The Caucasus
Моя третья летопись, надеюсь, что она получилась другой. Уф, это было непросто!
Горный поход 2 категории сложности
Руководитель: Кирилл Спирин
Начпрод: Аня Дерюгина
Ремонтник: Стас Леганович
Врач: Женя Королькова
Весовщик: Сережа Резванов
Штурман: Саша Ткаченко
Главный по йоге: Наташа
Ира Менсон
и
Фотограф и самоназначенный летописец: Лиза Трофимова
3 июля
В поезде было очень весело, особенно от того, что ни у кого не было нижней полки. Притесняя возлежащих и переходя с места на место, роились, как могли.
В Мин. Водах нас встретили покусанные комарами, но бодрые духом Кирилл с Наташей, мы загрузились в старый микрик и поехали в Горы.
Через 4 часа езды, незаметно для себя преодолев 9 км от турбазы («какой дурак пойдет 9 км по дороге, когда можно не ходить?»), сделали коллективное фото с уставшим видом на мосту и вышли на маршрут. Погода пасмурная. На поросшем лесом склоне нас застал сильный дождь: скучились и накрылись тентом, подперев его палочками. Саша не поместился и, встав под елкой перед аудиторией, начал увлекательный рассказ о жизни пчел, расцветая на глазах. Пчелы роятся: греются, собравшись в клубок, и, когда крайняя пчела замерзает, она переползает в центр. Поступило предложение повесить на турбазе Глобус объявление «Из жизни пчел. Читает потомственный пчеловод Александр Ткаченко», и собирать по 50 р.
***
8 июля. Долина р. Джалпакол
Я сижу на большом камне перед разлившейся в долине рекой. Наш натянутый тент отражается, как лодка с желтым навесом.
I was constantly comparing it with those other mountains but today I ceased to. I was also feeling as if I were 20 again, I ceased to do so too.
At first there was a forest with dense thickets, all tangled and sunny.
Then there was fog: a wide grassy slope, wrapped in a white mist and the colorful objects moving.
Then the lakes covered with half-melted ice; turquoise, light blue, navy blue; seen from all altitudes - stony-bottomed or reflecting the sky.
The snow ridge, ropes, all that.
And afterwards a high-standing slope of huge stones looking at the peaks and valleys below. There the rain stopped one morning and I looked around. I thought to myself: "it is too big to write about it".
Now, as I write it, the distant peaks are flaming with clouds of which they have taken hold as the wind drags them.
On that slope I thought I don't remember anything. There, over the mountains, seemed to be "Мыс Доброй Надежды", and although I could fly over the Earth and come to the same spot again, it is always there for people. Lit by the last sunrays they seemed very remote, before the dawn - flat and close.
The storm came and we huddled under the tent. It suddenly felt cheerful! It felt happy also when we were taking leave of our native hostess Zakhara at an old campsite, which would feel quite unpleasant if not abhorrent without her hospitality. I sat for a moment beside her in the kitchen while it rained and I felt wonderfully calm while they were making their bread and discussing their local doings.
It is July and the snow is melting. The valley became overflowed with the mountain river finding its way with her many streams, flooding the grasses in a beautiful net. And the birch-trees, bending over the water on the little islands!
One last thing, and the finest: I like them. Although everybody has their peculiarities and some are irritating at times, I feel kindly towards all of them and it is clear and pleasant. I like the feeling of both unity and personal freedom that such a company gives.
...The time lapses and holds a much greater space during these days than during the normal, and still you can't miss anything.
***
10 июля. Узункол
Я в миноре.
Одна неделя без привычных занятий и перестаешь чувствовать себя собой.
После 2 часов попыток дозвонилась домой из-под "большого дерева", на несколько прерывистых секунд. У «вон той кучи строительных блоков» и у «маленькой елочки перед мостом» - не получалось.
Паша сказал по телефону про деньги, которые запросили за ремонт Альмеры, и я была ошарашена: какие деньги, кто такая Альмера и что такое деньги? Но я вспомнила, что он в привычной жизни.
Как прекрасно сегодня шлось вдоль рек. Не как на Тянь-Шане, иначе, не хуже! Наконец новый образ.
В долине реки Мырды был мостик - лесенка с выбитыми ступенями над лазуревым потоком. За ним дом-времянка, слепленный из чего попало, пожилая карачаевка и ее муж-пастух на коне. Мы проплываем мимо, вдоль быстрой воды, мы торопимся.
На Глобусе тогда шел дождь, и мы не выходили с базы полдня. Как было хорошо! У меня не было с собой ничего, и я забыла о том, что нужно что-нибудь делать. Мы просто ждали, пили чай и рассказывали истории время от времени. О Севере и о Сибири, об оленях и о походах.
Сегодня мы ходили в горячий душ. Там облезлые советские стены, крашенные зеленой краской, из сломанных кранов капает вода. Я вышла из горячей темной душевой в холодный, залитый солнцем предбанник, и меня охватило невероятное чувство: с меня повалил пар и стал проходить сквозь солнечные лучи, запотевшие стекла, тонкий воздух. Я не могу передать это.
Подхожу к домику: у дома прыгающие люди, они пытаются закинуть штаны на высоко натянутую веревку. Пойду за своими штанами!
***
11 июля
Утром пошел дождь, снова ждали и не выходили с базы. Чтобы было веселее скучать, собрались все в комнате мальчиков с видом на реку. В открытую дверь казалось, что комната плывет, и все моросит дождь, а мы кутаемся в советские одеяла и слушаем, как Кирилл читает отчеты-сказки, и дремлем, и пьем бесконечно чай.
***
12 июля. 10-й день (написано на завтраке)
I am enchanted by this beauty.
The last day we spent climbing a wet grassy slope speckled with colorful flowers, bright in the white fog. At last we came to a marshy plane surrounded by cliffs, with a mighty waterfall at the far end. It is called "the crocus meadow" although it is all covered with bluebells, and we haven't found any crocuses at first. It soon became very foggy and one of us called out "is it them?" We decided it was, although they are thinner and darker and look rather like fragile tulips than crocuses.
"Дождемся, пока они распустятся?"
Мне нравится в походе то, что не нужно думать ни о чем, кроме простых вещей, для которых есть место. Вот сейчас нужно надеть на ноги пакеты и засунуть их в мокрые ботинки, поболтать в реке миской и не выпить слишком много чая.
Нравится со свежими силами брать в руку ледоруб и тяжело ступать по слепящему снегу. И фотографировать теперь, когда я стараюсь.
Сегодня мы стали отсчитывать дни до конца, как это было печально.
Перевал Малый Кичкинекол.
За ним каменная долина, в ней разливается землистыми прядями река. Мы их бродили, изо всех сил.
Сегодня, говорят, на поляне крокусов из-под кухонного камня выбежала мышь. То-то ей повезло! Это была плоская мышь, потому что она утекла, просочившись между камней.
А Сережа на привале приложил маленький камень к большому, вместо подушки. А еще жонглировал камнями.
Рюкзаки у Ани и Кирилла в хорошую погоду похожи на бродячие балаганы - увешаны вещами всех цветов и форм.
Они (все) всё время носят накидки на рюкзаках, и когда я иду сзади, особенно на зеленых склонах, они похожи на нитку ярких древнерусских бус, это очень красиво.
Стоянка под перевалом Техники Безопасности.
Под непостоянным солнцем сушится лагерь. Цветные трусы и футболки: красные, сиреневые, оранжевые, висят на оттяжке зеленой палатки. Это ужасно живописно, на фоне белесых облаков и гор. Я часто вижу в наших раскиданных по земле вещах натюрморты и композиции. Мы цветные.
Ничего не делаем. Кто вышивает карельскую пчелу на штанах, кто фотографирует, кто занялся йогой. Пришла группа "детей": и все, кто сидел на дальних камнях, вспорхнули, и скучились в ожидании.
Встанем в 4 утра! А дети - в 3!
4 утра, первый вопрос каждого, вылезающего из палатки: «так дети не будут нам тропить?».
***
13 июля. 11th day
Ледники полосатыми спинами выпирают прямо на меня. И падают, и остановились.
***
The river runs through the grassy meadows all covered with flowers. I ran and hop swiftly and nimbly along its banks. Now I am the river, with my hot white stones and my icy waters. I ran from the mountain peaks with their bulging ice-fields, down into the valleys.
The feeling grows and spreads within me as I ran by the roaring water, but now I stopped and the sound is still quieter. And it is gone.
On the other side of the mountain pass we saw a large flock of wild yaks (presumably). Seeing us, they rose and ran simultaneously, like a school of fish on the glistening snow, their flecked bodies swaying graciously as they went, and disappeared round the distant slope.
Что им там делать? Там нет травы. Следы их копыт большие и глубокие на снегу. Десятью минутами позже, легко «проглиссировав» вниз кошками по мягкому снегу, мы опять увидели их вдалеке. И снова они поднялись, как стая серебристых рыб. Их тела колыхались на бегу, похожие на собак или тяжелых маленьких лошадей. Две группы отстали, и все равно вся стая двигалась как целое, пока не исчезла за холмом.
***
14 июля
Был очень длинный и жаркий день. Мы долго набирали километры по дороге среди слепней и мух. Наконец мелкая речка, ай-да плескаться! Потом снова невыносимая жара, дорога к погранзаставе у долины р. Кубань.
Человек около заставы сказал, что не знает, где застава.
- Он явно не хотел идти на контакт.
- Нет, он не местный, а ветеринар, его отправили сюда для какой-то проверки, вот он и не знает.
- Как так?
- У него там стояла спецмашина и он русский, и пришел смотреть коров.
- Да вы Шерлок Холмс, Саша!
Погранзастава. Льда нам, кондиционера! Кабардинцы на лошадях, вооруженные, джигиты. Предыдущие называли нас ласково «карандашиками», этот, по телефону с мамой (?): «я не могу сейчас, с цветными разговариваю». И какой добрый! Дал нам 6 больших бутылок воды, которые мы почти сразу выпили, хотел накормить!
В траве замелькали серые спинки сусликов - началась долина.
Долина реки Кубань.
Как одна не похожа на другую! Долина р. Талычан была узкая и темная, с огромными валунами и тощими соснами.
Эта - просторная и плоская в окружении гор, на дальнем конце ее влево открывается каньон - дорога в Страну Чудес. Поднимаемся и начинаем траверс. Долина позади внизу открывается как древний город: огромный эллипс цвета первой листвы, покрытый крапинками кустарника, и валуны как дома, а посередине - Кафедральный Собор. В этой долине мы болтали, и Саша, в скальных тапочках, у меня на глазах наступил на гадюку, я взвизгнула: придавленная тапком змея бросилась на меня; тем временем Саша завершил шаг, ничего не поняв, и тут мы все побежали от маленькой разъяренной змеи. «Сейчас бы укол дексаметазона и эвакуация!».
Зеленый каньон - коридор - ведет к стене из заснеженных скал - железные короны.
Из последних сил дохожу до стоянок, и удивительно: там мусор и прочие признаки жизни. Как так! Ведь это же тайная страна, дорога в которую скрылась в золотой дымке заката!
***
15 июля. Последний день
С перевала Хотютау снова был виден вдалеке Далар. Далар стоит прямо напротив «поляны Крокусов», он решительно срезан, среди острых пиков вокруг. Какое подходящее имя - Далар!
Закрытый ледник за перевалом.
Идем в связках. Слышно только шипение веревки и свои шаги по тающему снегу. В долинах всегда шумит вода, на моренах стучат по камням товарищи, а здесь - тишина, далеко от впереди и позади идущих. Движемся только мы, облака и их тени.
Что-то едва слышно гудит за горой.
О, открытый ледник! Это тебя мне было нужно все четыре года! Огромное поле, покрытое втаявшими в лед камешками. Потом камней все меньше, а лед чернеет подо мной все больше, и я прыгаю через тысячи ручейков. Наверху каскадами поднимаются стены ледопадов, как голубеющая кость.
Затем ледник сплошь покрывается хрустящими колбочками, а на дне каждой - вода и черный камушек. Появляются узкие трещины во льду, и ух, как не хотелось бы там застрять!
Долго петляли между ними, попеременно опережая группу «детей» (такова жизнь), но не чувствовала усталости, так красив ледник. Под конец он превратился в зыбучие пески из камней и жидкую грязь. И мы пришли на пляж, где было камнями выложено «ЛЮБЛЮ НИКУ».
«Ледник этот меня достал!» (Аня)
«Сейчас бы кто-нибудь принес мне горячего шоколада с пирожным…!»
«Хвати-и-и-т!»
Ночью все горело в темноте: и станция «Мир» с подъемником невдалеке, и метеориты, и Млечный Путь, похожий на облако в горах.
На Хотютау в записке изобразила Ярилопоклонничество, на Беляева - множественных горностаев в камнях и облепиху, это было удачно.
А теперь все закончилось, и я сижу на пляже у озера, где выложены слова из камней.
Кирилл говорит «забери перекус с орешками в город на работу». А я говорю «это будет слишком грустно».
***
17 июля
Из черной занавески в маршрутке Терскол-Пятигорск вяжу штыки. Если не знаешь, что вязать, вяжи штык.
Переехали реку Баксан в 20-й раз, уже даже не смешно.
А река Кенделен бежит по камням. Кен-де-лен!
Село «Псынадаха». До поворота на «Кубу» 2 км. Поехали, команданте!
За окном над равниной в розовом мареве парит Эльбрус, не хочу на него смотреть.
Вчера в Терсколе вымылись и пошли гулять. Шагалось легко, как на пружинках, весело с ними, всё хохотали.
Когда мы, чуть живые и донельзя разгруженные мальчиками, набрав 1200 м, взобрались на пер. Беляева, Аня хохотала, и я сказала, что если она сможет так же вечером на стоянке, я буду в восхищении. И смогла!
Вечером в местном кафе грызли шашлык из барана-пенсионера, чувствуя себя зверями, потом болели челюсти. Пошли в магазин за обещанным айраном, айрана нет, но мы петербуржцы, ах вот почему такие хорошие! Одна москвичка - не похожа, тоже хорошая! Смеясь, шли домой под звездами и все говорили, что как будто возвращаемся с деревенской дискотеки, и что только в походе так можно.
В Терсколе Женя начала расплетать сине-желтые косички. «Свободу Анжеле Дэвис!» - закричала Аня. А Сережа будет скучать по «туалету с видом на горы». Я, признаться, тоже.
***
Пятигорск.
Вкусное мороженое и памятник орлу, с личиком, личико закрыли! - гурьбой на фото. Домик Лермонтова: то самое пальто, тот самый стул и тот самый стол. Но очень милое место, все в цветах.
В 10 55 нас не пустили в 2 кафе, работающих с 11 00. Тогда мы расстроились и объелись в третьем кафе, и Аня предложила пойти в те два и показать свои круглые животы, со словами «вы получаете проценты со счета, да?», как Красотка, которую прогнали из одного дорогого магазина, куда она затем вернулась с покупками из другого. Тут со мной случилась маленькая истерика.
Ведь жрицы любви, это такие тетки, которые любят пожрать.
В странноватых, специально для этого построенных советских павильонах, отдыхающие прохаживаются с пластиковыми стаканчиками между кранов и пьют нарзаны. Очаровательно!
«Пятигорск, должно быть, очень хорош вечером и осенью».
«Ты тоже уже ненавидишь этого орла?» (на склоне горы Машук)
***
Аэропорт.
Допили «квас мира» в зоне досмотра, попрощались с Наташей. («Как? А ты куда? В Москву, что ли?»)
***
Самолет.
- Моя флиска в багаже! А если будет холодно?!
- Пчелы в кроксах, они не могут не роиться.
******
…Через перевал Дырявый полетели бабочки, низко над снегом. Мы решили, что они родятся в камнях и живут один день. Родились - и сразу на перевал.
Что я могу подарить тебе на прощанье?
Только синие горы, но они будут вечно с тобой
Горный поход 2 категории сложности
Руководитель: Кирилл Спирин
Начпрод: Аня Дерюгина
Ремонтник: Стас Леганович
Врач: Женя Королькова
Весовщик: Сережа Резванов
Штурман: Саша Ткаченко
Главный по йоге: Наташа
Ира Менсон
и
Фотограф и самоназначенный летописец: Лиза Трофимова
3 июля
В поезде было очень весело, особенно от того, что ни у кого не было нижней полки. Притесняя возлежащих и переходя с места на место, роились, как могли.
В Мин. Водах нас встретили покусанные комарами, но бодрые духом Кирилл с Наташей, мы загрузились в старый микрик и поехали в Горы.
Через 4 часа езды, незаметно для себя преодолев 9 км от турбазы («какой дурак пойдет 9 км по дороге, когда можно не ходить?»), сделали коллективное фото с уставшим видом на мосту и вышли на маршрут. Погода пасмурная. На поросшем лесом склоне нас застал сильный дождь: скучились и накрылись тентом, подперев его палочками. Саша не поместился и, встав под елкой перед аудиторией, начал увлекательный рассказ о жизни пчел, расцветая на глазах. Пчелы роятся: греются, собравшись в клубок, и, когда крайняя пчела замерзает, она переползает в центр. Поступило предложение повесить на турбазе Глобус объявление «Из жизни пчел. Читает потомственный пчеловод Александр Ткаченко», и собирать по 50 р.
***
8 июля. Долина р. Джалпакол
Я сижу на большом камне перед разлившейся в долине рекой. Наш натянутый тент отражается, как лодка с желтым навесом.
I was constantly comparing it with those other mountains but today I ceased to. I was also feeling as if I were 20 again, I ceased to do so too.
At first there was a forest with dense thickets, all tangled and sunny.
Then there was fog: a wide grassy slope, wrapped in a white mist and the colorful objects moving.
Then the lakes covered with half-melted ice; turquoise, light blue, navy blue; seen from all altitudes - stony-bottomed or reflecting the sky.
The snow ridge, ropes, all that.
And afterwards a high-standing slope of huge stones looking at the peaks and valleys below. There the rain stopped one morning and I looked around. I thought to myself: "it is too big to write about it".
Now, as I write it, the distant peaks are flaming with clouds of which they have taken hold as the wind drags them.
On that slope I thought I don't remember anything. There, over the mountains, seemed to be "Мыс Доброй Надежды", and although I could fly over the Earth and come to the same spot again, it is always there for people. Lit by the last sunrays they seemed very remote, before the dawn - flat and close.
The storm came and we huddled under the tent. It suddenly felt cheerful! It felt happy also when we were taking leave of our native hostess Zakhara at an old campsite, which would feel quite unpleasant if not abhorrent without her hospitality. I sat for a moment beside her in the kitchen while it rained and I felt wonderfully calm while they were making their bread and discussing their local doings.
It is July and the snow is melting. The valley became overflowed with the mountain river finding its way with her many streams, flooding the grasses in a beautiful net. And the birch-trees, bending over the water on the little islands!
One last thing, and the finest: I like them. Although everybody has their peculiarities and some are irritating at times, I feel kindly towards all of them and it is clear and pleasant. I like the feeling of both unity and personal freedom that such a company gives.
...The time lapses and holds a much greater space during these days than during the normal, and still you can't miss anything.
***
10 июля. Узункол
Я в миноре.
Одна неделя без привычных занятий и перестаешь чувствовать себя собой.
После 2 часов попыток дозвонилась домой из-под "большого дерева", на несколько прерывистых секунд. У «вон той кучи строительных блоков» и у «маленькой елочки перед мостом» - не получалось.
Паша сказал по телефону про деньги, которые запросили за ремонт Альмеры, и я была ошарашена: какие деньги, кто такая Альмера и что такое деньги? Но я вспомнила, что он в привычной жизни.
Как прекрасно сегодня шлось вдоль рек. Не как на Тянь-Шане, иначе, не хуже! Наконец новый образ.
В долине реки Мырды был мостик - лесенка с выбитыми ступенями над лазуревым потоком. За ним дом-времянка, слепленный из чего попало, пожилая карачаевка и ее муж-пастух на коне. Мы проплываем мимо, вдоль быстрой воды, мы торопимся.
На Глобусе тогда шел дождь, и мы не выходили с базы полдня. Как было хорошо! У меня не было с собой ничего, и я забыла о том, что нужно что-нибудь делать. Мы просто ждали, пили чай и рассказывали истории время от времени. О Севере и о Сибири, об оленях и о походах.
Сегодня мы ходили в горячий душ. Там облезлые советские стены, крашенные зеленой краской, из сломанных кранов капает вода. Я вышла из горячей темной душевой в холодный, залитый солнцем предбанник, и меня охватило невероятное чувство: с меня повалил пар и стал проходить сквозь солнечные лучи, запотевшие стекла, тонкий воздух. Я не могу передать это.
Подхожу к домику: у дома прыгающие люди, они пытаются закинуть штаны на высоко натянутую веревку. Пойду за своими штанами!
***
11 июля
Утром пошел дождь, снова ждали и не выходили с базы. Чтобы было веселее скучать, собрались все в комнате мальчиков с видом на реку. В открытую дверь казалось, что комната плывет, и все моросит дождь, а мы кутаемся в советские одеяла и слушаем, как Кирилл читает отчеты-сказки, и дремлем, и пьем бесконечно чай.
***
12 июля. 10-й день (написано на завтраке)
I am enchanted by this beauty.
The last day we spent climbing a wet grassy slope speckled with colorful flowers, bright in the white fog. At last we came to a marshy plane surrounded by cliffs, with a mighty waterfall at the far end. It is called "the crocus meadow" although it is all covered with bluebells, and we haven't found any crocuses at first. It soon became very foggy and one of us called out "is it them?" We decided it was, although they are thinner and darker and look rather like fragile tulips than crocuses.
"Дождемся, пока они распустятся?"
Мне нравится в походе то, что не нужно думать ни о чем, кроме простых вещей, для которых есть место. Вот сейчас нужно надеть на ноги пакеты и засунуть их в мокрые ботинки, поболтать в реке миской и не выпить слишком много чая.
Нравится со свежими силами брать в руку ледоруб и тяжело ступать по слепящему снегу. И фотографировать теперь, когда я стараюсь.
Сегодня мы стали отсчитывать дни до конца, как это было печально.
Перевал Малый Кичкинекол.
За ним каменная долина, в ней разливается землистыми прядями река. Мы их бродили, изо всех сил.
Сегодня, говорят, на поляне крокусов из-под кухонного камня выбежала мышь. То-то ей повезло! Это была плоская мышь, потому что она утекла, просочившись между камней.
А Сережа на привале приложил маленький камень к большому, вместо подушки. А еще жонглировал камнями.
Рюкзаки у Ани и Кирилла в хорошую погоду похожи на бродячие балаганы - увешаны вещами всех цветов и форм.
Они (все) всё время носят накидки на рюкзаках, и когда я иду сзади, особенно на зеленых склонах, они похожи на нитку ярких древнерусских бус, это очень красиво.
Стоянка под перевалом Техники Безопасности.
Под непостоянным солнцем сушится лагерь. Цветные трусы и футболки: красные, сиреневые, оранжевые, висят на оттяжке зеленой палатки. Это ужасно живописно, на фоне белесых облаков и гор. Я часто вижу в наших раскиданных по земле вещах натюрморты и композиции. Мы цветные.
Ничего не делаем. Кто вышивает карельскую пчелу на штанах, кто фотографирует, кто занялся йогой. Пришла группа "детей": и все, кто сидел на дальних камнях, вспорхнули, и скучились в ожидании.
Встанем в 4 утра! А дети - в 3!
4 утра, первый вопрос каждого, вылезающего из палатки: «так дети не будут нам тропить?».
***
13 июля. 11th day
Ледники полосатыми спинами выпирают прямо на меня. И падают, и остановились.
***
The river runs through the grassy meadows all covered with flowers. I ran and hop swiftly and nimbly along its banks. Now I am the river, with my hot white stones and my icy waters. I ran from the mountain peaks with their bulging ice-fields, down into the valleys.
The feeling grows and spreads within me as I ran by the roaring water, but now I stopped and the sound is still quieter. And it is gone.
On the other side of the mountain pass we saw a large flock of wild yaks (presumably). Seeing us, they rose and ran simultaneously, like a school of fish on the glistening snow, their flecked bodies swaying graciously as they went, and disappeared round the distant slope.
Что им там делать? Там нет травы. Следы их копыт большие и глубокие на снегу. Десятью минутами позже, легко «проглиссировав» вниз кошками по мягкому снегу, мы опять увидели их вдалеке. И снова они поднялись, как стая серебристых рыб. Их тела колыхались на бегу, похожие на собак или тяжелых маленьких лошадей. Две группы отстали, и все равно вся стая двигалась как целое, пока не исчезла за холмом.
***
14 июля
Был очень длинный и жаркий день. Мы долго набирали километры по дороге среди слепней и мух. Наконец мелкая речка, ай-да плескаться! Потом снова невыносимая жара, дорога к погранзаставе у долины р. Кубань.
Человек около заставы сказал, что не знает, где застава.
- Он явно не хотел идти на контакт.
- Нет, он не местный, а ветеринар, его отправили сюда для какой-то проверки, вот он и не знает.
- Как так?
- У него там стояла спецмашина и он русский, и пришел смотреть коров.
- Да вы Шерлок Холмс, Саша!
Погранзастава. Льда нам, кондиционера! Кабардинцы на лошадях, вооруженные, джигиты. Предыдущие называли нас ласково «карандашиками», этот, по телефону с мамой (?): «я не могу сейчас, с цветными разговариваю». И какой добрый! Дал нам 6 больших бутылок воды, которые мы почти сразу выпили, хотел накормить!
В траве замелькали серые спинки сусликов - началась долина.
Долина реки Кубань.
Как одна не похожа на другую! Долина р. Талычан была узкая и темная, с огромными валунами и тощими соснами.
Эта - просторная и плоская в окружении гор, на дальнем конце ее влево открывается каньон - дорога в Страну Чудес. Поднимаемся и начинаем траверс. Долина позади внизу открывается как древний город: огромный эллипс цвета первой листвы, покрытый крапинками кустарника, и валуны как дома, а посередине - Кафедральный Собор. В этой долине мы болтали, и Саша, в скальных тапочках, у меня на глазах наступил на гадюку, я взвизгнула: придавленная тапком змея бросилась на меня; тем временем Саша завершил шаг, ничего не поняв, и тут мы все побежали от маленькой разъяренной змеи. «Сейчас бы укол дексаметазона и эвакуация!».
Зеленый каньон - коридор - ведет к стене из заснеженных скал - железные короны.
Из последних сил дохожу до стоянок, и удивительно: там мусор и прочие признаки жизни. Как так! Ведь это же тайная страна, дорога в которую скрылась в золотой дымке заката!
***
15 июля. Последний день
С перевала Хотютау снова был виден вдалеке Далар. Далар стоит прямо напротив «поляны Крокусов», он решительно срезан, среди острых пиков вокруг. Какое подходящее имя - Далар!
Закрытый ледник за перевалом.
Идем в связках. Слышно только шипение веревки и свои шаги по тающему снегу. В долинах всегда шумит вода, на моренах стучат по камням товарищи, а здесь - тишина, далеко от впереди и позади идущих. Движемся только мы, облака и их тени.
Что-то едва слышно гудит за горой.
О, открытый ледник! Это тебя мне было нужно все четыре года! Огромное поле, покрытое втаявшими в лед камешками. Потом камней все меньше, а лед чернеет подо мной все больше, и я прыгаю через тысячи ручейков. Наверху каскадами поднимаются стены ледопадов, как голубеющая кость.
Затем ледник сплошь покрывается хрустящими колбочками, а на дне каждой - вода и черный камушек. Появляются узкие трещины во льду, и ух, как не хотелось бы там застрять!
Долго петляли между ними, попеременно опережая группу «детей» (такова жизнь), но не чувствовала усталости, так красив ледник. Под конец он превратился в зыбучие пески из камней и жидкую грязь. И мы пришли на пляж, где было камнями выложено «ЛЮБЛЮ НИКУ».
«Ледник этот меня достал!» (Аня)
«Сейчас бы кто-нибудь принес мне горячего шоколада с пирожным…!»
«Хвати-и-и-т!»
Ночью все горело в темноте: и станция «Мир» с подъемником невдалеке, и метеориты, и Млечный Путь, похожий на облако в горах.
На Хотютау в записке изобразила Ярилопоклонничество, на Беляева - множественных горностаев в камнях и облепиху, это было удачно.
А теперь все закончилось, и я сижу на пляже у озера, где выложены слова из камней.
Кирилл говорит «забери перекус с орешками в город на работу». А я говорю «это будет слишком грустно».
***
17 июля
Из черной занавески в маршрутке Терскол-Пятигорск вяжу штыки. Если не знаешь, что вязать, вяжи штык.
Переехали реку Баксан в 20-й раз, уже даже не смешно.
А река Кенделен бежит по камням. Кен-де-лен!
Село «Псынадаха». До поворота на «Кубу» 2 км. Поехали, команданте!
За окном над равниной в розовом мареве парит Эльбрус, не хочу на него смотреть.
Вчера в Терсколе вымылись и пошли гулять. Шагалось легко, как на пружинках, весело с ними, всё хохотали.
Когда мы, чуть живые и донельзя разгруженные мальчиками, набрав 1200 м, взобрались на пер. Беляева, Аня хохотала, и я сказала, что если она сможет так же вечером на стоянке, я буду в восхищении. И смогла!
Вечером в местном кафе грызли шашлык из барана-пенсионера, чувствуя себя зверями, потом болели челюсти. Пошли в магазин за обещанным айраном, айрана нет, но мы петербуржцы, ах вот почему такие хорошие! Одна москвичка - не похожа, тоже хорошая! Смеясь, шли домой под звездами и все говорили, что как будто возвращаемся с деревенской дискотеки, и что только в походе так можно.
В Терсколе Женя начала расплетать сине-желтые косички. «Свободу Анжеле Дэвис!» - закричала Аня. А Сережа будет скучать по «туалету с видом на горы». Я, признаться, тоже.
***
Пятигорск.
Вкусное мороженое и памятник орлу, с личиком, личико закрыли! - гурьбой на фото. Домик Лермонтова: то самое пальто, тот самый стул и тот самый стол. Но очень милое место, все в цветах.
В 10 55 нас не пустили в 2 кафе, работающих с 11 00. Тогда мы расстроились и объелись в третьем кафе, и Аня предложила пойти в те два и показать свои круглые животы, со словами «вы получаете проценты со счета, да?», как Красотка, которую прогнали из одного дорогого магазина, куда она затем вернулась с покупками из другого. Тут со мной случилась маленькая истерика.
Ведь жрицы любви, это такие тетки, которые любят пожрать.
В странноватых, специально для этого построенных советских павильонах, отдыхающие прохаживаются с пластиковыми стаканчиками между кранов и пьют нарзаны. Очаровательно!
«Пятигорск, должно быть, очень хорош вечером и осенью».
«Ты тоже уже ненавидишь этого орла?» (на склоне горы Машук)
***
Аэропорт.
Допили «квас мира» в зоне досмотра, попрощались с Наташей. («Как? А ты куда? В Москву, что ли?»)
***
Самолет.
- Моя флиска в багаже! А если будет холодно?!
- Пчелы в кроксах, они не могут не роиться.
******
…Через перевал Дырявый полетели бабочки, низко над снегом. Мы решили, что они родятся в камнях и живут один день. Родились - и сразу на перевал.
Что я могу подарить тебе на прощанье?
Только синие горы, но они будут вечно с тобой