Первый день
А сегодня первый день Рождественского поста.
И вокруг нашего дома белый-белый снег, на ветках деревьев, на крышах, и все небо тоже такое молочно-снежное. Как мороженое, которое теперь под запретом.
Слово "пост" знакомо мне с раннего детства. Прабабушка Груня ( http://nikolaeva.livejournal.com/77690.html) соблюдала посты.
Вся семья смотрела на это как на такую невинную старческую причуду. Что с этой бабушки возьмешь, она еще при царе жила. При Горохе.
А бабушка ничего и не объясняла, никого не укоряла и никогда не занималась религиозной пропагандой. Только постоянно молилась, постилась и все наши крестики, крестики своих родных комсомольцев, пионеров, октябрят и беспартийных, носила на шее, а перед сном каждый целовала, защищая нас от всякого лиха древними словами молитв.
Потом бабушки не стало, прошло много лет и соленая от слез человеческих волна житейского моря выбросила меня на тот берег, на котором рано или поздно оказывается каждый, живущий на этой земле. На берег страдания.
А на этом берегу белой надеждой, нечаянной радостью всегда стоит храм Божий.
И тут уже каждый сам для себя здесь решает, идти ли к храму или строить дальше на песке, бить в бессильной ярости кулаками по волнам, стараясь их усмирить, или, опустив голову, просто смотреть, как неизбежно и необратимо исчезает прибой, накатываясь на берег.
Я пошла. Было страшно и непривычно. Храм большой, в нем своя жизнь и порядки, которых я не знаю совсем. Только памятью о бабушке освещались для меня такие непонятные слова, как служба, исповедь, пост.
И этого оказалось достаточно, потому что это была память любви, и я точно знала, что там, где душа моей бабушки, где ее молитвы за меня, плохо быть не может. Наверное, поэтому совсем не царапали меня всякие мелкие колючки, о которые редкий новый прихожанин не ранится, заходя в церковь.
Бдительные и воинственные старушки, непонятные и не понимающие меня священники, неумелые мои слова, - все это было, но как-то само по себе. Я сразу знала, что это совершенно не важно, а что важно, то надо искать.
Искать по привычке стала и в книгах. Там все было сказано о том, как надо молиться и поститься. Текст был ясен, не ясна суть. Зачем? Богу так важно, что у меня в тарелке , или то, какими словами я с ним говорю? Я становлюсь лучше или хуже в зависимости от того, что ем? Если мясо - это плохо, почему оно допустимо в непостные дни?
Конечно, такие вопросы я никому не задавала. Некому тогда было поговорить со мной, неопытной захожанкой. Для всех, кто стоял рядом в храме, похоже, пост был яснее таблицы умножения.
Пришлось просто принять.
Первый мой пост - Рождественский. Было ново и необычно пристально думать каждый день о том, что съесть, а главное - чего не съесть.
Впервые так подробно читался состав на коробочках, думалось серьезно о составе хлеба в булочной и о том, бывает ли в принципе постный шоколад, так как все ж, с какой стороны ни посмотри, это лакомство.
Жажда колбасы и, главное, молочных продуктов скрашивалась чувством новизны. Это, примерно, как в первом классе: вставать рано тяжело, рука никак не справится с надутой буквой "Ф" в прописях, однако приятно пахнет новенький ранец, по-деловому серьезно щелкает крышкой пенал, и всем понятно, что я теперь не просто так ребенок, а школьник при исполнении. Дела. Важного. Пусть суть его и практическая польза не вполне ясна.
Так было и тем постом. В подсвеченной фонарями темноте московского утра, по нетронутому снегу, на раннюю Литургию в Зачатьевский монастырь.
Службы Рождественского поста. Это когда постепенно светлеют большие окна храма, когда пение монахинь уходит куда-то очень высоко, смешиваясь с запахом ладана, а из золотой рамы неведомого мира смотрит на тебя Царица Небесная. Икона чудотворная - она больше в том мире, чем в этом. Прижаться головой к золотому окладу, робко и быстро взглянуть на светлый лик, поручить всех своих заботам Матери и, почувствовав на минуту себя маленьким ребенком, вынырнуть в свою обычную жизнь.
Столько тепла, радости в слове "рождество". Рождение нового мира. Великий праздник. И каждая земная мать видит его в любимых родных глазах своих малышей, чувствует его дыхание в ночном вздохе младенчика, тепло - в обвившихся вокруг шеи маленьких руках. Непостижимая тайна становится невероятно близка
Не останавливаясь, перешагнуть через некогда главный праздник Новый год, быстро пробежать первые дни января и, наконец, замереть в Сочельник, пристально вслушиваясь в звон морозного дня.
Жаркий ночной свет храма, море людей, елки и еловые ветки повсюду, спящие на лавках малыши, раскрасневшиеся мамы в разноцветных платках, торжественные бабушки. Совсем по-другому, чем обычно, сверкают позолоченные царские врата, по-другому звучат возгласы священника и поет хор.
И вдруг абсолютно точно понимаешь, что это и есть то, что называется Праздником. В нем есть та необходимая полнота, которую всю жизнь безуспешно пытаешься найти в многочисленных днях рождениях и датах.
Но никогда не было вот такого абсолютного приятия, такой искренней радости, которая не рождается изнутри, а уже существует во всем пространстве. И не надо ее искать, ждать, настраиваться на нее, надо просто стать частью. Сопричастником. Причастником.
И эта радость рождается из поста, это в нем начало такого торжества. Из долгих служб, надоевшей гречки, непонимания того, а кому это нужно, вдруг необъяснимым образом появляется чувство удивительной близости. И больше никогда-никогда не возникнет вопрос, зачем нужен пост.
Потому что есть опытная память души и тела: пост - это верная дорога к радости.
Первый день поста - первая ступенька. К себе, к небу, к ... Богу.
С началом поста всех вас, братья и сестры!
И вокруг нашего дома белый-белый снег, на ветках деревьев, на крышах, и все небо тоже такое молочно-снежное. Как мороженое, которое теперь под запретом.
Слово "пост" знакомо мне с раннего детства. Прабабушка Груня ( http://nikolaeva.livejournal.com/77690.html) соблюдала посты.
Вся семья смотрела на это как на такую невинную старческую причуду. Что с этой бабушки возьмешь, она еще при царе жила. При Горохе.
А бабушка ничего и не объясняла, никого не укоряла и никогда не занималась религиозной пропагандой. Только постоянно молилась, постилась и все наши крестики, крестики своих родных комсомольцев, пионеров, октябрят и беспартийных, носила на шее, а перед сном каждый целовала, защищая нас от всякого лиха древними словами молитв.
Потом бабушки не стало, прошло много лет и соленая от слез человеческих волна житейского моря выбросила меня на тот берег, на котором рано или поздно оказывается каждый, живущий на этой земле. На берег страдания.
А на этом берегу белой надеждой, нечаянной радостью всегда стоит храм Божий.
И тут уже каждый сам для себя здесь решает, идти ли к храму или строить дальше на песке, бить в бессильной ярости кулаками по волнам, стараясь их усмирить, или, опустив голову, просто смотреть, как неизбежно и необратимо исчезает прибой, накатываясь на берег.
Я пошла. Было страшно и непривычно. Храм большой, в нем своя жизнь и порядки, которых я не знаю совсем. Только памятью о бабушке освещались для меня такие непонятные слова, как служба, исповедь, пост.
И этого оказалось достаточно, потому что это была память любви, и я точно знала, что там, где душа моей бабушки, где ее молитвы за меня, плохо быть не может. Наверное, поэтому совсем не царапали меня всякие мелкие колючки, о которые редкий новый прихожанин не ранится, заходя в церковь.
Бдительные и воинственные старушки, непонятные и не понимающие меня священники, неумелые мои слова, - все это было, но как-то само по себе. Я сразу знала, что это совершенно не важно, а что важно, то надо искать.
Искать по привычке стала и в книгах. Там все было сказано о том, как надо молиться и поститься. Текст был ясен, не ясна суть. Зачем? Богу так важно, что у меня в тарелке , или то, какими словами я с ним говорю? Я становлюсь лучше или хуже в зависимости от того, что ем? Если мясо - это плохо, почему оно допустимо в непостные дни?
Конечно, такие вопросы я никому не задавала. Некому тогда было поговорить со мной, неопытной захожанкой. Для всех, кто стоял рядом в храме, похоже, пост был яснее таблицы умножения.
Пришлось просто принять.
Первый мой пост - Рождественский. Было ново и необычно пристально думать каждый день о том, что съесть, а главное - чего не съесть.
Впервые так подробно читался состав на коробочках, думалось серьезно о составе хлеба в булочной и о том, бывает ли в принципе постный шоколад, так как все ж, с какой стороны ни посмотри, это лакомство.
Жажда колбасы и, главное, молочных продуктов скрашивалась чувством новизны. Это, примерно, как в первом классе: вставать рано тяжело, рука никак не справится с надутой буквой "Ф" в прописях, однако приятно пахнет новенький ранец, по-деловому серьезно щелкает крышкой пенал, и всем понятно, что я теперь не просто так ребенок, а школьник при исполнении. Дела. Важного. Пусть суть его и практическая польза не вполне ясна.
Так было и тем постом. В подсвеченной фонарями темноте московского утра, по нетронутому снегу, на раннюю Литургию в Зачатьевский монастырь.
Службы Рождественского поста. Это когда постепенно светлеют большие окна храма, когда пение монахинь уходит куда-то очень высоко, смешиваясь с запахом ладана, а из золотой рамы неведомого мира смотрит на тебя Царица Небесная. Икона чудотворная - она больше в том мире, чем в этом. Прижаться головой к золотому окладу, робко и быстро взглянуть на светлый лик, поручить всех своих заботам Матери и, почувствовав на минуту себя маленьким ребенком, вынырнуть в свою обычную жизнь.
Столько тепла, радости в слове "рождество". Рождение нового мира. Великий праздник. И каждая земная мать видит его в любимых родных глазах своих малышей, чувствует его дыхание в ночном вздохе младенчика, тепло - в обвившихся вокруг шеи маленьких руках. Непостижимая тайна становится невероятно близка
Не останавливаясь, перешагнуть через некогда главный праздник Новый год, быстро пробежать первые дни января и, наконец, замереть в Сочельник, пристально вслушиваясь в звон морозного дня.
Жаркий ночной свет храма, море людей, елки и еловые ветки повсюду, спящие на лавках малыши, раскрасневшиеся мамы в разноцветных платках, торжественные бабушки. Совсем по-другому, чем обычно, сверкают позолоченные царские врата, по-другому звучат возгласы священника и поет хор.
И вдруг абсолютно точно понимаешь, что это и есть то, что называется Праздником. В нем есть та необходимая полнота, которую всю жизнь безуспешно пытаешься найти в многочисленных днях рождениях и датах.
Но никогда не было вот такого абсолютного приятия, такой искренней радости, которая не рождается изнутри, а уже существует во всем пространстве. И не надо ее искать, ждать, настраиваться на нее, надо просто стать частью. Сопричастником. Причастником.
И эта радость рождается из поста, это в нем начало такого торжества. Из долгих служб, надоевшей гречки, непонимания того, а кому это нужно, вдруг необъяснимым образом появляется чувство удивительной близости. И больше никогда-никогда не возникнет вопрос, зачем нужен пост.
Потому что есть опытная память души и тела: пост - это верная дорога к радости.
Первый день поста - первая ступенька. К себе, к небу, к ... Богу.
С началом поста всех вас, братья и сестры!