Сталин - внештатный завуч школы
Сегодня день смерти Сталина. И я предлагаю вам рассказ о Сталине-учителе, Сталине-отце. Такого вам больше никто не расскажет. И, что особенно важно, рассказывает очевидец, мой отец Владимир Николаев.
Папа учился вместе со Светланой Сталиной, и он повествует о том, как создавал вождь школу для своей дочки и для детей своих сподвижников.
"Про Сталина написаны горы книг и научных работ, но, насколько мне известно, никто не обратил внимания на то, что в начале 30-х годов он не просто определил свою дочь в специально найденную для нее школу, но и, ради дочери, самым активным образом занялся в целом проблемами средней школы, хотя, понятно, что у него хватало других, более важных дел.
Насущные вопросы школы в то время стали обсуждаться на заседаниях Политбюро, и он сам сделал там доклад об учебных программах.
Сталин решительно выступал в защиту традиционных академических дисциплин и за единообразие в преподавании.
Глава народного комиссариата просвещения А. Бубнов вспоминал, что вождь сам редактировал постановление ЦК партии по учебным программам, «вплоть до отдельных слов и запятых». Бубнов также отмечал, что Сталин лично курировал Отдел школ ЦК партии (отнюдь не самый важный департамент в ЦК).
Глава этого отдела Б. Волин вспоминал: «Сталин сам давал мне свои распоряжения по школьным делам, вникая при этом не только в основные проблемы, но и во многие мелкие детали».
А.Жданов, помощник вождя по делам культуры, тоже не раз отмечал, что Сталин много занимался школьными проблемами. Примечательно, что в решениях ЦК партии по школе, принятым в 30-е годы, видна рука Сталина, его резкий и жесткий стиль, его фразеология. Нет сомнения в том, что побудительным толчком к такой активности вождя в этой сфере стало его беспокойство за своих школьников, Светлану и Василия. Он не только раздавал указания, но и был постоянно в курсе повседневной жизни своего лицея.
Однажды кто-то распорядился увеличить продолжительность нашего школьного урока с 45 минут до 50. Нам, ученикам, это, разумеется, не понравилось. Светлана тут же донесла наше всеобщее возмущение до своего отца, который немедленно отменил это распоряжение.
С приходом в 25-ю школу Светланы и Василия она заметно преобразилась, оказалась не просто лучшей из нескольких образцовых школ, но вообще выделилась из общего ряда. Наш историк, Петр Константинович Холмогорцев, наверное, первым назвал ее «советским лицеем» и «витриной социализма». Лицей он помянул не зря. А вот социализм… В середине 30-х годов Сталин торжественно объявил, что он у нас уже построен.
Итак, к середине 30-х годов 25-я школа пришла к пику своего расцвета и своей славы. Все недавние трудности, бедность и перегрузка учениками, остались позади, в прошлом. В прекрасном трехэтажном здании (два его крыла имели по четыре этажа) разместилось около пятисот ребят десяти классов. В ней не было привычных для всех советских средних школ параллельных классов учеников-ровесников («А», «Б», «В», «Г» и т. д.). Занятия шли в одну смену, у каждого класса была одна своя собственная аудитория, не говоря уже о специальных аудиториях для занятия химией, физикой, ботаникой, трудом и т.п.
Кстати, о самом здании школы. Оно было построено в 1912 году специально для частной гимназии, так что в его качестве сомневаться не приходится. После 1917 года в этом здании разместился ветеринарный институт, а в 1925 году - школа. И в наше время, уже в 21-ом веке, там по-прежнему размещается средняя школа.
По дошедшим до наших дней свидетельствам, в том числе и по архивным документам, можно судить о том, как пошли дела в школе-лицее при ее внештатном завуче. В ней на каждого ученика расходовалось примерно в пять раз больше средств, чем это было положено во всех других школах.
Мы пишем «примерно», потому что спонсоров и всевозможных помощников у лицея хватало, начиная с высокопоставленных родителей, которые посылали своих детей в 25-ю вслед за Сталиным. Достаточно упомянуть, что председателем школьного родительского комитета у нас была Полина Семеновна Жемчужина, жена Молотова, второго человека в стране после Сталина.
У нас в школе были заведены такие порядки, при которых все родители без исключения получали самую объективную информацию о том, как идут дела у их детей. Все до единого! Начиналось это с самого главного - с отметок. Так, Светлана Сталина была круглой отличницей и на самом деле прекрасно успевала, а вот ее брат, Василий, перебивался с двоек на тройки. Сам Сталин, кстати, постоянно расписывался в дневнике Светланы за каждую неделю (так было положено). Она была моей сверстницей, и мы часто разглядывали подпись Сталина, сделанную четкими крупными буквами.
Сохранился документ - письмо самого Сталина в школу в ответ на жалобы по поводу учебы и поведения Василия, в нем вождь, в частности, писал: «Ваше письмо о художествах Василия Сталина получил. Спасибо за письмо... Василий избалованный юноша средних способностей, дикаренок (тип скифа!), не всегда правдив, любит шантажировать слабеньких “руководителей”, нередко нахал, со слабой, или вернее, неорганизованной волей. Мой совет требовать по строже [так в оригинале. - В. Н.] от Василия... К сожалению, сам не имею возможности возиться с Василием. Но обещаю время от времени брать его за шиворот».
Другие большие родители тоже были хорошо осведомлены о школьных делах своих сыновей и дочерей.
Восьмой класс, класс моего отца, май 1941 года.
В центре классный руководитель, профессор Ю. О. Гурвиц.
Можно себе представить, какое влияние имел этот скромный общественный орган - родительский комитет школы № 25! Школе помогали, с ней дружили многие влиятельные и богатые организации и предприятия, в том числе различные научные и культурные учреждения, знатные люди страны. выдающиеся деятели литературы и искусства… Так, например, на скромной сцене в нашем физкультурном зале перед нами и учителями пели вместе два легендарных тенора Большого театра - Собинов и Лемешев. Никогда и нигде они вместе, на одной сцене одновременно не выступали! Мы, еще несмышленые школьники, не видели тогда в этом ничего особенного и воспринимали как должное. Думается, что такое регулярное общение с людьми весьма значительными не могло принести нам ничего, кроме большой пользы".
А это письмо, написанное школьниками Сталину. Одна из подписей - подпись моего отца. Это черновик, беловик был отправлен по адресу.Писала письмо от имени своего класса девочка-отличница с редким в наших широтах именем Нелли Ласси. Её отец, известный шведский революционер Ивар Ласси, был расстрелян в 1938 году.
Папа учился вместе со Светланой Сталиной, и он повествует о том, как создавал вождь школу для своей дочки и для детей своих сподвижников.
"Про Сталина написаны горы книг и научных работ, но, насколько мне известно, никто не обратил внимания на то, что в начале 30-х годов он не просто определил свою дочь в специально найденную для нее школу, но и, ради дочери, самым активным образом занялся в целом проблемами средней школы, хотя, понятно, что у него хватало других, более важных дел.
Насущные вопросы школы в то время стали обсуждаться на заседаниях Политбюро, и он сам сделал там доклад об учебных программах.
Сталин решительно выступал в защиту традиционных академических дисциплин и за единообразие в преподавании.
Глава народного комиссариата просвещения А. Бубнов вспоминал, что вождь сам редактировал постановление ЦК партии по учебным программам, «вплоть до отдельных слов и запятых». Бубнов также отмечал, что Сталин лично курировал Отдел школ ЦК партии (отнюдь не самый важный департамент в ЦК).
Глава этого отдела Б. Волин вспоминал: «Сталин сам давал мне свои распоряжения по школьным делам, вникая при этом не только в основные проблемы, но и во многие мелкие детали».
А.Жданов, помощник вождя по делам культуры, тоже не раз отмечал, что Сталин много занимался школьными проблемами. Примечательно, что в решениях ЦК партии по школе, принятым в 30-е годы, видна рука Сталина, его резкий и жесткий стиль, его фразеология. Нет сомнения в том, что побудительным толчком к такой активности вождя в этой сфере стало его беспокойство за своих школьников, Светлану и Василия. Он не только раздавал указания, но и был постоянно в курсе повседневной жизни своего лицея.
Однажды кто-то распорядился увеличить продолжительность нашего школьного урока с 45 минут до 50. Нам, ученикам, это, разумеется, не понравилось. Светлана тут же донесла наше всеобщее возмущение до своего отца, который немедленно отменил это распоряжение.
С приходом в 25-ю школу Светланы и Василия она заметно преобразилась, оказалась не просто лучшей из нескольких образцовых школ, но вообще выделилась из общего ряда. Наш историк, Петр Константинович Холмогорцев, наверное, первым назвал ее «советским лицеем» и «витриной социализма». Лицей он помянул не зря. А вот социализм… В середине 30-х годов Сталин торжественно объявил, что он у нас уже построен.
Итак, к середине 30-х годов 25-я школа пришла к пику своего расцвета и своей славы. Все недавние трудности, бедность и перегрузка учениками, остались позади, в прошлом. В прекрасном трехэтажном здании (два его крыла имели по четыре этажа) разместилось около пятисот ребят десяти классов. В ней не было привычных для всех советских средних школ параллельных классов учеников-ровесников («А», «Б», «В», «Г» и т. д.). Занятия шли в одну смену, у каждого класса была одна своя собственная аудитория, не говоря уже о специальных аудиториях для занятия химией, физикой, ботаникой, трудом и т.п.
Кстати, о самом здании школы. Оно было построено в 1912 году специально для частной гимназии, так что в его качестве сомневаться не приходится. После 1917 года в этом здании разместился ветеринарный институт, а в 1925 году - школа. И в наше время, уже в 21-ом веке, там по-прежнему размещается средняя школа.
По дошедшим до наших дней свидетельствам, в том числе и по архивным документам, можно судить о том, как пошли дела в школе-лицее при ее внештатном завуче. В ней на каждого ученика расходовалось примерно в пять раз больше средств, чем это было положено во всех других школах.
Мы пишем «примерно», потому что спонсоров и всевозможных помощников у лицея хватало, начиная с высокопоставленных родителей, которые посылали своих детей в 25-ю вслед за Сталиным. Достаточно упомянуть, что председателем школьного родительского комитета у нас была Полина Семеновна Жемчужина, жена Молотова, второго человека в стране после Сталина.
У нас в школе были заведены такие порядки, при которых все родители без исключения получали самую объективную информацию о том, как идут дела у их детей. Все до единого! Начиналось это с самого главного - с отметок. Так, Светлана Сталина была круглой отличницей и на самом деле прекрасно успевала, а вот ее брат, Василий, перебивался с двоек на тройки. Сам Сталин, кстати, постоянно расписывался в дневнике Светланы за каждую неделю (так было положено). Она была моей сверстницей, и мы часто разглядывали подпись Сталина, сделанную четкими крупными буквами.
Сохранился документ - письмо самого Сталина в школу в ответ на жалобы по поводу учебы и поведения Василия, в нем вождь, в частности, писал: «Ваше письмо о художествах Василия Сталина получил. Спасибо за письмо... Василий избалованный юноша средних способностей, дикаренок (тип скифа!), не всегда правдив, любит шантажировать слабеньких “руководителей”, нередко нахал, со слабой, или вернее, неорганизованной волей. Мой совет требовать по строже [так в оригинале. - В. Н.] от Василия... К сожалению, сам не имею возможности возиться с Василием. Но обещаю время от времени брать его за шиворот».
Другие большие родители тоже были хорошо осведомлены о школьных делах своих сыновей и дочерей.
Восьмой класс, класс моего отца, май 1941 года.
В центре классный руководитель, профессор Ю. О. Гурвиц.
Можно себе представить, какое влияние имел этот скромный общественный орган - родительский комитет школы № 25! Школе помогали, с ней дружили многие влиятельные и богатые организации и предприятия, в том числе различные научные и культурные учреждения, знатные люди страны. выдающиеся деятели литературы и искусства… Так, например, на скромной сцене в нашем физкультурном зале перед нами и учителями пели вместе два легендарных тенора Большого театра - Собинов и Лемешев. Никогда и нигде они вместе, на одной сцене одновременно не выступали! Мы, еще несмышленые школьники, не видели тогда в этом ничего особенного и воспринимали как должное. Думается, что такое регулярное общение с людьми весьма значительными не могло принести нам ничего, кроме большой пользы".
А это письмо, написанное школьниками Сталину. Одна из подписей - подпись моего отца. Это черновик, беловик был отправлен по адресу.Писала письмо от имени своего класса девочка-отличница с редким в наших широтах именем Нелли Ласси. Её отец, известный шведский революционер Ивар Ласси, был расстрелян в 1938 году.