Дневник. 1983-86 год. Глава 35. Чехов и Островский, знакомые незнакомцы
Тридцать четвертая глава
Кадр из фильма "Володя большой, Володя Маленький" по рассказу А.П. Чехова
Вот что мне нравится в себе молодом (очень многое не нравится, да сейчас не об этом), так это полное отсутствие пиетета по отношению к Великим, хоть актерам и режиссерам, хоть писателям.
При этом я иногда был излишне резок в своих суждениях, которые были слишком поверхностными. Но никаких кумиров себе не творил, не творю и творить не буду. Не дождетесь!
Другое дело, что я был молод и глуп и порой просто не понимал того, что читаю.
Краткие пояснения даю курсивом. И для удобства решил снабдить свои старые записи заголовками и подзаголовками.
25 августа 1985 года
Жесткий разврат с прелюбодеяниями
Перешел к русской классике, читал Чехова, рассказы, которые перечитывал, а которые и в первый раз.
Одно интересное и важное впечатление: Чехов - писатель очень жесткий и откровенный, никакого интеллигентского глянца и мягкотелия-мягкодушия. Он высоконравственный автор, клубничкой не занимался, даже в границах Мопассана, но все вещи называл своими именами и никогда не ханжил.
Многие его героини развратны, много адюльтеров и прелюбодеяний. "Володя-большой и Володя-маленький", например, страшный рассказ о падении молодой женщины, вышедшей замуж за пожилого развратника и отдавшейся его молодому другу. Тот берет ее цинично и просто, а она заводит разговор о философии, об отвлеченном, но надо ей лишь одного, и это она получает.
Огромное количество неверных жен, но никогда Чехов женщину не осуждает за это, хотя и определенного о них мнения. Мне кажется, что и к эмансипации он относится отрицательно, но не негодует, а жалеет несчастных дур, пытающихся приобщиться к наукам и прочим мужским занятиям.
Есть у него рассказ "Припадок", где описывается посещение публичного дома, и весьма откровенно, не слабее Мопассана, но рассказ сам не очень хорош, кое-где надуманный и немного не из чеховской души, попытка написать полу под Достоевского, полу под Гаршина, о сумасшедших Чехов не так хорошо писал (кроме "Палаты №6").
"Черный монах" тоже слабоват и сюжетно более традиционен. Из сравнительно ранних поразительно психологический, то очень смешной, то страшно грустный рассказ "Именины". "Скучная история" - я и не знал, что эту исповедь старика написал 29-летний человек.
Из новых для меня - очаровательная новелла "Бабье царство", о томящейся женщине, оказавшейся владелицей фабрики, просто прелесть.
Ну да и вообще читать Чехова периодически необходимо.
Кадр из фильма "Черный монах"
Конец счастливый, картина мрачновата
Решил почитать и Островского, сравнительно мало мне знакомого, больше по спектаклям, чем в чтении, не считая главных шедевров, разумеется.
Перечитал забытую его хронику "Самозванец и Шуйский". Стих приличный, характеры двух главных героев весьма точны, но всё это есть рабское подражание "Борису Годунову" Пушкина, и по форме, и по эстетике, а то иногда и в тексте. Такое впечатление, что это продолжение трагедии Пушкина, только сделанное робким и не очень умелым учеником.
"На бойком месте" - комедия, но в сущности не очень веселая. Все почти герои малосимпатичны. Хозяин трактира - плут и полуразбойник, его молодая жена - разбитная, развратная и завистливая, некий барин - большой бабник и гуляка. Всякие пьяные купцы-самодуры и купеческие сынки с присказками "Во фрунт передо мной!"
Единственное светлое пятно - сестра трактирщика Анна, но она нервное и мелодраматическое создание. Конец счастливый, но картина мрачновата. Хотя в любовных монологах чистая мелодрама.
28 августа
Еще читал Островского. Неплохую, но слишком нравоучительную "Пучину" - притчу, неплохо прошедшую недавно в Малом театре.
И несколько пустячков. "Грех да беда на кого не живет", как купец Краснов убил жену за то, что она любит барина, а барин, некто Бабаев, всего лишь нехотя возобновил прежний романчик, ан всё пришло к трагедии. Хотя пьеса - чистой воды мелодрама.
И несколько штучек со счастливыми концами. "Тяжелые дни", "Шутники" - немало бытописательских картинок, присловий и поговорок, есть моменты с отличным юмором: вся фигура Брускова из первой пьесы, и его ближние.
Есть психологические эпизоды. Диалоги влюбленных в "Шутниках" не масленые, не пряничные, а тонкость и капризность, перепады настроений Верочки, ее "Уходи!", означающее "Останься!" - всё это весьма точно, не слабее, чем у Мюссе, но лишь в эпизодах (я имею в виду "Капризы Марианны").
Эскиз к "Бесприданнице"
"Грех да беда", я думаю, первый набросок к "Бесприданнице", в сценах Бабаева и Тани есть предощущение сцены Паратова и Ларисы, хотя эти, первые герои мелки и малозначительны. А буйный Краснов, до смерти влюбленный в Таню и спасший ее, женившись, ибо она прозябала в бедности, конечно же, не Карандышев.
Не говоря о том, что столь сильная развязка ничем не подготовлена и не мотивирована. Но эскиз к позднему шедевру имеет место.
А в общем, эти пьесы Островского ловки, ладно сколочены, но среднего уровня, далеки от совершенства и весьма.
Сцены из спектакля "На бойком месте" в театре имени Маяковского
Мои дневники
Дневник. 1983-86 год
Кадр из фильма "Володя большой, Володя Маленький" по рассказу А.П. Чехова
Вот что мне нравится в себе молодом (очень многое не нравится, да сейчас не об этом), так это полное отсутствие пиетета по отношению к Великим, хоть актерам и режиссерам, хоть писателям.
При этом я иногда был излишне резок в своих суждениях, которые были слишком поверхностными. Но никаких кумиров себе не творил, не творю и творить не буду. Не дождетесь!
Другое дело, что я был молод и глуп и порой просто не понимал того, что читаю.
Краткие пояснения даю курсивом. И для удобства решил снабдить свои старые записи заголовками и подзаголовками.
25 августа 1985 года
Жесткий разврат с прелюбодеяниями
Перешел к русской классике, читал Чехова, рассказы, которые перечитывал, а которые и в первый раз.
Одно интересное и важное впечатление: Чехов - писатель очень жесткий и откровенный, никакого интеллигентского глянца и мягкотелия-мягкодушия. Он высоконравственный автор, клубничкой не занимался, даже в границах Мопассана, но все вещи называл своими именами и никогда не ханжил.
Многие его героини развратны, много адюльтеров и прелюбодеяний. "Володя-большой и Володя-маленький", например, страшный рассказ о падении молодой женщины, вышедшей замуж за пожилого развратника и отдавшейся его молодому другу. Тот берет ее цинично и просто, а она заводит разговор о философии, об отвлеченном, но надо ей лишь одного, и это она получает.
Огромное количество неверных жен, но никогда Чехов женщину не осуждает за это, хотя и определенного о них мнения. Мне кажется, что и к эмансипации он относится отрицательно, но не негодует, а жалеет несчастных дур, пытающихся приобщиться к наукам и прочим мужским занятиям.
Есть у него рассказ "Припадок", где описывается посещение публичного дома, и весьма откровенно, не слабее Мопассана, но рассказ сам не очень хорош, кое-где надуманный и немного не из чеховской души, попытка написать полу под Достоевского, полу под Гаршина, о сумасшедших Чехов не так хорошо писал (кроме "Палаты №6").
"Черный монах" тоже слабоват и сюжетно более традиционен. Из сравнительно ранних поразительно психологический, то очень смешной, то страшно грустный рассказ "Именины". "Скучная история" - я и не знал, что эту исповедь старика написал 29-летний человек.
Из новых для меня - очаровательная новелла "Бабье царство", о томящейся женщине, оказавшейся владелицей фабрики, просто прелесть.
Ну да и вообще читать Чехова периодически необходимо.
Кадр из фильма "Черный монах"
Конец счастливый, картина мрачновата
Решил почитать и Островского, сравнительно мало мне знакомого, больше по спектаклям, чем в чтении, не считая главных шедевров, разумеется.
Перечитал забытую его хронику "Самозванец и Шуйский". Стих приличный, характеры двух главных героев весьма точны, но всё это есть рабское подражание "Борису Годунову" Пушкина, и по форме, и по эстетике, а то иногда и в тексте. Такое впечатление, что это продолжение трагедии Пушкина, только сделанное робким и не очень умелым учеником.
"На бойком месте" - комедия, но в сущности не очень веселая. Все почти герои малосимпатичны. Хозяин трактира - плут и полуразбойник, его молодая жена - разбитная, развратная и завистливая, некий барин - большой бабник и гуляка. Всякие пьяные купцы-самодуры и купеческие сынки с присказками "Во фрунт передо мной!"
Единственное светлое пятно - сестра трактирщика Анна, но она нервное и мелодраматическое создание. Конец счастливый, но картина мрачновата. Хотя в любовных монологах чистая мелодрама.
28 августа
Еще читал Островского. Неплохую, но слишком нравоучительную "Пучину" - притчу, неплохо прошедшую недавно в Малом театре.
И несколько пустячков. "Грех да беда на кого не живет", как купец Краснов убил жену за то, что она любит барина, а барин, некто Бабаев, всего лишь нехотя возобновил прежний романчик, ан всё пришло к трагедии. Хотя пьеса - чистой воды мелодрама.
И несколько штучек со счастливыми концами. "Тяжелые дни", "Шутники" - немало бытописательских картинок, присловий и поговорок, есть моменты с отличным юмором: вся фигура Брускова из первой пьесы, и его ближние.
Есть психологические эпизоды. Диалоги влюбленных в "Шутниках" не масленые, не пряничные, а тонкость и капризность, перепады настроений Верочки, ее "Уходи!", означающее "Останься!" - всё это весьма точно, не слабее, чем у Мюссе, но лишь в эпизодах (я имею в виду "Капризы Марианны").
Эскиз к "Бесприданнице"
"Грех да беда", я думаю, первый набросок к "Бесприданнице", в сценах Бабаева и Тани есть предощущение сцены Паратова и Ларисы, хотя эти, первые герои мелки и малозначительны. А буйный Краснов, до смерти влюбленный в Таню и спасший ее, женившись, ибо она прозябала в бедности, конечно же, не Карандышев.
Не говоря о том, что столь сильная развязка ничем не подготовлена и не мотивирована. Но эскиз к позднему шедевру имеет место.
А в общем, эти пьесы Островского ловки, ладно сколочены, но среднего уровня, далеки от совершенства и весьма.
Сцены из спектакля "На бойком месте" в театре имени Маяковского
Мои дневники
Дневник. 1983-86 год