О искусстве(текст, вызванный результатом опроса "Имя России" - месте Высоцкого в нём).
В самом деле, человечек складывает слова в размер и ритфму, или бренчит на гитаре - и что ж в этом такого? Почему в опросах он опережает героев, полководцев, императоров, которые могли всех бренчальшиков одним пальцем?
А ведь опережает. Разобраться надо - как завещал Конфуций.
Задача трудна, но, к счастью, давно решена. Удовлетворительное и, имхо, окончательное решение дано Толстым. Вот оно.
От пелёнки зловонной до смердящего савана - путь человека. Рождаемся, растём, старимся, умираем. Жрём, пьём, срём, трахаемся, спим - и снова повторяем цикл. Одно и тоже И нет просвета - ибо жизнь имеет концом смерть. И постоянные страдания и опасности. Так оно вроде выходит.
Но человек знает - не так. Жизнь - не суета, а добро. Как, почему? - ведь и мы умрём, и дети наши умрут, и народ когда-нибудь исчезнет, и человечество, и само Солнце когда-то погаснет.
Да, но мы ЗНАЕМ - ДОБРО. Ибо я - часть всемирного и неуничтожимого чего-то, что ни описать ни понять мы не можем в терминах разума, но можем чувствовать как его присутствие, так и нашу связь с ним.
Это знание, открывающееся людям в отдельные моменты жизни - недоказуемое и в тоже время несомненное - ясно провозглашено и сделаны из него выводы великими просветителями.
Но обычно человек самостоятельно испытывает это чувствo, ощущение - всего лишь несколько раз в жизни.
В остальное время это знание для него теоретическое, умственное и воспоминательное.
Так вот, роль искусства - переводить сознание этой истины из области теоретического знания в область чувства. Пробивать стену тюрьмы скучного, ограниченного, затхлого я - быть связью между я и другими людьми, человечеством, природой, Богом.
Эта связь осуществляется в 2-х формах
1. Показ, что те же чувства, которые свойственны мне - переживали и переживают и другие люди. Потому для очень многих самые любимые вовсе не самые великие, а самые близкие им поэты, композиторы, писатели. Мне, например, самыe близкие Винокуров, Бёлль, Шостакович, Толстой, Маша Школьник. Разны их маштабы - но они - мои. Так же чувствовали, так же ощущали мир, так же к нему относились.
2. Передача, заражение чувствами, мне обычно несвойственными, Думаю, это надо признать более высокой степенью. В частности, Пушкин, Толстой, Высоцкий обьяли весь мир чувств, свойственных человекy, приобщили меня(и не только меня) ко всей жизни человечества. И потому их гениальность - высшей пробы. И вечна - пока жив русский язык - будет благодарность людей этим титанам, и другим того же ранга - например, Бетховену - соединяющим человечество воедино - и ныне и присно, и вовеки веков.
Что перед их подвигом(это подвиг, ибо сделать то, что они сделали - нужно было фантастическое горение и гигантский труд в самоотвержении) - деятельность всяких Наполеонов, Лениных и Цезарей. Цицерон выше меня - сказал Цезарь - ибо раздвинуть пределы римского духа важнее ,чем раздвинуть пределы римского государства.
Мне судьба - до последней черты, до креста
Спорить до хрипоты (а за ней - немота),
Убеждать и доказывать с пеной у рта,
Что - не то это все, не тот и не та!
Что - лабазники врут про ошибки Христа,
Что - пока еще в грунт не влежалась плита,-
Триста лет под татарами - жизнь еще та:
Маета трехсотлетняя и нищета.
Но под властью татар жил Иван Калита,
И уж был не один, кто один против ста.
Пот намерений добрых и бунтов тщета,
Пугачевщина, кровь и опять - нищета...
Пусть не враз, пусть сперва не поймут ни черта,-
Повторю даже в образе злого шута,-
Но не стоит предмет, да и тема не та,-
Суета всех сует - все равно суета.
Только чашу испить - не успеть на бегу,
Даже если разлить - все равно не смогу;
Или выплеснуть в наглую рожу врагу -
Не ломаюсь, не лгу - все равно не могу;
На вертящемся гладком и скользком кругу
Равновесье держу, изгибаюсь в дугу!
Что же с чашею делать?! Разбить - не могу!
Потерплю - и достойного подстерегу:
Передам - и не надо держаться в кругу
И в кромешную тьму, и в неясную згу,-
Другу передоверивши чашу, сбегу!
Смог ли он ее выпить - узнать не смогу.
Я с сошедшими с круга пасусь на лугу,
Я о чаше невыпитой здесь ни гугу -
Никому не скажу, при себе сберегу,-
А сказать - и затопчут меня на лугу.
Я до рвоты, ребята, за вас хлопочу!
Может, кто-то когда-то поставит свечу
Мне за голый мой нерв, на котором кричу,
И веселый манер, на котором шучу...
Даже если сулят золотую парчу
Или порчу грозят напустить - не хочу,-
На ослабленном нерве я не зазвучу -
Я уж свой подтяну, подновлю, подвинчу!
Лучше я загуляю, запью, заторчу,
Все, что за ночь кропаю,- в чаду растопчу,
Лучше голову песне своей откручу,-
Но не буду скользить словно пыль по лучу!
...Если все-таки чашу испить мне судьба,
Если музыка с песней не слишком груба,
Если вдруг докажу, даже с пеной у рта,-
Я уйду и скажу, что не все суета
А ведь опережает. Разобраться надо - как завещал Конфуций.
Задача трудна, но, к счастью, давно решена. Удовлетворительное и, имхо, окончательное решение дано Толстым. Вот оно.
От пелёнки зловонной до смердящего савана - путь человека. Рождаемся, растём, старимся, умираем. Жрём, пьём, срём, трахаемся, спим - и снова повторяем цикл. Одно и тоже И нет просвета - ибо жизнь имеет концом смерть. И постоянные страдания и опасности. Так оно вроде выходит.
Но человек знает - не так. Жизнь - не суета, а добро. Как, почему? - ведь и мы умрём, и дети наши умрут, и народ когда-нибудь исчезнет, и человечество, и само Солнце когда-то погаснет.
Да, но мы ЗНАЕМ - ДОБРО. Ибо я - часть всемирного и неуничтожимого чего-то, что ни описать ни понять мы не можем в терминах разума, но можем чувствовать как его присутствие, так и нашу связь с ним.
Это знание, открывающееся людям в отдельные моменты жизни - недоказуемое и в тоже время несомненное - ясно провозглашено и сделаны из него выводы великими просветителями.
Но обычно человек самостоятельно испытывает это чувствo, ощущение - всего лишь несколько раз в жизни.
В остальное время это знание для него теоретическое, умственное и воспоминательное.
Так вот, роль искусства - переводить сознание этой истины из области теоретического знания в область чувства. Пробивать стену тюрьмы скучного, ограниченного, затхлого я - быть связью между я и другими людьми, человечеством, природой, Богом.
Эта связь осуществляется в 2-х формах
1. Показ, что те же чувства, которые свойственны мне - переживали и переживают и другие люди. Потому для очень многих самые любимые вовсе не самые великие, а самые близкие им поэты, композиторы, писатели. Мне, например, самыe близкие Винокуров, Бёлль, Шостакович, Толстой, Маша Школьник. Разны их маштабы - но они - мои. Так же чувствовали, так же ощущали мир, так же к нему относились.
2. Передача, заражение чувствами, мне обычно несвойственными, Думаю, это надо признать более высокой степенью. В частности, Пушкин, Толстой, Высоцкий обьяли весь мир чувств, свойственных человекy, приобщили меня(и не только меня) ко всей жизни человечества. И потому их гениальность - высшей пробы. И вечна - пока жив русский язык - будет благодарность людей этим титанам, и другим того же ранга - например, Бетховену - соединяющим человечество воедино - и ныне и присно, и вовеки веков.
Что перед их подвигом(это подвиг, ибо сделать то, что они сделали - нужно было фантастическое горение и гигантский труд в самоотвержении) - деятельность всяких Наполеонов, Лениных и Цезарей. Цицерон выше меня - сказал Цезарь - ибо раздвинуть пределы римского духа важнее ,чем раздвинуть пределы римского государства.
Мне судьба - до последней черты, до креста
Спорить до хрипоты (а за ней - немота),
Убеждать и доказывать с пеной у рта,
Что - не то это все, не тот и не та!
Что - лабазники врут про ошибки Христа,
Что - пока еще в грунт не влежалась плита,-
Триста лет под татарами - жизнь еще та:
Маета трехсотлетняя и нищета.
Но под властью татар жил Иван Калита,
И уж был не один, кто один против ста.
Пот намерений добрых и бунтов тщета,
Пугачевщина, кровь и опять - нищета...
Пусть не враз, пусть сперва не поймут ни черта,-
Повторю даже в образе злого шута,-
Но не стоит предмет, да и тема не та,-
Суета всех сует - все равно суета.
Только чашу испить - не успеть на бегу,
Даже если разлить - все равно не смогу;
Или выплеснуть в наглую рожу врагу -
Не ломаюсь, не лгу - все равно не могу;
На вертящемся гладком и скользком кругу
Равновесье держу, изгибаюсь в дугу!
Что же с чашею делать?! Разбить - не могу!
Потерплю - и достойного подстерегу:
Передам - и не надо держаться в кругу
И в кромешную тьму, и в неясную згу,-
Другу передоверивши чашу, сбегу!
Смог ли он ее выпить - узнать не смогу.
Я с сошедшими с круга пасусь на лугу,
Я о чаше невыпитой здесь ни гугу -
Никому не скажу, при себе сберегу,-
А сказать - и затопчут меня на лугу.
Я до рвоты, ребята, за вас хлопочу!
Может, кто-то когда-то поставит свечу
Мне за голый мой нерв, на котором кричу,
И веселый манер, на котором шучу...
Даже если сулят золотую парчу
Или порчу грозят напустить - не хочу,-
На ослабленном нерве я не зазвучу -
Я уж свой подтяну, подновлю, подвинчу!
Лучше я загуляю, запью, заторчу,
Все, что за ночь кропаю,- в чаду растопчу,
Лучше голову песне своей откручу,-
Но не буду скользить словно пыль по лучу!
...Если все-таки чашу испить мне судьба,
Если музыка с песней не слишком груба,
Если вдруг докажу, даже с пеной у рта,-
Я уйду и скажу, что не все суета