Гротеск
На Николоямской, 57 наблюдал, как волонтер загружал свою машину упаковками консервов и пятилитровками с водой.
Новенькие берцы слегка поскрипывали. Такой же новый камуфляж, перехваченный офицерским ремнем, ладно сидел на его спортивной фигуре.
Движения его были быстры и расчетливы. Брови сдвинуты. Взгляд отрешен, строг и сосредоточен.
Окружающих он не замечал. Обращался к кому-либо только по необходимости.
Он весь уже был там - в дыму и пламени.
Мы - остающиеся здесь в безопасности и комфорте - чувствовали свою незначительность по сравнению с серьезностью и опасностью задач, стоящих перед этим молодым человеком
Перед его решимостью, готовностью к подвигу.
Вроде даже все замолкали уважительно при его приближении.
Мелочны и суетны наши дела и заботы и, может быть даже непонятны ему.
Девушка-координатор предложила ему расписаться в получении груза.
Ей было неловко обращаться с такими пустяками к человеку, который по собственной воле, для спасения незнакомых людей, отправляется в самое пекло.
Он, снисходительно усмехнувшись, расписался.
Огляделся по сторонам, не задерживаясь ни на ком взглядом... Ушёл.
За окном заурчал двигатель, шелестнул под колесами гравий - он уехал.
Ни я, и никто другой так и не решились сказать ему, что у него расстегнута ширинка.
Приедет - застегнет.
Новенькие берцы слегка поскрипывали. Такой же новый камуфляж, перехваченный офицерским ремнем, ладно сидел на его спортивной фигуре.
Движения его были быстры и расчетливы. Брови сдвинуты. Взгляд отрешен, строг и сосредоточен.
Окружающих он не замечал. Обращался к кому-либо только по необходимости.
Он весь уже был там - в дыму и пламени.
Мы - остающиеся здесь в безопасности и комфорте - чувствовали свою незначительность по сравнению с серьезностью и опасностью задач, стоящих перед этим молодым человеком
Перед его решимостью, готовностью к подвигу.
Вроде даже все замолкали уважительно при его приближении.
Мелочны и суетны наши дела и заботы и, может быть даже непонятны ему.
Девушка-координатор предложила ему расписаться в получении груза.
Ей было неловко обращаться с такими пустяками к человеку, который по собственной воле, для спасения незнакомых людей, отправляется в самое пекло.
Он, снисходительно усмехнувшись, расписался.
Огляделся по сторонам, не задерживаясь ни на ком взглядом... Ушёл.
За окном заурчал двигатель, шелестнул под колесами гравий - он уехал.
Ни я, и никто другой так и не решились сказать ему, что у него расстегнута ширинка.
Приедет - застегнет.