорога идёт на северо-запад, мимо горы Петропавловская, затем мимо Камня Хоиэква. Сергей вдруг сбавляет ход, оглядывается и указывает мне куда-то вперёд. Я всматриваюсь. У обочины дороги застыл тетерев; торчит, как пень. Мы подъезжаем ближе, птица "просыпается", неторопливо отходит на пару метров в сторону и снова замирает, косясь на нас антрацитовым глазом. Таёжная курица невозмутима, как бегемот.
Километров пять спустя Сергей вдруг резко тормозит и снова указывает мне на что-то впереди. Я всматриваюсь: в полусотне метров от нас бредёт по дороге медведь. Он видит нас, встаёт на задние лапы, поднимает вверх передние, предупреждая незваных гостей, чтобы те не делали глупости. Глупости делать мы не собираемся, сидим и таращимся на Хозяина. Нам уже попадались медвежьи следы, но вживую видим мишку впервые. Артём ровняется с нашими квадрами, он суетится, пытаясь включить на шлеме камеру, но зверь не намерен позировать, он опускается на четыре лапы и сворачивает в лес. Удивляться нечему, кругом дремучая тайга, в которой бурлит своя древняя дикая жизнь.
Несколько дней спустя, вернувшись домой и, рассказывая друзьям этот эпизод, меня постоянно спрашивают, не измарали ли мы от страха штаны, ведь кроме ножей, оружия у нас не было? Но глядя на медведя, я не испытывал страх. Возможно, не успел испугаться. С другой стороны, я знаю, что мишка далеко не глуп, для нападения на человека ему нужны веские причины. Нынче тайга богата на дичь, тетерева вон разгуливают, как индюки в вольере, зайцами лес просто кишит, сколько мы их видели по лесным дорогам - не сосчитать. А сытый хищник не агрессивен. Зачем ему переть на три ревущие машины, когда результат нападения не ясен?
И всё же, что бы мы делали, если бы медведь кинулся на нас? Сергей развернул бы свой квадр и дал дёру, а мы с Артёмом последовали бы его примеру. Медведь бегает быстро, говорят, он способен развить скорость до 50 км/ч, но он не в состоянии держать такой темп несколько километров. Мы бы ушли без труда. Впрочем, такая развязка видится мне, так сказать, постфактум. Чтобы я делал тогда, если бы Сергей замешкал? Возможно, нажал бы на газ и погнал вездеход на зверя в лобовую атаку. У медведей есть все основания не связываться с человеком, ведь человек непредсказуем.
Приближаясь к охотничьей заимке «Изба Ильича», встречаем занятную компанию. Колонна из четырёх квадроциклов, на каждом по два человека. Машины украшены флагами и нагружены упаковками пива. Ведущий этого пёстрого эшелона - тип колоритный. В зубах сигарета, на голове шляпа с широкими полями, одет в дублёнку до пят, которая по пояс напитана водой. Этот «дождевик» весит, наверное, килограмм десять. Колона тормозит, Сергей минуту о чём-то говорит с ведущим, и мы отправляемся дальше. Я оглядываюсь, знамёноносцы разворачиваются и идут за нами. Но перед «Избой Ильича» одна из их машин глохнет, и колона отстаёт.
«Изба Ильича» - современный двухэтажный коттедж, больше смахивающий на загородную дачу регионального депутата, чем на перевалочный пункт охотников и туристов. На лесной поляне он смотрится как-то даже не уместно. Мы не делаем тут привал, сворачиваем на запад и километров через пять останавливаемся у другой охотничьей сторожки, которая намного гармоничнее вписывается в окружающую среду.
Видно, что место посещаемо. В домике Артём, к нашей радости, обнаруживает запасы соли, отсыпает немного. Во дворе имеется стол с лавками, каркасы для сушки одежды и мельница для кедрача. Холм шелухи от кедровой шишки говорит, что мельницей пользуются часто. Мы бы тоже воспользовались, но шишка ещё не созрела.
Разводить костёр нет времени, Артём запускает газовую горелку, я иду к ручью пополнить запасы воды. На берегу закуриваю, и несколько минут наслаждаюсь песней журчания воды. Я готов часами любоваться Уральскими ручьями, жаль, на это нет времени.
- Сереж, что это за парни были с флагами? - спрашиваю я, вернувшись к столу.
- Они тоже на перевал идут.
- На перевал?!
- Ага, заблудились, - отзывается Сергей со смехом. - Да они пьяные.
У меня с собой была бутылка джина, но я так и привёз её домой запечатанной. Сколько было участков, которые и трезвому то едва давались; переть по ним пьяным - это рисковать сломать себе шею. Северный Урал не прощает беспечность, я в этом убедился. Ну да в той пёстрой компании восемь человек, как-нибудь справятся. Я надеюсь.
Обедая бутербродами с чаем, слышим рокот приближающихся машин.
- Блин, они нас таки догнали, - говорит Сергей с досадой, имея в виду пьяных знаменоносцев.
Но он ошибается, это группа из шести квадроциклов, которую мы видели сутки назад, когда она переходила Тошемку. Они стаяли лагерем на Ушме и мы их обогнали, теперь вот они нагнали нас. Мужики глушат свои квадры, мы идём им навстречу. Говорим о бродах, дорогах, машинах. Вездеходы у мужиков: Cfmoto, Polaris'ы, Yamaha'и. В этой разношерстной компании наши Honda'ы-близнецы смотрятся белыми воронами. То есть, красными воронами.
- Хорошие машины? - интересуются мужики, кивая на наши квадры.
- Хорошие, - говорит Артём. - Может быть, даже лучшие.
- Какой у них пробег?
- По двенадцать тысяч, - отвечает Сергей.
- Ух, ни фига себе! - удивляются они.
Honda'ы в самом деле одни из лучших в своем классе. Они очень надёжны, неприхотливы и просты в обслуживании, - так говорит Сергей, а я ему верю, он отличный механик. Единственный их минус - они не всем по карману.
Мужики стоят не долго, заводят машины и уходят на перевал. Десять минут спустя мы выдвигаемся за ними следом. Вскоре нагоняем замыкающего. Левыми колесами его вынесло на уступ, он пытается сдать назад, его квадр переворачивается и водитель летит у лужу грязи. Бежим ему помогать, ставим машину на колёса, выталкиваем на ровное место. Камера Артёма это снимает, вот кадр из его видео.
На перевал идёт много людей и дорога разбита, в том числе джипами, а может и "Уралами". Местами это и не дорога, а заполненная грязью канава с бортами по пояс. Есть и вовсе непроходимые участки, там настырные путешественники натоптали по тайге обходы, но и они разбиты в дрязг.
У нас неплохой темп, мы быстро обгоняем впередиидущую колону.
Поднимаемся выше, местность заметно меняется, лужи уменьшаются в размерах и глубине, тайга становится светлее, под колёсами всё больше камней и корней. Верный знак того, что мы недалеко от границы леса.
Тайга сменяется редколесьем, а потом резко обрывается, и нам открывается то, ради чего мы и стремились к Уральским вершинам.
Рядом с дорогой заросший мхом курумник выглядит привлекательней, и Артём сворачивает на него, но Сергей его останавливает.
- Это не дорога, - говорит он. - Тут камни отшлифовали колёсами, а там ты можешь порвать резину.
Курумник - россыпи острогранных камней. По нему и пешком опасно ходить.
Это ещё не перевал, до него километра четыре. Мы идём по камням, и это не то, чтобы тяжело, но муторно, скорость не разовьёшь. Мы ползём, как черепахи. Резко холодает, вершины укутаны туманом, и кажется, что само небо легло на горный плечи. На склонах белеют пятна снежников. Северный Урал нас не ждёт, и он нам не рад.
На перевале валит снег. Он сыпет не с неба, ветер несёт его через перевал с запада на восток. Снег сухой и колючий, он жжёт щеки. Пальцы немеют, на каждой стоянке я растираю их до появления чувствительности, потом слизываю с мизинцев кровь. Температура градусов пять. Я, как обычно, мокрый по пояс. Но мы достигли цели, хотя до меня это пока не доходит.
На одинокой скале группе Игоря Дятлова устроен мемориал. Искусственные цветы, фотографии погибших, чугунная плита с эпитафией.
Над мемориальной плитой желтеет одинокий цветок. Небо сумрачно, ветер точит скалы ледяной крупой, как абразивом, а хрупкий лютик уцепился корнями за камень и живёт, во что бы то ни стало. Вот оно - торжество жизни! И ещё: то, что цветочек вырос именно над мемориальной плитой, - в этом есть некий символ.
Мы стоим перед мемориалом и думаем об одном и том же. Больше полувека прошло, а загадка смерти группы Дятлова так и неразгаданна.
- Я им поражаюсь, - говорит Сергей. - Тут зимой температура падает до -50. А в то время пуховиков не было, одевались в телогрейки, ватные штаны. Снаряжение для такого похода весило тонну, а они его пёрли на себе сотню километров.
С этим нельзя не согласиться. Я помню палатки советских времён, они весили килограмм 5, в дождь промокали и их необходимо было сушить. Даже нормальный компас достать было трудно. Толи дело сейчас, зашёл в "Спорт-Мастер" и через час ты экипирован по высшему разряду.
Я вспоминаю Камень Молебный, думаю об отваге (а может безбашенности) соратников Игоря Дятлова, и мне становится неудобно за своё нытьё. Мельчают нынешние путешественники, мельчают. Впрочем, дух первооткрывателя и страсть к неизведанному никуда нее делись, и это не может не радовать. Вот они - покорители! Холод собачий, снег метёт, а они довольные и радостные. Мне очень нравится это фото.
Видимо Северный Урал понял, что дальше прогонять нас нет смысла, плюнул и разверз небесную хлябь, открывая светилу дорогу. В один миг пропадает снег, ветер стихает, и сквозь облачные прорехи на перевал обрушивается свет, насыщая красками каждый пиксель этого сурового ландшафта. Горизонты открылись, и я созерцаю ни много, ни мало - бесконечность. У меня захватывает дух; таращась на пейзаж, достойный кисти Левитана или Рериха, я буквально пьянею. Замёрзшие ноги, растрескавшиеся пальцы рук, вчерашняя пытка недосыпом - всё это больше не имеет значения.
И именно в эту минуту до меня доходит, что мы победили. Не потому, что дошли и стоим на перевале, а потому что Каменный пояс перестал нам перечить, и больше не пытается нас выжить, прогнать. Я смотрю по сторонам, пытаясь впитать и насытиться безграничностью горного моря, и в сиянии зеленого, белого и синего вижу, чувствую какой-то вселенский восторг. Если Уралом правят мансийские боги, то Мир-сусне-хум, удовлетворённый нашим упрямством и настырностью, сейчас улыбается нам. Жаль, что я не знаю вогульских молитв, я бы вознёс Покровителю Камня почести.
- А мы долго будет тут стоять? - спрашивает Артём, вырывая меня из созерцания вечного. - Я бы хотел сбегать на ту вершину.
Он указывает на гору Холатчахль. К слову сказать, с мансийского это название переводится, как "Гора мертвецов", что, конечно же, отразилось в мистических версиях гибели группы Дятлова. Впрочем, на вид гора, как гора, ничего особенного, разве что выше других в окрестности. Но сейчас меня заботят не вогульские легенды; в вопросе Артёма меня удивляет глагол "сбегать". Я внимательно на него смотрю, спрашиваю:
- Артём, а как ты думаешь, какое до неё расстояние?
- Ну, не знаю...
- До неё километра три, и перепад по высоте метров двести, - говорю я. - Сколько времени займёт твоё "сбегать"?
- Три километра?! - поражается Артём.
Сергей достаёт карту, смотрим. Перепад по высоте чуть больше двухсот метров, по прямой до горы два километра.
- Ну вот, - говорю я. - По параболе три километра и выйдет.
- Офигеть! - удивляется Артём.
- Ты же по образованию геодезист! - смеется Сергей. - Ты должен на глаз определять расстояния!
Образование тут не поможет, расстояние в горах обманчиво, без опыта не обойтись. Артём оставляет свою идею сбегать на "Гору мертвецов".
На перевале мы проводим часа полтора. Хотелось бы больше, но к вечеру нам надо дойти до Ушмы. А это хоть и знакомый путь, но не близкий. Мы прощаемся с перевалом и заводим машины.
Часть I - Часть II - Часть VI - Часть V