Маргарита Романовна
Повторю. А то достали и затрахали этими продажами! Такое впечатление, что я не почтовый, а торговый работник.
В своих заметках " Мои пенсионеры" я писал про одну из старушек:
"...Когда я пришел к ней с пенсией около 12 часов дня, призналась, что только недавно встала, так как всю ночь смотрела сериал про вампиров. Такие вот у нее отнюдь не старческие вкусы. Она инвалид, по комнатам передвигается на костылях, зато пристально следит за политической ситуацией, слушала Эхо Москвы, пока его не прикрыли, теперь переключилась на Бизнес FM. Она самая политизированная из пенсионерок. Критикует власть, не поддерживает официальную линию".
Это Маргарита Романовна Шурыгина. Она пока жива, слава богу, но пенсию я ей носить больше не могу. Ее забрали в хоспис. Это драматическое изменение в судьбе старушки затронуло и меня. Самым непосредственным образом. Но обо всем по порядку.
"Он не понимает, где находится"
Маргарита Романовна отнюдь не самая старая из моих пенсионерок, 80 лет ей должно исполниться только в сентябре этого года. Маленькая, сухонькая, очень активная, суперхозяйственная, инвалид с детства, у нее костный туберкулёз или что-то в этом роде. Без костылей она не может передвигаться, и то только по квартире. За ее пределы не выходит. Точнее, не выходила. Потому что в конце прошлого года она упала у себя на кухне, ударилась головой, и началось...
Когда я принес Маргарите Романовне очередную пенсию, то обнаружил ее лежащей на полу, на матрасе, посреди комнаты. Правда, не одну. Рядом была молодая узбечка или киргизка по имени Соня, которая стала быстро, лихорадочно и нервно объяснять, показывая на старушку: "Он не понимает, где находится, думает, что не дома". В тюркских языках нет категории рода, и их носители постоянно путают, где "она", где "он", такой вот лингвистический "небинарный трансгендер".
Соня рассказала мне, как и в каком состоянии она нашла Маргариту Романовну, но я опущу эти душераздирающие подробности. Спасибо ей, что помогла, я даже готов был выдать ей - с разрешения Шурыгиной - несколько тысяч из принесенной мною пенсии, но Соня категорически отказалась. Я спросил, почему старушка лежит на полу. Оказывается, кровать пришлось выбросить из санитарных соображений. Но когда я зашел через несколько дней, Шурыгина уже лежала на кровати, которую принёс муж Сони.
Другое дело, что я не знаю, какова была судьба пенсионных денег. Мне пришлось их просто засунуть под подушку. А что было делать? Маргарита Романовна меня узнала, смогла расписаться в квитанции, и я обязан был выдать, вручить ей пенсию.
Ну а что с ней - с пенсией - случится дальше, она уже никак не могла проконтролировать. Она, увы, в самом деле не понимала, где находится, и всё повторяла, что должна обязательно вернуться домой.
Жертва компенсации
Маргарита Романовна и до того была дамой со странностями. Правда, с мелкими, непринцпиальными чудачествами. Например, уверяла меня, что растворимый кофе более натуральный, чем тот, что в зернах или молотый. Но гастрономическо-продуктовой темы я коснусь ниже, пока речь не об этом.
Оказывается, еще раньше несчастную старушку круто развели мошенники. Они внушили ей, будто ей полагается некая компенсация за то, что в детстве или в юности ей якобы неправильно сделали какую-то операцию. Говорят, это весьма распространенная схема жульничества. Многие инвалиды верят, что их в детстве-отрочестве-юности неправильно прооперировали или лечили, за что государство будто бы обязано и намерено выплатить им компенсацию.
Легковерной Шурыгиной пообещали золотые горы, вытянув из нее не один десяток тысяч рублей. Она отдавала жуликам почти все пенсии, а вдобавок осталась должна немалые суммы соседям по дому. Потом возвращала их в течение нескольких лет.
Мне рассказала об этой истории ее соседка Ольга Ивановна, тоже моя пенсионерка.
Кстати, наши взаимоотношения интересно складывались. Когда я пришел к ней в первый раз, в 2021 "ковидном" году, мы чуть было не разругались. Я был без маски, за что был гневно раскритикован, так как не хотел надевать сей ненавистный предмет. Мало того, я даже имел наглость попытаться убедить пенсионерку, что в маске нет никакого смысла. Старушка собиралась пожаловаться на меня начальству (дело абсолютно бесполезное, если хотите знать), но потом мы помирились, а с тех пор даже подружились.
Ольга Ивановна и рассказала мне, как Маргарита Романовна стала жертвой мошенников, в связи с чем у нее среди соседей сложилась репутация "не совсем адекватной". Это я мягко выразился.
Я лично никакой особой неадекватности у Шурыгиной не замечал, если не считать гастрономических причуд. Да более того, именно на гастрономической почве я с ней крепко подружился.
Дальше
План по валу
Попросту говоря, Маргарита Романовна была единственной моей пенсионеркой, которая заказывала мне на почте кое-какие продукты.
Дело в том, что высшее руководство Почты России одержимо идеей сделать своё ведомство "коммерчески прибыльным". Вот такая у них причуда, похлеще тех, что присущи Шурыгиной или разным прочим пенсионерам. Сказывается, наверное, банковская закваска - оттуда вышли все главные почтовые начальники. В результате все почтовые отделения были превращены в магазины. В одном флаконе, так сказать.
Но если клиенты-посетители только смотрят на эти полки с макаронами, конфетами и консервами да удивляются, то нас, почтальонов, принуждают, заставляют, приказывают покупать в этих магазинах всяческие товары.
Вернее так: согласно планам и замыслам верхнего руководства Почты России, мы обязаны каким-то неведомым образом впаривать, втюхивать этот товар клиентам, то бишь гражданам, с которыми имеем дело, а это, в основном, всё те же пенсионеры. Которые, в свою очередь, в гробу видали эти почтовые продукты, ни ценой, ни качеством не отличающиеся от ассортимента бесчисленных городских магазинов. Разве что в худшую сторону.
Если где-нибудь в глухих деревнях этот проект мог бы сработать, и местная почта могла бы по совместительству стать чем-то типа сельпо, то в большом городе попытка убедить людей покупать еду на почте вместо гастрономов и супермаркетов - безумие, бред, белая горячка.
Тем не менее нас не просто заставляют осуществлять эту бредовую идею, но и выставили нам план (!). В чисто советском духе, который не выветривается из мозгов даже банковских работников.
Согласно плану почтовых начальников мы должны тратить то ли пятую часть, то ли ТРЕТЬ зарплаты в месяц на эти чертовы продукты. Ну да, конечно, формально мы этот товар должны как бы продать, но так как продать его некому, покупать его никто не желает, приходится нам самим приобретать все эти консервы, конфеты да макароны. Тут нет худа без добра: например, приобретать можно в долг, до получки - в магазине этот номер не пройдет.
Это напоминает известную схему из мира чистогана и капитала, когда в некоем посёлке с градообразующим предприятием, один и тот же капиталист владеет и предприятием, и кабаками да лавками, где его наемные работники вынуждены тратить и оставлять свои зарплаты. Таким образом происходит коловращение денег из кармана хозяина обратно ему в карман.
Начальники Почты России вроде бы не хозяева, но по сути дела точно так же пытаются забрать обратно те, прямо скажем, небольшие денежки, что вынуждены платить работникам. Так мы и крутимся месяц за месяцем, "план по валу", естественно, никогда не выполняем, ибо это невозможно. Теоретически у нас в конце месяца бывает премия, которая все равно не покрывает расходов на продукты. Так что убыток сплошной, да и только.
Хоспис и отдушина
Так вот, моей единственной отдушиной в этой глухой стене была Маргарита Романовна. В силу своих странностей и причуд она неизменно заказывала на почте в магазине определенные паштеты, ветчину из индейки, особого вида трюфели и печенье с оригинальным названием "Баба Маня". Я всё это исправно ей приносил, и в тот роковой день как раз принёс паштеты. Уж не знаю, что с ними стало, кто их съел.
Ну а теперь и носить продукты больше некому. Очень жаль, потому что мы сдружились с Маргаритой Романовной, я покупал ей и мёд на Бутырском рынке, и растворимый кофе, который она называла натуральным, и разные особые конфеты, и в то же время спорил с ней на общественно-политические темы. Да теперь вряд ли ее когда-нибудь увижу.
О том, что Шурыгину забрали в хоспис, мне сказала Ольга Ивановна. Кто и каким образом это сделал, она толком не знает.
В принципе, к каждому пенсионеру-инвалиду прикреплены так называемые соцработники, несчастные женщины, которых эксплуатируют в хвост и в гриву, которых становится всё меньше и меньше, которым платят копейки и которых вроде бы всё последнее время хотят сократить или отменить, но это неточно. Вероятно, такая соцработница и распорядилась судьбой Маргариты Романовны. А про пенсию ее не подумала.
Другое дело, что если бы старушка оставалась дома, то все эти пенсионные деньги запросто могли бы пропасть, а надлежащего ухода ей бы никто не обеспечил. Сиделка в месяц стоит не меньше пенсии Шурыгиной, а надо ведь еще есть-пить, платить за квартиру и так далее.
Есть ли у Маргариты Романовны родственники, они же наследники, опять-таки никто не знает. Похоже, что нет. Две соедки-пенсионерки - Ольга Ивановна и еще одна Ольга, которая старше Шурыгиной и "помнит Риту девочкой", помочь не могут, им бы самим кто помог. Вот и осталась одинокой старушке одна дорога - в хоспис.
Такая вот грустная история.
Записки почтальона
Необязательные мемуары
В своих заметках " Мои пенсионеры" я писал про одну из старушек:
"...Когда я пришел к ней с пенсией около 12 часов дня, призналась, что только недавно встала, так как всю ночь смотрела сериал про вампиров. Такие вот у нее отнюдь не старческие вкусы. Она инвалид, по комнатам передвигается на костылях, зато пристально следит за политической ситуацией, слушала Эхо Москвы, пока его не прикрыли, теперь переключилась на Бизнес FM. Она самая политизированная из пенсионерок. Критикует власть, не поддерживает официальную линию".
Это Маргарита Романовна Шурыгина. Она пока жива, слава богу, но пенсию я ей носить больше не могу. Ее забрали в хоспис. Это драматическое изменение в судьбе старушки затронуло и меня. Самым непосредственным образом. Но обо всем по порядку.
"Он не понимает, где находится"
Маргарита Романовна отнюдь не самая старая из моих пенсионерок, 80 лет ей должно исполниться только в сентябре этого года. Маленькая, сухонькая, очень активная, суперхозяйственная, инвалид с детства, у нее костный туберкулёз или что-то в этом роде. Без костылей она не может передвигаться, и то только по квартире. За ее пределы не выходит. Точнее, не выходила. Потому что в конце прошлого года она упала у себя на кухне, ударилась головой, и началось...
Когда я принес Маргарите Романовне очередную пенсию, то обнаружил ее лежащей на полу, на матрасе, посреди комнаты. Правда, не одну. Рядом была молодая узбечка или киргизка по имени Соня, которая стала быстро, лихорадочно и нервно объяснять, показывая на старушку: "Он не понимает, где находится, думает, что не дома". В тюркских языках нет категории рода, и их носители постоянно путают, где "она", где "он", такой вот лингвистический "небинарный трансгендер".
Соня рассказала мне, как и в каком состоянии она нашла Маргариту Романовну, но я опущу эти душераздирающие подробности. Спасибо ей, что помогла, я даже готов был выдать ей - с разрешения Шурыгиной - несколько тысяч из принесенной мною пенсии, но Соня категорически отказалась. Я спросил, почему старушка лежит на полу. Оказывается, кровать пришлось выбросить из санитарных соображений. Но когда я зашел через несколько дней, Шурыгина уже лежала на кровати, которую принёс муж Сони.
Другое дело, что я не знаю, какова была судьба пенсионных денег. Мне пришлось их просто засунуть под подушку. А что было делать? Маргарита Романовна меня узнала, смогла расписаться в квитанции, и я обязан был выдать, вручить ей пенсию.
Ну а что с ней - с пенсией - случится дальше, она уже никак не могла проконтролировать. Она, увы, в самом деле не понимала, где находится, и всё повторяла, что должна обязательно вернуться домой.
Жертва компенсации
Маргарита Романовна и до того была дамой со странностями. Правда, с мелкими, непринцпиальными чудачествами. Например, уверяла меня, что растворимый кофе более натуральный, чем тот, что в зернах или молотый. Но гастрономическо-продуктовой темы я коснусь ниже, пока речь не об этом.
Оказывается, еще раньше несчастную старушку круто развели мошенники. Они внушили ей, будто ей полагается некая компенсация за то, что в детстве или в юности ей якобы неправильно сделали какую-то операцию. Говорят, это весьма распространенная схема жульничества. Многие инвалиды верят, что их в детстве-отрочестве-юности неправильно прооперировали или лечили, за что государство будто бы обязано и намерено выплатить им компенсацию.
Легковерной Шурыгиной пообещали золотые горы, вытянув из нее не один десяток тысяч рублей. Она отдавала жуликам почти все пенсии, а вдобавок осталась должна немалые суммы соседям по дому. Потом возвращала их в течение нескольких лет.
Мне рассказала об этой истории ее соседка Ольга Ивановна, тоже моя пенсионерка.
Кстати, наши взаимоотношения интересно складывались. Когда я пришел к ней в первый раз, в 2021 "ковидном" году, мы чуть было не разругались. Я был без маски, за что был гневно раскритикован, так как не хотел надевать сей ненавистный предмет. Мало того, я даже имел наглость попытаться убедить пенсионерку, что в маске нет никакого смысла. Старушка собиралась пожаловаться на меня начальству (дело абсолютно бесполезное, если хотите знать), но потом мы помирились, а с тех пор даже подружились.
Ольга Ивановна и рассказала мне, как Маргарита Романовна стала жертвой мошенников, в связи с чем у нее среди соседей сложилась репутация "не совсем адекватной". Это я мягко выразился.
Я лично никакой особой неадекватности у Шурыгиной не замечал, если не считать гастрономических причуд. Да более того, именно на гастрономической почве я с ней крепко подружился.
Дальше
План по валу
Попросту говоря, Маргарита Романовна была единственной моей пенсионеркой, которая заказывала мне на почте кое-какие продукты.
Дело в том, что высшее руководство Почты России одержимо идеей сделать своё ведомство "коммерчески прибыльным". Вот такая у них причуда, похлеще тех, что присущи Шурыгиной или разным прочим пенсионерам. Сказывается, наверное, банковская закваска - оттуда вышли все главные почтовые начальники. В результате все почтовые отделения были превращены в магазины. В одном флаконе, так сказать.
Но если клиенты-посетители только смотрят на эти полки с макаронами, конфетами и консервами да удивляются, то нас, почтальонов, принуждают, заставляют, приказывают покупать в этих магазинах всяческие товары.
Вернее так: согласно планам и замыслам верхнего руководства Почты России, мы обязаны каким-то неведомым образом впаривать, втюхивать этот товар клиентам, то бишь гражданам, с которыми имеем дело, а это, в основном, всё те же пенсионеры. Которые, в свою очередь, в гробу видали эти почтовые продукты, ни ценой, ни качеством не отличающиеся от ассортимента бесчисленных городских магазинов. Разве что в худшую сторону.
Если где-нибудь в глухих деревнях этот проект мог бы сработать, и местная почта могла бы по совместительству стать чем-то типа сельпо, то в большом городе попытка убедить людей покупать еду на почте вместо гастрономов и супермаркетов - безумие, бред, белая горячка.
Тем не менее нас не просто заставляют осуществлять эту бредовую идею, но и выставили нам план (!). В чисто советском духе, который не выветривается из мозгов даже банковских работников.
Согласно плану почтовых начальников мы должны тратить то ли пятую часть, то ли ТРЕТЬ зарплаты в месяц на эти чертовы продукты. Ну да, конечно, формально мы этот товар должны как бы продать, но так как продать его некому, покупать его никто не желает, приходится нам самим приобретать все эти консервы, конфеты да макароны. Тут нет худа без добра: например, приобретать можно в долг, до получки - в магазине этот номер не пройдет.
Это напоминает известную схему из мира чистогана и капитала, когда в некоем посёлке с градообразующим предприятием, один и тот же капиталист владеет и предприятием, и кабаками да лавками, где его наемные работники вынуждены тратить и оставлять свои зарплаты. Таким образом происходит коловращение денег из кармана хозяина обратно ему в карман.
Начальники Почты России вроде бы не хозяева, но по сути дела точно так же пытаются забрать обратно те, прямо скажем, небольшие денежки, что вынуждены платить работникам. Так мы и крутимся месяц за месяцем, "план по валу", естественно, никогда не выполняем, ибо это невозможно. Теоретически у нас в конце месяца бывает премия, которая все равно не покрывает расходов на продукты. Так что убыток сплошной, да и только.
Хоспис и отдушина
Так вот, моей единственной отдушиной в этой глухой стене была Маргарита Романовна. В силу своих странностей и причуд она неизменно заказывала на почте в магазине определенные паштеты, ветчину из индейки, особого вида трюфели и печенье с оригинальным названием "Баба Маня". Я всё это исправно ей приносил, и в тот роковой день как раз принёс паштеты. Уж не знаю, что с ними стало, кто их съел.
Ну а теперь и носить продукты больше некому. Очень жаль, потому что мы сдружились с Маргаритой Романовной, я покупал ей и мёд на Бутырском рынке, и растворимый кофе, который она называла натуральным, и разные особые конфеты, и в то же время спорил с ней на общественно-политические темы. Да теперь вряд ли ее когда-нибудь увижу.
О том, что Шурыгину забрали в хоспис, мне сказала Ольга Ивановна. Кто и каким образом это сделал, она толком не знает.
В принципе, к каждому пенсионеру-инвалиду прикреплены так называемые соцработники, несчастные женщины, которых эксплуатируют в хвост и в гриву, которых становится всё меньше и меньше, которым платят копейки и которых вроде бы всё последнее время хотят сократить или отменить, но это неточно. Вероятно, такая соцработница и распорядилась судьбой Маргариты Романовны. А про пенсию ее не подумала.
Другое дело, что если бы старушка оставалась дома, то все эти пенсионные деньги запросто могли бы пропасть, а надлежащего ухода ей бы никто не обеспечил. Сиделка в месяц стоит не меньше пенсии Шурыгиной, а надо ведь еще есть-пить, платить за квартиру и так далее.
Есть ли у Маргариты Романовны родственники, они же наследники, опять-таки никто не знает. Похоже, что нет. Две соедки-пенсионерки - Ольга Ивановна и еще одна Ольга, которая старше Шурыгиной и "помнит Риту девочкой", помочь не могут, им бы самим кто помог. Вот и осталась одинокой старушке одна дорога - в хоспис.
Такая вот грустная история.
Записки почтальона
Необязательные мемуары