"Ты Рассея моя... Рас... сея..."
"...Азиатская сторона!" - так в момент умственного просветления выразился поэт, больше известный по колоссальному количеству дифирамбов, им пропетых в адрес "Руси моей родной". И, разумеется, смысл в эту характеристику вложен отнюдь не географический, поэт был хоть и любитель временами нажраться в стельку, но притом отнюдь не дурак. Впрочем...
...речь дальше не о нем, а о той самой кем-то некогда "потерянной" России, которую ретроидеалисты которое десятилетие подряд вспоминают с превеликой тоской - "Проклинают свои неудачи, /Вспоминают московскую Русь"(с), мусоля баянистые сказочки про гуся, стоившего якобы "три копейки" (даже если когда-то такое и бывало, то скромно умалчивается, как указанная сумма соотносилась хотя бы со средней РКМП-шной зарплатой)... в общем -
Так вот, если от сказок перейти к цифровой конкретике, картина получается существенно иная. Я тут редко публикую не свои тексты, но в этот раз полагаю целесообразным воспроизвести с минимальными купюрами работу, опубликованную здесь - https://vk.com/@marche_des_femmes-rossiya-kotoruu-my-poteryali-predvoennaya-ekonomika, просто потому, что туда, мягко выражаясь, не все заглядывают (на сегодня 307 просмотров с начала месяца...), между тем, статья заслуживает ознакомления и осмысления.
[ИтакЪ]
ПОЛНАЯ ИСТОРИЯ СОВЕТСКОЙ ЭКОНОМИКИ. ПРЕДЫСТОРИЯ. ВЫПУСК 1.
Основные цели этого масштабного труда - изучить каждый из периодов советской экономики, оценить её эффективность на различных этапах развития, проанализировать решения, принимавшиеся в области хозяйственной жизни страны, и, наконец, сделать выводы о том, каких ошибок большевики и советская власть могли бы избежать, а какие решения были единственно верными для спасения государства, не раз оказывавшегося на грани полного коллапса. Всё это впоследствии сослужит нам добрую службу.
Здесь на сцене появляется ряд вопросов к ведущему автору исследования.
- Разве этого ещё не сделала историческая наука?
Одна из задач исторической науки - в полной мере описать то или иное историческое событие, объяснить его, дать ему оценку. Для этого необходимо оперировать твёрдо установленными фактами, извлечёнными из исторических источников, добросовестно стремиться установить истину также и при неполноте данных, обязательно опираться на разнообразные статистические данные и т. д. Но история остаётся наукой гуманитарной, и даваемая ею оценка носит, так или иначе, субъективный характер: ведь сколь бы объективным ни пытался быть исследователь, он всё равно всего лишь человек - носитель конкретного мировоззрения, приверженец определённых методов анализа, обладатель ограниченного объёма знаний, располагающий доступом к ограниченному кругу источников.
Как бы грустно это для кого-то ни звучало, следует признать, что советская наука была идеологизирована, и, как следствие, советские авторы исходили из непогрешимости марксизма-ленинизма, причём в каждую эпоху трактуемого в соответствии с очередным извивом генеральной линии партии. По этой причине их критическая оценка, если она изредка и имела место быть, носила весьма осторожный характер. Авторы же позднесоветские (начиная с эпохи «оттепели») и уж тем более современные исследователи уходят в субъективизм ещё худшего рода. Развенчание культа личности Сталина, косыгинские реформы, широкое внедрение рыночных элементов в советскую экономику, а затем и прямая капиталистическая контрреволюция, антисоветизм, яростная ненависть к «кровавым большевикам» и многое-многое другое - всё это влияло на историческую науку самым непосредственным образом.
И лишь сегодня, и именно несистемные коммунисты, обладающие критическим мышлением, готовые в меру возможности абстрагироваться от идеологизации своего исследования (не идеализируя советский строй и не погружаясь в антисоветчину), могут наконец критически осмыслить советский опыт и, что самое главное, сделать из него важнейшие теоретические и практические выводы, жизненно необходимые именно нам - для дела конструирования коммунистического будущего.
Сегодня это не нужно никому, кроме нас. Нам и выполнять эту работу.
- Чем ваше исследование будет отличаться от многих других работ, книг, статей, разбросанных широким веером по всемирной паутине?
Как уже было сказано выше, я постараюсь сохранять максимальную объективность (хотя и понимаю, что достичь идеальной объективности невозможно). Я буду использовать большой объём источников разной направленности, как советских, так и буржуазных авторов. И, наконец, я постараюсь делать эти материалы (в текстовом и видеоформате) достаточно простыми и понятными, чтобы каждый читатель и зритель при желании мог разобраться, как в определённые периоды функционировала советская экономика, почему она была устроена именно так, где допускались ошибки и перегибы и какой бесценный опыт мы должны вынести из всего этого в первую голову.
___________________________________________________________________________________________
Часть I. Эпоха военного коммунизма и её истоки
Глава 1. Россия, которую мы потеряли. Предвоенная экономика
Предуведомление. Мрачное наследие царизма, тяжесть Первой мировой войны, а затем и плоды «умелой» деятельности Временного правительства (либерального и социал-демократического) в октябре 1917 года рухнули на плечи взявших власть большевиков невообразимо тяжёлым грузом. Необходимость срочно исправлять многочисленные провалы предшественников в условиях развязанной против новой власти войны, безусловно, определила облик экономической политики советской власти в первые послереволюционные годы и заметно повлияла на дальнейший ход развития советской экономики.
Стало быть, начинать нужно ещё с предреволюционного периода. Но сделать даже краткий обзор экономики той эпохи представляется делом объёмным, и в одну главу мы не уложимся. Для начала изучим положение дел перед Первой мировой войной.
При этом читателю следует иметь в виду, что предметом всего нашего исследования является советская экономика. Поэтому, говоря о её истоках - последних годах существования царской России - мы делаем упор на описание лишь материальной части экономики, а не на социально-экономические процессы в целом. О последних применительно к царскому периоду будет сказано весьма кратко, да и матчасть мы не собираемся описывать по-настоящему досконально (так, в этой главе практически ничего не будет сказано об инфраструктуре).
1. Население
В этом параграфе мы перечислим только некоторые данные по теме, которые считаем наиболее важными для наших целей. Не пугаться! Дальше будут цифры.
На дворе - начало XX века. Население Российской империи стремительно растёт, превышая в 1912 году 171 млн. человек, а в 1914 - 175 млн. По этому показателю прочие ведущие страны мира (точнее, их метрополии) остались далеко позади (численность населения нигде не превышает планку в 100 млн.). Лишь в Британской Индии и в Китае людей более 300 млн. и 400 млн. соответственно. Динамика численности населения в предвоенные годы показана в таблице:
Здесь следует обратить внимание на увеличение темпов прироста.
Если в период с 1902 по 1912 год население страны росло в среднем на 3.174.000 человек в год, то в десятилетие 1898-1908 гг. средний ежегодный прирост составлял лишь 2.446.600 человек [15].
В абсолютных цифрах ядро страны - пятьдесят губерний Европейской части - разумеется, показывало наибольший прирост, будучи и наиболее плотно заселённым из традиционно выделяемых статистикой регионов царской России. Однако по относительным цифрам прироста (+53% в 1912 году по сравнению с 1902) лидером была Сибирь, где со времён русско-японской войны и с началом столыпинской кампании переселения крестьян наблюдались особенно высокие показатели миграции. Быстрыми темпами увеличивалось население и других окраинных регионов империи - Кавказа, Средней Азии, Польши и Финляндии.
Общая территория страны в 1912 году равнялась 21.742.000 км2, что при численности населения в 171.060.000 человек даёт среднюю плотность 7,87 человека на км2. Это более чем в полтора раза меньше среднемирового показателя на тот момент. Так, средняя плотность населения Европейской части площадью 4.826.000 км2 составляет 25,39 человека на км2, что опять-таки много ниже плотности населения в метрополиях европейских империй того времени (например, метрополии Германской империи этот показатель уступает примерно в пять раз).
Протяжённая территория с низкой плотностью населения всегда означает повышенную инфраструктурную нагрузку на экономику.
Два крупнейших города империи, согласно оценке на 1914 год - Санкт-Петербург (2119 тыс. чел) и Москва (1763 тыс. чел.). Куда более неочевидным фактом является тот, что в десятку крупнейших городов, кроме них, входил лишь один город современной РФ - Саратов (236 тыс. чел, 10-е место). Остальные члены десятки - Варшава, Рига, Киев, Одесса, Лодзь, Тифлис и Харьков [13]. Это обстоятельство указывает на важность для экономики так называемых «национальных окраин», в том числе традиционно недооцениваемых современным сознанием Польши и Прибалтики.
Данные о сословном делении населения известны из всеобщей переписи 1897 года. Крупнейшим сословием, разумеется, были крестьяне - 77,1% населения [14]. Но сословие, в отличие от класса - статус формальный; а фактически сельхозтрудом в 1897 году занималось лишь 72,8% населения, причём процесс обезземеливания крестьян постепенно уменьшал и эту цифру. Так, по состоянию на 1905 год 14,9% формальных крестьян были полностью безземельными [14].
Что же касается пролетариата, то в 1897 году предположительно насчитывалось около 19,5 млн. пролетариев и членов их семей [14], по оценке на 1900 год - более 14 млн. без членов семей [10], по оценке на 1906 год - 24 млн. с членами семей; то есть, если учитывать членов семей, общий процент пролетариата оценивается в этот период примерно в 15-17%. Число же фабрично-заводского пролетариата без членов семей в 1900 году было относительно невелико и составляло 1,7 млн. человек [10].
Всё это даёт известное представление о структуре экономики предреволюционной России.
2. Монополии и иностранный капитал
Весьма высокими темпами растёт и российский капитализм, который, несмотря на низкую базу и растущее отставание от ведущих империалистических держав, уверенно переходит в стадию империализма. Происходит то, что называется умными словами «концентрация» и «централизация» производства. Иначе говоря, складываются и бурно развиваются те или иные монополистические объединения, разновидность которой зависела от специфики отрасли, состояния внутренних и внешних рынков.
Напомним, что характерными для эпохи раннего империализма видами монополий являются картель, синдикат, пул, трест, концерн, различающиеся по степени интеграции входящих в состав такой монополии предприятий. В России примерно до 1910 года доминировали картели и синдикаты - то есть объединения, сохраняющие автономию своих членов: это вызывалось относительно невысоким общим уровнем национального экономического развития и разнородностью капиталов, участвовавших в монополистических соглашениях.
По разным оценкам, в период 1880-1899 гг. в России функционировало порядка 50 монополистических объединений. А в период 1900-1905 гг. действовало уже 140-150 монополий синдикатского типа в 45 отраслях промышленности (другие авторы указывают на число приблизительно в 80-90 синдикатов) [8].
Добиваясь повышения прибыли, синдикаты сокращали производство, параллельно поднимая цены. Рост цен вызывал недовольство общества, тем более, что в царской России существовали элементы антимонопольного законодательства.
В частности, Уложение о наказаниях в редакции 1865 года содержало нормы, которые запрещали совместные действия предпринимателей, направленные на манипуляцию ценами (ст. 913 и ст. 1180; предельные наказания - тюремное заключение на срок до двух лет и штраф до 200 рублей); другая норма запрещала манипулировать публичными торгами (ст. 1181; штраф до 500 рублей) [1]. Гражданское право при этом признавало недействительными договоры, изначально направленные к достижению противозаконных целей - и, таким образом, картельные соглашения вроде бы выходили за рамки законодательства.
Тем не менее, эти нормы не мешали монополиям самыми разными способами легализовывать своё существование. Особую роль во взаимоотношениях монополистов и государства играли негласные соглашения. Слабый контроль за соблюдением синдикатских договоров нередко провоцировал их участников выходить в поисках собственной выгоды за рамки договора, что могло приводить и к полному краху синдиката. Кризисные явления в экономике 1908-1909 гг. свидетельствовали, что у монополистов не было никаких гарантий постоянства высоких прибылей, а потому всё чаще раздавались призывы к созданию трестов - куда более интегрированной и масштабной форме монополистического объединения.
В 1909-1913 гг. Россия переживает новый промышленный подъём, обусловленный в числе прочего ростом покупательной способности населения после отмены крестьянских выкупных платежей (к чему царское правительство было вынуждено революционными событиями 1905 года) и проведением столыпинской аграрной реформы (вовлёкшей широкие массы крестьянства в капиталистические отношения). Также способствовал подъёму промышленности и рост числа военных заказов - международная обстановка всё более обострялась, а правительству после поражения в русско-японской войне пришлось обратить на военную сферу самое пристальное внимание.
Это привело к дальнейшему росту монополий - и теперь уже не только синдикатов, но также трестов и концернов. Они полностью регулировали добычу сырья, производство, сбыт, а значит, и цены.
Появление трестов и концернов стало возможным благодаря банковскому капиталу, скупавшему акции предприятий разных отраслей и объединявшему их в единую прочную структуру. Например, в группу Русско-Азиатского банка входили Путиловский завод, «Русская генеральная нефтяная корпорация», Русско-Балтийский завод, табачный и ниточный тресты и ряд других монополий и крупнейших предприятий. А Санкт-Петербургский международный банк в той или иной мере контролировал 114 акционерных компаний. Таким образом, произошло сращивание банковского и промышленного капиталов - образовался финансовый капитал.
Банковский капитал и сам быстро монополизировался внутри собственно банковской сферы. Так, если в начале 1900 года удельный вес девяти петербургских банков в балансе всех российских акционерных коммерческих банков составлял 46,7%, то в конце 1905 года эта доля для десяти петербургских банков достигла 64,4% [18]. А в 1914 году уже всего лишь три крупнейших банка (вышеназванные Русско-Азиатский и Санкт-Петербургский международный, а также Азовско-Донской) сосредоточили под своим контролем почти половину банковских активов страны.
Число монополистических объединений, действовавших в российской экономике накануне Первой мировой войны, точно не установлено в связи с отсутствием достоверных статистических источников - ведь формально деятельность монополий была не слишком законной. К началу войны многие монополии успели прибрать к рукам более 50% национальных рынков производства и сбыта той или иной продукции, а иногда захватывали рынок практически полностью. Например, синдикат «Продамет» монополизировал 85% всей продукции чёрной металлургии; синдикат «Продуголь» - 75% донбасской угледобычи, а, значит, более половины общенационального угольного производства; синдикат «Медь» контролировал порядка 90% всего производства меди; синдикат «Продвагон» - до 97% производства вагонов (в 1911 году) и т. д.
Перед Первой мировой войной тресты стали создаваться уже преимущественно с участием иностранных компаний. Проникновение иностранного капитала в российскую экономику было колоссальным. Для иллюстрации достаточно будет сказать, что вышеупомянутые «Продуголь» и «Продамет» (монополисты в важнейших отраслях экономики) контролировались французским и бельгийским капиталами. Аналогично, иностранными по существу были и крупнейшие российские банки: доля французского капитала в Русско-Азиатском банке составляла 80% уже при его создании в 1910 году, в Санкт-Петербургском международном банке велико было влияние немецкого капитала.
Конечно, Российская империя, как и прочие империалистические страны, капитал вывозила тоже - в частности, в Китай и Маньчжурию, в Персию, Афганистан, Турцию, в балканские страны. Однако сама она оставалась при этом объектом активнейшей экспансии капиталов ведущих западных стран - что является одним из оснований для отнесения царской России, по современной терминологии, к странам полупериферии.
Суммарно в Россию ввозилось капитала значительно больше, нежели вывозилось. Ещё в 1890 году иностранная доля в акционерном капитале империи составляла 25%; в 1900 году она равнялась 37%, в 1914 году - 43%. В промышленности эта цифра в 1914 году была ещё выше - 47%. И даже с учётом неакционированных предприятий, которых перед войной оставалось достаточно много, иностранный капитал контролировал 34% российской промышленности. При этом иностранный капитал предпочитал стратегические отрасли: например, металлургия контролировалась им на три четверти, нефтедобыча - на 60%, донбасская угледобыча - на 95%. В абсолютных цифрах иностранный капитал в российской промышленности составлял в 1914 году 1322 млн. рублей, а в российской экономике в целом - 1700 млн. рублей [5].
Наряду с этим, иностранные предприниматели и правительства постоянно получали значительные суммы (600-700 млн. рублей ежегодно) в качестве процентов по займам, выданным царскому правительству. Государственный внешний долг России на начало 1914 года составлял 4,2 млрд. рублей, а гарантированный государством - до 6 млрд. (Для сравнения, годовой доход российского бюджета в последние предвоенные годы колебался около 3 млрд. рублей) [19] Как следствие, зависимое от займов царское правительство всячески способствовало глубокому проникновению в ключевые отрасли отечественной промышленности французских, английских, немецких и бельгийских капиталистов. Прибыли от эксплуатации российской экономики получали в основном именно эти четыре страны - их суммарная доля в российском иностранном капитале иногда доходила до 96%.
Таким образом, извечные дискуссии в российской околополитической среде об экономике предреволюционной России - была ли развита российская промышленность, была ли экономика монополизирована, была ли там существенная доля иностранных вложений - не стоило даже и открывать, поскольку эти вопросы давно уже выяснены до конца. Да, промышленность России активно развивалась (о чём подробно поговорим далее). Да, экономика России достигла высокого уровня монополизации. Да, Россия очень существенно зависела от иностранного капитала.
3. Топливно-металлический голод
Данное явление в предреволюционной российской экономике оказало на неё такое влияние и настолько ярко характеризует её особенности, что имеет смысл посвятить ему отдельный параграф.
Для начала следует понимать, что производство топлива и металла - это основа основ индустриальной экономики. Совсем грубо говоря, нет металла - нет машин и крупных металлоконструкций, нет топлива - машины не будут работать, да сам металл нельзя будет произвести. Для ситуации начала XX века «металл» - это прежде всего сталь и чугун, «топливо» - уголь и уже в какой-то мере нефть. Поэтому развитие всех этих производств - приоритет для индустриальной экономики, а показатели выплавки стали и чугуна, добычи угля и нефти неплохо свидетельствуют о степени общего развития того или иного государства, особенно раннеимпериалистической эпохи.
Что же произошло с топливно-металлическими отраслями в предреволюционной России? Как мы уже сказали, там сложились монополии: «Продуголь» - в угледобывающей, «Продамет» - в металлургической. Что до нефтедобычи, то ею почти безраздельно завладели: «Товарищество нефтяного производства братьев Нобель», основанное ещё в 1879 году кланом шведских предпринимателей и инженеров Нобелей, наполовину англо-французская «Русская генеральная нефтяная корпорация» и существующая поныне англо-голландская «Ройял Датч Шелл». Более того, «Товарищество Нобилей» монополизировало затем также нефтеперерабатывающую отрасль и сбыт нефтепродуктов (особенно торговлю керосином, контролировавшуюся Нобелями более чем на 90%) [7].
Естественно, монополии воспользовались как своим монопольным положением, так и удачной экономической конъюнктурой (высокий спрос в период промышленного подъёма 1909-1913 гг., заградительные ввозные пошлины на чугун, железо и уголь, благоприятная для экспорта обстановка). Монополии постепенно увеличивали внутренние цены, ограничивали производство для поддержания спроса и активно экспортировали свою продукцию за рубеж.
Как следствие, на российском рынке уже в 1910 году начал ощущаться так называемый «топливно-металлический голод» - нехватка чёрных металлов и топлива. Во второй половине 1911 года недостаток угля и рост цен на уголь и особенно на нефть привёл к серьёзному топливному кризису, ну а дальше обстановка только усугублялась и расширялась географически (к 1914 году без топлива страдали даже Польша и Урал). На момент вступления в войну российская экономика уже была основательно подорвана ситуацией с топливом и металлами.
Явление топливно-металлического голода не только сдерживало развитие других отраслей экономики (и это в период экономического бума!), но и заставляло страдать от дороговизны и дефицита в том числе и широкие массы граждан, поскольку в цену конечной продукции всегда заложена цена сырья. Для удовлетворения потребностей внутреннего рынка пришлось даже, несмотря на высокие пошлины, усилить импорт металлов и угля. В частности, доля импортного угля в потреблении в 1911-1913 гг. составляла 17,4% по сравнению с 15% в период 1906-1910 гг. «Продамет», кроме того, практиковал захват всех крупных правительственных и частных заказов без гарантий выполнения их в срок (и даже самой возможности их выполнения). В результате невыполнение заказов стало хроническим явлением, от которого страдали железные дороги, машиностроительные и военные заводы. Просрочка заказов составляла в среднем 3-7 месяцев, а процент невыполненных заказов и вовсе дошёл до 47 [12].
Царское правительство всё это время взирало на проблему весьма благодушно, ограничиваясь сенатскими ревизиями и тому подобной деятельностью. Только в 1912 году было всё же признано, что причиной топливно-металлического голода является умышленное сокращение производства.
Но как только на официальном уровне были поставлены вопросы о снижении ввозных пошлин, об организации казённой добычи угля и нефти и о консолидации потребителей против действий монополий, как «Продуголь» и «Продамет» заявили протест и воспользовались французской дипломатической поддержкой для давления на правительство. В результате дело вернулось к бесконечным обсуждениям - так, в 1913 году при Министерстве торговли и промышленности был организован ряд совещаний, посвящённых дефициту железа.
Резюмируя сказанное, следует констатировать:
- развитие экономики царской России перед Первой мировой войной сдерживалось по внутренним причинам в самых своих основах;
- поэтому предполагать, как это делают монархисты, дальнейший экспоненциальный рост российской экономики после 1913 года глупо не только по причине циклического характера капитализма, но и по причине порочной организации конкретно экономики царизма;
- пример «топливно-металлического голода» в очередной раз доказывает и принципиальную порочность невмешательства государства в экономику;
- при монополистическом капитализме верховное слово в государстве имеют монополии, а если это государство полупериферийное - то иностранный капитал, который их контролирует.
4. Финансовая система
Состояние российских финансов в пореформенный период было стабильно тяжёлым. Бюджетный дефицит покрывался по преимуществу займами (внутренними и иностранными) и выпуском бумажных денег. Лишь с конца 1880-х гг. бюджет стал бездефицитным - и остался таковым до русско-японской войны. А после временного военно-революционного провала он (с 1909 года) вновь вернулся к бездефицитной динамике.
Бюджет империи состоял из двух разделов, обыкновенного и чрезвычайного. Каждый из них включал в себя расходные и доходные статьи, которые в итоге сводились в суммарный бюджет.
Обыкновенный раздел. Здесь доходная часть обеспечивалась за счёт взимания прямых и косвенных налогов. Весомую долю прямых налогов уплачивало крестьянство; часть крестьянских выплат шла в государственный бюджет (это, в частности, государственный поземельный налог, а до 1906 года - выкупные платежи), другая часть - в местные бюджеты (земские налоги).
Помещики тоже платили государственный поземельный налог и земский налог - и, к слову, ставка налога на помещичьи земли была такой же, как и на земли крестьян.
Промышленники и торговцы платили промысловый налог, состоявший из двух частей - основной (оплата промысловых свидетельств торгово-промышленных предприятий или сбор с личных промысловых занятий) и дополнительной (налог с капитала предприятий с публичной отчетностью; процентный сбор с прибыли предприятий с публичной отчетностью; раскладочного сбора предприятий без публичной отчетности; дополнительного процентного сбора с прибыли предприятий без публичной отчетности). Размер промналога колебался, но в среднем составлял до 1906 года 22,2% от прибыли. Позже ставку повысили до в среднем 30%.
Косвенное налогообложение в начале XX века было усилено. Эти налоги выступали прежде всего в форме акцизов. (Напомним, что акциз - сумма, включаемая в цену того или иного товара; поэтому данный вид налога уплачивается потребителем при каждой покупке обложенного акцизом товара).
В 1913 году прямые налоги дали всего около 8% доходной части бюджета, в то время как косвенные - целых 45%. Акцизы были установлены, например, на табак, сахар, керосин, бумагу, спички, водку, вино и ряд других. Понятно, что так как всё это либо объективно является товарами первой необходимости, либо навязывается массам в качестве таковых (табак и алкоголь), то повышение акцизов било по карману в первую очередь наиболее малообеспеченных слоёв населения. Самый крупный акцизный налог, дававший бюджету более 25% доходов, был установлен на винно-водочную продукцию. Все прочие акцизные сборы уступали по размерам не только ему, но и совсем другому косвенному налогу - таможенным пошлинам.
Расходная часть обыкновенного бюджета в разрезе ведомств (единица измерения - млн. рублей):
Для общего понимания назовём некоторые основные направления трат отдельных ведомств:
- Министерство императорского двора: содержание особ императорской фамилии, императорских театров и училищ, императорской Академии художеств, Археологической комиссии и музея имени императора Александра III [ныне Государственный исторический музей в Москве];
- высшие государственные учреждения: содержание Государственного совета, Государственной думы (с 1906 года), Государственной канцелярии и пр.;
- Синод: расходы по центральному управлению, духовным консисториям, лаврам, монастырям, духовенству, духовно-учебным заведениям и т.д.;
- Министерство внутренних дел: «общая часть» (содержание полицейского аппарата) и «почтово-телеграфная часть»;
- Министерство финансов: затраты на проведение казённой винной монополии, расходы по Главному управлению неокладных сборов и казённой продаже питий и пр.;
- Министерство путей сообщения: затраты на эксплуатацию и строительство железных дорог [4].
Но если обыкновенный бюджет и удавалось регулярно сводить с положительным сальдо, то вот чрезвычайный бюджет в кризисные моменты с запасом перекрывал эти усилия в отрицательную сторону.
Чрезвычайный раздел. Обычно держался в секрете, был фактически бесконтрольным. Большая часть доходных статей чрезвычайного бюджета представляла собой внутренние и внешние займы, но также могла включать в себя «свободную наличность» казначейства, которая получалась в результате превышения обыкновенных доходов над расходами. Расходы тут шли на ведение войн, ж/д строительство, борьбу с последствиями стихийных бедствий (эпидемии, голод, неурожаи) и т. п.
Так, например, в 1913 году это были суммы, направленные на сооружение и выкуп в государственную казну железных дорог, на продолжение ликвидации последствий русско-японской войны, на досрочный выкуп займов (текущие выплаты по займам помещались в обыкновенный раздел бюджета).
Всё вышесказанное заставляет констатировать, что способ формирования государственного бюджета в Российской империи не позволял справляться с чрезвычайными расходами даже путём всё более глубокого погружения в долги. Поддержание же текущего баланса обеспечивалось во многом за счёт бедных слоёв населения, в том числе посредством принуждения к пьянству.
В связи с этим остаётся сделать вывод о ненадёжности финансового положения предреволюционной России, а также вновь обратить внимание на господство интересов буржуазии в стране (относительно низкие налоги, преобладание частной собственности).
5. Общие слова о промышленности
Теперь перейдём к оценке состояния российской промышленности перед Первой мировой войной: поговорим о её локализации на территории страны, показателях развития, ресурсной базе, а также ряде сопутствующих проблем.
В основе русской промышленности периода 1870-1920 гг. лежали четыре отрасли:
- горная;
- металлообрабатывающая;
- текстильная;
- обработка пищевых продуктов.
Наиболее полное обследование довоенной промышленности было произведено тогдашним правительством в 1908-1909 гг. Оно охватило и военные и военно-морские заводы, и горную промышленность, словом, всё, кроме мелко-ремесленных и кустарных предприятий (к этим видам относились предприятия с числом рабочих менее 10 при наличии механического двигателя или менее 16 при отсутствии двигателя). Перед этим подобные же общие обследования всей индустрии производились в 1887 и 1897 гг.
Наиболее общие сводные данные по итогам этих обследований в масштабах всей страны таковы:
При этом на территорию Европейской России (без Украины, Кавказа, Сибири и Туркестана, Польши и Финляндии) приходилось в начале 1909 г. 40% всего числа заведений, 60% всего числа рабочих, 53% всей суммы производства.
Значительная территория, богатые недра, быстрый рост населения, разнообразие производств, которые возможно организовать на этой базе - всё это служило предпосылками для становления России в роли великой промышленной державы. Создание сети железных дорог позволило с лёгкостью достигать относительно близких к центру страны богатейших месторождений полезных ископаемых и разрабатывать их. Добывающая промышленность развивалась в Польше, на Урале, на Кавказе, на Украине (бассейны Северского Донца и Кривого Рога). Позднее интервенты отрежут от Советской России угольный Донбасс, южную металлургию и важные украинские и южнорусские хлебные районы.
Но об этом мы поговорим в дальнейших материалах.
Автор: Виктория Янтурина
Редактура и дополнения: Александр Хайфиш (известный в этом нашем ЖЖ как sch_haifisch, поэтому вопросы, замечания и всякое такое можно ему напрямую и высказать при желании - В.В.)
Список использованной литературы:
1. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных (1867 г.)
2. Монополии в металлургической промышленности России. 1900-1917: Документы и материалы / Акад. наук СССР. Ин-т истории. Ленингр. отд-ние. Глав. архивное упр. Центр. гос. ист. архив СССР в Ленинграде. - Москва; Ленинград: Изд-во Акад. наук СССР, 1963. - 655 с.
3. Особый журнал совета министров. 23 января 1914 года. О производстве обследования деятельности объединяющих отечественные железоделательные заводы и каменноугольные предприятия промышленных организаций, так называемых «Продамета» и «Продуголя» // РГИА. Ф. 1276. Оп. 20. Д. 70. Л. 74-77 об.; Ф. 1276. Оп. 10. Д. 135.
4. Ежегодник Министерства финансов. Вып. 1902 г. СПб., 1903. С.35-36; Там же. Вып.1915 г. Пг., 1915, С.40-42.
5. Развитие советской экономики / Под редакцией А. А. Арутиняна и Б. Л. Маркуса. - М.: Государственное социально-экономическое издательство, 1940.
6. Богомазов Г. Г. Экономическая история России в 2 ч. Часть 1. IX-XIХ века: учебник для академического бакалавриата / Г. Г. Богомазов, И. А. Благих; под общей редакцией Г. Г. Богомазова. - 2-е изд., испр. и доп. - Москва: Издательство Юрайт, 2019. - 282 с.
7. Волобуев П.В. Топливный кризис и монополии в России накануне Первой Мировой войны // Москва: Русский Либмонстр.
8. Ерохина О.В. Монополистические объединения Российской империи конца XIX - начала XX века / О.В. Ерохина. - Тамбов: Грамота, 2009. № 11 (30): в 2-х ч. Ч. II.
9. Кафенгауз Л. Б. Эволюция промышленного производства России. М.: Эпифания, 1994.-848 с.
10.Куприянова Л. В. «Рабочий вопрос» в России во второй половине XIX - начале XX века [Электронный ресурс]
11.Мельников Максим Викторович Бюджетная система России в XIX начале XX века. // Известия РГПУ им. А. И. Герцена. 2008. №71.
12.Обухов Н. Российская экономика в начале XX века: причины развала // Вестник Института экономики Российской академии наук. 2009. №1
13.Рашин А.Г. Население России за 100 лет (1811-1913 гг.) [Текст] : Стат. очерки / Под ред. акад. С. Г. Струмилина. - Москва : Госстатиздат, 1956. - 352 с
14.Рубакин Н.А. Россия в цифрах: Страна. Народ. Сословия. Классы / Н. А. Рубакин - М.: Книга по Требованию, 2021. - 216 с.
15.Тери Э. Экономическое преобразование России: пер. с фр. - М.: РОССПЭН, 2008. - 183 с.
16. Хромов П. А. Очерки экономики России периода монополистического капитализма. М., 1960.
17. Экономическое развитие России : очерки экономики России с древнейших времен до Великой Октябрьской революции / П.А. Хромов. - М.: Наука, 1967. - 535 с.
18. Ковнир, В. Н. Экономическая история России в 2 ч. Часть 1. С древнейших времен до 1917 г : учебник для вузов / В. Н. Ковнир. - 2-е изд., испр. и доп. - Москва : Издательство Юрайт, 2020. - 252 с.
19. Статистический ежегодник России 1914 г. (1909-1914 гг.). - Петроград. Типография Штаба Петроградского военного округа, 1915.
20. Статистический ежегодник России 1914 г. (1909-1914 гг.). - Петроград. Типография Штаба Петроградского военного округа, 1915.
Я разве что убрал вставленные для антуража в исходную публикацию картинки в стимпанковом стиле, поскольку с РКМП они ну ни фига не ассоциируются
В целом же следует иметь в виду, что это только предисловие, поэтому закономерный вопрос -
- явно не предполагается оставить без ответа...
...речь дальше не о нем, а о той самой кем-то некогда "потерянной" России, которую ретроидеалисты которое десятилетие подряд вспоминают с превеликой тоской - "Проклинают свои неудачи, /Вспоминают московскую Русь"(с), мусоля баянистые сказочки про гуся, стоившего якобы "три копейки" (даже если когда-то такое и бывало, то скромно умалчивается, как указанная сумма соотносилась хотя бы со средней РКМП-шной зарплатой)... в общем -
Так вот, если от сказок перейти к цифровой конкретике, картина получается существенно иная. Я тут редко публикую не свои тексты, но в этот раз полагаю целесообразным воспроизвести с минимальными купюрами работу, опубликованную здесь - https://vk.com/@marche_des_femmes-rossiya-kotoruu-my-poteryali-predvoennaya-ekonomika, просто потому, что туда, мягко выражаясь, не все заглядывают (на сегодня 307 просмотров с начала месяца...), между тем, статья заслуживает ознакомления и осмысления.
[ИтакЪ]
ПОЛНАЯ ИСТОРИЯ СОВЕТСКОЙ ЭКОНОМИКИ. ПРЕДЫСТОРИЯ. ВЫПУСК 1.
Основные цели этого масштабного труда - изучить каждый из периодов советской экономики, оценить её эффективность на различных этапах развития, проанализировать решения, принимавшиеся в области хозяйственной жизни страны, и, наконец, сделать выводы о том, каких ошибок большевики и советская власть могли бы избежать, а какие решения были единственно верными для спасения государства, не раз оказывавшегося на грани полного коллапса. Всё это впоследствии сослужит нам добрую службу.
Здесь на сцене появляется ряд вопросов к ведущему автору исследования.
- Разве этого ещё не сделала историческая наука?
Одна из задач исторической науки - в полной мере описать то или иное историческое событие, объяснить его, дать ему оценку. Для этого необходимо оперировать твёрдо установленными фактами, извлечёнными из исторических источников, добросовестно стремиться установить истину также и при неполноте данных, обязательно опираться на разнообразные статистические данные и т. д. Но история остаётся наукой гуманитарной, и даваемая ею оценка носит, так или иначе, субъективный характер: ведь сколь бы объективным ни пытался быть исследователь, он всё равно всего лишь человек - носитель конкретного мировоззрения, приверженец определённых методов анализа, обладатель ограниченного объёма знаний, располагающий доступом к ограниченному кругу источников.
Как бы грустно это для кого-то ни звучало, следует признать, что советская наука была идеологизирована, и, как следствие, советские авторы исходили из непогрешимости марксизма-ленинизма, причём в каждую эпоху трактуемого в соответствии с очередным извивом генеральной линии партии. По этой причине их критическая оценка, если она изредка и имела место быть, носила весьма осторожный характер. Авторы же позднесоветские (начиная с эпохи «оттепели») и уж тем более современные исследователи уходят в субъективизм ещё худшего рода. Развенчание культа личности Сталина, косыгинские реформы, широкое внедрение рыночных элементов в советскую экономику, а затем и прямая капиталистическая контрреволюция, антисоветизм, яростная ненависть к «кровавым большевикам» и многое-многое другое - всё это влияло на историческую науку самым непосредственным образом.
И лишь сегодня, и именно несистемные коммунисты, обладающие критическим мышлением, готовые в меру возможности абстрагироваться от идеологизации своего исследования (не идеализируя советский строй и не погружаясь в антисоветчину), могут наконец критически осмыслить советский опыт и, что самое главное, сделать из него важнейшие теоретические и практические выводы, жизненно необходимые именно нам - для дела конструирования коммунистического будущего.
Сегодня это не нужно никому, кроме нас. Нам и выполнять эту работу.
- Чем ваше исследование будет отличаться от многих других работ, книг, статей, разбросанных широким веером по всемирной паутине?
Как уже было сказано выше, я постараюсь сохранять максимальную объективность (хотя и понимаю, что достичь идеальной объективности невозможно). Я буду использовать большой объём источников разной направленности, как советских, так и буржуазных авторов. И, наконец, я постараюсь делать эти материалы (в текстовом и видеоформате) достаточно простыми и понятными, чтобы каждый читатель и зритель при желании мог разобраться, как в определённые периоды функционировала советская экономика, почему она была устроена именно так, где допускались ошибки и перегибы и какой бесценный опыт мы должны вынести из всего этого в первую голову.
___________________________________________________________________________________________
Часть I. Эпоха военного коммунизма и её истоки
Глава 1. Россия, которую мы потеряли. Предвоенная экономика
Предуведомление. Мрачное наследие царизма, тяжесть Первой мировой войны, а затем и плоды «умелой» деятельности Временного правительства (либерального и социал-демократического) в октябре 1917 года рухнули на плечи взявших власть большевиков невообразимо тяжёлым грузом. Необходимость срочно исправлять многочисленные провалы предшественников в условиях развязанной против новой власти войны, безусловно, определила облик экономической политики советской власти в первые послереволюционные годы и заметно повлияла на дальнейший ход развития советской экономики.
Стало быть, начинать нужно ещё с предреволюционного периода. Но сделать даже краткий обзор экономики той эпохи представляется делом объёмным, и в одну главу мы не уложимся. Для начала изучим положение дел перед Первой мировой войной.
При этом читателю следует иметь в виду, что предметом всего нашего исследования является советская экономика. Поэтому, говоря о её истоках - последних годах существования царской России - мы делаем упор на описание лишь материальной части экономики, а не на социально-экономические процессы в целом. О последних применительно к царскому периоду будет сказано весьма кратко, да и матчасть мы не собираемся описывать по-настоящему досконально (так, в этой главе практически ничего не будет сказано об инфраструктуре).
1. Население
В этом параграфе мы перечислим только некоторые данные по теме, которые считаем наиболее важными для наших целей. Не пугаться! Дальше будут цифры.
На дворе - начало XX века. Население Российской империи стремительно растёт, превышая в 1912 году 171 млн. человек, а в 1914 - 175 млн. По этому показателю прочие ведущие страны мира (точнее, их метрополии) остались далеко позади (численность населения нигде не превышает планку в 100 млн.). Лишь в Британской Индии и в Китае людей более 300 млн. и 400 млн. соответственно. Динамика численности населения в предвоенные годы показана в таблице:
Здесь следует обратить внимание на увеличение темпов прироста.
Если в период с 1902 по 1912 год население страны росло в среднем на 3.174.000 человек в год, то в десятилетие 1898-1908 гг. средний ежегодный прирост составлял лишь 2.446.600 человек [15].
В абсолютных цифрах ядро страны - пятьдесят губерний Европейской части - разумеется, показывало наибольший прирост, будучи и наиболее плотно заселённым из традиционно выделяемых статистикой регионов царской России. Однако по относительным цифрам прироста (+53% в 1912 году по сравнению с 1902) лидером была Сибирь, где со времён русско-японской войны и с началом столыпинской кампании переселения крестьян наблюдались особенно высокие показатели миграции. Быстрыми темпами увеличивалось население и других окраинных регионов империи - Кавказа, Средней Азии, Польши и Финляндии.
Общая территория страны в 1912 году равнялась 21.742.000 км2, что при численности населения в 171.060.000 человек даёт среднюю плотность 7,87 человека на км2. Это более чем в полтора раза меньше среднемирового показателя на тот момент. Так, средняя плотность населения Европейской части площадью 4.826.000 км2 составляет 25,39 человека на км2, что опять-таки много ниже плотности населения в метрополиях европейских империй того времени (например, метрополии Германской империи этот показатель уступает примерно в пять раз).
Протяжённая территория с низкой плотностью населения всегда означает повышенную инфраструктурную нагрузку на экономику.
Два крупнейших города империи, согласно оценке на 1914 год - Санкт-Петербург (2119 тыс. чел) и Москва (1763 тыс. чел.). Куда более неочевидным фактом является тот, что в десятку крупнейших городов, кроме них, входил лишь один город современной РФ - Саратов (236 тыс. чел, 10-е место). Остальные члены десятки - Варшава, Рига, Киев, Одесса, Лодзь, Тифлис и Харьков [13]. Это обстоятельство указывает на важность для экономики так называемых «национальных окраин», в том числе традиционно недооцениваемых современным сознанием Польши и Прибалтики.
Данные о сословном делении населения известны из всеобщей переписи 1897 года. Крупнейшим сословием, разумеется, были крестьяне - 77,1% населения [14]. Но сословие, в отличие от класса - статус формальный; а фактически сельхозтрудом в 1897 году занималось лишь 72,8% населения, причём процесс обезземеливания крестьян постепенно уменьшал и эту цифру. Так, по состоянию на 1905 год 14,9% формальных крестьян были полностью безземельными [14].
Что же касается пролетариата, то в 1897 году предположительно насчитывалось около 19,5 млн. пролетариев и членов их семей [14], по оценке на 1900 год - более 14 млн. без членов семей [10], по оценке на 1906 год - 24 млн. с членами семей; то есть, если учитывать членов семей, общий процент пролетариата оценивается в этот период примерно в 15-17%. Число же фабрично-заводского пролетариата без членов семей в 1900 году было относительно невелико и составляло 1,7 млн. человек [10].
Всё это даёт известное представление о структуре экономики предреволюционной России.
2. Монополии и иностранный капитал
Весьма высокими темпами растёт и российский капитализм, который, несмотря на низкую базу и растущее отставание от ведущих империалистических держав, уверенно переходит в стадию империализма. Происходит то, что называется умными словами «концентрация» и «централизация» производства. Иначе говоря, складываются и бурно развиваются те или иные монополистические объединения, разновидность которой зависела от специфики отрасли, состояния внутренних и внешних рынков.
Напомним, что характерными для эпохи раннего империализма видами монополий являются картель, синдикат, пул, трест, концерн, различающиеся по степени интеграции входящих в состав такой монополии предприятий. В России примерно до 1910 года доминировали картели и синдикаты - то есть объединения, сохраняющие автономию своих членов: это вызывалось относительно невысоким общим уровнем национального экономического развития и разнородностью капиталов, участвовавших в монополистических соглашениях.
По разным оценкам, в период 1880-1899 гг. в России функционировало порядка 50 монополистических объединений. А в период 1900-1905 гг. действовало уже 140-150 монополий синдикатского типа в 45 отраслях промышленности (другие авторы указывают на число приблизительно в 80-90 синдикатов) [8].
Добиваясь повышения прибыли, синдикаты сокращали производство, параллельно поднимая цены. Рост цен вызывал недовольство общества, тем более, что в царской России существовали элементы антимонопольного законодательства.
В частности, Уложение о наказаниях в редакции 1865 года содержало нормы, которые запрещали совместные действия предпринимателей, направленные на манипуляцию ценами (ст. 913 и ст. 1180; предельные наказания - тюремное заключение на срок до двух лет и штраф до 200 рублей); другая норма запрещала манипулировать публичными торгами (ст. 1181; штраф до 500 рублей) [1]. Гражданское право при этом признавало недействительными договоры, изначально направленные к достижению противозаконных целей - и, таким образом, картельные соглашения вроде бы выходили за рамки законодательства.
Тем не менее, эти нормы не мешали монополиям самыми разными способами легализовывать своё существование. Особую роль во взаимоотношениях монополистов и государства играли негласные соглашения. Слабый контроль за соблюдением синдикатских договоров нередко провоцировал их участников выходить в поисках собственной выгоды за рамки договора, что могло приводить и к полному краху синдиката. Кризисные явления в экономике 1908-1909 гг. свидетельствовали, что у монополистов не было никаких гарантий постоянства высоких прибылей, а потому всё чаще раздавались призывы к созданию трестов - куда более интегрированной и масштабной форме монополистического объединения.
В 1909-1913 гг. Россия переживает новый промышленный подъём, обусловленный в числе прочего ростом покупательной способности населения после отмены крестьянских выкупных платежей (к чему царское правительство было вынуждено революционными событиями 1905 года) и проведением столыпинской аграрной реформы (вовлёкшей широкие массы крестьянства в капиталистические отношения). Также способствовал подъёму промышленности и рост числа военных заказов - международная обстановка всё более обострялась, а правительству после поражения в русско-японской войне пришлось обратить на военную сферу самое пристальное внимание.
Это привело к дальнейшему росту монополий - и теперь уже не только синдикатов, но также трестов и концернов. Они полностью регулировали добычу сырья, производство, сбыт, а значит, и цены.
Появление трестов и концернов стало возможным благодаря банковскому капиталу, скупавшему акции предприятий разных отраслей и объединявшему их в единую прочную структуру. Например, в группу Русско-Азиатского банка входили Путиловский завод, «Русская генеральная нефтяная корпорация», Русско-Балтийский завод, табачный и ниточный тресты и ряд других монополий и крупнейших предприятий. А Санкт-Петербургский международный банк в той или иной мере контролировал 114 акционерных компаний. Таким образом, произошло сращивание банковского и промышленного капиталов - образовался финансовый капитал.
Банковский капитал и сам быстро монополизировался внутри собственно банковской сферы. Так, если в начале 1900 года удельный вес девяти петербургских банков в балансе всех российских акционерных коммерческих банков составлял 46,7%, то в конце 1905 года эта доля для десяти петербургских банков достигла 64,4% [18]. А в 1914 году уже всего лишь три крупнейших банка (вышеназванные Русско-Азиатский и Санкт-Петербургский международный, а также Азовско-Донской) сосредоточили под своим контролем почти половину банковских активов страны.
Число монополистических объединений, действовавших в российской экономике накануне Первой мировой войны, точно не установлено в связи с отсутствием достоверных статистических источников - ведь формально деятельность монополий была не слишком законной. К началу войны многие монополии успели прибрать к рукам более 50% национальных рынков производства и сбыта той или иной продукции, а иногда захватывали рынок практически полностью. Например, синдикат «Продамет» монополизировал 85% всей продукции чёрной металлургии; синдикат «Продуголь» - 75% донбасской угледобычи, а, значит, более половины общенационального угольного производства; синдикат «Медь» контролировал порядка 90% всего производства меди; синдикат «Продвагон» - до 97% производства вагонов (в 1911 году) и т. д.
Перед Первой мировой войной тресты стали создаваться уже преимущественно с участием иностранных компаний. Проникновение иностранного капитала в российскую экономику было колоссальным. Для иллюстрации достаточно будет сказать, что вышеупомянутые «Продуголь» и «Продамет» (монополисты в важнейших отраслях экономики) контролировались французским и бельгийским капиталами. Аналогично, иностранными по существу были и крупнейшие российские банки: доля французского капитала в Русско-Азиатском банке составляла 80% уже при его создании в 1910 году, в Санкт-Петербургском международном банке велико было влияние немецкого капитала.
Конечно, Российская империя, как и прочие империалистические страны, капитал вывозила тоже - в частности, в Китай и Маньчжурию, в Персию, Афганистан, Турцию, в балканские страны. Однако сама она оставалась при этом объектом активнейшей экспансии капиталов ведущих западных стран - что является одним из оснований для отнесения царской России, по современной терминологии, к странам полупериферии.
Суммарно в Россию ввозилось капитала значительно больше, нежели вывозилось. Ещё в 1890 году иностранная доля в акционерном капитале империи составляла 25%; в 1900 году она равнялась 37%, в 1914 году - 43%. В промышленности эта цифра в 1914 году была ещё выше - 47%. И даже с учётом неакционированных предприятий, которых перед войной оставалось достаточно много, иностранный капитал контролировал 34% российской промышленности. При этом иностранный капитал предпочитал стратегические отрасли: например, металлургия контролировалась им на три четверти, нефтедобыча - на 60%, донбасская угледобыча - на 95%. В абсолютных цифрах иностранный капитал в российской промышленности составлял в 1914 году 1322 млн. рублей, а в российской экономике в целом - 1700 млн. рублей [5].
Наряду с этим, иностранные предприниматели и правительства постоянно получали значительные суммы (600-700 млн. рублей ежегодно) в качестве процентов по займам, выданным царскому правительству. Государственный внешний долг России на начало 1914 года составлял 4,2 млрд. рублей, а гарантированный государством - до 6 млрд. (Для сравнения, годовой доход российского бюджета в последние предвоенные годы колебался около 3 млрд. рублей) [19] Как следствие, зависимое от займов царское правительство всячески способствовало глубокому проникновению в ключевые отрасли отечественной промышленности французских, английских, немецких и бельгийских капиталистов. Прибыли от эксплуатации российской экономики получали в основном именно эти четыре страны - их суммарная доля в российском иностранном капитале иногда доходила до 96%.
Таким образом, извечные дискуссии в российской околополитической среде об экономике предреволюционной России - была ли развита российская промышленность, была ли экономика монополизирована, была ли там существенная доля иностранных вложений - не стоило даже и открывать, поскольку эти вопросы давно уже выяснены до конца. Да, промышленность России активно развивалась (о чём подробно поговорим далее). Да, экономика России достигла высокого уровня монополизации. Да, Россия очень существенно зависела от иностранного капитала.
3. Топливно-металлический голод
Данное явление в предреволюционной российской экономике оказало на неё такое влияние и настолько ярко характеризует её особенности, что имеет смысл посвятить ему отдельный параграф.
Для начала следует понимать, что производство топлива и металла - это основа основ индустриальной экономики. Совсем грубо говоря, нет металла - нет машин и крупных металлоконструкций, нет топлива - машины не будут работать, да сам металл нельзя будет произвести. Для ситуации начала XX века «металл» - это прежде всего сталь и чугун, «топливо» - уголь и уже в какой-то мере нефть. Поэтому развитие всех этих производств - приоритет для индустриальной экономики, а показатели выплавки стали и чугуна, добычи угля и нефти неплохо свидетельствуют о степени общего развития того или иного государства, особенно раннеимпериалистической эпохи.
Что же произошло с топливно-металлическими отраслями в предреволюционной России? Как мы уже сказали, там сложились монополии: «Продуголь» - в угледобывающей, «Продамет» - в металлургической. Что до нефтедобычи, то ею почти безраздельно завладели: «Товарищество нефтяного производства братьев Нобель», основанное ещё в 1879 году кланом шведских предпринимателей и инженеров Нобелей, наполовину англо-французская «Русская генеральная нефтяная корпорация» и существующая поныне англо-голландская «Ройял Датч Шелл». Более того, «Товарищество Нобилей» монополизировало затем также нефтеперерабатывающую отрасль и сбыт нефтепродуктов (особенно торговлю керосином, контролировавшуюся Нобелями более чем на 90%) [7].
Естественно, монополии воспользовались как своим монопольным положением, так и удачной экономической конъюнктурой (высокий спрос в период промышленного подъёма 1909-1913 гг., заградительные ввозные пошлины на чугун, железо и уголь, благоприятная для экспорта обстановка). Монополии постепенно увеличивали внутренние цены, ограничивали производство для поддержания спроса и активно экспортировали свою продукцию за рубеж.
Как следствие, на российском рынке уже в 1910 году начал ощущаться так называемый «топливно-металлический голод» - нехватка чёрных металлов и топлива. Во второй половине 1911 года недостаток угля и рост цен на уголь и особенно на нефть привёл к серьёзному топливному кризису, ну а дальше обстановка только усугублялась и расширялась географически (к 1914 году без топлива страдали даже Польша и Урал). На момент вступления в войну российская экономика уже была основательно подорвана ситуацией с топливом и металлами.
Явление топливно-металлического голода не только сдерживало развитие других отраслей экономики (и это в период экономического бума!), но и заставляло страдать от дороговизны и дефицита в том числе и широкие массы граждан, поскольку в цену конечной продукции всегда заложена цена сырья. Для удовлетворения потребностей внутреннего рынка пришлось даже, несмотря на высокие пошлины, усилить импорт металлов и угля. В частности, доля импортного угля в потреблении в 1911-1913 гг. составляла 17,4% по сравнению с 15% в период 1906-1910 гг. «Продамет», кроме того, практиковал захват всех крупных правительственных и частных заказов без гарантий выполнения их в срок (и даже самой возможности их выполнения). В результате невыполнение заказов стало хроническим явлением, от которого страдали железные дороги, машиностроительные и военные заводы. Просрочка заказов составляла в среднем 3-7 месяцев, а процент невыполненных заказов и вовсе дошёл до 47 [12].
Царское правительство всё это время взирало на проблему весьма благодушно, ограничиваясь сенатскими ревизиями и тому подобной деятельностью. Только в 1912 году было всё же признано, что причиной топливно-металлического голода является умышленное сокращение производства.
Но как только на официальном уровне были поставлены вопросы о снижении ввозных пошлин, об организации казённой добычи угля и нефти и о консолидации потребителей против действий монополий, как «Продуголь» и «Продамет» заявили протест и воспользовались французской дипломатической поддержкой для давления на правительство. В результате дело вернулось к бесконечным обсуждениям - так, в 1913 году при Министерстве торговли и промышленности был организован ряд совещаний, посвящённых дефициту железа.
Резюмируя сказанное, следует констатировать:
- развитие экономики царской России перед Первой мировой войной сдерживалось по внутренним причинам в самых своих основах;
- поэтому предполагать, как это делают монархисты, дальнейший экспоненциальный рост российской экономики после 1913 года глупо не только по причине циклического характера капитализма, но и по причине порочной организации конкретно экономики царизма;
- пример «топливно-металлического голода» в очередной раз доказывает и принципиальную порочность невмешательства государства в экономику;
- при монополистическом капитализме верховное слово в государстве имеют монополии, а если это государство полупериферийное - то иностранный капитал, который их контролирует.
4. Финансовая система
Состояние российских финансов в пореформенный период было стабильно тяжёлым. Бюджетный дефицит покрывался по преимуществу займами (внутренними и иностранными) и выпуском бумажных денег. Лишь с конца 1880-х гг. бюджет стал бездефицитным - и остался таковым до русско-японской войны. А после временного военно-революционного провала он (с 1909 года) вновь вернулся к бездефицитной динамике.
Бюджет империи состоял из двух разделов, обыкновенного и чрезвычайного. Каждый из них включал в себя расходные и доходные статьи, которые в итоге сводились в суммарный бюджет.
Обыкновенный раздел. Здесь доходная часть обеспечивалась за счёт взимания прямых и косвенных налогов. Весомую долю прямых налогов уплачивало крестьянство; часть крестьянских выплат шла в государственный бюджет (это, в частности, государственный поземельный налог, а до 1906 года - выкупные платежи), другая часть - в местные бюджеты (земские налоги).
Помещики тоже платили государственный поземельный налог и земский налог - и, к слову, ставка налога на помещичьи земли была такой же, как и на земли крестьян.
Промышленники и торговцы платили промысловый налог, состоявший из двух частей - основной (оплата промысловых свидетельств торгово-промышленных предприятий или сбор с личных промысловых занятий) и дополнительной (налог с капитала предприятий с публичной отчетностью; процентный сбор с прибыли предприятий с публичной отчетностью; раскладочного сбора предприятий без публичной отчетности; дополнительного процентного сбора с прибыли предприятий без публичной отчетности). Размер промналога колебался, но в среднем составлял до 1906 года 22,2% от прибыли. Позже ставку повысили до в среднем 30%.
Косвенное налогообложение в начале XX века было усилено. Эти налоги выступали прежде всего в форме акцизов. (Напомним, что акциз - сумма, включаемая в цену того или иного товара; поэтому данный вид налога уплачивается потребителем при каждой покупке обложенного акцизом товара).
В 1913 году прямые налоги дали всего около 8% доходной части бюджета, в то время как косвенные - целых 45%. Акцизы были установлены, например, на табак, сахар, керосин, бумагу, спички, водку, вино и ряд других. Понятно, что так как всё это либо объективно является товарами первой необходимости, либо навязывается массам в качестве таковых (табак и алкоголь), то повышение акцизов било по карману в первую очередь наиболее малообеспеченных слоёв населения. Самый крупный акцизный налог, дававший бюджету более 25% доходов, был установлен на винно-водочную продукцию. Все прочие акцизные сборы уступали по размерам не только ему, но и совсем другому косвенному налогу - таможенным пошлинам.
Расходная часть обыкновенного бюджета в разрезе ведомств (единица измерения - млн. рублей):
Для общего понимания назовём некоторые основные направления трат отдельных ведомств:
- Министерство императорского двора: содержание особ императорской фамилии, императорских театров и училищ, императорской Академии художеств, Археологической комиссии и музея имени императора Александра III [ныне Государственный исторический музей в Москве];
- высшие государственные учреждения: содержание Государственного совета, Государственной думы (с 1906 года), Государственной канцелярии и пр.;
- Синод: расходы по центральному управлению, духовным консисториям, лаврам, монастырям, духовенству, духовно-учебным заведениям и т.д.;
- Министерство внутренних дел: «общая часть» (содержание полицейского аппарата) и «почтово-телеграфная часть»;
- Министерство финансов: затраты на проведение казённой винной монополии, расходы по Главному управлению неокладных сборов и казённой продаже питий и пр.;
- Министерство путей сообщения: затраты на эксплуатацию и строительство железных дорог [4].
Но если обыкновенный бюджет и удавалось регулярно сводить с положительным сальдо, то вот чрезвычайный бюджет в кризисные моменты с запасом перекрывал эти усилия в отрицательную сторону.
Чрезвычайный раздел. Обычно держался в секрете, был фактически бесконтрольным. Большая часть доходных статей чрезвычайного бюджета представляла собой внутренние и внешние займы, но также могла включать в себя «свободную наличность» казначейства, которая получалась в результате превышения обыкновенных доходов над расходами. Расходы тут шли на ведение войн, ж/д строительство, борьбу с последствиями стихийных бедствий (эпидемии, голод, неурожаи) и т. п.
Так, например, в 1913 году это были суммы, направленные на сооружение и выкуп в государственную казну железных дорог, на продолжение ликвидации последствий русско-японской войны, на досрочный выкуп займов (текущие выплаты по займам помещались в обыкновенный раздел бюджета).
Всё вышесказанное заставляет констатировать, что способ формирования государственного бюджета в Российской империи не позволял справляться с чрезвычайными расходами даже путём всё более глубокого погружения в долги. Поддержание же текущего баланса обеспечивалось во многом за счёт бедных слоёв населения, в том числе посредством принуждения к пьянству.
В связи с этим остаётся сделать вывод о ненадёжности финансового положения предреволюционной России, а также вновь обратить внимание на господство интересов буржуазии в стране (относительно низкие налоги, преобладание частной собственности).
5. Общие слова о промышленности
Теперь перейдём к оценке состояния российской промышленности перед Первой мировой войной: поговорим о её локализации на территории страны, показателях развития, ресурсной базе, а также ряде сопутствующих проблем.
В основе русской промышленности периода 1870-1920 гг. лежали четыре отрасли:
- горная;
- металлообрабатывающая;
- текстильная;
- обработка пищевых продуктов.
Наиболее полное обследование довоенной промышленности было произведено тогдашним правительством в 1908-1909 гг. Оно охватило и военные и военно-морские заводы, и горную промышленность, словом, всё, кроме мелко-ремесленных и кустарных предприятий (к этим видам относились предприятия с числом рабочих менее 10 при наличии механического двигателя или менее 16 при отсутствии двигателя). Перед этим подобные же общие обследования всей индустрии производились в 1887 и 1897 гг.
Наиболее общие сводные данные по итогам этих обследований в масштабах всей страны таковы:
При этом на территорию Европейской России (без Украины, Кавказа, Сибири и Туркестана, Польши и Финляндии) приходилось в начале 1909 г. 40% всего числа заведений, 60% всего числа рабочих, 53% всей суммы производства.
Значительная территория, богатые недра, быстрый рост населения, разнообразие производств, которые возможно организовать на этой базе - всё это служило предпосылками для становления России в роли великой промышленной державы. Создание сети железных дорог позволило с лёгкостью достигать относительно близких к центру страны богатейших месторождений полезных ископаемых и разрабатывать их. Добывающая промышленность развивалась в Польше, на Урале, на Кавказе, на Украине (бассейны Северского Донца и Кривого Рога). Позднее интервенты отрежут от Советской России угольный Донбасс, южную металлургию и важные украинские и южнорусские хлебные районы.
Но об этом мы поговорим в дальнейших материалах.
Автор: Виктория Янтурина
Редактура и дополнения: Александр Хайфиш (известный в этом нашем ЖЖ как sch_haifisch, поэтому вопросы, замечания и всякое такое можно ему напрямую и высказать при желании - В.В.)
Список использованной литературы:
1. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных (1867 г.)
2. Монополии в металлургической промышленности России. 1900-1917: Документы и материалы / Акад. наук СССР. Ин-т истории. Ленингр. отд-ние. Глав. архивное упр. Центр. гос. ист. архив СССР в Ленинграде. - Москва; Ленинград: Изд-во Акад. наук СССР, 1963. - 655 с.
3. Особый журнал совета министров. 23 января 1914 года. О производстве обследования деятельности объединяющих отечественные железоделательные заводы и каменноугольные предприятия промышленных организаций, так называемых «Продамета» и «Продуголя» // РГИА. Ф. 1276. Оп. 20. Д. 70. Л. 74-77 об.; Ф. 1276. Оп. 10. Д. 135.
4. Ежегодник Министерства финансов. Вып. 1902 г. СПб., 1903. С.35-36; Там же. Вып.1915 г. Пг., 1915, С.40-42.
5. Развитие советской экономики / Под редакцией А. А. Арутиняна и Б. Л. Маркуса. - М.: Государственное социально-экономическое издательство, 1940.
6. Богомазов Г. Г. Экономическая история России в 2 ч. Часть 1. IX-XIХ века: учебник для академического бакалавриата / Г. Г. Богомазов, И. А. Благих; под общей редакцией Г. Г. Богомазова. - 2-е изд., испр. и доп. - Москва: Издательство Юрайт, 2019. - 282 с.
7. Волобуев П.В. Топливный кризис и монополии в России накануне Первой Мировой войны // Москва: Русский Либмонстр.
8. Ерохина О.В. Монополистические объединения Российской империи конца XIX - начала XX века / О.В. Ерохина. - Тамбов: Грамота, 2009. № 11 (30): в 2-х ч. Ч. II.
9. Кафенгауз Л. Б. Эволюция промышленного производства России. М.: Эпифания, 1994.-848 с.
10.Куприянова Л. В. «Рабочий вопрос» в России во второй половине XIX - начале XX века [Электронный ресурс]
11.Мельников Максим Викторович Бюджетная система России в XIX начале XX века. // Известия РГПУ им. А. И. Герцена. 2008. №71.
12.Обухов Н. Российская экономика в начале XX века: причины развала // Вестник Института экономики Российской академии наук. 2009. №1
13.Рашин А.Г. Население России за 100 лет (1811-1913 гг.) [Текст] : Стат. очерки / Под ред. акад. С. Г. Струмилина. - Москва : Госстатиздат, 1956. - 352 с
14.Рубакин Н.А. Россия в цифрах: Страна. Народ. Сословия. Классы / Н. А. Рубакин - М.: Книга по Требованию, 2021. - 216 с.
15.Тери Э. Экономическое преобразование России: пер. с фр. - М.: РОССПЭН, 2008. - 183 с.
16. Хромов П. А. Очерки экономики России периода монополистического капитализма. М., 1960.
17. Экономическое развитие России : очерки экономики России с древнейших времен до Великой Октябрьской революции / П.А. Хромов. - М.: Наука, 1967. - 535 с.
18. Ковнир, В. Н. Экономическая история России в 2 ч. Часть 1. С древнейших времен до 1917 г : учебник для вузов / В. Н. Ковнир. - 2-е изд., испр. и доп. - Москва : Издательство Юрайт, 2020. - 252 с.
19. Статистический ежегодник России 1914 г. (1909-1914 гг.). - Петроград. Типография Штаба Петроградского военного округа, 1915.
20. Статистический ежегодник России 1914 г. (1909-1914 гг.). - Петроград. Типография Штаба Петроградского военного округа, 1915.
Я разве что убрал вставленные для антуража в исходную публикацию картинки в стимпанковом стиле, поскольку с РКМП они ну ни фига не ассоциируются
В целом же следует иметь в виду, что это только предисловие, поэтому закономерный вопрос -
- явно не предполагается оставить без ответа...