И снова дневник. 1983 год. Глава 9. Король Саркисян
Восьмая глава
Сос Саркисян - шекспировский King John, король Джон, он же Иоанн Безземельный. Выдающийся АктерЪ!
Ну вот и снова о театре. Ходил я туда часто, спектаклей видел много, о каждом пытался что-то написать, да вдобавок аккурат в те месяцы 1983 года я готовился к Шекспировским чтениям, где потом делал доклад о "Троиле и Крессиде", поэтому к Шекспиру у меня был особый интерес, шекспировским спектаклям я уделял особое внимание. Хотя писал о них коряво и невнятно.
Вот и читайте.
Краткие пояснения даю курсивом. И для удобства решил снабдить свои старые записи заголовками и подзаголовками.
6 апреля 1983 года
Шекспир на Кавказе
Шекспир на Кавказе у нас в стране имеет самые полноценные спектакли. "Король Джон" в постановке Х. Абрамяна, противоречивая пьеса, черты хроники и патриотические мысли (почти как в "Генрихе V") и черты трагедии, и сцены с Хьюбертом, заготовка к "Макбету".
Спектакль мощный, смело взята хроника, переработана, переосмыслена, приближена. Есть следы влияния "Ричарда III" Стуруа, но нет той легкости и изящества, более тяжеловесно, тяжелостопно, но это обусловлено характером хроники. Есть влияние Капланяна, но это естественно в одном театре, хотя Капланян более величественный, пространственно более четок.
I действие - война, в ироническом, обрехтленном виде (влияние Стуруа). 2 подвесные площадки с двух сторон, на одной Джон с армией, на другой Филипп Французский, в кожаном фартуке, с лицом мясника. Они перекрикиваются, переругиваются (восточный базар, неистребимый даже в лучших армянских спектаклях). Потом солдаты спрыгивают и ритуально стучат копьем по копью либо мечом по мечу.
Это изображает битву. Потом расходятся, и опять "переговоры". Из глубины сцены третья подвесная площадка, граждане Анжера, трагический хор, комментатор, пытаются остановить войну, они проходят через весь весь спектакль, пронося тему безумия войны и безумия властителей.
Когда после проклятия Папы начинается настоящий бой, солдаты все падают, все власть имущие застывают. На этой трагической ноте заканчивается первый акт. Это одна тема спектакля.
Сценой правят шуты
Другая - тема власти, дважды блистательно выстроенный выход короля Джона. Ей правят шуты, как и всем действием. Особенно шут Джона, интеллигентный, тонкий, ироничный, второй голос хора (но этот шут почти целиком из "Ричарда III" Стуруа, со многими функциями и замыслом роли). Этот шут - выдумка режиссера, довольно точная, но уже не новая.
Выходят на сцену телохранители, затем воины, нестройной гурьбой. Старый лорд-канцлер, отбивающийся от какого-то неизвестного посетителя, затем высыпают лорды, дряхлые, выжившие из ума чучела (очень актуальный образ, но тоже был использован у Стуруа, правда, там был лишь один дряхлый и жалкий Эдуард IV, похожий на Брежнева). Далее ковыляет последний, опоздавший лорд. И, наконец, король со своим интеллигентным шутом на веревке.
Эта сцена до мельчайших подробностей повторена: король встает на колени, насмешливо и злобно оглядывая придворных, священник начинает читать молитву и прославлять короля, которого держат за плечи два телохранителя и вокруг которого мелькает тенью Эссекс, видимо, тюремных дел мастер.
Мускулистый властитель
Короля прыскают святой водой, он жмется, хихикает, когда ему сыпят что-то за воротник.Потом вскакивает, хватает корону, выхватывает скипетр, отбрасывает ногой подушку, на которую он вставал на колени, и энергично садится на трон.
С. Саркисян играет не злодея, а полного страстей и грешных желаний, крепкого, мускулистого, сильного властителя. Он кипит темпераментом. Он не злобен, но любит власть, и за свой трон готов убить невинного Артура. Но это не Ричард III, это сильный политик, не ущербный и не чуждый совести.
Саркисян с легкостью переводит роль из крайности в крайность, ему не чужды скоморошьи, шутовские приемы, и шут порой выглядит серьезнее и значительнее короля.
То Саркисян выводит Джона на простор трагических чувств. Он страдает, что мать его скончалась, и вдруг становится стар и жалок, но через секунду Джон мускулисто выгибается и начинает злобные выпады на лордов или начинает вешать им на шею ордена и целовать в обе щеки (очень неожиданный и злободневный, я бы сказал, образ).
Неуместный сонет
Но когда смерть подступает к Джону, тогда актер надевает истинно трагическую маску, отбрасывает все комикования и шутовские выпады.
Перед самой смертью вновь свешиваются площадки, на них две орущие, ревущие армии, это как символ суеты, заполнившей почти всю жизнь Джона. Все замирает, а умирающий король читает 66-й сонет Шекспира без последней строчки о друге, читает изумительно, с откровением горечи, с поздним осознанием сути бытия - и падает на пол.
Это прекрасно, тем более, что это сопровождается трагически-помпезно-величественной музыкой, как и выходы Джона в обоих действиях. Но эксплуатация 66-го сонета в шекспировских спектаклях порой чрезмерна, и я не могу согласиться с присутствием его в "Короле Джоне". Этот финал, тем не менее, точен и красив.
Теория порочного круга
А далее идет копия финала "Ричарда III" Стуруа, шут Джона повторяет сцену выхода короля, хватает корону и скипетр и садится на трон, со зверским выражением лица.
У Стуруа финал даже изящнее и тоньше, хотя и он неоригинален, эта теория "порочного круга" вышла из "Войны роз" П. Холла и Дж. Бартона 1963-64 года.
7 апреля
Резюмируя спектакль, можно сказать, что сам выбор пьесы, ее активная переработка - оправданы режиссером. Но не хватает творческой самостоятельности самой концепции Шекспира, несмотря на удачи и находки, о которых уже было сказано.
Высокая культура мимики
Неплохие актеры. Бастарда играет Гевондян, мощный, обаятельный, но несколько смахивает на кулачного бойца.
Хьюберт - не помню фамилию актера - очень психологически четко проводит сцену неудавшегося покушения на Артура. Да и остальные на уровне. Вообще высокая культура мимики, у всех весьма выразительные глаза, хороший темперамент, пластика.
Тема цинизма и подлости заполняет многие сцены. В сущности, если не считать трагических мучений Джона, ни одного порядочного человека, все более или менее продажные шкуры.
Вот и все заметки.
Мои дневники
И снова дневник. 1983 год
Сос Саркисян - шекспировский King John, король Джон, он же Иоанн Безземельный. Выдающийся АктерЪ!
Ну вот и снова о театре. Ходил я туда часто, спектаклей видел много, о каждом пытался что-то написать, да вдобавок аккурат в те месяцы 1983 года я готовился к Шекспировским чтениям, где потом делал доклад о "Троиле и Крессиде", поэтому к Шекспиру у меня был особый интерес, шекспировским спектаклям я уделял особое внимание. Хотя писал о них коряво и невнятно.
Вот и читайте.
Краткие пояснения даю курсивом. И для удобства решил снабдить свои старые записи заголовками и подзаголовками.
6 апреля 1983 года
Шекспир на Кавказе
Шекспир на Кавказе у нас в стране имеет самые полноценные спектакли. "Король Джон" в постановке Х. Абрамяна, противоречивая пьеса, черты хроники и патриотические мысли (почти как в "Генрихе V") и черты трагедии, и сцены с Хьюбертом, заготовка к "Макбету".
Спектакль мощный, смело взята хроника, переработана, переосмыслена, приближена. Есть следы влияния "Ричарда III" Стуруа, но нет той легкости и изящества, более тяжеловесно, тяжелостопно, но это обусловлено характером хроники. Есть влияние Капланяна, но это естественно в одном театре, хотя Капланян более величественный, пространственно более четок.
I действие - война, в ироническом, обрехтленном виде (влияние Стуруа). 2 подвесные площадки с двух сторон, на одной Джон с армией, на другой Филипп Французский, в кожаном фартуке, с лицом мясника. Они перекрикиваются, переругиваются (восточный базар, неистребимый даже в лучших армянских спектаклях). Потом солдаты спрыгивают и ритуально стучат копьем по копью либо мечом по мечу.
Это изображает битву. Потом расходятся, и опять "переговоры". Из глубины сцены третья подвесная площадка, граждане Анжера, трагический хор, комментатор, пытаются остановить войну, они проходят через весь весь спектакль, пронося тему безумия войны и безумия властителей.
Когда после проклятия Папы начинается настоящий бой, солдаты все падают, все власть имущие застывают. На этой трагической ноте заканчивается первый акт. Это одна тема спектакля.
Сценой правят шуты
Другая - тема власти, дважды блистательно выстроенный выход короля Джона. Ей правят шуты, как и всем действием. Особенно шут Джона, интеллигентный, тонкий, ироничный, второй голос хора (но этот шут почти целиком из "Ричарда III" Стуруа, со многими функциями и замыслом роли). Этот шут - выдумка режиссера, довольно точная, но уже не новая.
Выходят на сцену телохранители, затем воины, нестройной гурьбой. Старый лорд-канцлер, отбивающийся от какого-то неизвестного посетителя, затем высыпают лорды, дряхлые, выжившие из ума чучела (очень актуальный образ, но тоже был использован у Стуруа, правда, там был лишь один дряхлый и жалкий Эдуард IV, похожий на Брежнева). Далее ковыляет последний, опоздавший лорд. И, наконец, король со своим интеллигентным шутом на веревке.
Эта сцена до мельчайших подробностей повторена: король встает на колени, насмешливо и злобно оглядывая придворных, священник начинает читать молитву и прославлять короля, которого держат за плечи два телохранителя и вокруг которого мелькает тенью Эссекс, видимо, тюремных дел мастер.
Мускулистый властитель
Короля прыскают святой водой, он жмется, хихикает, когда ему сыпят что-то за воротник.Потом вскакивает, хватает корону, выхватывает скипетр, отбрасывает ногой подушку, на которую он вставал на колени, и энергично садится на трон.
С. Саркисян играет не злодея, а полного страстей и грешных желаний, крепкого, мускулистого, сильного властителя. Он кипит темпераментом. Он не злобен, но любит власть, и за свой трон готов убить невинного Артура. Но это не Ричард III, это сильный политик, не ущербный и не чуждый совести.
Саркисян с легкостью переводит роль из крайности в крайность, ему не чужды скоморошьи, шутовские приемы, и шут порой выглядит серьезнее и значительнее короля.
То Саркисян выводит Джона на простор трагических чувств. Он страдает, что мать его скончалась, и вдруг становится стар и жалок, но через секунду Джон мускулисто выгибается и начинает злобные выпады на лордов или начинает вешать им на шею ордена и целовать в обе щеки (очень неожиданный и злободневный, я бы сказал, образ).
Неуместный сонет
Но когда смерть подступает к Джону, тогда актер надевает истинно трагическую маску, отбрасывает все комикования и шутовские выпады.
Перед самой смертью вновь свешиваются площадки, на них две орущие, ревущие армии, это как символ суеты, заполнившей почти всю жизнь Джона. Все замирает, а умирающий король читает 66-й сонет Шекспира без последней строчки о друге, читает изумительно, с откровением горечи, с поздним осознанием сути бытия - и падает на пол.
Это прекрасно, тем более, что это сопровождается трагически-помпезно-величественной музыкой, как и выходы Джона в обоих действиях. Но эксплуатация 66-го сонета в шекспировских спектаклях порой чрезмерна, и я не могу согласиться с присутствием его в "Короле Джоне". Этот финал, тем не менее, точен и красив.
Теория порочного круга
А далее идет копия финала "Ричарда III" Стуруа, шут Джона повторяет сцену выхода короля, хватает корону и скипетр и садится на трон, со зверским выражением лица.
У Стуруа финал даже изящнее и тоньше, хотя и он неоригинален, эта теория "порочного круга" вышла из "Войны роз" П. Холла и Дж. Бартона 1963-64 года.
7 апреля
Резюмируя спектакль, можно сказать, что сам выбор пьесы, ее активная переработка - оправданы режиссером. Но не хватает творческой самостоятельности самой концепции Шекспира, несмотря на удачи и находки, о которых уже было сказано.
Высокая культура мимики
Неплохие актеры. Бастарда играет Гевондян, мощный, обаятельный, но несколько смахивает на кулачного бойца.
Хьюберт - не помню фамилию актера - очень психологически четко проводит сцену неудавшегося покушения на Артура. Да и остальные на уровне. Вообще высокая культура мимики, у всех весьма выразительные глаза, хороший темперамент, пластика.
Тема цинизма и подлости заполняет многие сцены. В сущности, если не считать трагических мучений Джона, ни одного порядочного человека, все более или менее продажные шкуры.
Вот и все заметки.
Мои дневники
И снова дневник. 1983 год