Ленин и проститутка.
Это случилось в тот год, когда очередь в макдоналдс была больше очереди в мавзолей и видеосалоны наполнялись возбужденными вздохами вчерашних пионеров. Советский инженер дядя Юра за три отгула и палку сырокопченной колбасы получил от заводского профсоюза партийное задание - обернуться дедом морозом, трезвым! дедом морозом, что до сих пор не удавалось еще ни одному советскому инженеру.
Кафтан, посох и борода сели на него как влитые, а вот с костюмом снегурочки вышла заминка. Юлька, его дочка, по совместительству моя лучшая подруга, была на два размера больше снегуркиного платишка и честь умиляться деткам на табуретке выпала мне. Еще мне выдали сказочные сапожки и косу, которую я сперва постирала с мылом против блох, а когда пошли на дело, привязала резинкой от трусов к голове и замаскировала шапочкой. Но Юльке тоже до мурашек хотелось покататься с нами на заводской волге и мы стали думать кем бы ее вырядить. Всякие красные шапочки и снежинки отпадали в связи с Юлькиными размерами, да и мы к этому времени уже разменяли свою четырнадцатую весну, т.ч. она бы в этих костюмах больше подходила для сценки "педофил и девочка".
Из позаимствованных у мамы лисьего воротника и рыжей скатерти с бахромой, мы сшили юбку с хвостом. Купили у кооперативщиков колготки в сеточку и гипюровую блузку. Накрасили Юльке губы такой якро-красной помадой, что сводило скулы и пририсовали смачную родинку. Мы подумали, что обладая мало мальским воображением все легко узнают в Юльке Лису Алису. Мы ошибались. В первой же коммунальной квартире датенький сосед заорал: "Кузьмины, тут к вам пришли, Дед мороз, снегурочка и проститука". "Я лиса Алиса ващето", - со злостью зашипела Юлька и как доказательство дернула хвост, который радостно оторвался. "Не ссы", - сказала добрая снегурочка подруге, укладывая лисий воротник ей на плечи. "Не ссы" - повторил выбежавший на встречу мальчуган с кобурой, автоматом и саблей за пазухой.
Ребёнок потащил нас к комнату. Очень красивая мама, втянула живот и с придыханием пошептала дяде Юре (тоже надо сказать очень интересному мужчине):
- Юрок, пусть снегурочка и ....ммм...эээ
- Лиса Алиса, - помогла подобрать слово Юлька.
- А...ну да, пусть они поиграют с Коленькой, а я тебя настоечкой рябиновой угощу и холодцом с хреном домашним.
- Это лишнее, у меня еще 7 адресов, - возразил было Юрок, сам не веря в то что произнес, ибо желудочный сок от услышанного уже начал разъедать нутро.
Нас с Юлькой оставили на растерзание Коленьки, который долго смотрел на меня как партизан на фашиста, а потом дал очередь из автомата.
- Тебя убили, падай - пнула меня Юлька, за что тут же получила пулю в лоб.
У меня еще оставалась надежда решить все дипломатическим путем:
- Коля, что обычно делают с детьми снегурочки и эти ...лисы алисы, помоги нам, а?
- Играют, ответил неустрашимый партизан и дал очередь по ногам.
Я стала заваливаться на пол. Во рту появился металлический привкус крови. Силы оставляли и без того холодное тельце фашиствующей снегурочки. В голове мигом пронеслась вся моя короткая жизнь. Столько не успела, столько...мама, прости меня, мама, это я разлила твои духи...лешка...я так ни разу и не поцеловалась с тобой...я же столько тренировалась на зеркале...родина, помни своих снегурочек...и (я скосила глаза на Юльку, у той уже начались предсмертные конвульсии) ...и лис алис.
В последние минуту своей снегурочьей жизни перед моими глазами возникло лицо мальчика Коли с трясущейся нижней губой и глазами, готовыми в любое мгновение извергнуть водопад. Я схватила его за грудки и из последних сил прошептала:
- Ты еще можешь спасти нас. Стишок! Расскажи любой целительный стишок и мы спасены!
Я опоздала, было слишком поздно. Коля больше не сдерживался. С первыми звуками его сирены мы с Юлькой мигом выздоровели и сели на диван с видом "это не мы".
Красивая мама с, почему то расстегнутой на две пуговки больше чем было, блузке, вбежала в комнату и принялась высмаркивать и успокаивать бойца. Сзади плелся дед мороз, жующий и румяный:
- Какой тут мальчик у нас плачет? Ну как покажите дедушке моро..., - дядя Юра замолк на полуслове, перехватив наш взгляд. В комнате вдруг стало тихо. Мы с Юлькой и мама с Колей не отрываясь смотрели деду морозу на голову, с которой он, выпивая и закусывая, снял шапку и потому сейчас все внимание привлекала широкая белая резинка, начинающаяся от бороды и заканчивающаяся на макушке узлом, завязанным бантиком. Я почувствовала, что моей голове тоже как то свежо, потому что, умирая, я не заметила как потеряла свою шапку и мою снегурочью ненастоящесть так же выдавала резинка, только она шла от косы и стягивала мне лоб. Первой прыснула Юлька, потом заржала мама, потом цепная реакция накрыла всех.
После Коленьки и разбора полетов в машине были еще семь семей, семь раз мы слышали "Юрок, пойдем на кухню, надо...за праздничек", семь раз Юрок не мог отказать. Когда вышли из последней квартиры, развозивший нас водитель сто раз пожалел что не взял фотоаппарат. На том снимке бы вы увидели как снегурочка с косой в руке, опираясь на посох и проститутка с оторванными пуговками на блузке выносят из подъезда Деда Мороза, а сзади бежит сердобольная бабушка и орет, что забыли казенную бороду, и что если, ты, Юрка ее потеряешь, с тебя Ивановна из зарплаты вычтет 3 рубля, 15 копеек. В машине дядя Юра спал очень тревожно, периодически просыпаясь и говоря нам, что играть Ленина ему очень понравилось и что если еще позовут, то он согласиться и не за три отгула и палку сырокопченной колбасы.
А бороду мы все равно потеряли.
Кафтан, посох и борода сели на него как влитые, а вот с костюмом снегурочки вышла заминка. Юлька, его дочка, по совместительству моя лучшая подруга, была на два размера больше снегуркиного платишка и честь умиляться деткам на табуретке выпала мне. Еще мне выдали сказочные сапожки и косу, которую я сперва постирала с мылом против блох, а когда пошли на дело, привязала резинкой от трусов к голове и замаскировала шапочкой. Но Юльке тоже до мурашек хотелось покататься с нами на заводской волге и мы стали думать кем бы ее вырядить. Всякие красные шапочки и снежинки отпадали в связи с Юлькиными размерами, да и мы к этому времени уже разменяли свою четырнадцатую весну, т.ч. она бы в этих костюмах больше подходила для сценки "педофил и девочка".
Из позаимствованных у мамы лисьего воротника и рыжей скатерти с бахромой, мы сшили юбку с хвостом. Купили у кооперативщиков колготки в сеточку и гипюровую блузку. Накрасили Юльке губы такой якро-красной помадой, что сводило скулы и пририсовали смачную родинку. Мы подумали, что обладая мало мальским воображением все легко узнают в Юльке Лису Алису. Мы ошибались. В первой же коммунальной квартире датенький сосед заорал: "Кузьмины, тут к вам пришли, Дед мороз, снегурочка и проститука". "Я лиса Алиса ващето", - со злостью зашипела Юлька и как доказательство дернула хвост, который радостно оторвался. "Не ссы", - сказала добрая снегурочка подруге, укладывая лисий воротник ей на плечи. "Не ссы" - повторил выбежавший на встречу мальчуган с кобурой, автоматом и саблей за пазухой.
Ребёнок потащил нас к комнату. Очень красивая мама, втянула живот и с придыханием пошептала дяде Юре (тоже надо сказать очень интересному мужчине):
- Юрок, пусть снегурочка и ....ммм...эээ
- Лиса Алиса, - помогла подобрать слово Юлька.
- А...ну да, пусть они поиграют с Коленькой, а я тебя настоечкой рябиновой угощу и холодцом с хреном домашним.
- Это лишнее, у меня еще 7 адресов, - возразил было Юрок, сам не веря в то что произнес, ибо желудочный сок от услышанного уже начал разъедать нутро.
Нас с Юлькой оставили на растерзание Коленьки, который долго смотрел на меня как партизан на фашиста, а потом дал очередь из автомата.
- Тебя убили, падай - пнула меня Юлька, за что тут же получила пулю в лоб.
У меня еще оставалась надежда решить все дипломатическим путем:
- Коля, что обычно делают с детьми снегурочки и эти ...лисы алисы, помоги нам, а?
- Играют, ответил неустрашимый партизан и дал очередь по ногам.
Я стала заваливаться на пол. Во рту появился металлический привкус крови. Силы оставляли и без того холодное тельце фашиствующей снегурочки. В голове мигом пронеслась вся моя короткая жизнь. Столько не успела, столько...мама, прости меня, мама, это я разлила твои духи...лешка...я так ни разу и не поцеловалась с тобой...я же столько тренировалась на зеркале...родина, помни своих снегурочек...и (я скосила глаза на Юльку, у той уже начались предсмертные конвульсии) ...и лис алис.
В последние минуту своей снегурочьей жизни перед моими глазами возникло лицо мальчика Коли с трясущейся нижней губой и глазами, готовыми в любое мгновение извергнуть водопад. Я схватила его за грудки и из последних сил прошептала:
- Ты еще можешь спасти нас. Стишок! Расскажи любой целительный стишок и мы спасены!
Я опоздала, было слишком поздно. Коля больше не сдерживался. С первыми звуками его сирены мы с Юлькой мигом выздоровели и сели на диван с видом "это не мы".
Красивая мама с, почему то расстегнутой на две пуговки больше чем было, блузке, вбежала в комнату и принялась высмаркивать и успокаивать бойца. Сзади плелся дед мороз, жующий и румяный:
- Какой тут мальчик у нас плачет? Ну как покажите дедушке моро..., - дядя Юра замолк на полуслове, перехватив наш взгляд. В комнате вдруг стало тихо. Мы с Юлькой и мама с Колей не отрываясь смотрели деду морозу на голову, с которой он, выпивая и закусывая, снял шапку и потому сейчас все внимание привлекала широкая белая резинка, начинающаяся от бороды и заканчивающаяся на макушке узлом, завязанным бантиком. Я почувствовала, что моей голове тоже как то свежо, потому что, умирая, я не заметила как потеряла свою шапку и мою снегурочью ненастоящесть так же выдавала резинка, только она шла от косы и стягивала мне лоб. Первой прыснула Юлька, потом заржала мама, потом цепная реакция накрыла всех.
После Коленьки и разбора полетов в машине были еще семь семей, семь раз мы слышали "Юрок, пойдем на кухню, надо...за праздничек", семь раз Юрок не мог отказать. Когда вышли из последней квартиры, развозивший нас водитель сто раз пожалел что не взял фотоаппарат. На том снимке бы вы увидели как снегурочка с косой в руке, опираясь на посох и проститутка с оторванными пуговками на блузке выносят из подъезда Деда Мороза, а сзади бежит сердобольная бабушка и орет, что забыли казенную бороду, и что если, ты, Юрка ее потеряешь, с тебя Ивановна из зарплаты вычтет 3 рубля, 15 копеек. В машине дядя Юра спал очень тревожно, периодически просыпаясь и говоря нам, что играть Ленина ему очень понравилось и что если еще позовут, то он согласиться и не за три отгула и палку сырокопченной колбасы.
А бороду мы все равно потеряли.