Дядя Ваня. 2007, театр п/р О. Табакова
Режиссер Миндаугас Карбаускис. Литовцы почему-то любят эту пьесу Чехова. Но спектакль прославленного Некрошюса я не помню, хотя видел. Постановку Римаса Туминаса в Вахтанговском видел фрагментами, и мне не понравилось. А вот это - очень хорошо! Шестой "Дядя Ваня" из всех мною виденных, и явно лучший.
Карбаускис Чехова понимает и чувствует, не экспериментирует, не разрушает тонкую психологическую ткань, но при этом подходит и творчески, и с глубоким проникновением в замысел (как я его понимаю): абсолютная бесплодность, бесполезность, даже, пожалуй, бессмысленность бытия/существования интеллигенции. В "Трех сестрах" их - интеллигентных сестер Прозоровых - засасывает тина-трясина почти наглядно. Здесь она уже засосала дядю Ваню Войницкого и наполовину - доктора Астрова, который пока еще трепыхается. Ваня - великолепный, увы, ныне покойный Борис Плотников - уже не жилец. Одна видимость, будто он существует. Астров - яркий и темпераментный Дмитрий Назаров - держится на поверхности, увлекается лесами и красивыми женщинами, но по большому счету тоже уже уходит в небытие.
Кто же разрушил их сознательное творческое бытие? Рок, судьба и их собственная импотенция, неспособность сопротивляться агрессивной среде. В "Трех сестрах" эту среду воплощает ограниченная самка Наташа, в "Дяд Ване" - чета Серебряковых. Пожилой профессор, самовлюбленный эгоист, пишущее перпетуум мобиле, чьи писания никто не читает - Олег Табаков, мастерская работа, он блестяще умел преподносить своих героев. И его молодая жена, изящная, умная, холодная и равнодушная (хотя с Астровым была бы не против сходить налево, но общая ситуация не позволяет).
Эти уже не живут, можно сказать. А живет только Соня - Ирина Пегова, хлопотливая, обаятельная, самая живая и симпатичная из всех. При этом режиссер не забывает о фоне и мелочах, мать Войницкая - Ольга Барнет с папироской, осколок борьбы за эмансипацию, няня и Телегин-Вафля тоже не забыты (вот, правда, некий Сергей Беляев в роли приживала какой-то нечеткий), и сверчки поют, и гроза гремит, и звуки музыки терзают душу, они как будто обозначают, как уходит время и разрушается творческая личность.
Там еще хорошо обыграна декорация Олега Шейнциса, но об этом долго и скучно рассказывать.
Понятно, что спектакль этот остался в прошлом, в истории. И очень плохо, что режиссер Карбаускис повис в пустоте, нет у него своего театра, не знаю, ставит ли он что-то где-то, если нет, то очень жаль. Такими талантами грех разбрасываться.
Еще
Мое кино