Даугавпилс
В Даугавпилс мы приехали на поезде, хотели посмотреть старую крепость.
Вокзал был маленький, да и сам городок тоже.
Мы бродили по крепости, смотрели на полуразрушенные здания, ели клубнику.
На площади с пересохшим фонтаном одна бабушка рассказывала другой, что у неё сын в Питере, и там дожди.
От вокзала идёт приятный бульварчик.
А ещё все говорят по-русски. На улицах мы слышали только русскую речь. А в магазинах кассиры сначала говорят на латышском, но покупатели отвечают на русском. И тем приходится тоже переходить на русский.
Трамвай идёт нам навстречу. А мы идём в крепость.
Забрались на крепостной вал. Кругом всё заросло, под ногами луговая клубника.
Никто не угадает, что мы с Элмо в крепости Даугавпилса!
По мере продвижения здания становятся всё более ветхими:
Под аркой - вход во тьму. Тьма пахла сыростью и затхлостью.
А возле художественного центра - прекрасный зелёный улитыч!
В Даугавпилсе родился Марк Ротко. И арт-центр носит его имя. Так носит, что издалека видно.
Вокзал был маленький, да и сам городок тоже.
Мы бродили по крепости, смотрели на полуразрушенные здания, ели клубнику.
На площади с пересохшим фонтаном одна бабушка рассказывала другой, что у неё сын в Питере, и там дожди.
От вокзала идёт приятный бульварчик.
А ещё все говорят по-русски. На улицах мы слышали только русскую речь. А в магазинах кассиры сначала говорят на латышском, но покупатели отвечают на русском. И тем приходится тоже переходить на русский.
Трамвай идёт нам навстречу. А мы идём в крепость.
Забрались на крепостной вал. Кругом всё заросло, под ногами луговая клубника.
Никто не угадает, что мы с Элмо в крепости Даугавпилса!
По мере продвижения здания становятся всё более ветхими:
Под аркой - вход во тьму. Тьма пахла сыростью и затхлостью.
А возле художественного центра - прекрасный зелёный улитыч!
В Даугавпилсе родился Марк Ротко. И арт-центр носит его имя. Так носит, что издалека видно.