И снова дневник. 1983 год. Глава 25. Новая кинематографическая реальность
Двадцать четвертая глава
Феллини. Восемь с половиной. Otto e mezzo.
Несколько лет назад я снова пересматривал эту потрясающую картину, оторваться не мог. "Сладкую жизнь" какое-то время смотреть не хотелось, однако и ее тоже с удовольствием пересмотрел. Но "8 с половиной" - это нечто отдельное, особенное, самое-самое. Теперь я так думаю. Ну а 30 лет назад воспринимал фильмы немного иначе.
Краткие пояснения даю курсивом. И для удобства решил снабдить свои старые записи заголовками и подзаголовками.
12 июля 1983 года
Грандиозный Феллини
Грандиозная и удивительная фигура Феллини заслонила от меня весь мир искусств. Вот и сегодня я посмотрел последний из доступных мне (оказался не последним) фильмов - "Восемь с половиной". Больше мне не удастся (карта слезу любит), но и того, что я видел, хватит надолго, если не навсегда.
Я не готов написать о "8 с половиной", это позже. Скажу только что его исходная ситуация: фильм о том, как обдумывают фильм, хоть и всегда любопытна, но всё же где-то утрачивает увлекательность и цельность изначально. "Сладкая жизнь" значила для меня больше, да и "Амаркорд" тоже.
Но всё же это (8 с половиной) произведение высочайшее, и нет ничего непонятного, туманного, загадочного. Сон и явь перемешаны, но всегда ясно, где сон, где явь. Ясна и тема, и перипетии, и даже некое подобие сюжета. Во всяком случае, это не набор бессвязных картин, есть и сочные феллиниевские характеры, мужчин, особенно женщин, есть сквозное действие, немного больше внесюжетных образов, метафор, мгновенные временные перемещения, но это всё уже как следует освоено кино и не вызывает лишних реакций.
Суховатый Скорсезе
Кроме Феллини, я видел еще 3 фильма. Об одном, польском, "Песня в траве", нечего говорить.
Другой, американский, Франка (sic!) Скорсезе, называется "Король комедии", очень точный, злой, жесткий фильм о том, как в Америке упорный маньяк-психопат, страдающий манией величия, добивается популярности, признан королем комедии, хотя глуп и бездарен, но энергия его беспредельна.
Фильм сюжетный, суховатый, но отлично освещены в блестящих кинематографических образах - лаконичных и графичных - грани характера Руперта Папкина, главного героя. Его играет темпераментный актер Роберт де Ниро. Это не шедевр, но четко сделанный и умело снятый фильм.
Клеман средней руки
И третий, фильм Рене Клемана - La Baby-Sitter, переведенный как "Приходящая няня".
Не знаю, чем знаменит Клеман, он мастер средней руки (вот ведь я был идиот! У Рене Клемана есть несколько замечательных фильмов, я тогда этого не знал, ну так заткнулся бы). Фильму не хватает содержательности и глубины и хоть намеков на характеры, чтобы он был признан высокохудожественным произведением. И не хватает напряженности и умелой интриги для детектива.
Но нет и ничего общего с психологической драмой, не роли, не характеры, а маски, банальнейшие и пустые. Не спасает даже моя любимая очаровательная Мария Шнайдер, ей вовсе нечего играть.
И всё. На этом мое знакомство с кинофестивалем кончается.
Осталось еще "8 с половиной", но это придет, надо еще осмыслить и обдумать.
Пока прочел его (Феллини) мемуары - "Делать фильм". Для "8 с половиной", их понимания, получил многое. А о "Сладкой жизни" почти ни слова.
Феллини для меня одна из нескольких самых великих фигур мирового искусства ХХ века, он наравне с великими писателями и драматургами, а в Италии с ним можно поставить рядом лишь Пиранделло. Я понимаю, что Висконти, Антониони (Пазолини я не знаю (теперь очень хорошо знаю), Бертолуччи тоже великие режиссеры, но в Феллини есть что-то, чего в них нет, хотя мало их фильмов видел, но видел лучшие. Над этой проблемой тоже стоит подумать и разрешить ее крайне сложно.
13 июля
Неповторимый кризисный момент
"8 с половиной" - о перекрестке, кризисном моменте в судьбе художника, в данном случае кинорежиссера, которого изображает и играет неповторимый Мастрояни, он в этом фильме предстает умным и тонким артистом, грустно-иронически-мудрым, с каким-то даже интеллектуальным складом.
Начало - сон-кошмар, Гвидо (так зовут режиссера) бьется в машине, а кругом все на него внимательно и с интересом смотрят, не шевелясь и не помогая, он вырывается и взлетает в воздух. Кадр сверху вниз, головокружительный и блестящий.
Потом Гвидо просыпается, он на курорте с грязелечебницей, целебной водой, паром и чем-то еще. Атмосфера курорта, под грустную и одновременно веселую музыку Нино Рота (только он так умеет), с юмором, мягкими, грустными красками.
Аллеи, парк, дорожки, больные, с неожиданными и выразительнейшими лицами, монахини с самыми необычными гримасами и пр.. Гвидо бродит и грезит на ходу.
В одной из девушек, наливающих целебную воду, он видит героиню будущего фильма, который он так и не снимет, это ослепительная Клаудиа Кардинале, которая позднее появится под своим именем, так и не сыграв никакой роли.
Три переплетенные линии
В фильме есть три отчетливые линии, порой переплетенные, но вырисовывающиеся.
Линия режиссера и его коллег по съемкам фильмов, продюсера, сценаристов, консультантов, актеров, тех, кто снимается и кто только хочет сниматься. Эта тема, эта линия и все разговоры, связанные с созданием фильма, наименее интересны, не увлекательны, хотя нельзя сказать, что скучны, ибо вводят в творческую лабораторию (ох уж это избитое выражение!) Феллини, но не затрагивая подсознательных пластов, действительно увлекательной стороны.
Здесь любопытен грандиозный макет космического корабля, на фоне которого происходит часть действия. И бесподобная сцена торжественного ужина по поводу открытия съемки, венчающая фильм. Мастрояни находит искру иронии в себе и вдруг пускается в клоунские штучки, и в результате залезает под стол.
Линия, так сказать, личной жизни Гвидо связана с предыдущей. Он запутался с женщинами, у него есть жена, все так же очаровательная Анук Эме, весьма своеобразной внешности, худощавая, серьезная. По сравнению со "Сладкой жизнью" погас чувственный блеск глаз, облик стал более духовным, усталым и нежным. Отношения супругов холодноватые, Гвидо явно ей частенько изменял (а она, похоже, нет), он порядочный эгоист. И во время всего фильма, увидев свежую фигурку женщины, он внимательно ее разглядывает. Возможно, что таким образом он ищет образы для фильма, но это двойственный интерес.
В умиротворенном равновесии
У него есть постоянная любовница, противоположность жене, открыто чувственная, как говорится, знойная женщина - Сандра Мило, создавшая впоследствии вереницу образов сексуальных женщин в фильмах Феллини - в "Джульетте и духах", в "Амаркорде", проститутку-нимфоманку по кличке Лисичка. Здесь намечает тему, она отличная актриса, довольно тонкая. (это моя ошибка, в Амаркорде Сандра Мило не снималась, там была Градиска - Магали Ноэль, скончавшаяся в 2016 году)
Но сложности в личной жизни Гвидо не доходят до конфликта, остаются в умиротворенном равновесии, хотя жена видит любовницу и даже знает ее, но не требует признаний.
Рядом с Гвидо его приятель Марио, 65 лет, который влюблен в молоденькую девушку по имени Глория, и живет с ней, понимая всю сомнительность своего положения. Глория вычурна, вымученна, томна, капризна, нарочито прихотлива. Эта пара существует в фильме то ли для контраста с Гвидо, то ли просто как любопытный случай.
Как и пара телепатов, хотя они еще готовят цирковой финал, но занятны сами по себе.
Фантазии разветвляются
И третья часть фильма посвящена снам и фантазиям Гвидо. Со сна начинается, и далее сны усложняются, разветвляются, разрастаются, захватывая все больше пространства жизни и ощущений Гвидо.
Появляются образы его детства, в этих кадрах ощущается зародыш и родство с более поздним "Амаркордом". Отец и мать возникают на фоне странных пейзажей, напоминая о том ясном и чистом, что у него было (отца играет тот же колоритный актер, что отца Марчелло в "Сладкой жизни").
Среди чистых образов детских лет однако есть и иные - проститутка Сарагина, женщина грандиозных размеров, восхищавшая детей своей мощью и необъятностью (в "Амаркорде" она превратится в мощную торговку, которую поднимает юный герой фильма).
Согласно вольным законам сна
Но кроме воспоминаний, есть и явные фантазии, кульминационный пункт которых в сцене "гарема" Гвидо, когда он окружен всеми женщинами, которых знал и которыми обладал за свою жизнь. Здесь жена в домашнем платье, подчеркнуто выполняющая работу по хозяйству, показывая, что знает свое место и не претендует на большее, здесь любовница, Сарагина, Глория (заодно), девушка с Гавайских островов.
Они в диковинных нарядах, их парад карнавален, беспорядочен, непредсказуем. Всё происходит согласно вольным законам сна, где может произойти что угодно. Они сначала нагревают бак с водой для Гвидо, потом раздевают его и начинают купать. Гвидо почему-то сидит по шею в белой пене в шляпе и очках. Уморителен кадр сверху.
Потом Гвидо вытаскивают, и тут вспыхивает женское недовольство: оказывается, те, кому больше 30 лет, отправлены в подвал, таков устав (всё это имеет вид упорядоченного и бесконечно увлекательного бреда). Но оттуда вырывается танцовщица Жаклин, которую Гвидо когда-то знал. Женщины бунтуют против устава, Гвидо выхватывает хлыст дрессировщика и начинает стегать и гонять их, как лошадей в цирке.
Всё успокаивается, и Жаклин уходит под эстрадную мелодию, под которую она когда-то делала стриптиз.
Что это? Материализованная мечта-фантазия Гвидо, да и всякого мужчины? Или образ его жизни, утрированный до гротескового бреда? Не знаю, но эти кадры фильма, где царствует новая, загадочная, не освоенная никем до того кинематографическая реальность, прекрасны.
Прекрасен и музыкально-цирковой финал, когда выходят клоуны и играют незатейливую, но щемящую, грустно-веселую мелодию Нино Рота. И по команде Гвидо с режиссерским рупором в руках высыпают все до одного персонажи фильма, который не снял Гвидо и снял Феллини.
Все берутся за руки и танцуют вокруг арены, явно напоминающей арену цирка, под музыку клоунов.
Вот такой конец, по-моему, бесподобный и невоспроизводимый, хотя немало режиссеров, не только кино, но и театра, были под влиянием клоунской поэтики Феллини и старались создать нечто схожее, но не получалось.
Мои дневники
И снова дневник. 1983 год
Феллини. Восемь с половиной. Otto e mezzo.
Несколько лет назад я снова пересматривал эту потрясающую картину, оторваться не мог. "Сладкую жизнь" какое-то время смотреть не хотелось, однако и ее тоже с удовольствием пересмотрел. Но "8 с половиной" - это нечто отдельное, особенное, самое-самое. Теперь я так думаю. Ну а 30 лет назад воспринимал фильмы немного иначе.
Краткие пояснения даю курсивом. И для удобства решил снабдить свои старые записи заголовками и подзаголовками.
12 июля 1983 года
Грандиозный Феллини
Грандиозная и удивительная фигура Феллини заслонила от меня весь мир искусств. Вот и сегодня я посмотрел последний из доступных мне (оказался не последним) фильмов - "Восемь с половиной". Больше мне не удастся (карта слезу любит), но и того, что я видел, хватит надолго, если не навсегда.
Я не готов написать о "8 с половиной", это позже. Скажу только что его исходная ситуация: фильм о том, как обдумывают фильм, хоть и всегда любопытна, но всё же где-то утрачивает увлекательность и цельность изначально. "Сладкая жизнь" значила для меня больше, да и "Амаркорд" тоже.
Но всё же это (8 с половиной) произведение высочайшее, и нет ничего непонятного, туманного, загадочного. Сон и явь перемешаны, но всегда ясно, где сон, где явь. Ясна и тема, и перипетии, и даже некое подобие сюжета. Во всяком случае, это не набор бессвязных картин, есть и сочные феллиниевские характеры, мужчин, особенно женщин, есть сквозное действие, немного больше внесюжетных образов, метафор, мгновенные временные перемещения, но это всё уже как следует освоено кино и не вызывает лишних реакций.
Суховатый Скорсезе
Кроме Феллини, я видел еще 3 фильма. Об одном, польском, "Песня в траве", нечего говорить.
Другой, американский, Франка (sic!) Скорсезе, называется "Король комедии", очень точный, злой, жесткий фильм о том, как в Америке упорный маньяк-психопат, страдающий манией величия, добивается популярности, признан королем комедии, хотя глуп и бездарен, но энергия его беспредельна.
Фильм сюжетный, суховатый, но отлично освещены в блестящих кинематографических образах - лаконичных и графичных - грани характера Руперта Папкина, главного героя. Его играет темпераментный актер Роберт де Ниро. Это не шедевр, но четко сделанный и умело снятый фильм.
Клеман средней руки
И третий, фильм Рене Клемана - La Baby-Sitter, переведенный как "Приходящая няня".
Не знаю, чем знаменит Клеман, он мастер средней руки (вот ведь я был идиот! У Рене Клемана есть несколько замечательных фильмов, я тогда этого не знал, ну так заткнулся бы). Фильму не хватает содержательности и глубины и хоть намеков на характеры, чтобы он был признан высокохудожественным произведением. И не хватает напряженности и умелой интриги для детектива.
Но нет и ничего общего с психологической драмой, не роли, не характеры, а маски, банальнейшие и пустые. Не спасает даже моя любимая очаровательная Мария Шнайдер, ей вовсе нечего играть.
И всё. На этом мое знакомство с кинофестивалем кончается.
Осталось еще "8 с половиной", но это придет, надо еще осмыслить и обдумать.
Пока прочел его (Феллини) мемуары - "Делать фильм". Для "8 с половиной", их понимания, получил многое. А о "Сладкой жизни" почти ни слова.
Феллини для меня одна из нескольких самых великих фигур мирового искусства ХХ века, он наравне с великими писателями и драматургами, а в Италии с ним можно поставить рядом лишь Пиранделло. Я понимаю, что Висконти, Антониони (Пазолини я не знаю (теперь очень хорошо знаю), Бертолуччи тоже великие режиссеры, но в Феллини есть что-то, чего в них нет, хотя мало их фильмов видел, но видел лучшие. Над этой проблемой тоже стоит подумать и разрешить ее крайне сложно.
13 июля
Неповторимый кризисный момент
"8 с половиной" - о перекрестке, кризисном моменте в судьбе художника, в данном случае кинорежиссера, которого изображает и играет неповторимый Мастрояни, он в этом фильме предстает умным и тонким артистом, грустно-иронически-мудрым, с каким-то даже интеллектуальным складом.
Начало - сон-кошмар, Гвидо (так зовут режиссера) бьется в машине, а кругом все на него внимательно и с интересом смотрят, не шевелясь и не помогая, он вырывается и взлетает в воздух. Кадр сверху вниз, головокружительный и блестящий.
Потом Гвидо просыпается, он на курорте с грязелечебницей, целебной водой, паром и чем-то еще. Атмосфера курорта, под грустную и одновременно веселую музыку Нино Рота (только он так умеет), с юмором, мягкими, грустными красками.
Аллеи, парк, дорожки, больные, с неожиданными и выразительнейшими лицами, монахини с самыми необычными гримасами и пр.. Гвидо бродит и грезит на ходу.
В одной из девушек, наливающих целебную воду, он видит героиню будущего фильма, который он так и не снимет, это ослепительная Клаудиа Кардинале, которая позднее появится под своим именем, так и не сыграв никакой роли.
Три переплетенные линии
В фильме есть три отчетливые линии, порой переплетенные, но вырисовывающиеся.
Линия режиссера и его коллег по съемкам фильмов, продюсера, сценаристов, консультантов, актеров, тех, кто снимается и кто только хочет сниматься. Эта тема, эта линия и все разговоры, связанные с созданием фильма, наименее интересны, не увлекательны, хотя нельзя сказать, что скучны, ибо вводят в творческую лабораторию (ох уж это избитое выражение!) Феллини, но не затрагивая подсознательных пластов, действительно увлекательной стороны.
Здесь любопытен грандиозный макет космического корабля, на фоне которого происходит часть действия. И бесподобная сцена торжественного ужина по поводу открытия съемки, венчающая фильм. Мастрояни находит искру иронии в себе и вдруг пускается в клоунские штучки, и в результате залезает под стол.
Линия, так сказать, личной жизни Гвидо связана с предыдущей. Он запутался с женщинами, у него есть жена, все так же очаровательная Анук Эме, весьма своеобразной внешности, худощавая, серьезная. По сравнению со "Сладкой жизнью" погас чувственный блеск глаз, облик стал более духовным, усталым и нежным. Отношения супругов холодноватые, Гвидо явно ей частенько изменял (а она, похоже, нет), он порядочный эгоист. И во время всего фильма, увидев свежую фигурку женщины, он внимательно ее разглядывает. Возможно, что таким образом он ищет образы для фильма, но это двойственный интерес.
В умиротворенном равновесии
У него есть постоянная любовница, противоположность жене, открыто чувственная, как говорится, знойная женщина - Сандра Мило, создавшая впоследствии вереницу образов сексуальных женщин в фильмах Феллини - в "Джульетте и духах", в "Амаркорде", проститутку-нимфоманку по кличке Лисичка. Здесь намечает тему, она отличная актриса, довольно тонкая. (это моя ошибка, в Амаркорде Сандра Мило не снималась, там была Градиска - Магали Ноэль, скончавшаяся в 2016 году)
Но сложности в личной жизни Гвидо не доходят до конфликта, остаются в умиротворенном равновесии, хотя жена видит любовницу и даже знает ее, но не требует признаний.
Рядом с Гвидо его приятель Марио, 65 лет, который влюблен в молоденькую девушку по имени Глория, и живет с ней, понимая всю сомнительность своего положения. Глория вычурна, вымученна, томна, капризна, нарочито прихотлива. Эта пара существует в фильме то ли для контраста с Гвидо, то ли просто как любопытный случай.
Как и пара телепатов, хотя они еще готовят цирковой финал, но занятны сами по себе.
Фантазии разветвляются
И третья часть фильма посвящена снам и фантазиям Гвидо. Со сна начинается, и далее сны усложняются, разветвляются, разрастаются, захватывая все больше пространства жизни и ощущений Гвидо.
Появляются образы его детства, в этих кадрах ощущается зародыш и родство с более поздним "Амаркордом". Отец и мать возникают на фоне странных пейзажей, напоминая о том ясном и чистом, что у него было (отца играет тот же колоритный актер, что отца Марчелло в "Сладкой жизни").
Среди чистых образов детских лет однако есть и иные - проститутка Сарагина, женщина грандиозных размеров, восхищавшая детей своей мощью и необъятностью (в "Амаркорде" она превратится в мощную торговку, которую поднимает юный герой фильма).
Согласно вольным законам сна
Но кроме воспоминаний, есть и явные фантазии, кульминационный пункт которых в сцене "гарема" Гвидо, когда он окружен всеми женщинами, которых знал и которыми обладал за свою жизнь. Здесь жена в домашнем платье, подчеркнуто выполняющая работу по хозяйству, показывая, что знает свое место и не претендует на большее, здесь любовница, Сарагина, Глория (заодно), девушка с Гавайских островов.
Они в диковинных нарядах, их парад карнавален, беспорядочен, непредсказуем. Всё происходит согласно вольным законам сна, где может произойти что угодно. Они сначала нагревают бак с водой для Гвидо, потом раздевают его и начинают купать. Гвидо почему-то сидит по шею в белой пене в шляпе и очках. Уморителен кадр сверху.
Потом Гвидо вытаскивают, и тут вспыхивает женское недовольство: оказывается, те, кому больше 30 лет, отправлены в подвал, таков устав (всё это имеет вид упорядоченного и бесконечно увлекательного бреда). Но оттуда вырывается танцовщица Жаклин, которую Гвидо когда-то знал. Женщины бунтуют против устава, Гвидо выхватывает хлыст дрессировщика и начинает стегать и гонять их, как лошадей в цирке.
Всё успокаивается, и Жаклин уходит под эстрадную мелодию, под которую она когда-то делала стриптиз.
Что это? Материализованная мечта-фантазия Гвидо, да и всякого мужчины? Или образ его жизни, утрированный до гротескового бреда? Не знаю, но эти кадры фильма, где царствует новая, загадочная, не освоенная никем до того кинематографическая реальность, прекрасны.
Прекрасен и музыкально-цирковой финал, когда выходят клоуны и играют незатейливую, но щемящую, грустно-веселую мелодию Нино Рота. И по команде Гвидо с режиссерским рупором в руках высыпают все до одного персонажи фильма, который не снял Гвидо и снял Феллини.
Все берутся за руки и танцуют вокруг арены, явно напоминающей арену цирка, под музыку клоунов.
Вот такой конец, по-моему, бесподобный и невоспроизводимый, хотя немало режиссеров, не только кино, но и театра, были под влиянием клоунской поэтики Феллини и старались создать нечто схожее, но не получалось.
Мои дневники
И снова дневник. 1983 год