Книжная фея из Рыболова
Для Библиотечного проекта "Заповедника сказок"
В Рыболово я приехал, как можно догадаться, рыбачить. В лес еще ходить, по грибы-по ягоды, в речке купаться, ну и так, по мелочи.
Снял комнатку у бабы Мани, у нее домик в Рыболово и сын у меня в соседях в Москве.
Приехал, в общем, удочки расставил, червей накопал - мало совсем червей чего-то, но это не страшно, я малинки купил в городе - меня сосед научил, сын бабМанин. Так-то я не рыбак, не пробовал даже никогда рыбу ловить. Я программист вообще-то. Но он так вкусно рассказывал! Вот я и решил - хоть раз правильный отпуск себе устрою. Тем более, в Рыболово еда недорого, и комнату мне баба Маня за копейки сдала.
Ну и, значит, разложил все, приготовился к завтрему, будильник на пять утра поставил - и спать лег. А в пять утра проснулся - дождина! Ну вообще, то есть, носа не высунь, какая там рыбалка! А баба Маня смеется: так в дождь самый и клев! Ей хорошо говорить, а у меня хронический тонзиллит, мне эти подвиги не по здоровью. Это с одной стороны. А с другой - она смотрит и усмехается так тихонько. Издевается, значит, надо мной, городским хлюпиком. Ну, я встал - и пошел! С удочками. В дождь.
До обеда продержался. Никакого клева, конечно, не было. Ну или ловить я не умею.
А ангину-таки я словил. Вернулся, лег. Захрипел и загорелся. Баба Маня бегала по избе с виноватым лицом и поила меня какими-то травками.
На следующий день полегче стало. Мне. А погода как была паршивая, так и осталась. Еще раз экспериментировать с рыбной ловлей не хотелось, лес тоже как-то не манил, и я полдня проскучал, пялясь в окошко. Попросил было у бабМани книжку, но она сказала, что отродясь их в доме не держала и принесла мне какую-то газету с разгаданным кроссвордом. Я пробежался глазами по странице объявлений и тяжело вздохнул. Так тяжело, что дождь за окном прекратился.
- А так ты, милок, может, в библиотеку? У нас ведь библиотека имеется - робко похвасталась баба Маня.
Не сказать, чтоб я сильно обрадовался - ну что у них там в деревенской библиотеке этакого быть может? Ну, Толстой с Достоевским да "Мишкина каша" для малышни. С другой стороны, даже "Мишкина каша" лучше, чем газетка с разгаданным кроссвордом и целый день безделья.
Пошел.
Библиотека оказалась симпатичным домиком, даже с колоннами. Барская усадьба бывшая, что ли...
Вошел. Темный зальчик, учительский стол в углу, стеллаж с журналами-газетами вдоль стены, два ряда столов со стульчиками, вешалка в углу - и никого. Подошел к столу, постучал - тишина. Заходите, люди добрые, берите, кому чего надо. И не надо никому ничего. Вот жизнь!
Ну, мало ли. Может, у них тут так принято.
Пробежался глазами по полкам - журналы-то какие-то... столетней давности. Давно, видать, сюда ничего не завозили. Выбрал один, уселся за стол. Листаю. Интересный такой журнальчик попался, жалко, домой не унесешь, а сидеть мне тяжело, я б лег уже. Но взять и уйти просто так, никому не сказавшись - неудобно как-то.
Попался рассказ какой-то, интересный! Про моряка. Втянулся, читаю. Вроде как даже и полегче. И вдруг как-то неспокойно стало. Не плохо, а... как будто в душной комнате откуда ни возьмись ветер с океана задул.
Принюхался. Пахнет не сказать, чтобы божественно - обычный библиотечный запах, книжная пыль и старая бумага, но... что-то еще, какая-то нотка... не угадать. И тут дверь скрипнула. Поднимаю голову - на пороге девушка стоит. Не красавица, нет. Коса до пояса тоже не прослеживается. Обычная такая девушка. В очках. Тоненькая и ростиком небольшая. Юбка длинная. В шалку кутается. Библиотекарша, догадался я. Поднялся, поздоровался. Она в ответ голову наклонила, "Здравствуйте" шепнула и улыбается смущенно. Так, будто это она ко мне без стука заявилась и без спросу уселась чужие журналы читать.
- А я вот, - говорю, - книжечку какую-нибудь взять зашел. Или у вас только в читальном зале можно?
- Нет, конечно, - отвечает - можно и домой. Пойдемте, я вас в хранилище провожу, выберете себе что-нибудь по душе.
Повернулась и пошла. Так повернулась, что у меня сердце зашлось. Все-таки рано я с постели поднялся - мне б лежать, а я поперся на ни в чем не виноватую библиотекаршу микробами дышать. А она вон какая - на нее дунь - переломится. Тем более микробами. Ну, деваться некуда, все равно уже я ей тут надышал - не хватало еще обидеть девушку внезапным уходом. Вон она мне как обрадовалась, как родному. Не каждый день ее, чай, читатели визитами балуют.
В хранилище тесно, и витает тот самый запах - книжная пыль и океанская свежесть. Библиотекарша ведет меня вдоль стеллажей, проводя тонкими пальцами по корешкам. И я... слышу музыку. Такую, знаете, как будто кто-то тихо играет на эоловой арфе. Собственно, кто. Ветер, понятно кто. Но откуда он тут взялся?
Наконец, она останавливается и поворачивается ко мне. Снова улыбается застенчиво. И я вдруг чувствую, что сейчас в обморок рухну. Прямо при девушке. Мужик, называется. Задохлик городской. И чего я в таком состоянии в библиотеку потащился!
- Выбрали? - произносит она почти шепотом. И я, не глядя киваю и беру с полки случайный томик. Она берет его у меня из рук и, погладив обложку, радостно улыбается книжке - так улыбаются старым друзьям:
- Очень хорошая! Я в детстве ее сто пятнадцать раз читала. Пойдемте, я запишу.
Мы выходим из хранилища, она заполняет формуляр, я ставлю подпись. Пора уходить.
- До свидания, - говорю.
- До свидания, - улыбается она. Улыбка теперь грустная. Хочется чем-то ее утешить, но я не знаю, чем.
- Я завтра еще приду, можно? Я быстро очень читаю, - поясняю я поспешно, чтобы она не подумала плохого.
- Конечно, приходите! - лицо ее озаряется радостью. - Рада была познакомиться, Андрей Александрович!
И тут я понимаю, что сплоховал: она-то теперь знает, как меня зовут. А я-то? Тьфу, дурак!
- А вас как зовут? - спрашиваю. И чувствую, температура поднимается. От бестолковости ситуации.
- Ариадна, - вдруг говорит она. Температура резко падает, и я переспрашиваю: как?
- Ариадна, - отвечает она почти шепотом, снимает очки и заливается румянцем цвета утренней зари.
- Ариадна, - повторяю я. И хочу спросить про отчество - но какое отчество тут может быть, если - Ариадна?
Прощаюсь, выхожу. Смотрю на обложку. "Дети капитана Гранта", самая морская книжка на свете. Перелистываю ее и снова чувствую еле слышный запах книжного ветра.
***
Читал всю ночь, как в детстве, с фонариком - баба Маня шибко электричество экономила. Закрыв последнюю страницу, вырубился и проспал целый день. Подскочил вечером - и ужаснулся! Я же обещал ей прийти сегодня! А сам? Сердце упало, и меня затрясло - видать, остаточные явления вчерашней болезни.
Но вдруг она еще на работе? Оделся быстренько, капитанских детей в охапку - и рванул. Пока ботинки надевал, бабМаня из кухни выглянула.
- Ты куда это? А поесть?
- В библиотеку я, книжку сдать обещал!
- Да подождет твоя библиотека до завтра!
- Да обещал ведь!
- Ну, пирожков хоть на дорожку возьми, - сдалась моя хозяйка. Я спорить не стал, тем более, дух от этих пирожков шел - фантастический! Спрятал пакет с пирожками и книгу под плащ и поскакал, уворачиваясь от дождевых струй.
Библиотека, несмотря на поздний час, была открыта. Ариадна сидела за своим столом и пила чай из чашки тонкого, прозрачного фарфора. На чашке были изображены рыцарь и дама.
Я поздоровался, и она, вспыхнув лицом, встала мне навстречу.
- Вот, - остроумно сказал я и положил "Детей" на стол.
- Спасибо, - сказала она, поставила чашку на блюдце и протянула пальцы к стопке читательских карточек. Я готов был поклясться, что мой формуляр сам прыгнул ей в ладонь, и она быстро-быстро вычеркнула оттуда книжку.
- Пирожков хотите? - сказал я и протянул ей пакет.
- Пахнут как! - она прикрыла глаза. - Хочу. Тем более, что рабочий день у меня уже кончился.
- А почему же вы здесь? - я очень рассчитывал, что она сейчас снимет очки, посмотрит на меня серьезно и скажет: "Вас ждала!"
Но она только пожала плечами:
- А я тут и живу. Двери только на ночь закрываю.
Потом мы долго пили чай, беседовали о книгах, бродили по книгохранилищу, и запах там в этот раз был совсем другой, пахло летним садом, ночью, цветами - и, конечно, книжным ветром. И я еще подумал, что, наверное, она сменила духи.
Когда я вышел из библиотеки, книга, снова выбранная мной не глядя, все еще хранила этот аромат. На яркой обложке красовалась надпись: "Ганс Христиан Андерсен. Цветы маленькой Иды". Никогда бы я такое в городе читать не стал. А тут - стыдно сказать, ночь над сказками просидел.
Неделю лил дождь, и неделю я читал ночь напролет знакомые и незнакомые книжки, а вечером несся в библиотеку, прихватив с собой бабМаниных пирожков.
Отпуск заканчивался. Я с ужасом представлял себе, как буду жить дальше в городе - без пирожков и без Ариадны. И этот ужас был сильнее, чем извечный мой кошмар - женщина в моей холостяцкой берлоге. И я решился.
В последний день перед отъездом на небе сияло солнце. А я шатался по бабМаниной избушке и никак не мог дождаться вечера - рыбалка меня уже категорически не интересовала. Как и грибы с ягодами. Какие грибы, когда судьба моя сегодня должна решиться! А заснуть, скоротать время, никак не получалось.
Едва только солнце поползло к западу, я выскочил из дома и понесся к знакомому домику с колоннами.
Ариадна уже ждала меня, и, увидев, просияла, поставила на стол вторую чашку и стала наливать чай.
И тут я вспомнил, что забыл пирожки! Впрочем, не до пирожков в такой день.
Я положил на стол книгу - "Кентервильское привидение" Уайльда, она привычным движением вычеркнула его из карточки и вопросительно на меня посмотрела.
- Я... последний раз сегодня... - выдавил я из себя. - Карточку, наверное, можно выбросить.
Ее глаза блеснули за стеклами очков, и она отвела взгляд.
- Ну что вы. Ни в коем случае ее выбрасывать нельзя. Я ее сохраню... для отчета.
Мне сделалось неловко.
- Ну... я пойду?
- А чай? - в голосе ее сквозило разочарование, и в воздухе повеяло палыми листьями.
- А я пирожки забыл...
- Это не страшно, я сегодня шарлотку пекла! - и она извлекла из тумбочки роскошный яблочный пирог.
Шарлотка - это отличный повод никуда не уходить. Я облегченно вздохнул, уселся на место, и чашка, за неделю ко мне привыкшая, уютно устроилась у меня в руке. Так бы и не отпускал ее.
И тут я зачем-то снова встал и почему-то сказал:
- Ариадна. Я без вас жить не могу. Выходите за меня замуж, поехали со мной в город, у меня там, конечно, однушка, зато вместе. Да и... все лучше, чем в библиотеке жить.
- Ох, - она поставила чашку и сложила руки на коленях. Потом беспомощно поглядела на меня из-под очков. И сказала: - Я бы очень хотела с вами, Андрей... Но я не могу без библиотеки. Понимаете?
- Очень понимаю, - горячо заверил ее я. - Но в городе в библиотеку устроиться никаких проблем, там зарплата такая, что вас с руками оторвут. А я неплохо зарабатываю, проживем вдвоем, вы не сомневайтесь!
- Да нет. Дело не в этом. Дело в том, что я без этой конкретной библиотеки не могу. Мы с ней... как бы вам сказать... одно целое. Единое и неделимое. - И она снова посмотрела на меня. И я почувствовал, что горы сверну - только бы она никогда больше так печально не смотрела.
- Почему? Что надо сделать, чтобы...
- Ничего нельзя сделать, как ни печально, - вздохнула Ариадна. - А почему... я вам расскажу. Только... пусть эта история останется тайной. А впрочем, не так уж это важно - все равно, в случае чего, вам никто не поверит.
И она рассказала.
Много лет назад она родилась в этом доме, получила имя Ариадна и огромную библиотеку в наследство от бабушки. Ничего она не любила сильнее книг. И книги любили ее, разговаривали с ней и показывали живые картинки. Но однажды - ей тогда было восемнадцать - она проснулась от жуткого гула и поняла: горит библиотека! Прислуга носилась по комнатам, вытаскивая все, что можно - но никто не спасал от огня ее книги!
- Я в библиотеку - а там так полыхает - попробуй войди. Все горело. Все мои самые любимые сказки, и романы, и атласы с картами. Я... как будто это я сама горела в огне, понимаете? - Она подняла глаза. На ресницах дрожали слезы. - И тогда я закричала: "Господи! Меня возьми, а их оставь!". Дальше ничего не помню. Очнулась, когда все стихло. Подошла к двери - обгорелая дверь, страшная. Дымится... Толкнула, вошла - а там все мои книжечки, как новенькие! Ничего, понимаете, ничего с ними не случилось! Я так обрадовалась! Потом уж поняла, что теперь мы с ними - никуда друг без друга. Что я теперь при них вроде вечного стража. В смысле, вечного библиотекаря, - она неловко улыбнулась. - Я даже за порог выйти не могу.
- То есть, вы хотите сказать, что вы - привидение? - я никак не мог прийти в себя.
- Что-то в этом роде, - вздохнула Ариадна.
- Не может быть. А как же пирожки, чай... шарлотка, в конце концов?
- Такая специфика, - вздохнула она. - Не призрак же. Скорее, книжная фея... Но - существование мое возможно только здесь, только рядом с ними. И нигде больше.
- А как же... остальные? Они что, не замечают?
- А им что, дело есть? Числится в селе изба-читальня, и хорошо. И зарплату платить не надо никому. А как это у них там устроено, я разбираться не намерена. Не трогают - и ладно. И спасибо.
Сказать "я потрясенно молчал" - не сказать ничего. Вот тут, в глухом селе, посреди двадцать первого века - привидение. Живое, теплое, невозможно прекрасное. Ладно, фея. С феей даже как-то проще смириться. Но делать-то в этой ситуации что? Первая мысль - собираться и уходить. Это она мне голову морочит, чтобы отказом не обижать. И я уже почти собрался. Но тут она сказала:
- А хотите, я вам свои книжки покажу?
- Да я ведь, в некотором роде, уже их видел.
- Да, но это далеко не все. Я покажу мои любимые. Пойдемте.
Она легко вскочила со стула и порхнула к двери хранилища. Я, вместо того чтобы встать и уйти, встал и послушно поплелся за ней. Фея все-таки, просто так не ослушаешься.
В этот раз пахло пирогами и почему-то глинтвейном. С пирогами-то понятно, а глинтвейн мне, может, и примерещился - очень хотелось выпить. С другой стороны, я б в тот момент выпил чего-нибудь покрепче. А пахло - глинтвейном, сто процентов.
И тут Ариадна открыла книгу - старинную, в потрепанной обложке. И со страниц порхнули бабочки - они закружились вокруг, заметались по залу, расселись на стенах и потолке. Я завертел головой, а она открыла еще один фолиант - и на стеллажах распустились невиданные цветы, а пол укрыл мягкий травяной ковер. Третья книга - и где-то вдалеке заплескалась вода. "Что она подсыпала в чай?"- мелькнуло в голове. А моя фея уже тянула меня за руку туда, к реке, где нас ждала почему-то венецианская гондола, и гондольер в плаще и в маске снисходительно на меня посмотрел, хмыкнул, отвернулся и оттолкнулся от берега, как только мы прыгнули и уселись на скамеечке.
-А знаешь, что, - сказал я ей. - Даже если ты фея, тебе никто не запрещает выйти за меня замуж. Я, между прочим, могу и сам сюда переехать.
- Можешь, - улыбнулась она и положила голову мне на плечо. - Но я в такие чудеса давно не верю.
Это была волшебная ночь. И я не буду вам о ней рассказывать. Некто Шехерезада говорила о таких: "И это была ночь из тех, что не идут в счет ночей жизни". Где мы только не побывали, чего только не повидали! Глинтвейн тоже пили - в малюсеньком баре где-то, кажется, в Голландии. Но главное - она все время была рядом. И я держал ее за руку. И рука эта была совсем человеческая.
А утром я очнулся в бабМаниной избушке. Баба Маня трясла меня за плечо, водила перед носом тарелкой с пирожками и уверяла, что вечером я умолял ее разбудить меня к утренней электричке. И как я попал домой, совершенно непонятно.
Оделся, собрался.
- А вещи? - удивилась хозяйка.
- Я в библиотеку зайду, потом на станцию.
- Так а чего тебе там делать? У библиотекарши выходной сегодня, закрыто там!
Я не поверил. Никогда там закрыто не было, это я точно знал.
Но библиотека, натурально, была закрыта. На амбарный замок. Снаружи. Я постучался, но мне, разумеется, никто не открыл. Выходить, значит, она не может. Ага. И замки, стало быть, снаружи тоже вешать не может. Я разозлился. Ну зачем она так? Ох, непростой это был чай! Или шарлотка. Или то и другое. Но, даже если так, пусть. Оно того стоило. Даже если это была просто иллюзия.
Пора было возвращаться. Электричка, разумеется, уже ушла, и я вызвал из города такси. Еле дождался. Снова пошел дождь. Проезжая мимо библиотеки, убедился: висит замок, никуда не делся. И вдруг в окне сверкнули стеклышки очков.
- Тормози! - заорал я, как безумный, выскочил из машины и кинулся к тому самому окошку. Под дождем я минут пятнадцать колотил во все окна библиотеки, но добился только одного: таксист вышел из машины и трубным басом поинтересовался, может, мне другую машину вызвать? С красным крестом и синей мигалкой?
Я неохотно образумился и покорно поплелся обратно.
***
С тех пор не прошло и месяца.
Я вернулся в город, уволился, нашел себе удаленную работу и сегодня переезжаю в Рыболово. Пока поживу у бабы Мани, а там, глядишь, моя фея снимет наконец амбарный замок с двери и тоже поверит в чудеса.
Дальше - как пойдет.
В Рыболово я приехал, как можно догадаться, рыбачить. В лес еще ходить, по грибы-по ягоды, в речке купаться, ну и так, по мелочи.
Снял комнатку у бабы Мани, у нее домик в Рыболово и сын у меня в соседях в Москве.
Приехал, в общем, удочки расставил, червей накопал - мало совсем червей чего-то, но это не страшно, я малинки купил в городе - меня сосед научил, сын бабМанин. Так-то я не рыбак, не пробовал даже никогда рыбу ловить. Я программист вообще-то. Но он так вкусно рассказывал! Вот я и решил - хоть раз правильный отпуск себе устрою. Тем более, в Рыболово еда недорого, и комнату мне баба Маня за копейки сдала.
Ну и, значит, разложил все, приготовился к завтрему, будильник на пять утра поставил - и спать лег. А в пять утра проснулся - дождина! Ну вообще, то есть, носа не высунь, какая там рыбалка! А баба Маня смеется: так в дождь самый и клев! Ей хорошо говорить, а у меня хронический тонзиллит, мне эти подвиги не по здоровью. Это с одной стороны. А с другой - она смотрит и усмехается так тихонько. Издевается, значит, надо мной, городским хлюпиком. Ну, я встал - и пошел! С удочками. В дождь.
До обеда продержался. Никакого клева, конечно, не было. Ну или ловить я не умею.
А ангину-таки я словил. Вернулся, лег. Захрипел и загорелся. Баба Маня бегала по избе с виноватым лицом и поила меня какими-то травками.
На следующий день полегче стало. Мне. А погода как была паршивая, так и осталась. Еще раз экспериментировать с рыбной ловлей не хотелось, лес тоже как-то не манил, и я полдня проскучал, пялясь в окошко. Попросил было у бабМани книжку, но она сказала, что отродясь их в доме не держала и принесла мне какую-то газету с разгаданным кроссвордом. Я пробежался глазами по странице объявлений и тяжело вздохнул. Так тяжело, что дождь за окном прекратился.
- А так ты, милок, может, в библиотеку? У нас ведь библиотека имеется - робко похвасталась баба Маня.
Не сказать, чтоб я сильно обрадовался - ну что у них там в деревенской библиотеке этакого быть может? Ну, Толстой с Достоевским да "Мишкина каша" для малышни. С другой стороны, даже "Мишкина каша" лучше, чем газетка с разгаданным кроссвордом и целый день безделья.
Пошел.
Библиотека оказалась симпатичным домиком, даже с колоннами. Барская усадьба бывшая, что ли...
Вошел. Темный зальчик, учительский стол в углу, стеллаж с журналами-газетами вдоль стены, два ряда столов со стульчиками, вешалка в углу - и никого. Подошел к столу, постучал - тишина. Заходите, люди добрые, берите, кому чего надо. И не надо никому ничего. Вот жизнь!
Ну, мало ли. Может, у них тут так принято.
Пробежался глазами по полкам - журналы-то какие-то... столетней давности. Давно, видать, сюда ничего не завозили. Выбрал один, уселся за стол. Листаю. Интересный такой журнальчик попался, жалко, домой не унесешь, а сидеть мне тяжело, я б лег уже. Но взять и уйти просто так, никому не сказавшись - неудобно как-то.
Попался рассказ какой-то, интересный! Про моряка. Втянулся, читаю. Вроде как даже и полегче. И вдруг как-то неспокойно стало. Не плохо, а... как будто в душной комнате откуда ни возьмись ветер с океана задул.
Принюхался. Пахнет не сказать, чтобы божественно - обычный библиотечный запах, книжная пыль и старая бумага, но... что-то еще, какая-то нотка... не угадать. И тут дверь скрипнула. Поднимаю голову - на пороге девушка стоит. Не красавица, нет. Коса до пояса тоже не прослеживается. Обычная такая девушка. В очках. Тоненькая и ростиком небольшая. Юбка длинная. В шалку кутается. Библиотекарша, догадался я. Поднялся, поздоровался. Она в ответ голову наклонила, "Здравствуйте" шепнула и улыбается смущенно. Так, будто это она ко мне без стука заявилась и без спросу уселась чужие журналы читать.
- А я вот, - говорю, - книжечку какую-нибудь взять зашел. Или у вас только в читальном зале можно?
- Нет, конечно, - отвечает - можно и домой. Пойдемте, я вас в хранилище провожу, выберете себе что-нибудь по душе.
Повернулась и пошла. Так повернулась, что у меня сердце зашлось. Все-таки рано я с постели поднялся - мне б лежать, а я поперся на ни в чем не виноватую библиотекаршу микробами дышать. А она вон какая - на нее дунь - переломится. Тем более микробами. Ну, деваться некуда, все равно уже я ей тут надышал - не хватало еще обидеть девушку внезапным уходом. Вон она мне как обрадовалась, как родному. Не каждый день ее, чай, читатели визитами балуют.
В хранилище тесно, и витает тот самый запах - книжная пыль и океанская свежесть. Библиотекарша ведет меня вдоль стеллажей, проводя тонкими пальцами по корешкам. И я... слышу музыку. Такую, знаете, как будто кто-то тихо играет на эоловой арфе. Собственно, кто. Ветер, понятно кто. Но откуда он тут взялся?
Наконец, она останавливается и поворачивается ко мне. Снова улыбается застенчиво. И я вдруг чувствую, что сейчас в обморок рухну. Прямо при девушке. Мужик, называется. Задохлик городской. И чего я в таком состоянии в библиотеку потащился!
- Выбрали? - произносит она почти шепотом. И я, не глядя киваю и беру с полки случайный томик. Она берет его у меня из рук и, погладив обложку, радостно улыбается книжке - так улыбаются старым друзьям:
- Очень хорошая! Я в детстве ее сто пятнадцать раз читала. Пойдемте, я запишу.
Мы выходим из хранилища, она заполняет формуляр, я ставлю подпись. Пора уходить.
- До свидания, - говорю.
- До свидания, - улыбается она. Улыбка теперь грустная. Хочется чем-то ее утешить, но я не знаю, чем.
- Я завтра еще приду, можно? Я быстро очень читаю, - поясняю я поспешно, чтобы она не подумала плохого.
- Конечно, приходите! - лицо ее озаряется радостью. - Рада была познакомиться, Андрей Александрович!
И тут я понимаю, что сплоховал: она-то теперь знает, как меня зовут. А я-то? Тьфу, дурак!
- А вас как зовут? - спрашиваю. И чувствую, температура поднимается. От бестолковости ситуации.
- Ариадна, - вдруг говорит она. Температура резко падает, и я переспрашиваю: как?
- Ариадна, - отвечает она почти шепотом, снимает очки и заливается румянцем цвета утренней зари.
- Ариадна, - повторяю я. И хочу спросить про отчество - но какое отчество тут может быть, если - Ариадна?
Прощаюсь, выхожу. Смотрю на обложку. "Дети капитана Гранта", самая морская книжка на свете. Перелистываю ее и снова чувствую еле слышный запах книжного ветра.
***
Читал всю ночь, как в детстве, с фонариком - баба Маня шибко электричество экономила. Закрыв последнюю страницу, вырубился и проспал целый день. Подскочил вечером - и ужаснулся! Я же обещал ей прийти сегодня! А сам? Сердце упало, и меня затрясло - видать, остаточные явления вчерашней болезни.
Но вдруг она еще на работе? Оделся быстренько, капитанских детей в охапку - и рванул. Пока ботинки надевал, бабМаня из кухни выглянула.
- Ты куда это? А поесть?
- В библиотеку я, книжку сдать обещал!
- Да подождет твоя библиотека до завтра!
- Да обещал ведь!
- Ну, пирожков хоть на дорожку возьми, - сдалась моя хозяйка. Я спорить не стал, тем более, дух от этих пирожков шел - фантастический! Спрятал пакет с пирожками и книгу под плащ и поскакал, уворачиваясь от дождевых струй.
Библиотека, несмотря на поздний час, была открыта. Ариадна сидела за своим столом и пила чай из чашки тонкого, прозрачного фарфора. На чашке были изображены рыцарь и дама.
Я поздоровался, и она, вспыхнув лицом, встала мне навстречу.
- Вот, - остроумно сказал я и положил "Детей" на стол.
- Спасибо, - сказала она, поставила чашку на блюдце и протянула пальцы к стопке читательских карточек. Я готов был поклясться, что мой формуляр сам прыгнул ей в ладонь, и она быстро-быстро вычеркнула оттуда книжку.
- Пирожков хотите? - сказал я и протянул ей пакет.
- Пахнут как! - она прикрыла глаза. - Хочу. Тем более, что рабочий день у меня уже кончился.
- А почему же вы здесь? - я очень рассчитывал, что она сейчас снимет очки, посмотрит на меня серьезно и скажет: "Вас ждала!"
Но она только пожала плечами:
- А я тут и живу. Двери только на ночь закрываю.
Потом мы долго пили чай, беседовали о книгах, бродили по книгохранилищу, и запах там в этот раз был совсем другой, пахло летним садом, ночью, цветами - и, конечно, книжным ветром. И я еще подумал, что, наверное, она сменила духи.
Когда я вышел из библиотеки, книга, снова выбранная мной не глядя, все еще хранила этот аромат. На яркой обложке красовалась надпись: "Ганс Христиан Андерсен. Цветы маленькой Иды". Никогда бы я такое в городе читать не стал. А тут - стыдно сказать, ночь над сказками просидел.
Неделю лил дождь, и неделю я читал ночь напролет знакомые и незнакомые книжки, а вечером несся в библиотеку, прихватив с собой бабМаниных пирожков.
Отпуск заканчивался. Я с ужасом представлял себе, как буду жить дальше в городе - без пирожков и без Ариадны. И этот ужас был сильнее, чем извечный мой кошмар - женщина в моей холостяцкой берлоге. И я решился.
В последний день перед отъездом на небе сияло солнце. А я шатался по бабМаниной избушке и никак не мог дождаться вечера - рыбалка меня уже категорически не интересовала. Как и грибы с ягодами. Какие грибы, когда судьба моя сегодня должна решиться! А заснуть, скоротать время, никак не получалось.
Едва только солнце поползло к западу, я выскочил из дома и понесся к знакомому домику с колоннами.
Ариадна уже ждала меня, и, увидев, просияла, поставила на стол вторую чашку и стала наливать чай.
И тут я вспомнил, что забыл пирожки! Впрочем, не до пирожков в такой день.
Я положил на стол книгу - "Кентервильское привидение" Уайльда, она привычным движением вычеркнула его из карточки и вопросительно на меня посмотрела.
- Я... последний раз сегодня... - выдавил я из себя. - Карточку, наверное, можно выбросить.
Ее глаза блеснули за стеклами очков, и она отвела взгляд.
- Ну что вы. Ни в коем случае ее выбрасывать нельзя. Я ее сохраню... для отчета.
Мне сделалось неловко.
- Ну... я пойду?
- А чай? - в голосе ее сквозило разочарование, и в воздухе повеяло палыми листьями.
- А я пирожки забыл...
- Это не страшно, я сегодня шарлотку пекла! - и она извлекла из тумбочки роскошный яблочный пирог.
Шарлотка - это отличный повод никуда не уходить. Я облегченно вздохнул, уселся на место, и чашка, за неделю ко мне привыкшая, уютно устроилась у меня в руке. Так бы и не отпускал ее.
И тут я зачем-то снова встал и почему-то сказал:
- Ариадна. Я без вас жить не могу. Выходите за меня замуж, поехали со мной в город, у меня там, конечно, однушка, зато вместе. Да и... все лучше, чем в библиотеке жить.
- Ох, - она поставила чашку и сложила руки на коленях. Потом беспомощно поглядела на меня из-под очков. И сказала: - Я бы очень хотела с вами, Андрей... Но я не могу без библиотеки. Понимаете?
- Очень понимаю, - горячо заверил ее я. - Но в городе в библиотеку устроиться никаких проблем, там зарплата такая, что вас с руками оторвут. А я неплохо зарабатываю, проживем вдвоем, вы не сомневайтесь!
- Да нет. Дело не в этом. Дело в том, что я без этой конкретной библиотеки не могу. Мы с ней... как бы вам сказать... одно целое. Единое и неделимое. - И она снова посмотрела на меня. И я почувствовал, что горы сверну - только бы она никогда больше так печально не смотрела.
- Почему? Что надо сделать, чтобы...
- Ничего нельзя сделать, как ни печально, - вздохнула Ариадна. - А почему... я вам расскажу. Только... пусть эта история останется тайной. А впрочем, не так уж это важно - все равно, в случае чего, вам никто не поверит.
И она рассказала.
Много лет назад она родилась в этом доме, получила имя Ариадна и огромную библиотеку в наследство от бабушки. Ничего она не любила сильнее книг. И книги любили ее, разговаривали с ней и показывали живые картинки. Но однажды - ей тогда было восемнадцать - она проснулась от жуткого гула и поняла: горит библиотека! Прислуга носилась по комнатам, вытаскивая все, что можно - но никто не спасал от огня ее книги!
- Я в библиотеку - а там так полыхает - попробуй войди. Все горело. Все мои самые любимые сказки, и романы, и атласы с картами. Я... как будто это я сама горела в огне, понимаете? - Она подняла глаза. На ресницах дрожали слезы. - И тогда я закричала: "Господи! Меня возьми, а их оставь!". Дальше ничего не помню. Очнулась, когда все стихло. Подошла к двери - обгорелая дверь, страшная. Дымится... Толкнула, вошла - а там все мои книжечки, как новенькие! Ничего, понимаете, ничего с ними не случилось! Я так обрадовалась! Потом уж поняла, что теперь мы с ними - никуда друг без друга. Что я теперь при них вроде вечного стража. В смысле, вечного библиотекаря, - она неловко улыбнулась. - Я даже за порог выйти не могу.
- То есть, вы хотите сказать, что вы - привидение? - я никак не мог прийти в себя.
- Что-то в этом роде, - вздохнула Ариадна.
- Не может быть. А как же пирожки, чай... шарлотка, в конце концов?
- Такая специфика, - вздохнула она. - Не призрак же. Скорее, книжная фея... Но - существование мое возможно только здесь, только рядом с ними. И нигде больше.
- А как же... остальные? Они что, не замечают?
- А им что, дело есть? Числится в селе изба-читальня, и хорошо. И зарплату платить не надо никому. А как это у них там устроено, я разбираться не намерена. Не трогают - и ладно. И спасибо.
Сказать "я потрясенно молчал" - не сказать ничего. Вот тут, в глухом селе, посреди двадцать первого века - привидение. Живое, теплое, невозможно прекрасное. Ладно, фея. С феей даже как-то проще смириться. Но делать-то в этой ситуации что? Первая мысль - собираться и уходить. Это она мне голову морочит, чтобы отказом не обижать. И я уже почти собрался. Но тут она сказала:
- А хотите, я вам свои книжки покажу?
- Да я ведь, в некотором роде, уже их видел.
- Да, но это далеко не все. Я покажу мои любимые. Пойдемте.
Она легко вскочила со стула и порхнула к двери хранилища. Я, вместо того чтобы встать и уйти, встал и послушно поплелся за ней. Фея все-таки, просто так не ослушаешься.
В этот раз пахло пирогами и почему-то глинтвейном. С пирогами-то понятно, а глинтвейн мне, может, и примерещился - очень хотелось выпить. С другой стороны, я б в тот момент выпил чего-нибудь покрепче. А пахло - глинтвейном, сто процентов.
И тут Ариадна открыла книгу - старинную, в потрепанной обложке. И со страниц порхнули бабочки - они закружились вокруг, заметались по залу, расселись на стенах и потолке. Я завертел головой, а она открыла еще один фолиант - и на стеллажах распустились невиданные цветы, а пол укрыл мягкий травяной ковер. Третья книга - и где-то вдалеке заплескалась вода. "Что она подсыпала в чай?"- мелькнуло в голове. А моя фея уже тянула меня за руку туда, к реке, где нас ждала почему-то венецианская гондола, и гондольер в плаще и в маске снисходительно на меня посмотрел, хмыкнул, отвернулся и оттолкнулся от берега, как только мы прыгнули и уселись на скамеечке.
-А знаешь, что, - сказал я ей. - Даже если ты фея, тебе никто не запрещает выйти за меня замуж. Я, между прочим, могу и сам сюда переехать.
- Можешь, - улыбнулась она и положила голову мне на плечо. - Но я в такие чудеса давно не верю.
Это была волшебная ночь. И я не буду вам о ней рассказывать. Некто Шехерезада говорила о таких: "И это была ночь из тех, что не идут в счет ночей жизни". Где мы только не побывали, чего только не повидали! Глинтвейн тоже пили - в малюсеньком баре где-то, кажется, в Голландии. Но главное - она все время была рядом. И я держал ее за руку. И рука эта была совсем человеческая.
А утром я очнулся в бабМаниной избушке. Баба Маня трясла меня за плечо, водила перед носом тарелкой с пирожками и уверяла, что вечером я умолял ее разбудить меня к утренней электричке. И как я попал домой, совершенно непонятно.
Оделся, собрался.
- А вещи? - удивилась хозяйка.
- Я в библиотеку зайду, потом на станцию.
- Так а чего тебе там делать? У библиотекарши выходной сегодня, закрыто там!
Я не поверил. Никогда там закрыто не было, это я точно знал.
Но библиотека, натурально, была закрыта. На амбарный замок. Снаружи. Я постучался, но мне, разумеется, никто не открыл. Выходить, значит, она не может. Ага. И замки, стало быть, снаружи тоже вешать не может. Я разозлился. Ну зачем она так? Ох, непростой это был чай! Или шарлотка. Или то и другое. Но, даже если так, пусть. Оно того стоило. Даже если это была просто иллюзия.
Пора было возвращаться. Электричка, разумеется, уже ушла, и я вызвал из города такси. Еле дождался. Снова пошел дождь. Проезжая мимо библиотеки, убедился: висит замок, никуда не делся. И вдруг в окне сверкнули стеклышки очков.
- Тормози! - заорал я, как безумный, выскочил из машины и кинулся к тому самому окошку. Под дождем я минут пятнадцать колотил во все окна библиотеки, но добился только одного: таксист вышел из машины и трубным басом поинтересовался, может, мне другую машину вызвать? С красным крестом и синей мигалкой?
Я неохотно образумился и покорно поплелся обратно.
***
С тех пор не прошло и месяца.
Я вернулся в город, уволился, нашел себе удаленную работу и сегодня переезжаю в Рыболово. Пока поживу у бабы Мани, а там, глядишь, моя фея снимет наконец амбарный замок с двери и тоже поверит в чудеса.
Дальше - как пойдет.